Рабочие корреспонденты рабкоры

   РАБОЧИЕ КОРРЕСПОНДЕНТЫ (РАБКОРЫ)
Морозы в конце декабря стояли крепчайшие - и 48, и 50 градусов. По технике безопасности полагалось прекращать работы на открытом воздухе. Но если приостановить добычу свинцово-цинковой руды, то прощай тринадцатая зарплата. А это касалось каждого, работавшего на руднике открытых работ.

Буровики трудились в три смены. После ночной, переодевшись и отдохнув, Николай пришел в профком рудника. Там было многолюдно.

- Сегодня человек пришел устраиваться на работу, - возбужденно говорил председатель профкома Кирилл Иванович. – Приехал из Кузбасса. У себя на шахте он был ударником коммунистического труда! Не представляю, как такое возможно: добиться такого высокого звания, а потом уволиться?

- Да, удивительно! – подхватил сменный диспетчер Демьян Иванович, а за ним и другие.

И все стали дружно обсуждать это событие. Многим ударники коммунистического труда представлялись людьми необыкновенными, настоящими героями, художниками в своей профессии. И уж, конечно, - патриотами предприятий, костяком трудового коллектива.

Движение за коммунистическое отношение к труду в начале шестидесятых годов прошлого века набирало силы. Буровики тоже включились в соревнование. Но в бригаде ничего не изменилось. И Николай подумал, что где-то это движение - настоящее, а у них - формальное. 

Вечером отправился в редакцию городской газеты. Пришёл к началу занятий в школе рабочих корреспондентов. В просторном кабинете собралось более десятка молодых людей. Иван Иванович Проскурин, заместитель редактора, сделал перекличку. Здесь собрались рабкоры из разных предприятий города. Редакция заботилась о том, чтобы освещать в газете проблемы рядовых тружеников.

А диспетчер Демьян Иванович почти каждую неделю публиковал в газете свои материалы. Это был весёлый, добродушный человек с высшим образованием. Николай стал чаще заглядывать к нему, чтобы посоветоваться: он взялся выпускать стенгазету. На столе у диспетчера постоянно лежала подшивка журнала «Рабоче-крестьянский корреспондент». Вот откуда черпал он мудрость! Николай даже выпросил подшивку на дом, чтобы почитать в спокойной обстановке. Демьян Иванович дал ее очень неохотно. 

Когда речь заходила о жестоких морозах, диспетчер смеялся.

- А вот когда такой же мороз, за пятьдесят градусов, да с ветром, как на Севере, - тогда действительно опасно.

- А Вы бывали на Севере?

- Почти десять лет. Учился я в горном институте. Перед войной три курса закончил. И обнаружился у меня туберкулёз легких. Питание было слабое, жиров почти не видел. Никаких перспектив на излечение не было. И тогда старый врач мне посоветовал. Возьми, говорит, академический отпуск по случаю заболевания и поезжай на Север. Морозы там лютые, вечная мерзлота. Поэтому нет никаких вредных микробов. Зарплаты там высокие. Будешь питаться жирной олениной и красной рыбой, барсучьим или собачьим жиром. И выздоровеешь. А здесь мы тебя не вылечим.

Так я и сделал, продолжил он, воодушевляясь. Специалистов тогда не хватало. С моими тремя курсами я уже считался большим знатоком горного дела. Взял направление в Якутск. Чтобы добраться туда, нужно было плыть пароходом из Владивостока до Магадана. А там автотранспортом до Якутска и до Конгаласского месторождения бурого угля.

Прибыл я в порт Владивостока как раз вовремя: на следующий день в Магадан отправлялся пароход с грузом для Якутского горнопромышленного треста.
При оформлении документов на пароход встретил я выпускника нашего института, который тоже плыл на этом пароходе. Денег у нас по нашим меркам было много. Пошли мы в ресторан покушать. Первый раз в жизни! Приятель уговорил меня выпить. «Когда ещё нам так повезёт!» - приговаривал он. Кончилось тем, что он меня напоил и еле дотащил до гостиницы. Я же слабый был, больной.

Утром голова болит, меня тошнит. Пришли мы на погрузку. Приятеля взяли на корабль, а меня не берут: мало того, что больной, да еще и пьяный. Сдали меня в комендатуру. Этим и спасли мне жизнь.

- То есть как это? – спросил Николай.

