Глава 12. Окопы

Яркий свет резал глаза. Было очень больно. В ушах стоял гул. Чьи-то лица то появлялись, то вновь исчезали надо мной. Я смутно видел их очертания, словно сквозь толщу воды.

Это было похоже на второй рождение. Пронзительно-яркий луч замелькал перед глазами, больно ударяя в зрачки.

- Зрачок на свет реагирует. Он очнулся, генерал. – раздалось слева над ухом. Я повернул голову на звук. И попытался принять сидячее положение.

Я находился в большой военной палатке. Внутри нее были расположены несколько приборов, терминал, огромный стол с исчерченной картой и несколько стульев. Женщина в белом халате и маске сняла с моего плеча повязку и застегнула на мне униформу.

Ощущения возвращались вместе с осознанием. И первое, что я почувствовал – это ноющую боль в боку и плече, и заодно холод. Сильный холод. Чье-то почти неслышное покашливание привлекло мое внимание. Я повернулся на звук. Около меня сидел седой человек в военной шинели. Я кивнул ему и отдал честь. Это был генерал Чейз, главнокомандующий операцией «Анкоридж» по зачистке территории Аляски от китайцев.
 
- Ты, парень, или бессмертный, или редкостный везунчик. – хрипло прокашлявшись, произнес генерал, а затем добавил что-то еще, но уже тише. Я помотал головой.

Главнокомандующий взглянул на меня, нахмурился, а затем повторил. Черт, генерал, ну что вы там шепчете, неужели нельзя сказать громче?

Я даже не разобрал толком собственного голоса. Генерал взглянул на меня с недоверием, а затем с пониманием и ободряюще похлопал меня по спине.

- Похоже, тебя контузило, солдат. С одной стороны, плохо, конечно, стрелку нужны не только глаза и меткость, но и хороший слух. Ну да ничего, с другой стороны, это здесь у каждого второго. Молодец, солдат. Поздравляю тебя с успешным выполнением первого этапа операции «Анкоридж».

Я кивнул головой в знак того, что я все понял. Гул в ушах малость поубавился, и я уже мог разбирать, что говорят окружающие, правда, с близкого расстояния.

- Вы успешно подорвали все три пушки, обойдясь практически без потерь. Недавно коммунисты расстреляли нашу последнюю ударныю группу командира Петтерсона. По мнению остальных членов вашего отряда и сержанта Бенджамина, я назначаю тебя главнокомандующим вашей новой ударной группы. С повышением, солдат.

Генерал довольно улыбнулся и протянул мне руку. Я на автомате пожал крепкую сухую и холодную ладонь генерала, все еще плохо соображая. Какой из меня главнокомандующий?! Да меня там едва не затоптали на утесах. Очевидно, ребята шутят.

Но, выйдя из палатки генерала, я понял, что все было сказано на полном серьезе. Двое солдат, стоящих у входа в палатку, при видя меня тут же отдали честь.

- Сэр!
Я оглянулся в поисках своих ребят. Стоящий в группе солдат неподалеку, один пехотинец поднял руку и помахал мне, призывая подойти.

- Командир!

Я пошел на зов. Еще несколько солдат обернулись в мою сторону, и на их лицах появились облегченные улыбки. Я улыбнулся друзьям в ответ и ускорил шаг, попутно оглядывая присутствующих. Брайс, Рики, Том, Бен, Юджин, Денни, Шон, сержант Бенджамин, и еще один незнакомый мне солдат.

- А где Гарольд? – первым делом спросил я, подойдя к ним.

Улыбки парней начали быстро таять, точно крупица снега, попавшая на ладонь. Повисло тяжелое молчание. Я, продолжая все еще улыбаться, все еще продолжал бессознательно искать друга среди остальных. Мерзкий тихий голосок внутри шептал: «ты ведь уже и сам знаешь, что случилось», а я, чувствуя подступающее к горлу отчаяние, упорно твердил себе «Не знаю».

Наконец, Том первым решился разбить гнетущее молчание:

- Гарольд погиб на утесах.

Наконец-то хоть кто-то произнес это вслух, и мне не пришлось самому спрашивать. Слова Тома, словно тяжелая гиря, упали куда-то на мокрый снег и разбились, смешавшись с остальными звуками аванпоста, уже ставшими привычными. Но что-то все равно было здесь не так. Я с каким-то дурацким чувством недоверия вновь и вновь обводил взглядом ребят.

Происходящее казалось каким-то ненастоящим, фальшивым. Нет, Гарольд не мог умереть! Это какая-то ошибка, ложь. Он вытащил меня из ущелья, в котором я боролся с китайским пехотинцем. Он взорвал первую пушку. Он не мог, не мог умереть!

- При взрыве второй пушки ему снесло половину головы одним из кусков арматуры. – медленно произнося слова, закончил Том, не глядя на меня.

