Продайте город Лит. проект С. Крестовский и С. Эр

Глава 1.
    Он шел на север уверенно, как идут ледоколы по еще не замерзшей воде, шел походкой влюбленного в жизнь, знающего себе цену человека, и неважно, куда он шел, потому что его никто и нигде не ждал. Его выбросили, как выбрасывают сигаретный окурок на скоростной дороге - в сторону и подальше, без сожаления, без эмоций - выкурили и выбросили. Все логично, даже придраться не к чему - могли и не закурить.
    Но это уже позади, за спиной. Сегодня ему просто не открыли дверь.
    Здравствуй, улица! Здравствуй, бездомная жизнь! Без денег, без работы, без семьи, без документов!
    А случилось вот что: старина Кац - основатель небольшой компьютерной фирмы, где много лет проработал Майк, умер, не успев позаботиться о своем друге.
    Наследники Каца решили обойтись без этого странного русского - не то художника, не то поэта, с непослушными каштановыми волосами, наполовину скрывающими его бледное лицо и горящие глаза.
    Беда, как говорится, не ходит одна, вот и жена Майка обчистила все его кредитные карточки, переоформила движимое и недвижимое имущество на свое имя.
    Майк не сопротивлялся, он покорно наблюдал, до какой мерзости способен снизойти человек в своей алчности и злобе. Он отдал все, что имел, оставаясь непонятым для окружающих и не ожидая от собственной семьи благодарности.
    В стране, где истинные человеческие чувства прячутся в потаенные уголки души, где людей презирают за их открытость, где дети судят своих родителей и не желают жить с ними под одной крышей, где женщин не всегда отличишь от мужчин, природа тоже нарушает законы мироздания. А потому и зима приходит на эту проклятую землю всего на несколько дней и, одарив её осадками, напоминающими снег, уходит все дальше в горы, в другие страны к людям, радовать их своей холодной и рыхлой прелестью - глубоким и живым снегом, а расставаясь, долго плачет, разливаясь талой водой по жаждущей тепла и влаги земле.
    Однако пока мы с вами философствовали, Майк нашел себе приют в сумрачной нише огромного железобетонного моста и соорудил там постель из газет и картона, заботливо приготовленных кем-то для случайного путника…
    Бездомное тебе спасибо, неизвестный архитектор, за то, что внес в свой проект эти ниши! Низкий поклон от всех, кто когда-либо укрылся здесь от холода и дождя, от одиночества и позора, от нас с тобой, проезжающих мимо в своих тёплых и блестящих машинах ...
    Тревожные мысли не давали Майку покоя: он думал о предательстве жены, о будущем своих детей, о государстве, не жалеющем денег на сохранение всяких тварей, в пока ещё совершенной природе, но целенаправленно уничтожающем человеческую душу - суть нашей истории и веры. Он думал о церкви, призывающей человечество к всеобщей любви и смирению, а на самом деле, обеспечивающей себе на взаимовыгодных условиях с Государством безбедное и спокойное существование.
    Но только ли на совести государства и церкви ограниченность нашей души и её уродливые формы? Вероятно, и сам Майк в чем-то провинился перед Господом Богом. К примеру, он давно не любит свою жену - мать его любимых детей. А ведь он сам слепил из нее нечто красивое и бездушное, лишённое любви и благородства - и теперь вкушает горькие плоды своего, выращенного в муках, урожая.
    Трудно уходить из семьи, еще труднее уходить в никуда. Эти проблемы, как атмосферное давление, навалились на его плечи.
    Сегодня Майка вышвырнули на улицу, и он ушел без сожаления, отдав все, что имел, жене и детям, подобно солнцу, подарившему свой нежный свет миру, равнодушно принимающему его тепло.
    Он думал о том, как Богу больно и обидно за нежелание людей жить по-божески, да и по-человечески тоже, он вспоминал, как ребенком, вместе с мамой молился Богу, и сейчас, почти реально ощутил ее нежные руки. Мягкие подушечки маминых пальчиков гладили-гладили его взъерошенную шевелюру...
    Майк стиснул зубы, сдерживая крик, и темные своды моста поглотили его рыдания. Мост тихонько покачивался от бесконечного потока машин, и ниша, в которой уснул наш философ, раскачивалась, словно колыбель.
    - Мама, милая, мама, прости своего Мишку! - он хотел обнять ее, но кто-то упрямо разводил его руки в стороны.
    Промедли ещё пару секунд, и от дорогих часов Майка осталось бы одно воспоминание.
    А я вам скажу, эти часы были подарком друга юности - Саши Китая - известного в определенных московских кругах авторитета.
    Когда-то, под влиянием Майка, Саша искупил свои нешуточные грехи молодости праведной христианской жизнью, и в знак благодарности подарил бедному московскому поэту и художнику неприлично дорогие и красивые часы.
    Такие часы не отдаются первому встречному, не продаются и не покупаются! Такие часы - память о прежней жизни нашего героя в Москве.
    Одним ударом он сбил с ног непрошеного гостя, и тот, упав на колени и, закрывая руками окровавленный рот, взмолился:
    - Не убивайте меня, сер! Богом прошу, не убивайте! Я самый несчастный человек на свете, пожалейте, я умираю от голода и болезней!
    Давно ещё, в Москве, Майку приходилось видеть бездомных.
    Разгребая старую свалку за Выхинским рынком для постройки кооперативных гаражей, он обнаружил там жилье этих несчастных пьяниц, дал шанс им выжить, кушать за столом, спать в своей постели, любить и быть любимым, мечтать и стремиться к любви, а уходя из жизни, оставить о себе скромную, но добрую память о богоугодном человеке, жившем по законам добра, ради того, чтобы господин Дарвин не перевернулся в гробу, и чтобы нашлись люди, способные поднять и понести их гроб, смиренно предавая матушке-земле их измученное тело.
    "Где теперь один из них, мой друг- Володька? - вспомнил Майк. - Мой талантливый плотник и беспробудный пьяница?
    Кто протянет тебе руку помощи, кто "даст по мозгам"?
    Иногда я был груб с тобой, прости он меня за это по-христиански! Но я и с сыном своим тоже был груб и не со зла, а во благо! Поверь, придет время, и мы еще выпьем с ним настоящей московской водки! - а, надо сказать, Майк всегда следовал своим принципам, а если иногда и отступал от них, то безутешно страдал потом, и казнил себя перед самим собой и перед Господом Богом. - Эх, Володька, знал бы ты, как мне страшно и скучно жить в этой стране, где все, кроме Била Гейтса, кому-то что-то должны - кто доллар, кто душу! Где взрослые умирают от депрессии, а школьники с малолетства глотают все, что может возбудить их равнодушные сердца! Где полицейские не лезут к тебе в карман, а бандиты не выколачивают из тебя денег, потому что это сделает за них государство!
    Когда я нашел тебя на свалке, в глазах у тебя умирала израненная и пьяная душа. Но ты оставался человеком! И сегодня я сравниваю тебя с, валяющимся в моих ногах, трезвым, как ты иногда бываешь, американским бродягой. Прости меня за это! Видел бы ты этого несчастного без лица и души! С ним не выпьешь, не поспоришь, с ним не о чем даже помолчать!
    Эй, бывший человек, вставай! - крикнул он оборванцу, - Майк не бьет лежачих, таковы издержки его воспитания!'
    Бродяга долго не мог сообразить, почему этот сердитый незнакомец, одетый, как Марлон Брондо, занял его место под мостом, да еще ударил в челюсть.
    Их взгляды встретились. Майк не вызвал у оборванца заслуженного чувства ненависти, наоборот, по непонятным причинам, с каждой секундой становился ему все ближе и роднее, даже боль кровоточащего рта не остановила его восторга, - нелепо и странно, но здесь, под мостом ему послышалось, а, может, и не послышалось, как бьют колокола!?! Ослепительно-яркий свет заполнил все пространство в нише, а этот чудаковатый и сердитый незнакомец излучал притягательное и нежное свечение!!!
    - Боже! Боже! - вскричал нищий, изумленно глядя на Майка, - Ты - Бог, да? Ты Бог???
    Майк оглянулся. Пришествия не было. Лучи солнца, отражаясь от бетона, играли под мостом, словно на волнистой поверхности моря. На железобетонной стене вздрагивали и рассыпались первые лучи восходящего солнца - это производило потрясающий по красоте эффект.
    Нет ничего красивее природы, и все художники мира не смогут передать её истинную красоту, как не смогут в картине отразить божественные черты любимой женщины. Даже в стихах не воспеть тысячной доли обычной земной красоты, трепещущего женского тела, блеска любимых глаз, контуры жаждущих ласки губ и безграничность человеческой души.
    - Расслабься! - скомандовал Майк. - Боги являются только к сытым! Нам необходимо подкрепиться! - его рука привычно потянулась к кошельку, но тот давно был пуст. А ведь, не оставь Майк нажитое имущество и деньги жене и детям, то уже сегодня мог бы принимать освежающий душ и читать за завтраком утренние газеты. Он опять задумался о судьбе своих детей...
    Хотим мы этого или нет - дети наше продолжение. Майк гордился своими детьми и находил в них свои лучшие качества, но, как и все родители, не хотел замечать в детях наследственных недостатков, и видел только то, что придумал его любящий родительский мозг.
    Неужели, лишившись работы, он стал для собственных детей обузой? Разве не дрогнуло их сердце?
    Стоп! Майк не станет оплакивать неудавшуюся жизнь. Он выкарабкается, обязательно выкарабкается. Он поможет бездомным всего мира. Он никогда не оставит измученных и несчастных людей умирать от болезней и голода под сводами этого железобетонного моста. Он построит для них город, где все будут жить по законам любви друг к другу, с верой в себя и Господа Бога!
    А много ли поэту нужно? И вот уже, забыв обо всём на свете, на картонке, согретой ночью его телом, Майк твердой рукой выводил формулы земного человеческого счастья...

