Сыны Фидиппида

Уверяю вас, дорогой читатель: дельтапланы заполонили бы небеса, и гораздо раньше аэропланов, если бы все венценосцы были так же смышлёны, как их китайский коллега.


Царь царю рознь

Ни много ни мало – две тысячи лет назад император Шунь сиганул с крыши горящего здания, ухватившись за шнурки двух широченных камышовых шляп, и совершил мягкую посадку на родной земле. Надо полагать, высочайший почин воодушевил подданных его величества – тот же трюк, только с папирусными зонтами на бамбуковом каркасе, стал впоследствии коронным номером придворных акробатов в их праздничных затеях. Поэтому со всей ответственностью можно заявить, что имя родоначальника свободного парения в воздухе известно, и он достоин лавров, незаслуженно отданных доморощенным изобретателям тех же воздушных змеев, которыми знаменита та же Поднебесная.

В китайском фолианте «Всеобъемлющее зеркало истории» чёрным по белому написано, что люди летали на воздушных змеях, начиная с середины VI века нашей эры. Однако чести быть пилотами первых дельтапланов удостаивались сугубо военнопленные; ежу ясно, почему. Знаменитый пилигрим Марко Поло клянётся в своих путевых записках, что видел собственными глазами подобный полёт, правда, уже в тринадцатом столетии.

В отличие от китайцев, по всей видимости, не любивших пить шампанское, средь обитателей северных широт многострадальной планеты находились любители рисковать собственной головой и нередко её лишавшиеся. Один из таких, смерд Никитка, скулемал себе крылья и совершил в Александровской слободе пару скромных полетов на добровольной основе. И сделал это в присутствии самого царя, которому, очевидно, было начхать не только на вынужденную инициативу китайского императора. Иначе вердикт Иоанна Грозного вряд ли был бы столь грозным: «Человек не птица, крыльев не имат, аще же приставить себе аки крылья деревянные – против естества творит… За сие дружество с нечистой силой отрубить выдумщику голову. Тело окаянного пса смердящего бросить свиньям на съедение. А выдумку, аки дьявольской помощью снаряженную… огнем сжечь». Ишь, какое красноречие... Впрочем, отношение к самостийным летунам на Руси со временем круто изменилось, а новейший её глава и вовсе стал заядлым дельталётчиком.


Времяпрепровождение да Винчи

Почему-то и весьма креативным представителям древних наук долгое время не приходила в голову идея летательной машины с крыльями неподвижными, и те то и дело заклинивались на создании моделей с машущими крыльями. Похоже, эти господа тоже не ладили с госпожой Историей.  В противном случае написал бы  сэр Роджер Бэкон в том же тринадцатом веке такие вот слова, кои мог бы черкнуть любой школяр: «Можно построить машины, сидя в которых человек, вращая приспособление, приводящее в движение искусственные крылья, заставлял бы ударять их по воздуху, подобно птичьим»?

Леонардо да Винчи, обожавший не только живопись, но и черчение, был так близок к изобретению вертолёта и парашюта, а вместо того чтобы сконструировать хотя бы нехитрый параплан, корпел над чертежами какого-то орнитоптёра, который, видимо, должен был  стать воплощением мечты вышеназванного эсквайра. Леонардо да Винчи вплотную подошёл к созданию  частично фиксированных крыльев, однако занимался своими изысканиями лишь на досуге, потому что его покровители относились к подобным прожектам наплевательски. В противном случае итальянские ратники, возможно, ещё в эпоху Ренессанса парили бы в небе и поражали супостатов с недосягаемых высот, вместо того чтобы курам на смех скакать и загонять до смерти лошадей.

Но человек понял наконец, что, хотя и надо любоваться полётом орла, принимать во внимание следует не взмах крыльев, а то, как он парит в воздухе, распахнув оные; ведь тряся ими, и куры могут имитировать полёт. Однако до появления ленуаровских движков  внутреннего сгорания, позволяющих достичь скорости, необходимой для пресечения – ослабления силы притяжения Земли, даже с идеальными крыльями взмыть вверх человек не мог.

