Мои женщины Май 1963 Догнать и перегнать

Мои женщины. Май 1963. Догнать и перегнать.


Александр Сергеевич Суворов (Александр Суворый)

Мальчикам и девочкам, юношам и девушкам, отцам и матерям о половом воспитании настоящих мужчин.

Иллюстрация:

Продолжение: Мои женщины. Май. 1963. Фея-гостья.



После того, как неожиданно уехала в Москву наша молодая и красивая учительница по природоведению, я ещё целую неделю ходил смурной и «как в воду опущенный». Я никак не мог забыть и пережить ощущения, которые возникли во мне в тот момент, когда «Милка-училка» читала мне своё стихотворение.

Мне ещё никто и никогда не признавался в любви так – стихами. К тому же это была взрослая женщина. Учительница. Пусть молодая, но всё же взрослая, старшая, большая…

Я был не просто смущён, а растерян, ошарашен, «выбит из колеи».

Однако жизнь вокруг «била ключом», властно встраивала всех и каждого в свою колею, требовала немедленного реагирования, работы, действия.

Избрание меня председателем совета отряда пионеров 3-«А» класса немедленно завертело, закружило и заняло меня «до предела».

С 1 апреля по 1 июня длилась четвёртая четверть учебного года. Впереди были летние каникулы и нам всем нужно было отрапортовать своим родителям, завучу, пионерской дружине и директору школы о своих успехах в учёбе.

Те, кто имел плохие или посредственные отметки по учёбе, должны были в срочном порядке «наверстать упущенное» и «исправить положение», хорошо или отлично ответить «у классной доски», выполнить все домашние задания и уроки, преодолеть испытания на «контрольных уроках», выступить «с докладами» по избранным темам.

На «всё про всё» в мае 1963 года до первого июня нам давалось всего-навсего 12 дней. Поэтому началась «гонка за урожай отметок»…

В соревновании «за хорошие отметки» нам «на пятки» наступали ребята из 3-«Б» и 3-«В» классов. Они тоже почти все были пионерами и старались «перещеголять» нас по всем параметрам.

«Бэшники» и «вэшники», как и мы – «ашники» - тоже выпускали красочные стенгазеты, организовывали свои мероприятия, игровые соревнования, ходили заниматься в кружки, боролись за хорошие отметки и старались быть лучшими среди третьих классов. Тоже самое творилось и в других классах школы: первых, вторых, четвёртых, пятых, шестых, седьмых, восьмых, девятых и десятых.

Вся наша Средняя школа №1, весь город, все предприятия и организации, вся страна в это время были охвачены духом соревнования, преодоления трудностей, достижения трудовых побед.

Повсюду царил призыв: «Догнать и перегнать»…

Я сначала не очень хорошо понимал этот призыв, особенно то, что мы должны были кого-то догонять, а потом перегонять, но мой папа мне всё разъяснил.

- Догнать и перегнать, Сашок, - говорил мне как-то вечером папа, - это значит либо догнать и перегнать в своём развитии передовые страны мира, либо погибнуть. Другого просто не дано и не получится.

- Этот призыв использовал Владимир Ильич Ленин в сентябре 1917 года, - продолжал рассказывать папа, всё более воодушевляясь. – Но этот призыв и цель существовали всегда и везде, потому что они универсальные – все хотят в своём развитии быть лучше, богаче, сильнее других.

- Ленин имел ввиду развитые капиталистические страны, - пояснил папа. – Они имеют такую систему экономических отношений, которая позволяет им концентрировать разные ресурсы в нужных и самых эффективных отраслях экономики. При этом это ускоренное развитие осуществляется за счёт беспощадной эксплуатации трудящихся.

- Мы не капиталисты, мы социалисты. Это значит, что мы не можем и не должны грабить людей, но обязаны сделать так, чтобы все и каждый жил, работал и развивался по справедливости – по мере своего труда, таланта и возможностей.

- Однако, сынок, - продолжал с горечью папа, - всего на всех никогда не хватает. Чем больше люди потребляют, тем больше им нужно и хочется. Вот почему мы, распределяя всем по справедливости или почти поровну, всё же отстаём от капиталистов. Они развивают только то, что приносит прибыль и выгоду, а мы только то, что нужно и необходимо.

- Кроме этого, Сашок, - сказал сердито папа, - их много, их очень много, почти весь мир. Они сильны и хорошо вооружены. Их политика – давить, грабить, насиловать, угнетать. Наша политика – освобождать, помогать, развивать. Чувствуешь разницу?

