Хмель

                Х М Е Л Ь

     На этот долгострой люди «любуются» ещё с времён пресловутой Перестройки. Было время, жили люди, мечтали, строили и вдруг – страна словно запнулась на ровном месте. Всё замерло в растерянности и не найдя равновесной точки опоры, покатилась вниз быстрей и быстрей. Главными в великой стране стали торгаши. А они если и строили, то на свой манер – магазины и прочие развлекательные заведения для своего быстрого обогащения. О производственных зданиях уже никто и не вспоминал. Кто же их строить будет, если ушлые люди предприятия банкротили одно за другим, распродавали всё, что удавалось продать и уезжали из города искать скользкое счастье на стороне.
     Обычно производственные предприятия располагались за чертой города. Я по жизни никогда ими не интересовалась. Просто, когда ехала из посёлка в город мимо длинных высоких заборов, печально вздыхала. Предприятия, которыми гордился город, обезлюдели, широкие дворы зарастали черёмухой, тополями, осинками, везде царило обветшание и угнетающее душу запустение.
     «Где теперь люди, которые тут работали, чем заняты сейчас, о чём думают, чем живут? – думала я и не находила на свои бесчисленные вопросы исчерпывающего ответа. Время отсчитывало годы. Природа заполняла жизнью даже те места, где по человеческому пониманию и расти ничего не должно. Но у природы безвыходных ситуаций не бывает.  Если ей не мешать, то настанет время, когда люди удивятся, а может даже восхитятся, глядя на её неусыпные труды.
     Деревянный забор вокруг бывшей новостройки постепенно «исчезал». Видно доски понадобились местным садоводам для хозяйских нужд. Глазам прохожим и проезжим открылась длинная стройплощадка с торчащими из земли сваями различными по высоте. Между ними долгие годы ничего не росло, меж тем вокруг этого места тянула к солнцу ветки всякая дурнина.
     Прошло ещё пару лет. Однажды я заметила из автобусного окна, что между задремавшими сваями что-то зеленеет. Но автобус быстро едет и у меня не было времени обстоятельно всё рассмотреть. Теперь уже намеренно на этом участке дороги я смотрела, смотрела. Зелёная поросль стремительно наступала с двух сторон. И только, когда зелёные плети стали опутывать рядом растущие деревья, догадалась: «Ба-а, да это же хмель!»
     Понадобилось два лета, чтобы спешащие навстречу друг дружке зелёные «тучи» - сомкнулись.
     Отступила зима. Снег растаял и между свай стали видны скучные высохшие прошлогодние батоги хмеля. Вскоре опять с двух сторон началось жизнеутверждающее наступление. Новые плети, подминая под себя отжившие батоги, торжествуя, захватывали место, пытаясь взобраться на невысокие столбики свай. Опять щебетала весна, корило зноем лето, а осень самодовольно подводило итоги прожитого года. На хмеле вызревали его маленькие мягкие шишечки. Ветер разносил крылатые семена и уже на следующую весну появлялись новые очаги зелёной липучей напасти. Теперь уже не только на стройке, но и по всему двору, заросшему молодым лесом, тянулись жадные до захвата новых территорий упругие плети. Деревья гнулись, сутулясь под их тяжестью, но сбросить с плеч навязчивых соседей не могли. Особенно жуткой казалась картина весной. Вся площадь бывшего обезлюдевшего предприятия была опутана безжизненным хмелем. Год за годом хмель слоями ложился между свай и под его покровом теперь без всякой опаски бегали мыши, всякие жучки, паучки. О том, что под слоем стеблей кто-то там ползает, бегает, одним словом – живёт, я догадалась, глядя на беспокойных сорок, сидящих на кое-где выглядывающих сваях. Птицы глядели вниз и о чём-то своём переругивались. И от этой неприятной картины холодок пробегал по спине. Нарастала смутная догадка: вот что будет, если по какой-то причине обезлюдеет Земля…
     Теперь, когда я еду по той дороге, то опускаю голову, чтоб не видеть, как дичает земля без человека. А чем же заняты люди? Одни – жиреют, другие – выживают, запутываются в бесконечных долгах. А долги, как тот хмель на деревьях, давят и угнетают.
     Да-а, печальное зрелище. То ли ещё будет…

                2014 г.