Молва гласит, что дед главного персонажа этого рассказа, вкалывавший на лесоповале в местах не столь отдалённых, пустился в бега верхом на бензопиле, приделав к ней пропеллер и крылья из фанеры; но это, скорее, зековская байка, хотя кто знает… Впрочем, это рассказ не столько о сверхлёгких летательных аппаратах, сколько о соперничестве до крови из носу, о суровом противоборстве двух мужчин, взявшем своё начало ещё со школьной скамьи.


Пастель, или Подстава

Серёжа чертовски хорошо рисовал. В шестом классе его взяла под свой патронаж молоденькая красивая учительница рисования; баловать юного художника стали и одноклассницы, восхищавшиеся его комиксами. Возможно, это и начало бесить пятёрочника и первого парня класса, Жореса, доселе надменно игнорировавшего своих вздыхательниц.  Запамятовав о своей мечте стать асом, он махнул рукой на занятия в кружке авиамоделистов, вдарился в графику и вскоре поставил прекрасную половину класса перед трудным выбором. Когда Серёжа живописал кошек по заказу девочек, Жорес пытался поразить их изображениями гибких тигриц. Если тот рисовал юную принцессу, парящую на ковре-самолёте, этот срисовывал портрет Савицкой в скафандре… Но, как бы Жорес ни старался, Серёжа по-прежнему оставался фаворитом учительницы рисования, что возбуждало у девчушек пикантные чувства, сродни ревности; а это само по себе было занятно. Жореса, похоже, лихорадило от зависти.

Однажды учительница принесла на урок цветные мелки, которые она называла пастелью. Все видели, как Жорес рванулся к учительскому столу, когда она вышла на минутку; взял две-три палочки и почему-то положил их на верхний торец классной доски.

Преподавательница вернулась, посмотрела на стол, слегка хлопнула длинными ресницами и сказала:

— А где?..

Вопрос её повис в воздухе.  Кто-то сочувственно пялился на неё, как на юную ведьму, горящую на костре; кто-то прятал глаза, как Гюльчатай; но все молчали подобно стайке пугливых карасей. И тогда учительница безмятежно взглянула на своего любимца, на которого, как она полагала, всегда можно было рассчитывать:

— Серёжа?..

А тот и под большой пыткой не смог бы ответить ей «Не знаю». Симулируя конфуз, Серёжа живо подошёл к доске, достал мелки.

— А зачем ты их туда положил? — мило усмехнулась она, хотя была в состоянии лёгкого недоумения.

— Я… пошутить хотел, — говоря эти слова, Серёжа всамделишно смутился и покраснел не столько из-за своей пускай невинной лжи, сколько от глупого ответа. — Вы меня извините, я ещё недостаточно умён, чтобы толком объяснить мотивы своих поступков.

Класс разразился весёлым смехом, а одна девочка сказала: «Класс!»

— Да, и в самом деле странная шутка. — Учительница не имела ни особого желания, ни времени, чтобы вдаваться в тонкости произошедшего, и, мгновенно сняв улыбку с лица, продолжила свой рассказ о красках, холстах и прочих расходных материалах, используемых в изящнейшем искусстве.

А у Серёжи остался комок в душе и к концу дня у него в мозгу мелькнула подленькая мыслишка – он подумал, что Жорес, скорее всего, хотел его подставить.

После этого случая Жорес  забросил рисование, заметно осунулся и стал угрюмым молчуном. Но не бывает худа без добра: меланхолия очень шла симпатяге – это обстоятельство  возбудило у девочек материнские чувства, усугублённые жалостью, и очаровашечки  начали обихаживать Жореса –  усиленно потчевать вкусностями, сладостями на переменах, дабы милый мальчик не прихворнул. Лишившись части поклонниц, Серёжа понял, что женщинам ничем не угодишь, и решил сублимировать свой основной инстинкт – записался в кружок авиамоделистов, чтобы раз и навсегда доказать всему миру, что он ничем не хуже этого смазливого отрока. Вскоре он стал одним из главных соперников Жореса на соревнованиях. И на ристалищах два чудных самолётика то и дело норовили протаранить друг друга, поскольку в них не было пулемётов, чтобы обращать в дуршлаг борт противника.