Я вспомнил недавнюю борьбу с Сашкой Кузнецовым и его другом-телохранителем «Рожей» и понимающе кивнул папе.

- Владимир Ильич Ленин в своей работе «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» говорил, что Революция за несколько месяцев вывела Россию в передовые страны мира политически, то есть как лидера мировой социалистической революции, но этого мало. Война неумолима, говорил Ленин, и эта угроза ставит вопрос экономического развития с беспощадной резкостью: либо погибнуть, либо догнать и перегнать в экономическом развитии наших противников – буржуев. Понял?

Я всё понял, потому что хорошо представлял себе, как и чем должен был воевать с буржуинами Мальчиш-Кибальчиш. Если бы не было оружия и патронов, если бы он не умел метко стрелять и умело воевать, если бы он не был таким стойким и мужественным, то мы бы их никогда не победили.


Всё это и ещё что-то от себя я говорил своим ребятам-одноклассникам во вторник 21 мая 1963 года на классном собрании пионерского отряда 3-«А» класса, когда завуч предложила нам обсудить положение дел с отметками.

Те ребята,  кто хорошо учился меня горячо поддержали, а те, кто имел «двойки» и «тройки» приуныли и замолчали. За две учебные недели было трудно всё исправить. Тем более все учителя тоже хотели наверстать упущенное и «гнали» нас по своим планам и материалам.

- Тебе хорошо говорить, - прогудел своим «басом» раздражённо Ванька Щукин по прозвищу «Щукарь». – У тебя одни «пятёрки» и «четвёрки». А если я ничего не понимаю и не успеваю?!

Все заулыбались, потому что все знали, какой «Щукарь» увалень и «тормозила». Он даже на уроках физкультуры бегал, как медвежонок, трусцой и переваливаясь с ноги на ногу.

Взрывной, горячий и весёлый Валерка Молянский по прозвищу «Моля» тоже посмотрел на меня укоризненно. Он тоже ещё с детского сада немного «тупил» или делал вид, что не понимает уроков и всё старался сделать максимально быстро, невнимательно, поэтому с частыми ошибками.

Сашка Кузнецов и его верный напарник «Рожа» были не в счёт, потому что постоянно прогуливали уроки, плохо учились и были кандидатами «оставления на второй год». Из-за них наши показатели в соревновании третьих классов были «не ахти» какими высокими…

После шума и гама, вызванного моим выступлением и бурным обсуждением, все в классе, наконец, притихли и ждали – что будет. Классный руководитель и завуч тоже ждали…

Дело в том, что сразу после моего избрания председателем совета пионерского отряда нашего класса, с меня начали «требовать»…

Старшая пионервожатая стала требовать, чтобы все «мои» пионеры были чистыми, аккуратными, хорошо учились, не баловались, не дрались и ходили на все пионерские мероприятия.

Наша учительница-классный руководитель требовала, чтобы я сам рисовал, составлял, придумывал, писал и вывешивал нашу классную стенгазету, потому что: «Кроме тебя лучше тебя никто не сделает».

Завуч требовала, чтобы я «принял все меры» для того, чтобы в классе не было «двоечников» и «троечников».

Славка, мой друг и товарищ, требовал, чтобы я «не отдалялся», «не важничал» и не переставал с ним дружить.

Мой брат требовал, чтобы я не занимал надолго «его» комнату и «не лазил» в его книги, потому что я «ещё не дорос до взрослых книг».

Только папа и мама от меня ничего не требовали, а молча помогали во всём: подбирали за мной упавший портфель в прихожей, мыли и чистили вместо меня мои ботинки и сандалии, убирали за мной неубранную мной постель по утрам, когда я лихорадочно готовился к школе.

Вот почему я вспомнил всё это, когда молча смотрел на вопросительные взгляды ребят и девчонок, на насмешливую ухмылку Вали Антиповой и откровенное злорадство её подружек, на сочувственные взгляды молчащей «классной», пионервожатой и завуча.

- Я тоже многого не понимаю и не успеваю, - сказал я хриплым  от волнения голосом. – Но это не значит, что я или вы должны поднять кверху лапки и кричать «Сдаюсь»! Кто не может, тому поможем. Кто не умеет, того научим. Кто слаб, того поддержим.

- А кто это будет делать? – громко и насмешливо спросил Валерка Молянский.

- Я со Славкой, - ответил я машинально и громко. Ответил и сам себя испугался: «Не много ли на себя берёшь?». Мой друг Славка тоже недоумённо взглянул на меня и скривил недовольную гримасу.

