1951 г. Шпионские страсти

                Ниже -  первоначальное название этой миниатюры:

                Как советский офицер помешал пионеру "разоблачить" шпиона.


   Обстановка в стране в начале 50 годов была тревожная. Рядом шла война в Корее, то тут, то там появлялись враги народа…  Откуда они только брались, шесть лет назад мы разбили фашистов в этой страшной, тяжелой войне. Теперь восстанавливаем страну, очень сложно, а тут еще проклятая Америка своих шпионов засылает. Хорошо, что на границе у нас служат такие, как Карацупа, где он, там никакому шпиону не пробраться. Но все равно они еще есть, и по радио говорят, и в газетах пишут, то в одном, то в другом городе их ловят, находят, никуда им не деться. А мы все должны быть бдительными и смотреть в оба! И на собраниях и пионерских сборах об этом часто говорят.

   Правда, в четвертом классе у меня со шпионом получилось не совсем ладно.  Дело было так. В конце сентября возвращаюсь я из школы, солнце еще не село (2 смена). Через забор от нашего дома был военный госпиталь, куда мы порой лазили, чтобы найти не земле пробирки, шприцы или другие «интересности». У этого забора стоит большая тупорылая машина, я прохожу рядом и в свете заходящего солнца замечаю, что на капоте машины что-то закрашено. Подхожу, вглядываюсь, щупаю,  да, точно закрашено, при этом буквы – НЕ РУССКИЕ! Одна – как две галочки вместе, а вторая, как «О», только внизу справа еще палочка. Все равно, это не буква «а», маленькие буквы в номерах не бывают, точно знаю. И тут, меня, как громом ударило, - это же шпионская машина, он специально ее перекрасил и наши номера написал, чтобы никто не догадался. Конечно, у нас в Ворошилове – центр Дальневосточного Военного Округа, это я от папы знаю, и военный парад поэтому у нас каждый год бывает. А еще мы с Гришкой летом на путях за городом видели настоящий бронепоезд, и никто об этом не знал.

   Конечно, для шпионов очень важно пробраться сюда и узнать наши силы. И сейчас вражеская машина стоит около госпиталя, а он, спрятавшись, следит, солдат каких частей сюда привозят. А потом поедет куда-то, и тоже сможет увидеть бронепоезд!  Надо скорей что-то делать! Но в начале нашей улицы милиционеров никогда нет, если я побегу на дальний перекресток, он может за это время уехать. Я отхожу под деревья, записываю номер этой машины и те буквы, которые закрашены. И тут вижу своего отца-капитана, возвращающегося с работы. Так здорово, уж вдвоем-то мы задержим любого шпиона! Бросаюсь к нему, шепотом объясняю, в чем дело…
 
  А папа вроде не понимает серьезности момента. Подходит к машине, смотрит на закрашенные иностранные буквы, берет меня за руку и предлагает поговорить дома.  Как же так, возмущаюсь я, пока мы будем говорить, шпион может уехать, и тогда его будет сложно поймать, а он еще может что-то взорвать или поджечь! А отец отвечает: «Не бойся, ничего этого не будет, тебе только нужно внимательно выслушать то, что я расскажу» и тянет меня за руку к дому, а я еще упираюсь и все оглядываюсь назад, не подошел ли вражеский агент к своей вражеской машине.

  А дома, дома папа мне рассказал такое! Оказывается, американцы тоже с фашистами воевали,- и во Франции, и в Африке, и помогали добивать немцев в Германии. И англичане тоже нам помогали. А еще американцы присылали в Союз консервы  для армии и для населения в тылу. И, главное, свои пушки и снаряды, самолеты и автомобили. Те, которые большие, это «Студебеккеры», а маленькие – «Виллисы».  Потому на американских машинах были американские номера, а у нас их закрашивают и пишут русские. Я лег спать, а в голове все крутилось и путалось, как же так, выходит, мы недавно были друзья, которые помогали друг другу, а сейчас – такие враги. А я и не знал этого ничего, и в школе говорили только о том, что они – враги и поджигатели войны.

  На следующий день начал рассказывать об этом в школе, мне не верили и двое ребят погрозили, что побьют меня после занятий за такую «вражескую пропаганду».  И я пошел в учительскую и спросил, кто прав относительно американцев. И на последнем уроке наша учительница рассказывала нам то же самое, что и папа, и многие ребята очень удивлялись. Но учительница несколько раз повторяла, что это было 6-8 лет назад, а сейчас все изменилось. Но после школы меня никто не пытался бить или обзывать, как начали было после моих рассказов.