Будни сверхлюдей

По окончании школы Серёжа и Жорес – оба рослые плечистые парни, спортсмены-досаафовцы – назло друг другу добились призыва в ВДВ и продолжили конфронтацию под куполами парашютов. Десантники диверсионно-разведывательного батальона, куда спустя полгода попали бывшие одноклассники, не должны были по инструкции раскрывать парашюты до того, как опустятся до расстояния двухсот метров от земли. А Серёжа и Жорес, пытаясь переплюнуть друг друга в храбрости, продолжали свободное падение до высоты ста пятидесяти метров и ниже и не раз получали за это взбучку от командиров, что равносильно было признанию их невиданной отваги. Начальство ехидничало, мол, ладно, попросим извозчиков лететь чуть ниже, чтобы вы могли сигать без парашютов. А наши герои всерьёз задумывались: нельзя ли обходиться вообще без самолётов.

Перегон первородных инстинктов и впрямь даёт временами потрясающие результаты. Намертво стиснув зубы, недруги состязались и в стрельбе, изумляя тёртых офицеров-преемников Вильгельма Телля. Несмотря на плохую кучность стрельбы тогдашних «калашов», новоявленные Токи умудрялись всаживать весь магазин в «пятнадцатку» – для них нарочно стали тискать мишени с пятнадцатью концентрическими кругами. Возможно, каждый из противников имел крайне веские основания, чтобы не расстрелять другого, и не алкал созерцать вражье тело в виде пунцового желе.

Китайские мастера кунг-фу покончили бы с собой по-японски, если бы могли увидеть этих парней во время тренировочных рукопашных боёв. Это время Серёжа и Жорес на самом деле проводили в воздухе, на высоте полутора метров и выше, лишь изредка снисходя до земли, чтобы соблюсти традицию – сделать друг другу поклон, преисполненный редкого притворства. С другими «суперменами» они бились без особого жара – при желании легко брали верх, а могли и проиграть бой. Но в схватках между ними обоими всегда побеждала вражда.

Жорес после срочной службы хотел пустить корни в части, так как им обоим предлагали остаться и служить уже не на халяву, но Серёжа не согласился, и Жорес, заподозрив жуткий подвох со стороны коварного противника, тоже ушёл на дембель.


Хобби бакалавров

Враги на время разлучились, поступив в разные вузы в разных городах. Однако через год холодная война возобновилась. Жорес, студент политеха, разузнал по фидонету, что Серёжа делает успехи на соревнованиях парапланеристов, и тут же занялся дельтапланеризмом. Пристально следя через их форум за достижениями Жореса, Серёжа потерял самообладание и, освоив мотодельтаплан,  затмил вскоре виртуальную славу своего конкурента в Сети. От неимоверной злости Жорес едва не провалил госэкзамены.

Окончив архитектурный с отличием, Серёжа вернулся в свой город и начал заниматься полётами на дельталётах, работая в свободное время в проектном институте. Он полагал, что враг вот-вот объявится, и как в воду глядел. Жорес тоже любил родной город и хотел, чтоб и город его любил. Он устроился на машзавод инженером, а через полгода приобрёл невесть на какие деньги навороченный чешский дельталёт. Огрызнувшись, Серёжа продал свой старый «Форсаж» и дачу впридачу и купил английский. Старые соперники вновь стали с остервенением дышать друг другу в затылок.


Вынужденное отступление, или Трибуна копирайтера

«Стоп, — может сказать здесь кто-то из читателей, летавших только в незабываемых снах. — Какая разница между мотодельтапланом и дельталётом? И что за штуковина такая – параплан?» В лом прерывать рассказ на середине, но ответ на эти вопросы много времени не займёт.

Так вот, парапланы – те же парашюты, но ими можно лучше маневрировать и витать в воздухе, а взлетать – с горок, и вам не нужно идти на поклон к авиаторам и просить водил легковушек взять себя на буксир. Тем более что буксировка и пара- и дельтапланов весьма чревата. Параплан по цене доступен всем. Купите немедля, если для вас не важна скорость полёта.