- А также все те, кто вам не равнодушен, кто считает вас своими товарищами и друзьями – добавил я, чувствуя, что это не мои слова, а слова моего внутреннего голоса, который сейчас говорил папиным голосом.

Я искоса взглянул на склонённую красивую головку Вали Антиповой, украшенную огромными белыми бантами. Она сидела на своём месте за передней партой, установленной впритык к учительскому столу, и нервно теребила в своих пальчиках простой карандаш. Перед ней лежал листок из тетради, который весь был исчёркан линиями и штрихами…

- А как это будет? – спросил уже деловитым и удивлённым тоном Валерка «Моля».

- Будете оставаться в школе после уроков, и делать домашние задания все вместе, - сказала наша учительница – классный руководитель. – Если, конечно, нам разрешат провести этот эксперимент.

- Давайте попробуем, - также деловито сказала завуч и дала команду всем расходиться по домам.

Мой друг и товарищ Славка шёл рядом со мной и всё допытывался, как я себе представляю эти совместные «послеуроковые уроки», но я ничего не мог ему ответить, потому что сам не представлял, как это можно и возможно делать.

Дома я рассказал папе и маме о произошедшем классном собрании пионерского отряда и о принятом решении помогать «отстающим».

- Правильно, - твёрдо и уверенно сказал папа. – Это по-товарищески и по-пионерски. Молодец!

- Ох, и тяжело же тебе будет, сынок, - сказала мама и тяжело вздохнула. – Ну, ничего, ты справишься. Ты у нас молодчина.

- Дурак! – сказал мой старший брат, когда мы с ним шли в свои комнаты. – Оно тебе это надо, возиться с сопляками. Пусть сами свои сопли утирают.


Я тоже уже сомневался в правильности своего выступления и подумал, что взял на себя «невыполнимую обузу».

- А как же «Догнать и перегнать!», - спросил меня мой внутренний голос голосом деда «Календаря». – Так и будем вечно плестись в хвосте?

- Если бы всё было так просто, - сказала во мне маминым голосом другая, которая была моим женским внутренним голосом. – Догонять и перегонять труднее всего.

«Ничего» - подумал я своим голосом. – «Это мы ещё посмотрим – кто кого. Во всяком случае, я попытаюсь. Валька Антипова даже не захотела попробовать».


Весь остаток мая мы все вместе дружно и весело, с шутками, спорами, усиленной работой и зубрёжкой оставались после уроков и делали домашние задания, готовились к контрольным, решали задачки и тренировались в написании изложений, сочинений и контрольных работ.

Сначала всё шло туговато, но потом мы «разошлись» и уже наперебой отвечали, а девчонки «тараторили» домашние задания и ответы на контрольные вопросы.

Особенно отличалась успехами подружка Вали Антиповой, Тоня Корнеева, которая раньше всех, быстрее всех и чаще всех рвалась к доске, отвечала, читала, писала, решала и показывала свои тетради. В них действительно всё было написано и решено правильно, без ошибок.

Наши со Славкой «подопечные» тоже показывали успехи, но не такие быстрые и впечатляющие, как успехи Тони Корнеевой. Валерка «Моля» и Ванька «Щукарь» отвечали пока с запинками, решали примера и писали изложения долго, с помарками, но уже без серьёзных ошибок.

Главное отличие наших ребят и Тони Корнеевой было в том, что ребята отвечали и говорили только то, что знали и понимали, а Тоня только то, что заучила наизусть или запомнила «сходу-слёту». Тут ей не было равных…

Под «шумок» общего увлечения соревнованием «догнать и перегнать» мы со Славкой и все остальные «хорошисты» тоже улучшили свои «показатели» и к концу мая мы все имели только «отличные» или «хорошие» отметки в четверти. Нас хвалили учителя, родители, пионервожатая, завуч и даже директор школы однажды пришёл к нам на внеклассные занятия и молча, с доброй улыбкой, смотрел на то, как мы «играючи» решаем и готовим домашние уроки.

После этого в нашем классе появилась новая незнакомая женщина. Она скромно входила в наш класс, садилась за заднюю парту и молча присутствовала на наших «домашних уроках», стараясь ничем нам не мешать и быть как можно незаметнее.

Сначала мы её стеснялись, но потом дух игры и соревнования взяли верх, и мы опять стали азартно догонять и перегонять друг друга в учёбе.

