Дитя бабочек

''Дитя бабочек.''
'' Шелест крыльев я слышу
И не чувствуя боли я ухожу.
Но, ведь как может быть человек
Дитям хрупких бабочек? "
Из записей Алии Яманаки.
26.02.2098.
Боль... вскрики, некогда громкие, срываются с губ на едва слышные, жалобные всхлипы. В моей комнате царит извечный полумрак, шторы плотно завешаны, а за ними, нет, не зелёная лужайка и солнечные лучи. За ними металлический лист толщиною в сантиметр.
За всю свою жизнь я только и видела, что стены, потолок и двери своей комнаты, пределы которой никогда не покидала. Мне ''посчастливилось'' родиться на свет с весьма редкой болезнью - Болезнью Бабочки. Каждый день своей недолгой жизни я терпела боль: во время перевязок, оброботки ран, приёме пищи и даже дыхании. Все моё тело было покрыто пузырями с мутной жидкостью и не было им конца: не успевали пройти старые, как тут же появлялись новые. В воздухе всегда пахло лекарствами и вместе с однообразной, престной едой я принимала целую жменю надоевших за долгое лечение таблеток, от которых  день ото дня становилось лишь хуже. Но, самым ужасным было не это. Лежать и смотреть в потолок опасаясь даже пошевелиться, ведь это принесёт новую боль, именно вот так вот лежать, не имея даже тусклого лучика надежды на выздоровление, было истинным кошмаром, длинною в пятнадцать лет моей жизни, пятнадцать лет, напрочь лишенных ярких вспышек.
Двадцать пятого апреля две тысячи восемьдесят пятого года в семье влиятельного члена общества штата Нью-Йорк родом из далёкой Японии Рю Яманаки родилась долгожданная дочь Алия. Мама не уставала говорить, что никогда не видела ребёнка красивее, чем я. Верилось, честно говоря, плохо. Хоть в моей комнате не было не зеркал, не фотографии, мой психолог считал, что видиние мною моего облика внешнего может плохо сказаться на моём психическом здоровье, стоило мне только взглянуть на свои ораговевшие ладони и деформированные течением хвори ногти, как мне тут же становилось не хорошо.
Не мой отец, не моя мать не страдали Болезнью Бабочки. Да и не один близкий мне по крови родственник не мог передать мне данное заболевание. Как же тогда заболела я, спросите вы?
Я была поздним и очень желанным ребёнком. Когда мама узнала о своей беременности ей было уже тридцать пять лет. Случилось так, что на четвёртом месяце беременности, протекавшей до момента этого хорошо, мама перенесла инфекционное заболевание. Врачи, опасаясь осложнений, тот час предложили родителям прервать беременность путём вызова искусственных родов. Родители, конечно-же, наотрез отказались. Я была их единственным и последним шансом познать счастье быть родителями. Мой отец был очень богатым человеком, но до этого дня никакие деньги не могли помочь ему стать отцом. Не единожды мои родители проходили лечение от бесплодия, обследовались в лучших клиниках мира, сдавали все известные нынешней медицине анализы и тесты, но медики, разводя руками, выносили единогласный вердикт из раза в раз - оба родителя были абсолютно здоровы. Генетическая несовместимость могла стать единственной причиной тому, что прожив в браке десять лет чета Яманака так и не обзавелась потомством.
Родилась я, судя по рассказам мамы, совершенно здоровым ребёнком. Болезнь проявила себя на втором дне моей жизни: по всему телу появились пузыри и когда мама взяла меня, закутанную в пеленки-распашенки чтобы покормить, я взахлеб зарыдала и отказалась есть.
'' - Ее кожа такая хрупкая, словно крылья бабочки. '' - так всегда говорила мама.
И это было истинной правдой. Воздух в моей комнате постоянно увлажняли, ведь если начать делать перевязки в сухом помещении, то моя кожа осталась бы на бинтах.
Далее с каждым днём болезнь прогрессировала: пузыри не уставали расти и лопаться, малейшее повреждение или неосторожное прикосновение влекло за собою незамедлительно разрушение кожных покровов, раны плохо заживали и гноились, кожа не переставала зудеть и я сама, громко крича до потери голоса, сдирала ногтями куски ее, продолжая расчесывать появившиеся на месте кожи раны.