Дельтаплан похож сверху на букву «дельта»; это судно-крыло с каркасом и подвеской для пилота; в воздушных догонялках он тоже мало катит. Дельтаплан с двигателем и пропеллером называется мотодельтаплан. А если мотодельтаплан имеет и собственное шасси – три колеса – для взлёта и посадки, то это уже дельталёт. Крейсерская скорость дельталёта с малым крылом и мощным мотором – 130 км/час, но фанаты достигают и двухсот. Всех заботит, конечно, и безопасность полётов. Последние два аппарата имеют также спасательную систему – парашют, позволяющий пилоту после ЧП мягко приземлиться вкупе с аппаратом. Но все три устроены так, что и при неудачной посадке пилоты остаются практически невредимыми. Самое удивительное в статистике аварий то, что зачастую их виновниками и жертвами становятся опытные пилоты экспертного уровня. Вот и гадайте, почему…

Всё. Продолжу рассказ и прошу вас больше не перебивать меня, хорошо?.. Отмечу, между прочим, что соперничество наших героев перекочевало и в их семейную жизнь.


Семейный рычаг

До и после, и во время службы в ВДВ, где командирские дочки всеми правдами и неправдами буквально заставляли своих пап притащить «голубых беретов» домой в гости, Жорес и Серёжа старались не иметь дело с общими знакомыми-девушками. Наверное, оба понимали, что влюбись один в такую, то другой продал бы душу дьяволу, дабы отбить её; а это могло стать весьма серьёзным испытанием для любой, даже самой невозмутимой девушки, если бы ей вообще удалось сохранить своё психическое здоровье, да и физическое тоже. Поэтому можно считать, что повезло и тем и этим. Жорес женился на однокурснице с хорошим  айкью, а Серёжа – на золушке с окраины родного города.

Приблизительно в ту пору, когда соперничество парней в воздушном пространстве отчизны достигало своего апогея, у Серёжи родился второй сын, и это как бы позволяло тому смотреть свысока на Жореса, у которого была единственная дочь. Разумеется, Жорес решил взять реванш и доконал поисковики и друзей вопросами «Как родить мальчика?» и, овладев нужными познаниями, с небывалым энтузиазмом взялся за дело. Он так старался, так старался, что супруга была на седьмом небе, совсем покончила с семейными ссорами, вызывающе расцвела и даже подумывала, не податься ли ей в фотомодели. А сам Жорес так исхудал, что его дочка, если бы она была постарше, то при желании могла приглашать папу на уроки анатомии, чтобы весь класс мог изучать строение человеческого скелета на вполне живой натуре.

Жорес своего достиг – редкий гость в их краях, величавый планерист Аист принёс-таки в его семью крепкого карапуза весом в шесть кило, чем вызвал белую зависть не столько у Серёжи, сколько у его супруги, по иронии судьбы уже якшающейся к тому времени с женой врага своего мужа. И Серёжа с наилучшей половиной хотели раньше, чтобы у них были сын и дочь. Жорес дико ликовал.

Когда собратья по хобби поздравляли Жореса на местном полигоне с пополнением в семье, Серёжа тоже слегка пожал тому руку: «Ты у нас молоток, Жорес». В этот раз признавать своё поражение ему было нетрудно. Он удивился, заметив, что его скупые дежурные слова обрадовали Жореса, который с тёплой  улыбкой сказал:

— Спасибо, старина, с меня причитается. Пойдём, тяпнем по кружке пива; если что, можно что-то и покрепче.

Как ни странно, у Серёжи вновь закопошились тараканы в голове. Жорес и раньше не раз ластился к нему, и он никогда не понимал причины. Бойтесь данайцев, дары приносящих – Серёжа нашёл благодушие противника сомнительным:

— Спасибо, чувак, но у меня планы на вечер. Как-нибудь в другой раз, ладно?

Улыбку Жореса ветром сдуло.


Небесный марафон

Дельталётчики края, скорее всего, забыли, как долго они готовились к этим соревнованиям, и потому чувствовали себя теперь совсем как пионеры (кои всегда ко всему были готовы). На полигон, лучший в регионе, стеклись пилоты со всех уголков страны; бывалые дельталётчики язвили не без основания, мол, прискакали все, кому не лень, только шкеты с воздушными змеями почему-то запаздывают. Большинство знало друг друга в лицо, но узнало бы также и на любом виртуальном форуме без аватара. Серёжа и Жорес, известные всем как лучшие, стояли скромненько в сторонке и лениво подавали руку тем, кто становился в очередь, чтобы пожать её. Некоторые «старики» подходили и к незнакомым пилотам, прибывшим на полигон позже других, и внимательно наблюдали за сборкой дельтапланов и посадкой их на «тележки», чтобы те не напортачили второпях, однако и пальцем не притрагивались к чужому крылу.