Правда конец нашей «гонки» был омрачён маленьким происшествием – в некоторых тетрадях обнаружились одинаковые ошибки, что свидетельствовало о «списывании»…

Не секрет, что для экономии времени и распространении «передового опыта» мы использовали списывание правильных ответов и решений, потому что добивались их «коллективным трудом». Но те «ошибки» были обнаружены в тетрадях тех, кто к концу мая уже отошёл и перестал делать вместе с нами свои домашние уроки и задания.

Славка не удержался и ехидно вскользь заметил, проходя мимо парты Вали Антиповой: «Вот что значит отрываться от коллектива. И на старуху бывает проруха».

Валя ответила Славке ударом портфелем по спине, но в классе многие дружно «хохотнули», особенно девчонки. Они больше всего среагировали на «старуху-проруху»…

Как бы то ни было, но наш 3-«А» класс снова стал победителем в соревновании за отличную учёбу, но мы не получили заветного приза – кубка победителя в социалистическом соревновании. Два наших товарища – Сашка Кузнецов и «Рожа» - наотрез не захотели участвовать в общем деле, а наоборот, всячески нам мешали и «тянули» назад.

Даже Валя Антипова, которая умела приручать дикие выходки Сашки Кузнецова, оказалась бессильной и перестала им управлять. Сашка Кузнецов совсем отдалился от нас, стал чужим, враждебным.

Я не знал, что мне делать, но всячески останавливал девочек, которые ругали Сашку и «Рожу», называли их «вражинами» и «врагами народа».

Это мама строго-настрого и очень сердито запретила мне так называть несогласных или вредящих нам ребят и людей.

- Они не «враги народа», - взволнованно и горячо говорила мама, раздражённо гремя тарелками, ложками и вилками на кухне. – Они просто обиженные судьбой, своим непониманием, несогласием, своими мучениями, в которых винят всех, кроме самих себя. Они просто и часто больные люди, которые заражены своим сверх- эгоизмом, самомнением, своими хотениями и чужим мнением.

- Если бы они выражали только одно своё мнение, - также раздражённо и взволнованно возразил папа. – А то ведь они часто не говорят, а вредят, конкретно мешают, портят, ломают, гадят. Как быть? Терпеть? Подставлять ещё одну щёку?

- Да, - резко отвечала мама. – Терпеть и подставлять, и не уподобляться им. Быть выше и чище, чем они.

- А если они не просто вредят, а убивают, калечат, жгут и взрывают? – спросил папа, уже не стесняясь нашего с братом присутствия при этом споре. – Тогда как?

- Тогда наказывать за преступление по закону по мере вины и ущерба, - устало отвечала мама. – Но только по закону, а не по революционной необходимости и целесообразности.

На эти слова мамы папа, обычно, уже ничего не мог возразить. Он только сердито «крякал», встряхивал очередную газету и молча кушал мамин борщ, жареную картошку или макароны с килькой в томатном соусе.


Мама и папа часто оставались «при своём мнении» в спорах друг с другом. Иногда даже мама неким спокойным голосом останавливала не в меру разгорячившегося папу, говоря ему: «Товарищ лейтенант?», на что папа, неизменно снижая накал своих страстей, отвечал: «Слушаю вас, товарищ старший лейтенант» и мама «приказывала» ему что-либо сделать. Папа неизменно слушался маму и исполнял её «приказание»…


Когда нашему 3-«А» классу не вручили общешкольный переходящий приз-кубок победителя соревнования среди третьих классов, от меня тоже начали требовать «принять жёсткие меры» к Сашке Кузнецову и к «Роже», но я наотрез отказался, заявив, что это «их личное дело», что это «их выбор» и что «мы должны быть выше этого» и «пытаться вновь и вновь помочь им передумать и перемениться».

Меня вдруг поддержала та новая незаметная женщина, которая часто приходила к нам на наши классные «послеуроковые домашние занятия». Она заявила, что мы «не должны отталкивать от себя этих мальчиков», а наоборот, «привлечь и завлечь их в свои праведные дела».

К сожалению, ни у меня, ни у Славки, ни у кого-либо иного из нашего класса не было ни малейшего желания дружить и помогать Сашке Кузнецову, а тем более его дружку и напарнику «Роже». Не было и всё тут…

«В конце концов, - подумал я, - У всех есть право выбора. У них есть право быть такими, какими они есть, но и у нас есть право быть такими, какими мы есть. Каждый выбирает то, что выбирает».