Я замер с открытым ртом. Нет… Нет! Я опустил глаза и взглянул на свои руки, те самые руки, прилепившие детонатор на основание второй пушки. Тяжело дыша, я провел руками по лицу и затылку, чувствуя дрожь в пальцах. Это ведь я виноват. Я убил его!

Мне кажется, или я проорал это, стоя прямо со своей ударной группой?

- Твоей вины в этом нет. – поспешил утихомирить меня Бенджамин. – Каждый из нас отживает положенный ему свыше срок и умирает. Все мы когда-нибудь будем там. – и он многозначительно поднял глаза к небу.
- Скорее уже там. – вздохнул Рики, на чьем плече красовалась точно такая же, как и у меня повязка, и с чувством пнул носком ботинка мерзую землю.

Я продолжал молча стоять, не в силах что-либо выговорить или сделать. Из-за спин товарищей показалось черное лицо Денни. Парень подошел ко мне и положил мне руку на плечо.

- Каковы будут следующие приказания, командир?

И тут произошло то, что внезапно словно вдохнуло в меня обратно жизнь. Брайс, Рики, Шон, Том – все мои ребята один за другим подходили ко мне, окружив со всех сторон, и клали свои ладони поверх руки Денни. Последней была ладонь сержанта Бенджамина, и, глянув на меня, он сумел слегка улыбнуться.

- И, несмотря ни на что, это был грандиозный бой. Давайте продолжим в том же духе. Чтобы показать, что мы сильнее красных. Чтобы дать понять, что это наша земля. И чтобы доказать, что Гарольд погиб не напрасно.

И тут во мне словно что-то щелкнуло. Я посмотрел на девять лиц, смотрящих на меня с ожиданием и воодушевлением, и положил еще свою руку поверх ладони Бенджамина.
- Выступаем к технической базе «Химер». – ровным уверенным голосом твердо сказал я.

Ох, и тяжелая же нам досталась работа. Судя по последним данным разведчиков, путь к этой базе лежал через лагерь китайев, расположенный буквально у нас перед носом, но к которому мы никак не могли подступиться из-за их знаменитых танков «Химер». Глядя на эти машины убийств на гусеницах издалека, я тихо радовался, что мне еще тогда не довелось попасть к ним под прицел.

Путь до базы занял буквально сорок минут. Я дал приказ не переть напролом, а идти обходными тропами, надеясь, что вечная метель Аляски скоро заметет наши следы. Уверенные в том, что через их колючие ограждения, «Химеры» и маленькие лагеря никто не проберется, китайцы не особо утруждали себя охраной базы, к тому же там осталось всего два танка, а все остальные они бросили на поле боя. Было решено подорвать не только оставшиеся два танка, но и склад с боеприпасами. Фейверк должен был выйти знатным. Конечно, этот поход мог бы стоить нам жизни, но зато какой бы успех мы сумели бы принести нашей армии.

Прокравшись незамеченными на территорию базы, мы разделились на восемь групп по два человека. План подрыва базы был довольно прост: две группы берут на себя по танку, две другие пары прикрывают их. Еще двое сразу после установки детонаторов бросают пару гранат на открытый участок полигона, как отвлекающий маневр, привлекая внимание охранников склада, и занимаются ими. Оставшаяся двойка закладывает тротил в здание с боеприпасами, желательно к какой-нибудь цистерне с горючим, а затем все бежим.

План действительно был достаточно прост, и привести его в действие не составило особого труда. Китайцы действительно не ожидали проникновения диверсантов на их территорию и вели себя довольно расслаблено, за что и поплатились. Убегая с территории базы, я обернулся и остался доволен. Гигантский столп огня и дыма взметнулся над зданием склада, а затем одна за другой подорвались «Химеры». Словно по цепной реакции, взлетали на воздух все машины и установки, находящиеся рядом с ними, над базой то и дело взлетали куски арматуры, листы железа и камни.
- Это вам за Гарольда, суки! – крикнул я, чувствуя адреналин и пьянящую ярость, смешанную с весельем, и побежал вслед за моей группой.

После успешной ликвидации «Химер», нашей следующей задачей был еще один военный аванпост.

- Да уж, это не место, а просто горшочек с медом. – докладывал мне разведчик, расположившийся в палатке у генерала Чейза. – Пехоты там столько, что хоть задницей ешь, а еще китайцы отправили туда своих лучших бойцов – Красных драгунов. Судя по тому, как они дерутся, их начинают обучать военному делу еще в материнской утробе. Они бегают как черти и орудуют длинными мечами… как их там… катанами. Холодным оружием владеют в превосходстве. А еще у них вместо брони уникальные стелс-костюмы, позволяющие им быть практически невидимыми, так что советую брать с этих парней пример и запастись стелс-боями. Кстати, точно такие же костюмы носят и их снайперы, которых мы изредка встречали в составе пехоты, так что будьте внимательны.