    Глава 2.
    Изложив свои откровения, Майк почувствовал не только истощение жизненных сил, но и сильное головокружение. И это объяснимо. Муза, посещая нашу земную плоть, забирает из наших клеток духовную энергию и выплёскивает её в мир божественным искусством, открытиями, откровениями и любовью.
    Отчего люди боятся признаться в любви друг к другу?
    Разве мы родились не для любви? Какие другие ценности могут заменить её? Вся наша жизнь состоит из любовных звеньев, начиная с пелёнок и до самого небесного царства.
    Человек от Бога. В нём всегда Бога больше, чем дьявола. В нас всегда больше любви, чем ненависти. Или это не так?
    Каждый обязан разобраться в самом себе. А нам всё некогда. А время быстротечно. Вот и сейчас Майк занят мыслями о голоде, потому что в его теле, в каждой клетке его организма, образовалась "торричелиева пустота", готовая, как чёрная дыра Вселенной, поглотить не только его самого, но и целые созвездия, оставляя от них жалкую пыль.
    Так рассуждал наш философ, а бродяга Стив со слезами восторга, радовался его улыбке, и рисовал в своем воображении маленький домик, где вместе с женой и дочкой, в тепле и уюте, будет смотреть по телевизору футбол.
    Но всему свое время…

    Глава 3
    Бывший житель Москвы - Майк Воскуц и бездомный житель Соединенных Штатов Америки - Стив Брайс шли рядом по проезжей части дороги, нагревающейся, как спираль огромной электроплитки.
    В больших городах тротуары - редкость. Здесь пешеходы не нужны: бедных не любят, как и чужестранцев. Их вносят в отдельные списки и, по возможности, выселяют в резервации, в приюты, оставляют в нишах под мостами, где несчастные, скорее, доживут до смерти, чем выберутся из нищеты.
    Цивилизация гуманна, она не истребляет бездомных, как это делалось раньше. Наоборот, государство тратит миллионы долларов для продления развития процесса обнищания народа.
    Никто точно не знает, сколько денег переходит из карманов налогоплательщика в карманы чиновников.
    Нищих все больше. Чиновники - все богаче.
    Не приведу случая возвращения хотя бы одного бездомного под родную крышу.
    Правда, пища в приютах становится горячее, а компьютеры в офисах - мощнее и современнее, чтобы вместить в свою бездушную плоть всех желающих пользоваться государственной милостыней.
    Бродячих собак в таких городах не увидишь. Им не дают размножаться. Вернее, их количество всегда под контролем. Для каждой, оставшейся в живых собаки, существуют больницы и гостиницы, парикмахерские, и даже собственные дома - собачий лай скрадывает скучную жизнь их богатых хозяев.
    Майк почему-то подумал о том, что если бы все бездомные люди в один прекрасный день залаяли, как собаки, их бы поселили в отдельные вольеры и не запирали на ночь, как баранов в овчарне.
    Но вот показался супермаркет, и мы на время прекратим нашу беседу.
    Майк и Стив подошли к "Семс - клубу", где продавалась всякая всячина, необходимая в домашнем хозяйстве - от иголки до кулинарных изделий.
    В Америке членство в таких клубах платное и, при входе необходимо предъявлять охраннику свою клубную карточку.
    Хозяев супермаркетов и крупных бизнесменов вы здесь не увидите: они занимаются самосозерцанием где-нибудь высоко в горах, или на берегу океана, в уютных крепостях и роскошных виллах.
    Лишь изредка встречаются со своими служащими, чтобы похлопать их по плечу, или заменить новыми сотрудниками - более успешными и талантливыми.
    Эгоистичные и хладнокровные, эти люди пользуются собственными вертолётами и самолётами, вместе с другими бизнесменами и политиками охотятся, ловят рыбу – фантазии по этой части досуга им не занимать.
    Они не эмоциональны и ошибок никому не прощают.
    Их предки собственной и чужой кровью заработали огромный капитал, и только с еще большей кровью, вы сможете отнять у них привилегия богачей.
    И такие люди держат под контролем государство! Они важнее Буша, они используют Президента, как марионетку, с целью продвижения собственных интересов.
    Их солдаты хладнокровно воюют на чужих территориях и умирают за каиновы деньги.
    Человеческие судьбы и жизни этими монстрами в расчет не берутся.
    С высоты Белого дома они безнаказанно опускают свои бомбы на алтари европейских церквей, разоряют мусульманские страны, заменяют президентов, влияют на существующий строй в великих державах - это их бизнес - в нем они хорошо разбираются.
    Какая мелочь, если налогоплательщик, по случайности, украдет и съест в супермаркете поп-корм! Они сделают вид, что не заметили этого. Такие убытки планируются ими заранее.
    Майк долго присматривался, чем сможет поживиться, а заодно прихватить с собой, чтобы накормить беднягу Стива, ведь тому сюда никогда не пройти - его вид не соответствует всеобщему благополучию...