Много лет прошло с того момента, когда я самостоятельно вывел для себя и осознал своим умом этот закон: «Каждый выбирает то, что выбирает»…

Мальчиш-Кибальчиш выбрал смерть от вражьей пули, но не выдал буржуинам великую военную тайну непобедимости русского народа, а Мальчиш-Плохиш тоже выбрал себе предательство и буржуйские пряники с печеньем. Каждый выбирает то, что выбирает. Поэтому у каждого своя судьба и своя плата за выбор…

Никто из нас, в том числе Валя Антипова, не вступился за Сашку Кузнецова и «Рожу», только хмуро и молча поддержали меня, когда я говорил «о свободном выборе своей судьбы».

Точку в этом немом решении поставил Ванька «Щукарь». Он вдруг во всеуслышание сказал: «Насильно мил не будешь». Мы все облегчённо его поддержали.

Поздно вечером, в пятницу 31 мая 1963 года, после всех школьных мероприятий, поздравлений, награждений и прощаний на летние каникулы, после домашнего праздничного ужина и обсуждения всех семейных вопросов и приключений, я наконец-то, добрался до своей мягчайшей и духовитой подушки, моего тёплого одеяла и моей свежей прохладной простынки.

Как я хотел спать!

Как я хотел отдохнуть от всех этих соревнований, уроков, заданий, вопросов, требований, упрёков, споров и разговоров!

Спать!

Спать…

Спа-а-а-ть…


Я хотел спать до слёз жалости, вдруг брызнувших из моих плотно зажмуренных от усталости глаз. Я хотел забыться, затеряться, исчезнуть, заснуть навеки…

В тот же миг ко мне явилась Она – моя Фея красоты и страсти…

Она одновременно была похожа на «Милку-училку» и на ту незнакомую женщину, которая присутствовала на наших «соревновательных послеуроковых классных занятиях».

Она смотрела на меня пристальным взглядом Феи и улыбалась.

Теперь у неё были длинные пышные мягкие и очень гибкие волосы, которые волнами и каскадами локонов струились вокруг её личика, «водопадом» спадали с левой стороны лица на плечо и на левую грудь, которая была сплошь укрыта волнами-локонами пышных волос.

Фея красоты и страсти была одета, как та незнакомая женщина, в шерстяную кофточку красного цвета, но теперь эта кофточка была не застёгнута на все пуговички, а наоборот, полностью расстёгнута.

Правой рукой Фея сзади, на затылке, видимо, поддерживала свои волосы, потому что они волновались, струились, двигались. Её рука была согнута в локте и направлена ко мне острым локотком.

От этого движения полы кофточки распахнулись и обнажили крутое, как спелое большое яблоко, полушарие её правой грудки. Оно чётко виднелось в тени полы кофточки. Я даже видел тёмный кружок вокруг её острой вершинки.

Фея красоты и страсти была почему-то уже загоревшей. Её красивое лицо было покрыто лёгким бронзовым загаром. Видимо, сказывалось жаркое и солнечное начало весны.

Даже её волосы перестали быть охристого цвета, а немного потемнели и чуть-чуть выцвели. Теперь они были красивого каштаново-пепельного цвета и оттенка.

Фея красоты и страсти смотрела на меня по-доброму, открыто, честно и слегка улыбалась. Её глаза на загоревшем личике особо выделялись своей белизной и чернотой зрачков.

Она чётко подвела краской свои бровки, верхние и нижние реснички. От этого её глаза стали очень выразительными, с особо внимательным и острым взглядом.

Её губки не изменились и так же, как у «Милки-училки», были только чуть-чуть накрашены. По краям её милой улыбки опять образовались лукавые лучики-морщинки.

Она наверно и пахла как «Милка-училка»…

Я был очень благодарен моей Фее красоты и страсти, которая пришла ко мне в мой сон, чтобы в знакомом образе подарить мне самое лучшее воспоминание за прошедшую весну.

«Вот мы и встретились, - успел подумать я и удивился тому, что моя Фея-гостья молчит и только смотрит, смотрит и смотрит на меня своим лучистым весёлым и ласковым взглядом. Меня даже не очень взволновало её распахнутая кофточка и грудки, которые прятались в тени её пышных волос и одежды.

В последний момент мне показалось, что Фея красоты и страсти сделала движение ко мне навстречу, но это длилось только миг.

Вслед тающему облику моей Феи-гостьи я ещё успел шёпотом подумать: «Теперь ты меня не догонишь».

Подумал и уснул, как будто провалился в бездну невесомости…