Я кивал, слушал и запоминал. Перспективы лезть, что называется, в самое пекло меня не радовала. Генерал Чейз только-только хотел было что-то сказать, но тут неожиданно в палатку ввалился запыхавшийся пехотинец, поспешно отдал честь и, тяжело дыша, сообщил:
- Сэр, красные бросили на нас чуть ли не всю свою пехоту и оставшиеся «Химеры»! Они подступают к окопам!
- Держать оборону, сколько это возможно! – хрипло скомандовал генерал и пристально посмотрел мне в глаза. – Ну вот, солдат. Вот оно, началось.

Мы с моей ударной группой выбежали за ограждение нашего лагеря. Пехотинцы, выбегающие вместе с нами, спешили вперед, к изрытой земле. Мы бежали к окопам, я на ходу заряжал выданную мне интедантом снайперку. Что-то огромное и стремительное с бешеной скоростью расчертило небо с пронзительным свистом и со страшной силой врезалось в землю в паре шагов от меня.

Вот здесь я почувствовал тот самый запах войны. Земля сотрясалась под ногами, бомбы словно расчерчивали раз за разом дорогу, падая одна за другой по направлению к нам, пули с визгом и свистом проносились у меня над головой. Одна брошенная каким-то китайцем граната взорвалась почти у меня под ногами, и я, прыгнув вперед, точно как когда-то под ноги Бегемоту, завалился в окоп, крепко сжимая мешающую в таких прыжках тяжелую снайперку.

Ага, вон первый. Я прицелился и сразу снял его. Китаец вскрикнул и, выронив автомат, повалился спиной в свой окоп. Пара ответных пуль мгновенно пролетели около моего лица, одна из них задела скулу. Я чертыхнулся и, спрятавшись в окопе, прижал рукав к лицу, пытаясь унять жжение.

Китайцы, очевидно, решили буквально стереть нас с лица земли. Пальба не прекращалась ни на секунду, из-за окопа нельзя было выглянуть не получив очередную пулю. Я уже не целился, а стрелял, как говорится, от бедра (или в моем случае – от плеча). Двое солдат справа от меня стояли буквально насмерть, получая одну пулю за другой, продолжая стрелять, пока очередной выстрел не сшибал их с ног. На их место прибегали новые пехотинцы.

Красные не забывали и про осколочные и гранатометные выстрелы. Слева от меня взорвался короб с боеприпасами от очередного выстрела, и я, уже впав в ярость, взял стоящий неподалеку ящик и, встав на него, выпрямился со снайперкой в полный рост. Ага, вон он, родимый…

По мне немедленно открыли огонь. Три или четыре пули каким-то чудом пролетели мимо, а стоял, пытаясь не шататься от получаемых ран. Прицел, я прищурился и навел дуло на голову солдата. Я нажал на курок, поверженный грантометчик с криком улетел обратно в окоп, в ту же секунду одна из пуль попала мне прямо в только поджившую рану в плечо, а отдача от снайперки окончательно снесла меня с ящика. Я повалился на землю, едва не сломав себе шею, чувствуя, как острая пульсирующая боль взрывом окатывает мое плечо, и закричал от боли. Я уже давно перестал считать, но где-то шесть или семь пуль я уже точно успел схватить.

Кверху взметнулась выпущенная-таки убитым солдатом граната. Пролетев ввысь несколько метров, она по траектории понеслась обратно, и приземлилась в окоп китайцам. Взрыв и полетевшие в разные стороны куски досок, которыми была отделана часть наших окопов, означали, что, наверное, я все-таки любимец судьбы. Я улыбнулся, продолжая лежать на снегу и глядя в чистое небо, и ощущая странное умиротворение, быстро разливающееся по телу. Торжествующий крик наших солдат заставил меня подняться с земли, несмотря на боль. Надо было сделать еще один, последний выстрел.

Цепляясь за выступы на мерзлой земле, я вновь поднялся над окопами и прицелился. Ветер Аляски сильно мешал мне, а поэтому пришлось долго смотреть в прицел. Наконец, поймав удобный момент, я резко выдохнул и выстрелил. Пуля, вылетевшая из снайперки, перерубила веревку, удерживающая красный флаг с желтыми звездами. Яркая, словно мишень, тряпка затрепыхалась на ветру, пролетела пару метров, а затем медленно упала вниз.

- Роач! Роач! – я обернулся. Мне навстречу бежал, сияя улыбкой и потрясая автоматом, Том. - Мы это сделали, Роач! Мы их выкурили отсюда! Ахаха, получили, ублюдки?! Вы трупы, сволочи!

