Крайняя мера. Глава 21

                Глава 21

       Вадим Павлович медленно провёл рукой по лицу, словно пытался избавиться от мучивших его наваждений и открыл глаза. Мгновенье помешкав, он заглянул под крышку стола, потом стал выдвигать ящики один за другим, перекладывать лежавшие в них бумаги…
        Наспех слепленные заверения Корякина в том, что подслушивающие устройства в директорском кабинете не устанавливались, Самохина не убедили. Что-то там мелькнуло в глазах у начбеза, когда он задал ему свой провокационный вопрос, но вот    ч т о   мелькнуло, Вадим Павлович не разобрал.
         Изучив содержимое четырёх ящиков и не найдя ничего примечательного, Самохин вынул их из тумбы стола и сложил друг на друга. Кроме пыли, скопившейся под нижним ящиком, в тумбе также ничего не обнаружил.
         Задвинув ящики на место, Самохин настороженным взглядом скользнул по застеклённым шкафам, заполненным сувенирами, книгами, папками с деловой и технической документацией. Вероятность обнаружить подслушивающие устройства в этих стоячих ящиках с остеклёнными дверками, практически была равна нулю. Чтобы тщательно проверить, перетрясти содержимое всех трёх шкафов, понадобилось бы два, а может быть и три дня. Да и стояли эти предметы мебели в некотором отдалении от стола. А ведь если «жучки» действительно Корякиным устанавливались в директорском кабинете, то разместить их должны были вблизи кресла руководителя.
         Вскинув голову и изогнув брови дугой, Вадим Павлович обернулся назад. Прямо над ним, на панельной стене в золотистой рамке висел портрет президента.
          Со спокойствием человека занятого нелёгким трудом, лидер нации ободряюще сверху вниз смотрел на хозяина кабинета.
          «А почему бы и нет?.. Вполне… вполне даже возможно … От этого Корякина всего можно ожидать...» - невероятная мысль все более и более укреплялась в сознании Самохина.  Поколебавшись немного, он поднялся из кресла, и подтащил к стене стул, особняком стоявший у одного из окон. Бросив на сиденье старую газету, не снимая туфель, взгромоздился на стул, на что тот отозвался лёгким потрескиванием. Протянув руку вверх, снял потрет со стены. Осторожно спустившись, Вадим Павлович вернулся к столу и развернул изображение на портрете, противоположной к себе стороной.  То, что в следующее мгновенье он увидел, быстрому осмыслению не поддавалось…
          Пыли не было. Не было даже самого тонкого слоя. Будто бы её, незадолго до этого, очень тщательно с обратной стороны портрета вытерли. Однако, в левом нижнем углу, прямо у рамки, к серому полотну был прикреплён какой-то инородный предмет. Величины, весьма, скромной: с круглую пуговицу, с тёмную пуговицу от верхней одежды…
      Лицо Самохина сделалось неестественно бледным.  Он  внезапно почувствовал почти физическую тошноту, которую однажды испытал в далёком детстве, побывав на спор ночью на кладбище.
          Продолжая смотреть на зловещий кругляк, с нехорошей улыбкой на дрожащих губах, Вадим Павлович медленно опустился в своё рабочее кресло.