- А так. Пароход зашёл в порт Корсаков на Сахалине, погрузил взрывчатку. Он стоял на рейде, когда взорвался. Весь экипаж и пассажиры погибли.

Меня отправили только через неделю. Как раз началась штормовая погода. Болтало корабль так, что даже опытные моряки были зелёными и валились с ног от морской болезни. А на меня качка не влияла. Я за всеми ухаживал, всех обслуживал. И до того замотался, что уже соображать перестал: где я, кто я? Меня матрос задержал, когда я перелазил через лееру, чтобы шагнуть в море. Добрался до Якутска, а оттуда и до Конгаласского. На время войны у меня была  броня. Вернулся на материк только в пятидесятом году, чтобы закончить институт.

Новогоднюю стенгазету Николай оформил в стихах. Он всеми средствами хотел обратить на себя внимание руководителей рудника открытых работ. Все-таки он дипломированный специалист. Пока это ему не удавалось.  По-прежнему оставался рядовым рабочим.

В своем родном городе его давно уже звали работать в газете, но он все откладывал с ответом. А недавно написал письмо, в котором дал-таки согласие. И вот пришел ответ: его ждали на должность заведующего отделом писем.

Устроиться на работу в советское время всегда было быстрее, чем уволиться. Тут тебе вручают «бегунок» - обходной лист, в котором более десятка кабинетов. Все их нужно обойти и заручиться подписями. Бывает, что на одну-две подписи уходит целый день. А еще нужно упаковать вещи, взять на железной дороге контейнер, загрузить его, доставить на станцию. Хлопот с переездом всегда много.

В суматохе совсем забыл о подшивке журнала. Уже не осталось времени, чтобы занести ее диспетчеру. Решил отправить бандеролью с нового места работы. Первое, что сделал по прибытию контейнера и его разгрузке, кинулся искать журнал. Все перерыл. Нигде не было ни «Рабоче-крестьянского корреспондента», ни подшивки журнала «Журналист». Жена делала невинные глаза. Николай понял, что это ее рук дело. Она, женщина с неоконченным начальным образованием, не понимала и не хотела понять стремление Николая к знаниям, тягу его к политике, к искусству. О подписках на газеты она говорила: «Это для начальства, чтобы оно хорошо думало».
 
Ну, что вот с ней делать? Хоть кол на голове теши! Николай трижды приводил ее в вечернюю школу, и каждый раз она находила способ от нее отвертеться. Впоследствии он наставлял своего сына от второго брака: «Никогда не женись на уборщице!»

Пришлось написать Демьяну Ивановичу покаянное письмо и извиниться за то, что не сохранил подшивку во время переезда. Диспетчер ему не ответил.

Работать в штате оказалось не так просто, как казалось. Под руководством заведующего отделом писем работала общественная приемная. Благодаря настоящему вниманию количество общественных корреспондентов достигло тридцати пяти человек. Каждый получал задание и потом отчитывался. Общими усилиями писали статью для газеты, так что в иные дни наряду с посетителями в кабинете весь рабочий день было людно. А свои материалы приходилось писать дома вечером и ночью.

Работа общественной приемной быстро стала приносить свои плоды. Районный центр со всеми торговыми точками, базаром, предприятиями пищевой промышленности  был полностью взят под контроль. Райком партии и исполком районного совета сразу же обратили внимание на работу Николая, который со своими пенсионерами из общественной приемной «заткнул за пояс» официальный орган - штаб народного контроля. При первой же возможности Николаю дали квартиру в доме целинного типа – двухуровневую.

Он с головой ушел в работу. Вечерами, если не брал рукописи на дом, штудировал учебники, решив поступить в вуз. Жена совершенно не понимала его образ жизни и постоянно скандалила, капала на нервы и позорила семью. Избегая дурной славы, Николай переехал в соседний район, и там ему дали квартиру. Скандалы не утихли. Тогда он по объявлению о вакансиях еще сменил три редакции. Наконец он понял: не нужен он такой жене, ей от него требуются только алименты. Пришлось развестись.

Женился он на журналистке двадцати восьми лет. Через год поступил в вуз на заочное отделение, через пять лет окончил отделение печати, радио и телевидения. А еще через три года стал редактором районной газеты. Дважды писал покаянные письма Демьяну Ивановичу, попутно рассказывая о своих перипетиях. Но ветеран так ему и не ответил. А кому нужны приятели, которые не держат своего слова?