    Глава 4.
    Подкрепившись едой, приятели двинулись к зданию городской мэрии, над которым развевался громадный звездно-полосатый флаг.
    Дюжина вежливых сотрудников встречала своих нищих сограждан.
    Прохладная струя кондиционеров врывалась в помещение и спасала от жаркого душного воздуха.
    Судя по очереди у офиса и количеству питьевых стаканчиков в мусорных бачках, более сотни бездомных граждан Америки успели за это утро оставить в памяти государственной системы свои скромные данные.
    Майка и Стива пропустили в здание, вежливо открывая перед ними массивные входные двери.
    Пока Майк заполнял регистрационную карточку, Стив восторженно рассказывал окружающим о "небесном" происхождении своего нового друга, о божественном свечении в нише моста, о звоне колоколов, о желании Майка сделать их счастливыми.
    А что еще остается бедному и несчастному человеку, потерявшему веру в себя? Поверить в чудо!
    Ореол волшебного сияния вспыхнул на миг и поглотил Майка. Люди изумленно и доверчиво заглядывали ему в глаза с надеждой просящего милостыню, измождённого человека. Каждый протягивал к нему свои немытые руки, каждый хотел прикоснуться к его дорогой одежде. Бездомные окружили Майка. В помещение вбежали полицейские, они растерянно взирали на это чудо. Торжественности момента не хватало только запаха ладана.
    Офис-менеджер пытался протиснуться сквозь толпу.
    - Успокойтесь, - уговаривал он бездомных, - Не надо так волноваться! Уверяю, на саммите рассмотрят все ваши просьбы!
    - Мы требуем своего представителя на саммите! - крикнул кто-то из толпы, и все поддержали его одобрительными возгласами.
    - Майк! Майк! Майк! - кричали отчаявшиеся люди.
    - Ну сделайте же что-нибудь! - тихо уговаривал Майка офис-менеджер. - Пообещайте им что-нибудь!!!
    - Я согласен быть вашим представителем, – ответил Майк. - Но для начала мне надо все обдумать.
    Народ немного успокоился, но расходиться не собирался.
    - Завтра в мэрии состоится саммит по проблемам социальной политики Америки, – сообщил бездомным офис-менеджер.- Я доложу о вашей просьбе Николь Вернер. - Он протянул Майку стопку газет. - Здесь пишут об этой женщине,- он с сочувствием добавил, - пять лет назад Николь потеряла в авиакатастрофе единственного сына и мужа... Она очень богата и занимается благотворительностью. - Офис-менеджер с любопытством взглянул на Майка. - Вы из России? Я правильно выговорил вашу фамилию - Воскунец?
    - Воскуц. - поправил Майк. - В переводе на английский означает "золотой". Только пробы не хватает.
    Все рассмеялись. Порядок и деловая атмосфера восстановились.
    Майк удобно расположился в кресле, ожидая своей очереди. Борясь со сном, он погрузился в чтение газет и журналов. Рядом, блаженно улыбаясь, уснул Стив. Только тот, кто провел ночь под мостом, способен оценить, как уютно спится под крышей, хоть и чужого, но, все-таки, дома...
    В прессе мелькали фотоснимки Николь Вернер. Майк не особо присматривался к смазливым физиономиям на журнальных обложках: «Все это мишура, - думал он, - искусственно выращенные в косметических пробирках красавицы, без особого ума и фантазии, и что уже совсем не редкость - без души».
    Презрение и жалость к обездоленным людям проглядывались в каждом номере. Пестрили объявления: где можно получить бесплатную пищу, в каких ночлежках освободились свободные места, где окажут медицинскую помощь, кто позволит принять душ...
    На многотысячную армию бездомных - всего несколько приютов и ночлежек, но ведь этого так мало! Почему государство не хочет разделить свою любовь с бесправным своим классом – нищими? Почему, приобретая большие деньги, люди теряют душу? Чего им не хватает? Бога? Почему они не ищут Бога в себе? Почему убивают его злыми мыслями и поступками? Господи, прости нас! Мы потеряли к тебе дорогу, выветрили животной хитростью твой дух, злом ежедневно вытравляем твою любовь. И сегодня ты стесняешься смотреть нам в глаза и не хочешь сказать, что по-прежнему любишь нас, как и я не могу смотреть в глаза твоему священнику, благословляющему солдат и генералов, идущих завоевывать чужие земли. Как не могу смотреть в глаза жестоким и жадным людям!
    Майк на время отвлекся от чтения газет - его удивила тишина, возникшая в офисе. Он поднял голову - рядом стояла Николь Вернер, та самая Вернер, о которой трезвонили все газеты. Вероятно, кто-то из служащих уже доложил ей о волнениях в мэрии.
    Нежный свет, пробивающийся сквозь оконные жалюзи, подчеркивал ее утонченную и естественную красоту. Николь улыбалась бездомным, как может улыбаться только любящая мать, глядя на своих непослушных детей, и они встречали эту женщину с восторгом и радостью.
    Майк смутился. Вернер - недосягаемая для него звезда. Ее свет преобладает над земным временем и пространством.
    Может ему все это просто показалось? И это только сон? Самая красивая в мире женщина обратила на него внимание, тихо и радостно улыбалась ему, а он от смущения не мог подать ей руку, чтобы поздороваться.
    Обычно мы ищем Богов в небесах, а они часто ходят вместе с нами по земле, живут рядом, протягивают нам свои божественные руки, но мы не замечаем или не понимаем этого.
    - Так это вы "Золотой Майк"? - улыбнулась Николь.- Вряд ли, мэр города - Тара Моллер допустит вас на саммит, мэры не любят соперников.
    - К черту такого мэра! - закричали бездомные, собираясь, подобно хворосту, в толпу, готовую вот-вот вспыхнуть от возмущения. - Нам не нужен такой мэр! Мы требуем своего представителя! Того, кто знает, как живется под мостом!
    - Ну и флаг вам в руки! - пытался успокоить толпу Майк. - Идите на площадь и требуйте своих прав!
    - Вот даже как, - усмехнулась Николь. - Пусть будет по-вашему. Но разве вы готовы сражаться за счастье этих людей?
    Майк готов был умереть за эту женщину - все это поняли по его глазам.
    - Ну, тогда, в дорогу! – приказала она, и он послушно отправился вслед за своей странной богиней навстречу новым событиям.
    Кто-то из нас не умеет стареть. А кто-то с юности уже стар и циничен. Кто-то, имея все, ни во что не верит, а кто-то, все потеряв, продолжает верить в мечту, ищет и находит в своей душе Бога.
    Таким оказался и наш философ.

    Глава 5.
    Майк смотрел через заднее стекло машины на дома, с ухоженными зелеными лужайками, напоминающими театральные декорации и, если бы не брызги воды, разлетающиеся из спрятанных в землю оросительных систем, трудно было бы назвать эти дома жилыми.
    С фасада к домам подъезжают в основном почтальоны, развозчики готовой пищи и редкие гости, сообщившие о своем визите заблаговременно.
    Владельцы домов въезжают в свою мечту с тыла - через гаражи.
    Американской мечтой считается собственный дом, но подавляющая часть американцев не имеет прав на эти дома. Истинными хозяевами являются банкиры, предоставляющие кредиты населению под проценты.
    Попробуй, не заплати ежемесячные платежи в банк, и на тебя обрушится вся карательная система Америки!
    Финансовая сеть планомерно опутывает страны - люди не находят из нее выхода. И это называется демократией, которую банкиры стремительно продвигают на Восток!
    Дома становились выше, лужайки - шире. От города они отделялись высокими и красивыми заборами. На лужайках копошились загорелые, одетые в униформу, рабочие. Здания украшали колонны, фонтаны, пасущиеся на лугу породистые лошади. Тишина, достойная восторга, простота и роскошь присутствовали во всём.
    Николь работала на встроенном в сиденье машины компьютере. Из принтера непрерывно выползали отпечатанные листки. На специальном табло высвечивались номера входящих телефонных звонков с именами владельцев. Вспыхивали и гасли миниатюрные лампочки и отвлекали Майка от его мыслей.
    Вскоре машина завернула в широкий проезд. Не спеша, словно ажурные крылья гигантской сказочной птицы, открылись ворота в цветущий бесконечный сад, над которым возвышался дом, похожий на дворец.
    "Ворота в рай", - подумал Майк.
    Цветы были кругом, но нашего героя уже проводили в гостевую часть дома, и он не успел насладиться этой, созданной человеком, гармонией души и природы.
    Майк устремил свой путь в ванную комнату и привёл себя в порядок.
    Чистое бельё, на выбор, новая обувь - все соответствовало размеру.
    Майк обычно примерял одежду, прежде чем ее купить. А в этом доме все было предусмотрено заранее - как в сказке, или в кино. Режиссировала Николь Вернер.
    - Майк, я жду вас в гостиной,- прозвучал откуда-то из стен ее бархатный голос. - Вы скоро?
    - Я готов!
    Он прошел через огромные коридоры с живописными картинами эпохи возрождения в гостиную и сразу прикрыл глаза руками - яркая вспышка неонового света ослепила его. Майк упал, а потом стремительно вознесся куда-то к небесам, где седобородые старцы встречаются с ангелами, чтобы вершить судьбами людей. Он отчетливо и ясно увидел себя, идущим по облакам в белом одеянии в окружении богов, а кругом летали, похожие на бабочек, ангелы.
    - Где я? В раю? – растерянно звал он на помощь Бога. - Где ты, Бог? Где? Ты нужен на Земле! Неужели ты оставил нас?
    В ответ кто-то столкнул его с небес обратно на землю, словно подразнив райской жизнью и предоставив возможность самому разбираться со своей судьбой...

