Боль

Это было.… Было. Когда не помню точно. День, месяц может быть год назад. День был темным и пасмурным, шел дождь, говорят, что дождь- к счастью…я ненавижу дождь. Все было черным. Черное небо, черные одежды, черный мрамор памятника… и цветы, казалось бы совершенно здесь неуместные, яркие до нелепости…. Море цветов перевязанных черными, как ночь лентами. «Любим, помним, скорбим.», «Как рано ты ушел. Не сказав последних слов, не докурив последней сигареты», «Тому, кто любил и был, любим от тех, кто любит, помнит и скорбит» и так далее. Сколько слез… не ревел только он, он улыбался с гранитной плиты. Он улыбался всем, он улыбался всегда, он улыбался… улыбался… Костя…
Я сидела в квартире с Костиной фотографией в руках. Совсем , как живой, только черная ленточка на рамочке напоминала, что он КАК живой. Может быть, мне все это приснилось, я открою глаза, и все будет, как прежде. Он позвонит в дверь, я подбегу и открою, он, как обычно отругает меня за то, что я не гляжу в «глазок», подхватит меня на руки и поцелует так нежно и страстно, как может только он. Я открыла глаза. Не позвонит. Не прейдет. Никогда. Я глянула на календарь и к горлу подкатила тошнота – сегодня два месяца как…я прижала рамку к груди и разрыдалась, боль, копившаяся последние два месяца вырвалась наружу. Костя... В дверь позвонили. Я пошла, открывать, размазывая по щекам слезы, я по привычке не посмотрела в «глазок» Костя был бы недоволен. На пороге стоял Док.
- Андрей…
Не говоря ни слова, Андрей вошел в квартиру и закрыл за собой дверь. Я отрешенно наблюдала за его действиями, повернув ключ в замке в последний раз, он обернулся ко мне, как со стороны я видела, как он подходит ко мне, берет мое лицо в свои большие мозолистые ладони и наклоняется к моим губам. Я вскрикнула, или промолчала, я не помню. Его губы так отличались от Костиных, его губы были жесткими, властными, требовательными, его поцелуй имел вкус крови и железа. Больно… Я сказала это вслух? Он оторвался от моих губ, я молча глядела в его глаза, по моим щекам катились слезы. Замечала ли я их в тот момент…, не знаю. Молча, скинув  ботинки, он, по-прежнему, ни чего не говоря, подхватил меня на руки и понес в спальню. Опустив меня на кровать, он снял косуху и водолазку, затем расстегнул ремень на джинсах и подойдя к кровати лег, своим телом вдавив меня в матрас, я вонзила ногти в его плечи, издав полу-рык, полу-стон он впился в мои губы. Он кусал мои губы , то теребя образовавшиеся ранки языком до появления крови, то посасывал губу слизывая выступившую на поверхности кровь.  От него исходила мощь и власть, сила и уверенность. Его поцелуй имел вкус крови, а еще… я только теперь это почувствовала- его поцелуй имел вкус боли, безысходности и прошения о помиловании. От него пахнет водкой, отметила я просебя, когда его губы переместились к мочке моего уха. Приподнявшись, он одним резким движением разорвал мой халатик. Я лежала под ним такая маленькая и уязвимая. Он встал, быстро снял джинсы и трусы и вновь лег на меня. Я потянулась к его губам, вонзая ногти в его плечи… не уходи… я так боялась остаться одна. Мне была жизненно необходима его сила, его уверенность. Его руки легли на мою грудь, я напряглась, приготовилась…,его руки были такими нежными. Его губы терзали, причиняя боль, а руки нежно ласкали успокаивая. Его губы опустились к моей груди, он ласкал мою грудь губами с такой нежностью, с таким трепетом… я зарылась руками в его волосы и заплакала. Андрей раздвинул коленом мои ноги и мощным толчком  вошел в мое тело, это было сродни боли, с каждым его движением боль увеличивалась. Я громко закричала, царапая ему спину, из моих глаз текли слезы, волосы разметались по подушке, мне казалось, я умру, резко перевернувшись, Андрей лег на спину, и я оказалась сверху, еще несколько мощных толчков и что-то взорвалось. Как будто я ухожу под воду, мне не хватает воздуха, я судорожно всхлипываю и сжимаю его плечи. Он наклоняет мою голову к своему лицу и нежно-нежно целует в губы. Я кладу голову ему на грудь, он накрывает нас одеялом,  нежно гладит мои плечи, спину.                Спасибо…