Уверенные в своей безнаказанности местные синоптики заказали безветренную безоблачную погоду, дабы иные гости не чувствовали себя как дома. Страховщики с трудом скрывали свою радость, так как в этот раз летунов было хоть отбавляй; а эксперты страховой компании проводили техосмотр спустя рукава и особо не придирались к пилотам – давненько никто из них не получал страховки, а это негоже. Глядя на повадки технадзора, пара юнцов – новые участники – хотели было избавиться перед полётами от своих спассистем, чтобы уменьшить нагрузку на движки, но получили подзатыльники от «стариков»: «Дохлый номер, салаги! Никогда так больше не делайте, мать вашу».

Фельдшеры с медсёстрами уединились в фургончиках с дурацкой надписью «ECNALUBMA» на носу, чтобы сыграть в дурака. Глядя на эти буквы, Серёжа чуток задумался и сделал брезгливое выражение лица – не потому, что машины слегка покачивались, а потому, что ему впервые представилось имя врага и своё в зеркальном отражении: «СЕРОЖ» – «аЖЁРЕС». 

Очень высоко в небе, казалось, висел беспилотник, снимал всё происходящее на видео; он явил собой и некий буй, за который воздушные пловцы ни в коем случае не должны были заплывать, – выше проходил коридор для летунов поважней. А зрителям-зевакам снимать пока было нечего; они нетерпеливо сжимали телефоны и ждали, когда начнутся полёты, лелея надежду, что хоть кто-нибудь шмякнется оземь.

Наконец дали команду, и дельталёты, фыркая, урча моторами, один за другим вознеслись в воздух. Последними двинули Серёжа и Жорес – им по рангу «положено». Но и взлетевшие ранее «стояли» – парили на самой малой скорости; они не играли в поддавки, так надо по неписаному правилу – все должны набрать нужную высоту, а там жми, пока пупок не развяжется.

Вскоре Серёжа примкнул к другим летунам, выстроившимся подобно стае журавлей. Носовой узел машины перестал клевать небо и уткнулся в линию горизонта. Через мгновение неровный пёстрый строй дельталётов стал вовсе распадаться – новички рванули вперёд. «Флаг им в руки!» — Серёжа улыбнулся и по привычке оглянулся вокруг, чтобы узнать, что делает Жорес. Того ни с кем не спутаешь – его крыло белое, как снег, а почему?..  Да потому, что у Серёжи оно чёрное.

Белое крыло летело чуть впереди, но особо не усердствовало. «Ишь, какой терпеливый, – подумало чёрное. – А пора бы поинтересоваться ему, кто первенствует». Самому же чёрному было начхать на это, лишь бы белое не прилетело на финиш первым. Но если белое, не дай Бог, вырвется вперёд, то чёрное доведёт того до мандража, до истерики! Ну, по крайней мере, очень постарается.

Серёжа смотрит –  сам плетётся у всех на хвосте; увеличил скорость и продолжил полёт так, чтобы Жорес был у него на виду. Он неожиданно подумал, что Жорес, скорее всего, тоже видит его и ведёт себя пока вполне прилично по той же как раз причине, по которой не спешит и Серёжа... Эта внезапная догадка неприятно поразила Серёжу, и ему вдруг стало скучно, так скучно, что хоть засыпай.

А что, это идея. Зафиксируешь ручной акселератор на нужной скорости и спишь себе… недолго, правда. Чем чёрт не шутит – а вдруг и супостат назло тебе сочтёт нужным предаться сиесте… со всеми вытекающими… Ха-ха-ха!.. Серёжа не раз попробовал вздремнуть, когда летал один. Небо – не  автобан, сюрпризов не дождёшься. Ну, а если что, то пилот встречного дельталёта сам позаботится о том, как избежать столкновения. Но такая вероятность практически равна нулю. Вон, на западе аж пассажирские лайнеры могут и взлетать, и приземляться на автопилоте, не говоря уже о самом полёте; но профсоюзы лётчиков там очень сильны, поэтому позволяют своим членам быть на иждивении авиакомпаний. А дельтапланы – те же бумажные самолётики… Серёжа уже так долго, так долго летает, что ему это давно, считай, надоело. Если бы не этот малахольный выскочка,  Жорес, Серёжа, наверное,  давно уже покончил бы с полётами. В любом случае закрыть глаза на полминуты всегда можно.