    Глава 6.
    Из красочного небесного рая Майк стремительно падал на землю, словно лопнувший воздушный шарик, с трудом сдерживая подступавшую к горлу тошноту.
    Нелегко удержаться на ногах, когда с тобой говорят боги. Еще труднее пережить шок от предательства родных и близких людей.
    - Майк, Майк, ты в порядке? - звучал обеспокоенный голос Николь, ее нежные руки касались его лица, расстегивали рубашку, массировали грудь. - Что с тобой, Майк?!?
    Он открыл глаза. По щекам Николь текли слезы, от волнения и испуга у нее слегка подрагивали губы.
    Отчаяние одинокой и несчастной женщины, пережившей смерть сына и мужа, проникло в сильное мужское сердце, и оно сжалось от сострадания.
    - Не волнуйся, я в порядке.
    Он и в самом деле ощутил прилив энергии, находившейся в гармонии с его душой и мыслями. Спокойствие и умиротворение вытеснили прежнюю тревогу.
    Майк не любил сюрпризов - ни хороших, ни плохих, но чувства, которые испытывал, бесспорно, радовали его душу.
    Встав перед Николь на колени, он бережно взял ее за руки.
    - Все будет хорошо..., все хорошо..., … я люблю тебя… я люблю…- он говорил по-русски, Николь не понимала его слов, и все еще всхлипывала.
    Нежный шепот раздавался над планетой, на самых дальних недосягаемых звёздах, в других мирах, сотворенных божественной любовью Создателя, который и нас когда-то создал по подобию тела своего и духа.
    Господь услышал молитву двух одиноких сердец - мужчины и женщины, и подарил им божественную любовь, достойную богов.
    Как всё просто и понятно. Вроде и не изменилось ничего вокруг, только солнечного света стало немного больше. Вероятно, Солнце перед заходом решило еще раз побаловать землю, а может, это боги осветили удивительное совпадение чувств двух совершенно разных людей?
    Влюбленные прошли в столовую, где их уже давно поджидала простая пища - немного, но вкусно, и даже вино, пахнущее виноградом, играло на солнышке ярко-рубиновым светом. Такое вино в России называют 'домашним'. Наверное, "домашнее", звучит - как лучшее, или любимое, но с этим вопросом каждый должен разобраться сам.
    Майк набросился на еду, он ел, говорил и улыбался, и это почему-то радовало Николь, и она смеялась, открыто и счастливо, забыв про великосветские этикеты. А ведь в течение многих лет эта женщина находилась в тяжелой депрессии, душа ее вечно плакала, и меланхолия являлась постоянным спутником жизни.

    Глава 7.
    Ночь пролетела быстро и незаметно. Майк уснул в комнате для гостей, а я вам скажу по секрету, этот потомок русского генерала и карабахской красавицы, сегодня по-настоящему был счастлив.
    Николь в своей спальне еще долго молилась, размышляя о неожиданных поворотах судьбы, способных перевернуть устоявшийся ритм жизни.
    Любовь, рождённая в нашей душе, не подвластна земным законам и никогда не будет разгадана. Невозможно вырвать из себя душу и забыть про ее существование - она вечна. Но очень легко поранить ее, разбив на куски, издеваться над ней, и от этого душа тихо плачет и бесконечно страдает, и после нашей смерти скитается по свету и молится, чтобы кто-нибудь приютил её обратно.
    Утром Николь была особенно красива, как только может быть красива влюбленная женщина, и вся светилась изнутри нежным и тихим светом. Майк незаметно касался ее волос, вдыхая аромат любимой женщины. Счастье всегда имеет свой вкус, цвет и аромат. Однако мы не всегда замечаем этого.
    Настоящая любовь соединяет две души в одно большое свечение и, влюблённые, освещённые этим светом, становятся сильнее духом и красивее. Сохраняя любовь, мы становимся богами, но это не дает нам особых привилегий, хотя и помогает проявлять неземные способности, а ведь нашим героям предстояло вырвать огромную армию бездомных, живущих по законам инерции, готовых за кусок хлеба перегрызть друг другу глотки, из лап государственного равнодушия.
    Иногда государству полезно напоминать о его главной функции - служении своему народу, ведь часто оно выступает против воли собственного народа, попирая его обычаи и нарушая нормы человеческой морали.
    Государство, возникшее на алчности и крови, обречено на самоуничтожение. По этой причине исчезали и исчезнут великие империи, огромные государства и страны. А ведь, пролитая кем-то кровь, капельками проникает в людские души, отравляет их, мучает и преследует из поколения в поколение. Только любовью можно искупить эти чудовищные грехи.
    - В твоем доме, Ника, время спешит, опережая жизнь, - Майк с сожалением взглянул на часы, вспомнив о том, сколько важных дел им предстоит выполнить.
    - Сегодня мы полетим,- улыбнулась Николь. - Я редко пользуюсь воздушным транспортом, но с тобой мне будет не так страшно.
    Она обеспокоено взглянула на Майка.
    - В правительстве уже знают о наших планах, думаю, и в Комитете Национальной безопасности о тебе теперь знают гораздо больше, чем ты сам.
    - Значит, я смогу наконец-то разыскать прах моего знаменитого прадеда генерала Скобелева?
    - Всё намного серьёзнее, чем ты думаешь. В этой стране убиты два Президента... Мы должны быть предельно осторожными.
    Она рассказала Майку об ответной реакции правительства на нежелательное вмешательство частного лица в дела государственной важности.

    Глава 8.
    Железная стрекоза, раскрыв свои стеклянные глазки, тихонько жужжала на бетонной площадке в километре от дома.
    Майк и Николь подъехали к вертолёту в микроавтобусе. Дорожки, ведущие к взлетной площадке, утопали в зелени и цветах. Капельки воды, не успевшие еще испариться, сверкали на зелёной траве драгоценными камушками.
    Рано утром и поздним вечером эта часть природы искусственно орошалась водой. Весна принадлежала Николь и поддерживалась в ее доме круглый год.
    Пилот доложил о готовности машины к полету.
    - Взлетай, Джо, с Богом! - приказала Николь.
    Гул мотора стал нарастать, лопасти завертелись сначала неуверенно, затем все быстрее и быстрее, вертолёт, качнувшись, легко взлетел над землёй.
    Через минуту машина уже зависла над просыпающимся городом и устремила свой путь к самому его сердцу, откуда торчали, окружённые смогом, небоскрёбы.
    Николь, прижавшись к Майку, тихо молилась. Ничто не помешает Богу услышать наши молитвы, лишь бы мы не отвлекали его по пустякам.
    Майк, обдумывая предстоящий визит в мэрию, разглядывал через иллюминатор человеческий улей.
    Что заставляет людей жить, бороться за эту жизнь ежедневно, ежечасно, не эта ли самая любовь, подаренная нам Господом Богом. Внизу, как по венам, растекались длинные колонны автомашин. Чем ближе вертолет подлетал к центру, тем гуще становился поток ползущего металла, заполняющего улицы города.
    Здание мэрии окружила толпа. Людей и власть разделяла тонкая сеть стальных заграждений. Повсюду яркими пятнами выделялись машины с огромными тарелками антенн, мигали полицейские автомашины, а в переулках гарцевала конная полиция.
    - Что происходит? - спросил Майк.
    Николь еле сдерживала очаровательную улыбку.
    - Любая война начинается намного раньше боевых действий, разве это не твои слова, мой милый прорицатель? Не ты ли просил поддержку народа? Она у твоих ног.
    Вертолёт завис в воздухе и плавно опустился на крышу мэрии, приспособленную под взлетную площадку, его лопасти по инерции еще вращались, а по площадке уже бежали люди из службы безопасности мэрии.
    Начальник службы безопасности лично встретил и проводил гостей к мэру многомиллионного восставшего города – Таре Моллер.
    Не мне вам рассказывать о том, что совесть и мораль в политике - несовместимые понятия, а подлость и лицемерие - козырные карты политика. Не брезгуя этими козырными картами, Тара Моллер стремительно и грациозно ворвалась в большую политику, шаг за шагом поднимаясь к вершине власти. Но сегодня эта власть пошатнулась. 'Железная леди', не скрывая растерянности и страха, просила Николь о помощи.
    - Наконец-то, Николь! Дорога каждая минута! Я согласна на все твои условия!
    - Хорошо, диктую условия! - спокойно ответила Николь, - А пока познакомься с моим партнёром из России - главным специалистом по революциям - Майком Воскуцом. Благодаря этому человеку ты сможешь стать президентом.
    - Мне бы дожить до завтрашнего дня,- раздраженно ответила Тара и подала Майку руку для знакомства. - Тара Моллер, пока еще мэр этого города.- Она с трудом растянула улыбку на лице. - Приятно видеть невооружённого русского революционера, но не будем терять время, надо погасить волнения...

