Гл. 18. Немецкий колхоз

            
см.ФОТО: Почти весь(за исключением нарядов)личный состав нашей роты.  "Дедов" здесь уже нет.Они в это время пасли овец на "полонинах"

После ряда суточных дежурств в отделениях, очередная отдушина. Построение в 8.30 утра, после завтрака. Перед строем, крайне редко появлявшийся, командир части, майор Феоктистов.


    - Солдаты, сегодня те из вас, кто не заступает на дежурства и в наряды, будут выполнять приказ командира дивизии. Командование дивизии и я полагаемся на вашу сознательность. Вам предстоит выполнить задачу по интернациональной помощи братскому немецкому народу в отдельно взятом кооперативе. Работа предстоит физическая, и как меня заверили, хоть и монотонная, но не тяжелая. Дополнительные инструкции получите на месте. Старшим над группой, будет сверхсрочно служащий старший сержант Задунов. Вопросы?


         Вопросов не последовало. Предстоящий очередной выезд за ворота части, пусть и на монотонную работу, все равно воспринимался, как событие из ряда вон выходящее. Да еще в немецкий колхоз (по-местному кооператив). Поедем, посмотрим. Авось, это не хуже, чем наряд по столовой или разгрузка угля. Когда еще гражданину Советского Союза доведется побывать в этой неметчине? Скорее всего что больше нигде и никогда. Поэтому экскурсия, даже в колхоз почти, что в Сан-Сусси*. О котором мы все ,наш призыв, слышали, но еще не видели. У нашего затурканного замполита, ведь не допросишься чтобы сводил  на экскурсию.


             Переоделись и переобулись в форму «БУ». Заняли места в тентованном ГАЗ-66. Едем. Периодически через дыры в тенте смотрим на окружающий мир. Экскурсовода нет, поэтому поездка происходит без комментариев мелькающих за дырками окрестностей. А пейзажи сменяют друг друга для нашего глаза непривычные. Ухоженные дорфы*. Уютные, чистенькие особнячки со стрижеными  лужайками перед ними. На которых  клумбы и альпийские горки с яркими цветами. Цветы свисают с балконов и подоконников. Раскраска домиков индивидуальная, в мягких, приятных глазу тонах. Декоративные палисадники и заборчики перед каждым двориком. Выполняющие роль украшения и разграничения, а не крепостных валов. По нашим меркам неплохо живут  камерады*. Правда под нашей протекцией.

     Интересно мне: " А насколько же еще лучше живут их соотечественники в ФРГ, если многие немцы даже под пулями своих пограничников стремятся пересечь границу и прорваться в ту, Западную Германию? Крутится назойливой мухой мысль у меня за лобной костью.
   Но такие крамольные мысли советского солдата не имеют права покидать его "тупую" башку. Без комментариев. Как теперь модно говорить. Шишига* сбавляет ход, останавливается. Тишина, вдруг звучит команда громким голосом на русском языке, с каким -то специфическим, то ли прибалтийским, то ли польским акцентом:


   -Выходи с машины! Строиться в две шеренги! Вашу мать!
Вот это уже интересно. Экзотика. Какая-то нерусская б..дь, матерится и командует по нашему. Открыли задний борт. Спрыгиваем по очереди на тротуар. Занимаю место в строю, глазами ищу источник команд и матов. Перед нами стоит высокий, под метр девяносто, стройный, лет за пятьдесят мужчина. Одет во что-то, примерно как Фидель Кастро.


      -Ну что, сынки, рты разинули? Я председатель местного цветоводческого кооператива. Одновременно, старший лейтенант запаса Советской Армии. Прошел два года войны в рядах Красной Армии. Достаточно хорошо, как вы уже это заметили, владею русским языком, а кроме того грузинским, французским и польским ( вот откуда польский акцент). Если вы ехали сюда в расчете на  побалдеть, то  ошиблись. У меня вам придется немножко попотеть.

           Суть работы заключается в следующем, вот я держу в руках луковицу цветов розы. Она похожа на обычную луковицу. Только в отличие от обычной, корни у нее отрываются и вылущиваются. Как мясо моллюска от раковины. Корни эти на зиму нужно обязательно вылущить, иначе клубни до весны сгниют. Параллельно с объяснением, он наглядно отщелкнул корни от луковицы. Обычно эту работу у нас с успехом выполняет машина - автомат. Но машина есть машина, она сломалась. А время не терпит, зима на носу. Луковицы нужно закладывать на хранение. Кому чего не понятно? Вопросы есть?