После выписки из родительного дома меня забрали и поместили в специально оборудованную для таких больных комнату, в которой я нахожусь и по сей день. Очищенный, влажный воздух с примесью лекарств, закрытые окна и двери во избежания дополнительной инфекции из окружающего мира. Это сейчас я лежу неподвижно, осозновая тяжесть своего положения, а раньше попробуй объясни ребёнку от чего ему вместо подвижных игр со сверстниками во дворе нужно лежать при запертых дверях в гордом одиночестве.
Дни мои были монотонные и распорядок их не менялся сколько я сама себя помню: утром - перевязки и оброботка ран плюс горсть белых таблеток да жидкая еда, насыщенная белками через трубочку, в обед - снова бинты, таблетки, стимулирующие выработку иммунитета, кислород через маску и натуральные соки, а вечером, да, снова таблетки, перевязки и капельницы с полезными для организма веществами. Спасибо, что хотя бы телевизор разрешали смотреть в неограниченном количестве.
Глядя на свои руки, я думала, что не особо я и отличаюсь от египетских фараонов, про которых мне читала мама. Что-же, саркофаг и золото у меня тоже имелись, а бинтов на перевязки в день уходило куда больше, чем на любую мумию.
Мама всегда говорила, что я особенная, но мне больше всего на свете хотелось быть обычной, здоровой девочкой.
Но, даже не редкая болезнь в большей степени осложняла мне жизнь.
'' Здоровая нация - светлое будущее. '' - так гласил девиз нашего нынешнего правительства, а это значило лишь одно: все больные и слабые подвергались уничтожению. Новорожденный, ребёнок, старик или молодой человек не имело для властей никакого значения. Заболевших помещали в карантин и если через две недели после прохождения полного курса лечения ты не выздоравливал, тебя пускали в расход прямиком в больничном подвале. Тело сжигали, а прах расстворяли в химическом растворе и подвергали выпариванию в специально построенных для этого лабораториях. Людей же тяжело больных, тех, кто имел несчастье подхватить высококантагиозную болячку или же тех, кто был рожден с генетическими отклонениями, как я, пусть даже не несущих угроз для здорового населения, убивали сразу-же. Был у нынешней власти один малюсенький, не заметный на общем фоне хаоса, плюсик - лечение заболевших было абсолютно бесплатным и включало в себя все необходимые лекарства, какими дорогими они бы не были.
Акушеры принимали роды в присутствии трибуна и больного, немощного ребёнка тот час забирали, не дав матери даже взглянуть на своё дитя. Мать опосле помещали в изолятор, где с помощью лекарств и всех других возможных средств убеждали ее в том, что она и вовсе не была беременна.
Я появилась на свет за пять лет до выбора в президенты Элайи Форса, основателя и главного сторонника, исполнителя политики '' ЗН - СБ. '' Становление режима единоличной власти и диктатуры, средством зомбирования нации в несколько этапов заняло ещё пять лет.
На столь жестокие меры мистера Форса, по его же словам, толкнула страшная эпидемия высококантаигозной болячки, передающейся по наследству. Если тебе и посчастливилось выжить после Алеющей сухотки, ты становишься ее пожизненным носителем и будешь передавать АС из поколения в поколение по роду своему до новой вспышки.
Болезнь эта была впервые диагностирована в две тысячи двадцать девятом году и имела две формы течения: алую, проявляющуюся всевозможными кровотечениями, повышением температуры до критической отметки и малокровием, а также сухоточную, включающую в себя рвоту, судороги и удущающий кашель. Общая четра у обеих форм была одна: гниение внутренних органов. Эпидемию смогли остановить лишь зачисткой населения. Видимо, после эпидемии у Форса и зародилась идея его политики.
Не мало крови пролилось за время становления нынешнего режима, но испуганные новой волной эпидемии, которую они уже не перенесут, люди с годами по-утихли и недовольных с годами становилось все меньше. В результате совместных действий Алеющей сухотки и властей из пятидесяти штатов в Америке осталось всего тридцать пять. Бесследно исчезла и республика Колумбия.
Когда режим Форса приняла большая часть населения, началась охота за неполноценной частью этого самого населения, включившую в себя помимо больных ещё и не согласных. Первыми под прицел трибунов попали инвалиды и старики. Дальше же веревочка продолжала виться, как вьется и по сей день. Раз в две недели бригады медиков, облаченные в современный вариант противочумных костюмов, навещали каждая свой участок.