    Глава 9.
    Гул разъяренной толпы прекратился, когда на площадь, взявшись за руки, вышли Майк Воскуц, Николь Вернер и Тара Моллер - два Ангела и Железная леди, - так успели прозвать эту троицу соотечественники.
    На мгновение площадь замерла.
    Смельчаки, вышедшие безоружными к разбушевавшейся толпе, подняли к небу сплетённые вместе руки. Их призыв, полный оптимизма и уверенности, пронёсся над площадью:
    - Мы вместе-е-е-е-е-е....
    И площадь ответила им громогласным скандированием.
    - Мы вместе-е-е-е-е-е
    Настоящий политик - это, прежде всего, великолепный оратор. Тара была неповторима в ораторском искусстве, и сегодня тоже не упустила свой шанс. Обращаясь к восставшим, она не скупилась на обещания, приправив трогательно-патриотическую речь звучными словами - "народ" и "благосостояние".
    Вовремя сказанные политиком слова, могут поднять людей на борьбу. Не понимая этих слов, не предполагая, что будет завтра, народ способен поддержать любую политическую партию, но способен и уничтожить ее, разрушив до основания все, что попадется на пути. Никакая сила не сможет в честном бою победить народ!
    Хаос и беспорядок прекратились. Народ радостно приветствовал своих героев.
    Николь плакала от радости. Тара пыталась заплакать, но это у нее не получилось - она не умела плакать ни в горе, ни в радости, а потому равнодушно взирала на " блаженную Николь".
    Ну а народ, показав свою силу на площади, стал медленно расходиться по перекресткам и улицам просить милостыню.
    Ещё несколько дней горожане, насмотревшись телевизоров, будут щедро вознаграждать этих несчастных подаяниями и рассуждать за ужином о превратностях человеческой судьбы.
    А кое-кто из политиков поспешит сделать вывод о том, что Америка вскоре забудет эту историю, как забываются мыльные оперы, однако, сценарий Майка был написан совсем по-другому.

    Глава 10.
    Тара Моллер, открывая саммит, уже примерялась к рангу кандидата в президенты.
    Она родилась политиком и даже в постели оставалась политиком. Очень редко, и только перед телевизионными камерами, эта женщина занималась домашним хозяйством.
    - Кухарки никогда не научатся управлять государством - признавалась она близким друзьям шепотом и по секрету. - Хороший пастух растёт не в стаде.
    Жизнь подтверждает версию о том, что тучность стада зависит от умения пастуха ловко управлять кнутом и свирелью и, кто знает, может быть, через тысячелетия это стадо научится самостоятельно распоряжаться своей свободой? Время покажет...
    Тара Моллер не верила в божественное предназначение 'Золотого Майка', однако, союз с новоявленным пророком, рассматривала, как необходимое звено в своей предвыборной кампании - влияние этого человека на народные массы было очевидным, поэтому Тара любезно предоставила ему слово на саммите.
    Майк начал свою речь с молитвы:
    - Господи, спасибо за то, что ты есть, спасибо за то, что ты с нами. Я верю, ты не оставишь нас в долгой дороге к тебе.
    Говорил он очень тихо, но люди услышали его слова. Слух о божественном происхождении 'Золотого Майка' уже облетел многомиллионный город, и сегодня все ожидали чуда, и это чудо, к великому изумлению делегатов саммита, свершилось.
    Неожиданно исчезло солнце, и город покрылся мраком. Бесконечные удары грома сотрясали здание. Небеса прорвались, и на землю обрушился поток воды, за которым невозможно было разглядеть ни малейшего проблеска света. Громадные бронированные окна мэрии не смягчили удара стихии - раздался скрежет треснувших стекол, а затем все стихло.
    За несколько секунд страха Америка успела помолиться Богу, кое-кто даже раскаялся в совершенных грехах, но, я уверен, каждый мысленно простился со своими родственниками и близкими друзьями.
    Но вот снова засияло солнце, и только плывущие по асфальту потоки воды, да разбитые окна напоминали о реальности случившегося.
    - Господи, помилуй и прости нас! - тихо повторил Майк. - Не оставляй нас, мы верим в твое милосердие.
    Зал разразился овациями, люди хлопали, вскочив со своих мест.
    Приятно слушать аплодисменты, стоя на высокой трибуне, особенно, когда приветствуют тебя с любовью.
    - Дамы и господа, леди и джентльмены. Судьба не раз лишала меня собственного дома. Мне знакомо отчаяние бездомного человека и потому сегодня я благодарю всех, кто протягивает руку помощи нищим и бездомным, больным и страждущим, кто строит приюты и больницы, кто дает людям пищу и медицинское обслуживание. Но скажите честно, положа руку на сердце, есть ли среди этих несчастных хотя бы один человек, кого вы вернули в нормальную человеческую жизнь? Где он, этот счастливчик, покажите его нам!
    Делегаты саммита растерянно переглядывались друг с другом, но Майк уверенно продолжал свою речь.
    - От нас с вами зависит благополучие миллионов сограждан, по объективным причинам оказавшихся без средств к существованию. Наш проект, за благородные цели которого я отвечаю перед людьми и Господом Богом, даст этим несчастным возможность самим вырваться из нищеты. Неужели мы с вами откажемся подставить им ненадолго свои благородные плечи?
    Благородство на этот раз взяло верх. Майк ознакомил участников саммита с условиями проекта, позволяющего бездомным самостоятельно и успешно обустроить собственную жизнь. Делегаты с интересом рассматривали буклеты с математическими расчетами и логическими выводами совместных корпораций городского управления и крупных предприятий страны.
    Майк и Николь одержали победу! Саммит поддержал и принял их проект.
    Саммит закончился благотворительным концертом. Этот телевизионный марафон, трансляция которого велась по всей Америке собрал больше ста миллионов долларов.
    Любой храм можно разрушить и построить заново в течение одной талантливо проведённой телевизионной передачи. Расчётный счёт рос, как дрожжевое тесто. Все было продумано верно.

    Глава 11.
    Для претворения в жизнь фантастического проекта, Майку понадобились такие же фантастические полномочия, и эти полномочия предоставил крупный финансовый магнат и политик - Остин Вернер.
    Остин беззаветно любил свою сестру и заботился о ней, хотя и считал Николь капризном ребенком, а ее стремление вырвать из нищеты бездомных людей, называл детской забавой.
    По характеру Остин был игрок. Предчувствуя большую игру на политической арене, он ринулся в бой, предупредив Николь об опасности таких игр.
    - Филл Солинс, - по-военному строго представил он помощника Президента Майку.
    В окружение президентов по закономерным случайностям иногда попадают достойные люди, сохранившие в себе девственную душу, таким оказался Филл.
    Майк встретился с Остином взглядом, и тот обнял его, как старого друга, незаметно шепнув: "Мы знакомы! - и громко, чтобы слышали окружающие, добавил. - А ты не изменился, Майк, поздравляю с победой на саммите!"
    Так легко и просто он начал свою игру.
    В сопровождении личной охраны Вернер направился к губернатору штата Чаку Барри, с утра ожидавшему его разъяснений.
    - Время не ждет! - бросил он на ходу фразу, ставшую в последствии девизом жизни Майка и Николь.
    И действительно, время никого и никогда не ждет.
    Филл похлопал Майка по плечу.
    - Наши аналитики в восторге от тебя, и Президент гарантирует вам свою лояльность. Вернерам никто и никогда не осмелиться открыто перейти дорогу, их или любят или боятся. А иногда и то и другое вместе.
    - Таковы темные шутки Белого Дома? – Майк тоже похлопал Филла по плечу,- Откровенность твоя удивляет и радует. Но запомни, любая инициатива должна быть с нами согласована. Мы не имеем права на ошибку.
    Обсуждая детали проекта, они прогуливались по холлу, но кто-то тихонько подкрался сзади и по-дружески прикрыл Майку ладонями глаза. Это была его жена – Марина.
    "Обними пиалу двумя руками, как любимую женщину, прикоснись к ней нежно губами, вдыхая тепло и аромат чая, медленно, глоток за глотком, втяни в себя благодатную энергию солнца!" - почему-то вспомнились ему домашние уроки по освоению премудростей чайной церемонии. Как давно все это было!
    Майк не собирался возвращаться домой и не сожалел о случившемся, но с грустью вспомнил сейчас милый уголок в саду, где укрывшись от дождя под навесом, пил с женой ароматный зеленый чай.
    Марина решительно поцеловала Майка в губы. Он оторопел и не мог произнести ни слова. У него не было к ней никаких чувств, кроме раздражения и жалости, даже совместные дети не меняли сути их отношений.
    - Майк, ты великолепен! Почему не позвонил? Мы же волнуемся! - жена так лживо касалась его рук и лица, словно это не она, а кто-то другой обобрал Майка до нитки и выставил на улицу из собственного дома.
    Такой она родилась, вероятно, для того, чтобы мужчинам в этом мире не так скучно жилось?
    Но любовь - не резиновый мячик, а хрупкое солнечное сердечко - берегите её!