«Он спал уже десять минут. Он спал глубоко и спокойно. Но ровно через двадцать минут он проснётся – это тоже одна из привычек, выработанная им годами. Он проснётся и поедет в Берлин».


Упреждающая победа

Почувствовав неладное, Серёжа открыл глаза через восемнадцать и четыре десятых секунды, но так и не понял, как сместился назад центр тяжести аппарата. Ни в одной инструкции не запрещено мигать глазами, так какое табу он переступил? Дельталёт задрал нос вверх, принял почти вертикальное положение – уже не летел ни вперёд, ни вверх. Малейшее дуновение воздуха в таких случаях приводит дельтаплан к кувырканию.

Машина сорвалась в штопор. «Опа! – воскликнул Серёжа, вмиг уняв страх. — Ништяк!» Высший пилотаж был для него делом обычным: штопор красил ему досуг, а мёртвая петля заменяла ему любовницу. Прорисовав в воздухе короткую сужающуюся спираль, он привёл горизонт в исходное положение, но у него ещё при падении отстегнулся подбородочный ремень шлёма; шлём слетел с головы и шарахнул по винту. Вот такого трюка маэстро еще никогда не пробовал.  Пропеллер разнёс шлём на куски, изрядный осколок рикошетом разбил защитные очки. «Во, чёрт!» Боли Серёжа не почувствовал, но кровь, заструившаяся откуда-то выше бровей, стала мешать обзору. Голова немного кружилась, выходит, и лоб задело.  Надо сесть. Серёжа выкинул очки и, сбросив скорость, слегка отдал трапецию от себя. Аппарат поехал вниз – от греха подальше. Почему-то он плохо слушался хозяина, хотя мотор гудел ровно. «Да хрен с тобой, всё равно сядешь у меня как миленький!»

Серёжа машинально оглянулся вокруг и увидел, что пять или шесть дельталётов последовали за ним. «А нафига?» Чуток удивился, заметив среди них белое крыло, но Серёже было не до Жореса.

Внизу серел жиденький лес. Увидев небольшую поляну, Серёжа направил дельталёт на неё и сделал знак конвоирам, догнавшим его и летевшим рядышком:  выметайтесь, мол, со мной всё в порядке. А потом сосредоточился на посадке. В метрах четыреста от земли вырубил движок; онемев, дельтаплан начал плавно опускаться. Гула чужих моторов тоже слышно не было; вероятно, парни, убедившись, что он сядет без проблем, послушались его и взмыли обратно.

Полянка была неровная – кочки и впадины там и тут. Серёжа огрызнулся – колёса теперь точно окажут медвежью услугу.

Вот они коснулись земли, поехали-покрутились маленько по инерции; потом заднее правое колесо попало в небольшую колдобину, и дельтаплан встал, накренившись на бок. Приехали.

Серёжа отстегнул ремень безопасности, с некоторым трудом встал с кресла пилота и тоже лёг рядом на спину в траве.

В метрах тридцати от него бесшумно и весело приземлилось белое крыло и Жорес живо прибежал к своему недругу с аптечкой в руке:

— Ты ранен?! Я увидел кровь на твоём лице ещё там. – Жорес кивнул вверх.

— Да ерунда, царапина, — ответил Серёжа, но не погнушался принять первую медпомощь от врага.

— Дай закурить, что ли, — попросил он потом и, с лукавой улыбкой посмотрев на Жореса, спросил:

– Ты чего это так?.. Как же соревнование, приз… кому он теперь достанется?

— А мне плевать, – усмехнулся в ответ Жорес. — Он не достался тебе, а что мне ещё нужно?

— А я бы не отказался, — сказал Серёжа.

— Но ты же давно победил. Победил меня. Ты победил меня ещё в шестом классе.