     Мы все поняли, стояли и молчали как истуканы.
-Да, товарищи солдаты, обед и ужин будет для вас по вашему распорядку. Обед, например, с двух до половины третьего.
-И что, после обеда сразу за работу? - это подал голос ефрейтор Запевалов.
-Так точно,  товарищ ефрейтор,  у нас нет русской послеобеденной расслабухи, - ответил товарищ кооперативный председатель.
 - Да, кстати, имейте в виду, я с вашим командиром дивизии в хороших, дружеских отношениях. Он мне сам лично сказал, что если кто-нибудь из вас будет бузить, то, по-моему звонку ему, любой из вас прямо отсюда будет отправлен на гауптвахту. Все, вперед, за работу. Я вижу, что уже утомил вас инструктажем. Направо! Шагом марш!


   "Ни фига себе! - подумал каждый из нас. -Вот как, оказывается, может случиться с беззащитным и бесправным рабом СА, даже в немецком колхозе." Лагерь, даже если он социалистический, был лагерем концентрационным.


      Быстро пройдя через небольшой внутренний дворик, нас завели в цех, необъятных размеров. Посередине на бетонном полу были насыпаны огромные бурты тех самых луковиц, которые нам предстояло довести до ума. За которые товарищ старший лейтенант Красной Армии в последствии должен был получить приличные дивиденды. Комдиву, видимо, предстояло получить медальку и «скромный» подарочек за укрепление «FroindSchaft*» между ГДР и СССР. В торце бокса грудой металлолома торчал тот самый сломанный комбайн - автомат, представитель хваленой голландской техники, который отказался работать на развитой немецкий социализм.

           Нас было шестнадцать человек. Рассевшись на расставленные вокруг деревянные ящики, приступили к работе. Держа луковицу, как яблоко в левой руке, нужно было большим пальцем правой руки нажимать на пучок корешков и они, в основном, относительно легко отделялись от самой луковицы. Очищенные таким образом клубни складывались в ящики, которые затем выносили под навес и ставили в аккуратные стопки. Немецкий колхозник подъезжал на КАРе и отвозил их в подвал. Работали молча, каждый думал о своем. В цеху было прохладно, на улице моросил дождь. До обеда поработали прилично. С назначенной нормой справились. За это время пару раз в цех издали, заглядывал "хер обер лёйтнант*. Но в разговоры не вступал, чтобы не отвлекать. Без пяти минут два, к нам зашел какой-то немчик.


   -Зольдаты, корош роботат, обэд!
Нам такие команды повторять нет нужды. Дружно встали и пошли за ним. Столовка находилась недалеко. В тамбуре был рукомойник. Помыли свои грязные лапы. Зал маленький. Потолок низкий. Полумрак. Два, три немца, не торопясь, покуривая, из малюсеньких чашек - дуппельков, допивали свой эрзац-кофе. На нас смотрели как на роботов, которых привели на дозаправку.

      Расселись по четверо, за маленькие пластмассовые, относительно легко замызганные, столики на ножках из гнутых алюминиевых трубок. На столах размещались огромные овальные подносы, с нарезанным толстыми ломтями, черным хлебом. Рядом с подносом стояли какие-то миниатюрные, размером 5х5см, пластмассовые, четырехугольные чашечки. Внутри было что-то похожее на пропущенное через соковыжималку яблочное желе-отжимки, с пластмассовой чайной ложечкой посредине.


     -Ну, видимо, сейчас поедим от пуза, судя по количеству хлеба, - радостно потирая руки и сглатывая слюну, просюсюкал москвач Лимонов. Молдаванин Парпауц в это время продегустировал содержимое маленькой емкости.
- Фу, какая кислятина.
-Что это за гадость они нам подсунули? - загалдели уже и за другими столиками.
-Вам чего не нравится? - выглянув из окна выдачи готовой пищи, гортанно, по-русски, почти без акцента, прорычала толстая, в белой спецодежде немка-повариха.
-А что это вы нам такое кислое подсунули? - возмутился Ванька Запевалов, тыкая пальцем в микротарелочку.