    Глава 12.
    Иногда лучше убежать от врага, пусть даже позорно, как это делает волк, убегая в лес от собаки, от ее злобного и пустого лая, чем остаться и победить слабого и ничтожного врага.
    Можно ли считать победой превосходство над убогостью?
    Майк и Николь, взявшись за руки, убегали, вернее, улетали из грязного шумного города от бестактности назойливых журналистов, от блеска телекамер и напряженного тяжелого дня.
    Тяжело оторвавшись от пыльной крыши мэрии, вертолёт перенес наших героев из третьего тысячелетия от рождества Христова в дремучее средневековье. Даже свет, наполняющий взлётно-посадочную полосу, был естественным и дразнил вытянутыми языками яркого пламени.
    Влюбленные шли, обнявшись, по лесным лабиринтам к старинному замку.
    Дух средневековья ощущался везде. Причудливые арки окон, деревянные мансарды не придавали замку лёгкости, но незаметно возвращали человека к истории, к земле, к природе, наполняли, копившейся в веках, неисчерпаемой энергией.
    На массивных каменных колоннах пылали факелы. Тени казались живыми, они колебались в такт пламени, усиливая мрачность остановившегося времени.
    Шкуры диких зверей украшали полы и стены, мелькали блики свечей...
    Майк страстно, почти грубо, обнял и стал целовать Николь. Их губы встретились, весь мир утонул в неистовом языческом танце, где под музыку пылающих сердец в небеса взлетали две грешные человеческие души. В таком поцелуе могли вместиться несколько любовных романов, вся человеческая жизнь, эпоха...
    Не знаю, сколько времени продолжался магический полёт сплетённых вместе тел, потому что когда мы вкушаем запретный плод райского яблока, время протекает не по земным законам.
    Проведя ночь в ритме огня и света, влюбленные купались в небольшом бассейне, охлаждая разгоряченные тела прохладной водой, из воды показывались упругие груди Николь, и Майк осыпал их сочными поцелуями...
    Рассвет безжалостно раскручивал свои колёса, возвращая благородную принцессу и отважного рыцаря из средневекового прошлого в настоящий день.
    Так устроен мир - день сменяется ночью, на смену приходит рассвет, а потом опять приходит день, и каким он будет, мы не знаем, и нам приходиться с этим мириться.

    Глава 13.
    Всё ли в нашей жизни объяснимо человеческим разумом, логическим мышлением, и может быть каким-то образом доказано? Глупость, в отличие от разума, безгранична и жизнеспособна, как бы это парадоксально не звучало. Опираясь только на логику, многие не верят в перемены, произошедшие с нашими героями, а это подтверждает гипотезу о том, что неверующий – мечты не обретет.
    Но мы не будем тратить времени на размышления, так как Майк уже приступил к реализации своих планов.
    Облетев муниципальные здания, выставленные городской мэрией на продажу, он выбрал два здания, расположенные недалеко друг от друга в живописном лесном массиве: бывшую гостиницу и опустевшее промышленное здание.
    Запах городской свалки и дым, пыхтевшего от усталости мусороперерабатывающего заводика, не смущали его.
    Долина разлагающихся городских отходов занимала огромную, даже по масштабам Техаса, территорию. Люди, живущие здесь когда-то, легко бросили умирающую природу в зловонную пасть отходов, и отступили в железобетонные трущобы города.
    Мусорная свалка многомиллионного города домокловым мечом нависала над окружающей природой и разъедала её своим ядом. Лес сопротивлялся, но осевший на верхушках деревьев пепел, при желании еще можно было встряхнуть.
    Тара Моллер с большой радостью избавилась от свалки, из-за которой ей постоянно приходилось оправдываться перед избирателями, и Майк легко представил себе, как мощные катарпиллеры разгребают это болото, а шагающие экскаваторы собирают мусор и забрасывают в умные сверхмощные машины, выплёвывающие в мир спрессованные герметичные упаковки.
    - Этими мусорными плитами я обложу южные границы Америки,- думал он, - а эмиграционную службу научу работать мастерком и отвесом.- Улыбка не сходила с его небритого лица.
    Пройдёт немного времени, и из мусорных отходов будут производиться не только строительные материалы, из них будет вырабатываться электрическая энергия.
    "Мусорные электростанции", наконец-то, решат энергетические проблемы новой зоны. Но до этого счастливого момента еще надо дожить. А пока территория надежно охранялась от внешнего мира - только на этих условиях сенат согласился направить на работу в зону строительства из тюрем Америки заключённых, в совершенстве владеющих строительными специальностями.
    Для бездомных открывались производственные школы, где они могли приобрести рабочие профессии. Количество прибывающих в зону бездомных обескуражило даже бывших военных, но Майк умудрялся всех обеспечить работой и расселить во временные палаточные городки.
    С предприятий и заводов Америки поступала техника и строительные материалы.
    Чтобы как-то восполнить, тающие на глазах, банковские счета, Майк заключил договора с крупными автомобильными страховыми кампаниями и стал закупать у них списанные автомобили. Механики и сварщики умудрялись расчленять такие машины на запчасти. Запчасти упаковывались и отправлялись на продажу.
    Группа отставных армейских генералов готовила плацдарм для успешных мирных баталий. Соскучившиеся по военной дисциплине, они сияли от счастья и удовольствия.
    Строем никто не ходил, но когда труд поощряется достойным денежным чеком, дисциплина не вызывает удивления.
    Телевидение, установив свои камеры на рабочих площадках, позволяло Америке смотреть захватывающий сериал из реальной жизни, и это приносило ежедневный доход в казну проекта.
    Многие узнавали своих родных и знакомых, и кому-то становилось стыдно за свое равнодушие и жадность - Бог возвращал им души.
    В штабе, в передвижном военном командном пункте, хозяйничала Николь. Она прекрасно справлялась с навалившимися на нее обязанностями друга и любовницы, пресс-секретаря и министра, оставаясь при этом нежной женщиной и любимым ангелом.
    Вдохновение не покидало влюблённых.
    Майк и Николь беззаветно любили друг друга, превращая ограждённую зону в романтический остров любви.
    На первые заработанные деньги гуляли по-русски, с размахом.
    К заключённым приехали дорогие им люди.
    Три месяца упорного коллективного труда принесли свои первые плоды, но не все было так гладко, как вы думаете.

    Глава 14.
    Майк проснулся. Его разбудило утреннее пение птиц. Солнечные лучи робко играли на массивном каменном подоконнике.
    Майк почему-то вспомнил детство, пение жаворонков, туман над заливными лугами, маму с кувшином парного молока... Вспомнил, как мчался по проселочной дороге на рыжем скакуне навстречу солнцу. Оранжевая грива коня развевалась на ветру, и рубашка на спине Майка вздымалась парусом…
    - Зачем я здесь, в этой стране? Где все чужое и даже имя мое стало чужим. Майк! А как хочется, чтобы кто-нибудь называл меня просто, по-русски, как в детстве, Мишенькой.
    Николь спала, положив обе ладони себе под щеку.
    - Девочка моя... Я построю этот город, даже ценой своей жизни, иначе жизнь потеряет всякий смысл.
    Он закрыл глаза и стал мечтать, как когда-то в детстве, создавая в своем воображении картины сказочного города.
    - Я построю квартал для художников и поэтов. Открою ресторанчик, где всегда будет горячая бесплатная пища. Поэты станут читать свои стихи, а барды - петь песни. А по вечерам на площади будут звенеть куранты.
    Майк загрустил, вспоминая Красную площадь в Москве, бой курантов, пионерский лагерь 'Артек', и себя горнистом в знаменной группе, с алым пионерским галстуком на груди.
    - Эх, Россия моя, Россия! Неразгаданная моя страна.
    Взглянув на птичек, поющих на мансарде, Майк позавидовал их нехитрой свободной доле.
    - Ми-шень-ка...- прошептала во сне Николь, и он страстно и нежно стал целовать ее, спящую, в губы, глаза, шею. - Ми-шень-ка...- повторила она, отвечая на его поцелуй и поднимаясь вместе с Майком куда-то в Космос и дальше Космоса...
    Солнце протянуло из-за края земли свои тёплые лапы и уже заглядывало румяным личиком в комнату. Осмелев, оно наполнило спальню водопадом утреннего света, из которого доносилось радостное пение птиц.
    Начинался рабочий день.
    - Пора вставать, Майк. - Николь нежно поцеловала его закрытые глаза.
    - Хочешь, прогуляем сегодняшний день? - лениво потягиваясь, предложил он. - Ты прогуливала когда-нибудь уроки в школе?
    - Я всегда была отличницей, Майк,- с сожалением ответила Николь, ей никогда не приходилось прогуливать занятия в университете.
    На мониторе компьютера высветилось расписание рабочего дня, с необходимыми комментариями, заботливо добавленными Николь.
    Майк ещё раз пробежал глазами распорядок на день.
    - Сегодня все прогулы отменяются! Время не ждет!
    - А как насчёт завтрака, или он тоже отменяется? - улыбнулась Николь.
    - Война войной, а завтрак по расписанию, это ещё мой дедушка любил повторять. -ответил Майк, уже плескаясь в бассейне.
    Вскоре вертолёт, в соответствии с законами аэродинамики и сэра Ньютона, оторвался от земли и взлетел в утреннее небо, чтобы через двадцать минут доставить Майка и Николь на поле чудес, где в поте лица работали бездомные и нищие вместе с узниками Америки, стремясь вырваться из нищеты и неурядиц, и поскорее получить долгожданную свободу, если, конечно, эта свобода где-то ещё существует.