29.02.2098.
Когда Форс стал единоличным диктатором, мне пришлось умереть. Денег моего отца как всегда хватило, чтобы провернуть подобную аферу и в результате на руках у родителей оказалось свидетельство о моей смерти со всеми необходимыми штампами, печатями и росписями. После пышных похорон наш дом покинула вся прислуга, а меня переселили в подвал, ныне прекрасно подходящий для проживания ''дитя бабочек''. Мама стала мне единственной сиделкой и не отходила от моей кровати не на минуту.
Болезнь продолжала усугубляться: волосы лезли клочками, ещё чистые с утра раны к ночи начинали гноиться, отслаивались ногтевые пластинки, а противные пузыри перебрались в легкие, расселились по пищеводу, стало снижаться зрение. Теперь каждый второй вдох болью находил отклик в моей груди и я напрочь отказывалась есть даже любимую клубнику, дозволенную диетологами мне всего раз в месяц, во избежание аллергии. Очертание моей тюрьмы расплывалось передо мною, а зуд был просто невыносимый и чтобы я не сдирала с костей и без того хрупкую кожу, меня в конечном итоге привязали к кровати.
Режим '' Здоровая нация - светлое будущее " включал в себя и территориальные ограничения. Выезд из штата в штат разрешался всего трижды в год. Исключением становились только деловые поездки. Будь ты хоть чиновник, хоть простой уборщик, тебе нужно было падать заявку о прощении на выезд и когда ее рассмотрят, предстоял полный медицинский осмотр и пять томительных дней ожидания вердикта в изоляторе. После возвращения в свой штат мероприятия, ожидавшие тебя, были идентичными.
Выехать же за границу простому смертному, не имевшему званий, денег и связей было просто нереально. Подобная привелегия давалась только правительственному органу не чаще раза в год после обязательной и дополнительной иммунизации.
Я же, в тайне мечтала увидеть хотя бы задний двор своего дома...
К моменту достижения пятнадцатилетия на моей голове практически не осталось волос, все зубы мне возродид мой дядя стоматолог, но не смотря на все увечья мне больше всего хотелось жить.
03.03.2098.
Алчность, отчего же люди так подвластны тебе, так жаждят твоих даров, поклоняются тебе? Быть может, от того, что твердую руку власти твоей люд не зрит?
Как я уже писала, у моего отца был младший брат, доктор-стомотолог по имени Тацумо. Мама говорила, что Тацумо насквозь лживый, скользкий и корыстолюбивый человек. Единственное, что он любит - деньги, что жаждет - богатство и ради достижения целей своих дядя не остановится не перед чем. До этого дня я не верила маме, ведь каждый человек имеет право начать жить с чистого листа. К тому-же, дядюшка был всегда добр и обходителен со мною, всегда приносил мне лакомства, которые врачи не разрешали и дарил подарки.
Мама была не права, дядя любил не только деньги. Дядя любил казино, азарт, женщин и жить красиво, при этом не прилагая усилий. И все это ему давал мой отец. Неоднократно Рю выкупал своего брата из рук полицией, выплачивал его долги в карты, оплачивал лечение Тацумо от алкоголизма и наркотической зависимости. Когда дядюшка немного оклимался после очередного курса реабилитации, отец подарил ему клинику, а перед этим, всего несколько лет назад, купил и диплом. Но, стоило заметить, руки у Тацумо были золотые - дядя с детства мечтал стать доктором, но столько лет грызть гранит науки в стенах университета он не желал. Хотя Тацумо и отучился два года, в конечном итоге его отчислили в пятый раз за аморальное поведение.
С подачи отца младший братец ныне довольно крепко стоял на ногах, клиника его процветала и он считал свой нынешний статус единолично своей заслугой. Но, Тацумо хотел большего.
Третьего марта отец не вернулся, как обычно, с работы. Пересилив себя, я встала с кровати и прижавшись ухом к двери, подслушала разговор, протекавший меж мамой и ее лучшей подругой Акрой. Мир, даже при власти Форса, слава Богу, был не без добрых людей. Акра и сообщила маме о аресте отца.
Даже находясь на смертном одре, я не в силах буду забыть белого лица матери. Дрожащими губами она сообщила сбиваясь мек о том, что мы немедля уезжаем.