Я, чувствуя только безмерную усталость и сильную слабость, пошел ему навстречу. Неожиданно, выражения торжества на лице Тома исказилось гримасой страха и ужаса. Он бросил автомат на землю и рванул со всех ног. Я обернулся в сторону того, что могло бы так напугать Тома и, увидев, понесся вслед за Томом, чувствуя, как заплетаются ноги.

- Бен!!! – страшно хрипло и, как показалось даже мне, контуженному, ужасающе громко заорал Том. Он бежал, размахивая руками и спотыкаясь. – Бе-е-ен!

Выползший из вражеского окопа, выживший китайский солдат, шатаясь, поднял выпачканную кровью  винтовку и, прицелившись, дал очередь. Несколько пуль попали в висок не заметившего его Бена, пробив ему насквозь череп.

Что-то словно захлестнуло меня, точно стальная удавка. Я остановился, пытаясь справиться с подступающим головокружением, судорожно вспоминая, где оставил снайперку. Развернувшись, я заметил ее в паре шагов от меня и, нагнувшись, подхватил ее.

Боль, слабость и головокружение словно отступили на второй план, адреналин ударил в кровь, заставляя мышцы работать с утроенной силой, ноги бежать с большей скоростью, а сердце работать в ускоренном темпе.

Том сидел на земле, скрючившись, словно от раны в живот и, положив себе на колени голову мертвого брата.

- Бен, пожалуйста… Брат, ты не должен…. Ты не можешь вот так!.. – словно в бреду, выкрикивал он, медленно раскачиваясь.

Он поднял голову, я заметил его покрасневшее от холода и слез искаженное болью и яростью лицо. Я поспешил к нему, досадуя на то, что я так странно медленно иду.
Том поднялся на ноги, бережно положив Бена обратно, на снег, и, подхватив что-то с земли, одним прыжком перемахнул через окоп.

- Том, стой!!! – заорал теперь уже я, сейчас как никогда чувствуя свою полную беспомощность. Вспомнив, что я как-никак командир ударной группы, я собрал последние силы и снова заорал до хрипоты. – Отставить, солдат Дарлен!

Том словно не слышал меня. Увернувшись от первых выпущенных в него пуль, он подхватил с земли уже пустой чей-то автомат и, ухватив его за ствол, с размаху двинул китайцу прикладом по лицу.

- Сдохни, тварь! Сдохни! – он раз за разом поднимал и опускал приклад, решив, походу, превратить лицо солдата в кашу. Я запрыгнул на чистую заснеженную поверхность вслед за ним и внезапно заметил, как что-то темное на миг мелькнуло, а затем исчезло перед глазами.

Том опустил автомат и, подняв голову к небу, пару мгновений тяжело дышал, а затем заорал:
- Умрите все, падлы поганые! Чтоб вас всех по вашей стене размазало…

Он не договорил. Продолжая глядеть наверх остекленевшими глазами, Том стоял, раскинув руки и слегка пошатываясь, будто пьяный. Белый свет падал на него, ярко очерчивая его фигуру в пространстве. Затем раздался повторный выстрел, и Том, упав сначала на колени, грохнулся лицом в снег с простреленной почти насквозь, как голова у брата, грудью.

Я все явственней чувствовал, что задыхаюсь. Мне казалось, что дырки в моем теле от пуль тоже вдыхают промерзлый воздух Анкориджа. Отчаяние, ярость и неверие в происходящее вырывались из меня с какой-то истерикой с каждым выдохом. Огромным усилием воли я сумел кое-как взять себя в руке и вновь взглянуть в оптический прицел. Сердце колотилось как бешеное, глаза щипало все сильнее, пелена застилала взор, мешая видеть, горло сдавливало все сильнее. Каждая секунда моей жизни была словно стремительно исчерпываемый лимит. Я, из последних сил удерживаясь на ногах, нажал на спусковой крючок и, с удовлетворением услышав короткий вскрик вражеского снайпера, бросил винтовку. Медленно на подгибающихся ногах дошел до Тома. Опустившись на колени, я непослушными руками перевернул его и негнущимися пальцами закрыл покойному глаза. А затем дал волю первым слезам.

Над головой, стремительно расчерчивая небо, пронеслись три наших истребителя. Подоспевшие на подмогу, свежие силы пехоты один за другим забегали в окопы, перескакивая через убитых и отстреливая уцелевших китайских солдат. Где вы были до этого, спрашивается?! Люди в белых утепленных комбинезонах вытаскивали раненых, кому-то оказывали первую помощь прямо на месте. На шпиль вместо красного китайского флага все выше и выше заползал наш, полосатый, пока не достиг самой верхней точки. С каким-то мрачным облегчением глядя на развевающуюся бело-голубую ткань, я попытался было встать на ноги, но не смог, а в следующую секунду почувствовал, как чьи-то руки подхватили меня.