    Глава 15.
    За производство Майк не беспокоился, оно находилось под контролем профессионалов и быстро набирало обороты. Беспокойство вызывали увеличивающиеся расходы на медицинское обслуживание бывших бездомных. Букеты болезней с годами въедались в голодные тела и не хотели отступать так быстро, как хотелось бы. Наркомания, которой страдал и наш старый знакомый Стив, не поддавалась лечению, и Майк, видя воочию страдания своего подопечного от непрекращающихся ломок, подумывал легализовать в зоне употребление естественных наркотиков. Очень часто мы унижаем больных и несчастных людей своими надуманными законами.
    Любое издевательство над сексуальными меньшинствами в зоне каралось безоговорочно и сурово. Любой вид насилия над человеческой личностью пресекался незамедлительно, но при этом труд для всех был обязателен.
    Майк разыскал жену и дочь Стива, и после недолгого торга, они согласились поддержать Стива в реабилитации. Стив сиял от счастья и благодарности.
    Хотя в зоне трудились заключенные, совершившие свои преступления по неосторожности и впервые, они все же преподносили сюрпризы.
    Мафиозные структуры пытались наладить контакт с Майком, но их попытки не имели продолжения: только внутри человека возможно присутствие и чёрта и бога одновременно, вне нас они несовместимы, как несовместимы смерть и жизнь.
    По просьбе Фила, из тюрьмы в зону был переведён крёстный отец мировой мафии, уже старый и больной, сгибающийся от тяжести преступной короны - знаменитый Тинторенто, заслуживший несколько пожизненных заключений.
    Майк захотел встретиться с этим человеком, о котором были сняты фильмы и написаны книги. Никто из смертных не имел о себе больше мифов и легенд, чем этот необразованный сицилийский крестьянин, сумевший управлять преступной Америкой дольше, чем любой ее президент.
    Перед Майком, закинув ногу на ногу, удобно расположившись в глубоком кожаном кресле, сидел уставший от жизни и славы, ухоженный до глянцевого блеска, благообразного вида старик. Казалось, он был само милосердие, невозможно было представить, что по его приказу в мирное время расстреливались целые семейства, вешались и сжигались бывшие друзья, односельчане и родственники. Топились, как котята, предавшие его братья, а он продолжал жить и по воскресеньям обязательно ходил в церковь. Всё сходило Тинторенто с рук, пока он не замахнулся на власть.
    - Государственная власть не может принадлежать крестьянам, сын мой, - говорил он Майку, - мы упрямы и прямолинейны и, как запущенные на орбиту ракеты, можем высоко и долго вращаться. А звёзды зажигают другие.
    Мaйк смотрел на Тинторенто, и его взгляд, преодолев время и пространство, упирался в высокий глиняный забор отчего дома, на котором когда-то, мальчишкой, рисовал футбольные ворота, и откуда свалился во двор, убегая от милиции, известный на всю округу неисправимый хулиган и вор, смутьян и весельчак - Рыжий Паша, всей своей надушенной персоной.
    Местные пацаны завидовали Паше, но видно, и любили, прощали ему всё, даже то, что он душился духами.
    Обычно Паша пропадал на своей голубятне, или в милиции, но там его долго не задерживали, потому что без этого бандита районную милицию из-за ненадобности сократили бы. А так, на свободе, Паша поддерживал стабильный уровень преступности, обеспечив работникам правопорядка заработную плату и незначительные поощрения министерства.
    Красивый и смелый, добрый к простому народу, он считался в округе национальным героем, покруче любого из трёх богатырей.
    Дети в те незабываемые времена воспитывались на героических примерах Дубровского и Робин Гуда, книги про Лёньку Пантелеева зачитывали до дыр. Не потому ли у нас сложилось особое, иногда неподдающееся логике, отношение к людям, похожим на Рыжего Пашу, а к милиции, увы - нелюбовь?!
    Вот тогда, отличник и пионер - Михаил Воскуц помог спрятаться убегающему от милицейской погони вору и смутьяну в глубокой яме, где дед Михаила на лошадином навозе выращивал прекрасные и сильные саженцы.
    - Миха, - еле переводя дыхание, прошептал Рыжий, натягивая на себя кипы сена, - скоро здесь будут "собаки", с ними не базарь. Не будем прощаться.
    Через год Рыжего Пашу убил приезжий опер.
    На могильном мраморном камне местные каменотесы выгравировали улыбающееся лицо, окружённое стаей порхающих в небе голубей.
    Никого в городе потом так пышно и с таким почетом не хоронили, как хоронили местного героя – Рыжего Пашу... Менталитет не расстреляешь.
    Вот и сегодня Майк закурил с Тинторенто сигареты, пахнущие Рыжим Пашей, дым от которых, расплываясь в воздухе, соединял невидимой нитью две разные грешные души.
    - Майки! - любовно пропел Тинторенто, - думаю, Всевышний дал мне жизнь только с одной целью - спасти тебя от смерти, и я эту миссию выполню. Противно смотреть, как эти мрази дышат вместе с нами одним воздухом, ходят по одной земле. Жалкий трус, койот, твой Стив! На шестом нуле продался сам, а заодно продал тебя и твою девочку Николь. Пули для вас уже в автоматах, и ждут вашей смерти. Сучий бизнес! Продажные твари!
    Его лицо покраснело, на шее набухли вены. В глазах, покрытых старческой пеленой, вспыхнула злоба. Ярость охватила сильное крестьянское тело. Сжав кулаки над головой, он сотрясал ими воздух. Скрежет вставных зубов напоминал о том, что злить этого старого волка смертельно опасно. Шипящая смесь английской и итальянской ругани вызвала у Майка озноб.
    - Майки, ты слышишь меня? В конце – концов, скажи что-нибудь!
    Майк не ответил, а Тинторенто вдруг успокоился, словно принял какое-то важное решение.
    - Любая человеческая жизнь стоит не больше тридцати сребреников, видно, они знают пробу твоего золота, Майки, - он по-отечески похлопал его по плечу.
    После долгого молчания и раздумий Майк спросил:
    - Почему? Без встречи, без переговоров? Почему?
    - Зачем расстраивать человека перед смертью? - сердито сощурил глаза Тинторенто. - Они гуманны. Они образованы и воспитаны. Не крестьяне.
    Майк представил себе, как приходит к Стиву вместе с Николь, и тот встречает их автоматной очередью.
    - Чем больше Гулливер даёт лилипутам, тем лилипуты становятся злее.- Он почему-то вспомнил слова забытой песни «Ненасытные лилипутики».
    Тинторенто зло рассмеялся, повторяя за Майком: «Лилипутики, лилипутики».
    Николь застала двух взрослых мужчин, хохочущих беззаботно, словно дети. Она долго не могла понять причину их отчаянного смеха, от которого вдруг почернели облака и выплеснули всю свою тяжесть, на иссохшую ладонь земли.
    Ливень хлестал с такой силой, будто одного потопа было мало на этой грешной земле. Раскаты грома, бездна черных туч, заполонили небо и взрывались там молниями, опускаясь холодным и мощным дождем на улицы городов, деревень и поселков.
    Энергия разбушевавшейся небесной стихии постепенно гасла под толщей непрерывного потока воды, испаряясь дымом и паром.
    В гневе природа ужаснее сказочных чудовищ и не разбирает, где свои, где чужие, и как оборвавшийся натянутый трос, настигает там, где меньше всего ждут, вызывая в нас отчаяние и недоумение.
    Николь в страхе прижалась к Майку. Её слёзы, скатившись по нежным щекам, блестели на прекрасных губах, и Майк, нарушив сложившиеся в приличном обществе традиции, стал целовать солёные слезинки на лице своей любимой женщины.
    Старческий кашель Тинторенто и оглушающий гул природы не могли заглушить биение влюблённых сердец. Ничто не может победить нашу любовь, если мы в неё безгранично верим.
    Причин ненавидеть Воскуца у обывателя было больше, чем достаточно. Потревоженный улей чиновников обнажил свое гнилое нутро и стал рассыпаться: бездомные улетали, в прямом смысле слова, в теплые и сытые края Золотого Майка. Государство оплачивало эти расходы, сокращая соответствующие штаты сотрудников во всех своих структурах.
    Великое «переселение народов» потрясло демократичное государственное дерево. Гневу, сорвавшихся с насиженных веток чиновников, не было предела, - каждый из них проклинал Майка и готов был растерзать своими ухоженными за счёт наших налогов, сверкающими зубами.
    Вокруг президента политические вороны тоже начали точить клювы, - приближались выборы, и союз Тары Моллер с «русским революционером» был непредсказуем. Да, у них явно и не сложились приятельские отношения с этим "пришельцем", отказавшемся жить по их законам.
    Монстр капитализма - автомобильная индустрия почувствовала легкое недомогание - на ее складах накопилось огромное количество новых автозапчастей, в то время как народ предпочитал покупать запчасти у Майка.
    Строительные компании, не ожидая такой прыти самозванца, с ужасом наблюдали за каждым его очередным проектом.
    Преступный мир уже готов был за деньги решить эти проблемы своими традиционными хирургическими методами.
    Майк чувствовал напряжение в окружающей сфере и спокойно, без суеты, шел навстречу смерти. Только смерть может подвести итог нашего земного бытия...
    Кто же замахнулся на святого Майка?
    Может, зря мы стали подозревать все это скопище грешных людей, забыв про банальную причину неразделённой любви какого-то магната к Николь Вернер?
    Ее уже несколько раз вездесущие газетчики пытались безуспешно выдать замуж, но каждый раз после такой клеветы им приходилось обновлять разбитые витрины своих офисов, забросанные любимым оружием безработного пролетариата - булыжниками.
    Бездомных не победить. Лишённые свободы, счастливые на короткое время, мстители, приобретали кров над головой и регулярное питание. Войны с кочевниками глупы и напрасны, особенно, когда ведутся в пустыне.
    Жаль, но эту книгу не прочитают погрязшие в войнах президенты великих держав: им, наверное, трудно оторваться от своих миллиардных банковских счетов.
    Деньги, как стихийное бедствие, с большой разрушительной силой выворачивают ход истории. Но никакие деньги не смогут отвлечь нас от разгадки истины.
    Кто? Кто конкретно организовал это покушение? Откуда дуют ветры? Кто за все это платит?
    Русский автомат, изобретатель которого долгое время нищенствовал, в данном случае был только дешевой американской фишкой.
    «Русские идут!!! Русские идут!!!» Русские не всегда идут, даже, когда их приглашают. Пржевальский и Дежнёв, скорее всего, исключения из правил.
    Майк по своей инициативе пересекал лишь Московскую окружную дорогу и не собирался уезжать на Запад, и только благодаря Марине, лягушке-путешественнице, стал участником великих событий.
    Великие события - вот к чему стремится русская душа. Вся история Руси пронизана такими событиями. Историки не дадут нам соврать, они это сделают лучше и незаметнее - трагедия человеческой летописи в том, что она искажается продажными историками.
    Но правда всегда одна. Россия после любых катаклизмов становится красивее и богаче.
    Майк был уверен в том, что Россия без него не оскудеет, и, успокаивая себя этой надеждой, уехал на Запад.
    Но, видно, когда долго летишь на Запад, оказываешься вновь на Востоке. От любви до ненависти - человеческая глупость, один предательский шаг. Как часто мы, не задумываясь, делаем этот роковой Шаг.