Чудом нам удалось достигнуть загородного дома подле живописного, но возведенного рукой человека озёра. Естественно, у нас не было времени на достойный переезд, мы были вынуждены бежать поджав хвост, словно крысы с тонущего корабля. Да бы снизить боль, обещающую стать путником переезда, мне укололи морфин.
На улице сумерки, звезды смотрели вместе с луною с тёмного неба и я с восхищением рассматривала уносящиеся вдаль деревья и дома. Как бы хорош не был телевизор, истинной красоты природы он передать не мог. Даже сквозь закрытое окно я ощущала дуновение прохладного ветра на своей изуродованной коже.
Моя самая заветная мечта сбылась, я увидела мир за стенами. И пусть был он погружен в сумрак и ведение его было мимолетным, я навсегда сохраню в сердце его неповторимую, не с чем не сравнимую красоту.
04.03.2098.
Тацумо предал нас. Как же он не мог понять очевидного? У моего, ныне покойного отца, были миллиарды этих проклятущих бумажек, но он не мог купить то, чего желал больше всего - купить здоровье для своей дочери.
Я не сомневаюсь, что отец сейчас прибывает вне мира живых. Закон карал предателей родом из круга своего ещё более жестоко и сурово, чем обычный люд. У моего отца не будет могилы, его прах будет выпарен в лаборатории. Затем трибуны придут за нами, а когда погибнём мы, нас вычеркнут из всех документов, чтобы никто не узнал, что мы жили в США. Так же поступят и с теми, кто был близок нашей семье. Этого дядя во внимание не брал, когда велся, плелся следом за своею алчностью. Тацумо, только начни причинять ему физические страдания, тот час выложит все. А после, когда он станет бесполезен, выпарят и его прах. Если уже не выпарили.
Машина не была предназначена для '' бабочки '' и когда меня внесли в дом, бинты пропитались кровью и хоть действие морфина заканчивалось, я более не чувствовала боли.
При помощи тёплой воды была сделана последняя перевязка, я выпила необходимое лекарство и пожелав мне спокойной ночи, мама, зашторив окна, скрылась за тяжёлой железной дверью. А я до сих пор, до самого последнего вздоха, буду чувствовать тепло ее губ на своём челе... Если мне не дали оплакать отца, значит я запомню его живым.
Где-то около часа прошло прежде чем снизу донеслись сначала крики, а чуть позже выстрелы. Торопливые шаги вверх по лестнице оповестили меня о прибытии трибунов к моим дверям. Я успею, не смотря на их настойчивость, закончить свои записи. Буду надеяться, что они станут кому-то интересны.
Пришло время ставить точку. Часы показывают без пяти двенадцать и я открою окно, чтобы впустить новый день в дом, день, который уже не увижу.
***
Когда трибунам удалось ворваться в заветную комнату, они обнаружили хрупкое, маленькое тельце, завернутое бережно рукой в алые от крови бинты. Вокруг него были рассыпаны таблетки и вино текло такой же алою рекою к их ногам.
Рука власти предала последнее убежище хворой всеочищающему огню, но железная шкатулка, невзрачная и неприметная, уцелела и спустя всего каких-то пару лет на пепелище остывшего пожара ее нашёл молодой парень по имени Джейкоб Маквалиан. Он поведал гонимым историю Алии Яманаки, девушки-бабочки.
Оттаяли сердца, душа, как никогда, возжелала лететь к свободе и в сердцах простых людей зародилась надежда. Алия стала путеводной звездой больных и слабых, людей, не нужных режиму, мусору под ногами Форса и его трибунов. Джейкоб зачитывал историю бабочки раз за разом и на глазах людей выступали слёзы, а в душах крепла вера.
Три года спустя Джейкоба Маквалиана поддерживали четыре штата и это было лишь начало. Больницы теперь открывали двери для помощи нуждающимся для жизни, а не смерти, начался переворот. До Форса было ещё далеко, но свобода уж витала в воздухе, а Алеющую сухотку, тяжелую, беспощадную поступь которой обещал народу диктатор и тиран, не спешила карать люд гневом своим за их желание жить в мире, наполненном теплом и любовью. В мире, в котором пусть и останутся жестокие и алчные люди, но их будет в разы меньше. В мире, в котором больным помогают, а не сжигают их, как мусор.
03.03.2014 года.