       -Это яблочное желе, вам на десерт, вместо компота, вы его пока не трогайте. Сейчас вам подадут первое блюдо, - снова пробухтела немка. И, точно, на большом прямоугольном разносе официантка пронесла что-то по залу. Это что-то оказалось в таких же прямоугольных, размером 10х10 и глубиной 2 см пластмассовых тарелочках.   Содержимое  тарелочек  было  жидкое,   кислое, картофельное, чуть теплое пюре. С плававшими в нем кусочками... нет не мяса... а не до конца раздавленной картошки.

    Давясь черствым, черным хлебом и этой картофельной кислятиной, все молча, уже не возмущаясь, скушали. А что же нам будет на второе? Проглотив в три секунды лагерную баланду, продолжая жевать сухой хлеб, все зыркали на окно раздачи. Подошла немолодая, с лошадиной мордой официантка. Стала собирать тарелочки из- под первого.


  - А почефму вы не кушат десерт?
- Так мы ждем второе! - чуть ли не хором, выдохнул отряд.
- У нас нет второй блюдо на обед, кушайте десерт и идите работать.
Брови у всех, от такого ответа поползли вверх, а нижние челюсти- вниз.
- Мы знаем, что русские кушают много хлеба, вот мы вам его и нарезали предостаточно.
- Кто чувствует голод, ешьте хлеб - это уже снова пророкотала, выглянув из своей амбразуры, повариха.


   Ну, вот теперь - то все понятно. Никто не удосужился за сорок лет изучить соотношение «немецкого гостеприимства», с размерами желудка советского солдата. Кто проглотил, кто нет свой десерт, молча, сверкая злыми и голодными глазами, поплелись в свой цех. Сели на свои места, но работа не клеилась. В животах, как в джунглях, урчали  тигры. В полголоса обсуждали и осуждали немецкое меню, и вообще бошей, как извечных врагов. Обещанной комдивом гауптвахты уже никто не боялся, было на что ссылаться. Кто-то из кооперативного  персонала,  наверное  КАРщик,  отбарабанил председателю, что русские сачкуют. Товарищ антифашист явился, не запылился, тут как тут:


   - В чем дело, солдаты? - с угрозой в голосе просычал старлейтор.
Тут в дело вмешался наш старший команды, сверчок Задунов:
- Дело в том, товарищ председатель, что после вашего обеда, солдаты остались голодными, соответственно, и работать не могут, они даже не согрелись.
-Как это, обед же был!
-Это не по нашему рациону. На лице председателя кооператива застыла маска недоумения. Можно было подумать, что прослужив какое -то время в СА, он не знал каков у нас рацион.


    -Ладно, возьмите двух, нет четырех солдат, и идите со мной. С Задуновым ушло четыре человека. Минут через десять они принесли два ящика яблок.
- Ребята, кушайте яблоки и работайте, больше ничем вам помочь не могу, - с этим напутствием наш немецкий командир убежал по своим колхозным делам. Воды поблизости не было. Грязными руками потянулись к немытым немецким апфелям*. Вытерли кто обо что, по пару штук сгрызли.

    Увы, голод был утолен клетчаткой максимум на полчаса. Соответственно, и работа продолжалась в ритме «не бей меня лежачего». В пять часов подошел, какой- то немец, может быть бригадир, и сказал, что мы можем уезжать в часть. Эту команду все выполнили очень быстро и без проволочки. Никто нас не провожал. Ни спасибо, ни данке, никто не говорил. Да мы особо и не рассчитывали. Наш грозный партайгеноссе* тоже не появился. Обида была взаимной, и разошлись без сожаления. Дома за ужином, сожрали по две порции гречневой каши с вечно, жареной скумбрией. Тем самым восстановив утерянный в обед, баланс в организме. Никаких замечаний по нашей работе не последовало, но и никто нас больше на подобные труды не привлекал. Об этой поездке вскоре никто и не вспоминал.


            


*Сан-Сусси-в переводе с французского-(без забот). Королевский парк в центре Потсдама.
*"шишига"- грузовой автомобиль ГАЗ-66.
*FroindSchaft- (нем.)дружба.
*херр обер лёйтнант-(нем.)-господин старший лейтенант.
*камерады-(нем.)-друзья, товарищи.
*дорф-(нем.)-деревня.
*партайгеноссе-(нем.)-партийный товарищ.