Властелин поневоле-23

*  *  *

Теперь мне надо было кое о чем договориться со Славной.

Я мог бы, конечно, как уже делал несколько раз, дождаться очередной трапезы, оставить Славну последней и наедине поговорить с ней здесь. Но я опасался, что после вчерашнего разговора с верховным жрецом (а может, даже и раньше – после того как жрецу стало известно о ночном визите ко мне Мила) соглядатаям жреца каким-то образом удается подслушивать, о чем беседует их повелитель с гостями Большого дома. Использовать еще раз фокус с транслейтером, который я применил при разговоре с Толстой, не хотелось. Толсту я лечил, укрепляя на ее теле много разных штучек, назначение которых было непонятно не только аборигенам острова, но порой и мне самому. На этом фоне транслейтер, приложенный к уху, воспринимался вполне естественно. Но для чего то же самое я бы стал проделывать со Славной? Ведь, возможно, меня не только подслушивают, но и подсматривают за мной. А давать моему врагу лишний повод настораживаться и тем самым побуждать его обратить на Славну более пристальное внимание – это мне было совсем не нужно. Поэтому я решил немного поболтать с ней на свежем воздухе, чтобы быть уверенным, что наш разговор ничьих посторонних ушей не достигает.

И я отправился к стряпухам.

Я прошел мимо них. Минут через десять прошел еще раз. Какое-то время спустя снова повторил свой маршрут – Славны среди них не было. Более того, девушки трудились с какой-то мрачной отрешенностью, которой раньше я у них не замечал. Ничье лицо не озаряла улыбка. Ничей лукавый взгляд не скользил с веселым любопытством по проходившим мимо работникам.

Подойдя вплотную к стряпухам, я дотронулся до плеча одной из них, лицо которой выглядело особенно печальным, и поманил ее отойти на несколько шагов в сторону.

Девушка испуганно вскочила и с выражением страха и тревоги в глазах посмотрела на меня.

– Как тебя зовут, красавица?

– Быстра, повелитель.

– Я смотрю, ты сегодня чем-то сильно опечалена. Что случилось? Расскажи, может быть, я смогу тебе помочь…

– Нет, повелитель, не сможешь! Вскоре после утренней трапезы нас осчастливил своим посещением верховный жрец. Он пришел… пришел, чтобы сказать, что одна из нас объявляется табу… А моя печаль… Моя печаль от того, что я была лучшей подругой той, которая объявлена табу…

Быстра вдруг осеклась и торопливо добавила:

– Но не подумай, повелитель, что я жалею ее. Моя печаль – от великого стыда, что моей подругой была та, которая объявлена табу…

Девушка густо покраснела, из глаз ее брызнули слезы.

– Славна объявлена табу?

– Повелитель, не произноси это имя! У нее больше нет имени! Теперь она зовется просто – та, которая объявлена табу.

Вот как! Значит, жрец отыгрался не на Миле – его он сейчас не стал трогать, чтобы не лишать племя зрелища показательной казни нарушителя табу. И на Ясне он не смог пока отыграться – этому помешала ставшая известной мне информация о том, что жрец причастен к водворению девушки в «прекрасный цветник», происшедшему вопреки обычаям. На мне отыграться тоже не удалось – ведь он не может пустить в ход свою магию и колдовство после того как Славна предупредила меня, что к стряпухам приходил посланец жреца с целью забрать недоеденную мной пищу, необходимую для такого колдовства. А вот на Славне отыграться смог! Бедная Славна! Значит, я остерегался сегодня не напрасно – после свидания в Большом доме Мила и Ясны люди жреца каким-то образом подслушивают, о чем и с кем я там говорю… Но как же быстро доходит теперь до жреца содержание этих разговоров!

– Быстра, объясни мне: когда кто-то объявляется табу, что конкретно это означает?

– Это означает, что тот, кто объявлен табу, перестает для всех существовать. Никто не пустит его в свою хижину, никто не скажет ему ни единого слова, никто не даст ни крошки пищи, ни глотка воды… Никто никогда не поможет ему… Тот, кто объявлен табу, словно дикий зверь будет весь день прятаться в лесу, чтобы никому не попасться на глаза. Потому что даже случайно встретиться с ним – очень дурной знак. И любой, кому попадется на пути тот, кто объявлен табу, кинет в него камень, чтобы быстрее прогнать с глаз долой. Даже в собственную хижину, если там живет кто-то еще, тот, кто объявлен табу, не сможет войти. А если он живет один, он должен будет загасить очаг и больше никогда не разводить огня…

В полной растерянности я побрел прочь.

Вот это новость! Да, Славне сейчас не позавидуешь… Ну ладно, до завтрашнего дня, будем надеяться, с ней ничего не случится, а завтра на острове очень многое должно измениться. И одна из первых вещей, которую я сделаю, как только сумею избежать участи быть уподобленным богам, станет попытка снять со Славны наложенное верховным жрецом табу.

Однако это будет только завтра. А в помощнице, чтобы завтра все произошло так, как я задумал, я нуждаюсь сегодня. И я надеялся, что такой помощницей мне станет Славна. Именно об этом и хотел с ней поговорить. Теперь не станет… Но ведь если помощницы не будет, весь мой план проваливается…

«Значит, бакенщик, напрасно ты трепыхался, – печально подумалось мне. – Обстоятельства опять против тебя. Новую помощницу тебе уже не найти: слишком мало остается времени. И получается, что выбирать предстоит одно из двух. Либо боевой излучатель – и, следовательно, десятки, а то и сотни трупов аборигенов, либо придется смириться с тем, что завтра ты в последний раз взглянешь на небо. Жаль, конечно, что это будет небо чужой планеты…»

(Продолжение http://www.proza.ru/2014/06/23/1699)