    Выплеснув свой гнев, природа снова успокоилась, и солнце, как ни в чём не бывало, выставило своё румяное улыбающееся лицо над плоскими чёрными крышами и промокшим лесом.
    Чтобы спасти Стива, Майк срочно вылетел к нему, отправив Николь на время к брату. Тинторенто, напевая песенку "Чем больше Гулливер даёт, тем лилипуты злее", в сопровождении охраны пересекал черту между долгой жизнью, с бесчисленными грехами, и вечной смертью. С его крестьянской души, наконец, слетел тяжёлый крест прожитых лет и, почувствовав свободу, тело старого мафиози готово было вспыхнуть от счастья. Но оно не успело этого сделать, потому что вечером кто-то заботливо развесил его над преступным продажным миром. И, хотя в прессе напишут, что разбойник умер не своей смертью, не верьте прессе. У каждого своя Смерть.
    Майк летел к Стиву, чтобы спасти жизнь человеку, невольно попавшему в сети его судьбы. Он не боялся своей смерти, потому что знал : смерть, как и жизнь, даются ему в награду, и готов был принят ее с благодарностью. Но как все это объяснить бедному Стиву, который через долгие голодные годы бродяжничества снова увидел свою дочь, почувствовал биение родной крови и так хотел насладиться этим счастьем, но ему не оставили выбора.
    Майк понял это сразу, и не гневался на больного американца.
    Персонал клиники, предупреждённый о готовящемся покушении, принял необходимые меры и с волнением ожидал на взлетной полосе вертолёт. Вихри воздуха, раскрученные горячими лопастями, срывали с плеч белый костюм Майка, и он, придерживая лацканы пиджака руками и пряча глаза от любопытных, быстро прошел в административное здание клиники. Его волосы, неподдающиеся никаким классическим формам, торчали в разные стороны,- хуже, чем у знаменитого физика. Правильнее было бы сказать, хуже, чем у самого знаменитого физика. Знаменитость учёных и величие их учений - категория относительная, также как и степень нашей вины, ибо определяются заинтересованными лицами. Цены на чёрные квадраты устанавливаются в узком кругу единомышленников.
    Вот и в клинике новость привела всех в шок, хотя, может быть, только единицы смогли бы вынести достойно это испытание, окажись они на месте Стива.
    Стив сидел на кровати и слышал рокот приближающегося вертолёта. Он сжался так, что клетки его организма ощутили размеры своих молекул. Пот лился ручьями, и не было сил встать на ноги. Рокот вертолета раздирал ушные перепонки и, пробив череп, уходил из сознания. Несчастный почувствовал шершавую грань крутящихся лопастей машины в своём теле. Не замедляя скорости, они рассекали его тело на куски окровавленного мяса. Со стен стекала кровь, и мозги, с обрывками мыслей, безуспешно пытавшимися продолжить свои реакции.
    И только глаза, чудом сохранившие видимость, принимали, каждый по отдельности, картины этого ужаса.
    Боль, накрыв Стива огромной волной, разбилась о стену и, смыв с неё предыдущую картину, растекалась под ногами.
    В недосягаемой дали он увидел Майка, возвращавшего ему кровоточащую безжизненную руку.
    Увиденные картины медленно покрутились в обратную сторону, и из месива стали вытягиваться части человеческого тела. Они беспорядочно соединялись между собой уродливыми швами, куда устремилась липкая кровавая жижа. Хотя, о стерильности палаты смешно было подумать, относительный порядок всё же восстановился. Сердце Стива стало сокращаться. Человеческая жизнь, цепляясь за каждый выступ организма, медленно возвращалась в тело.
    - Дыши, Стив, дыши, - умолял Майк, держа его пылающую голову двумя руками. - Не умирай, Стив, пожалуйста, не умирай.
    Повернувшись к врачам, он приказал им:
    - Помогите же, мать вашу!
    Вторую часть предложения он сказал по-русски. Но врачи, легко болтающие по латыни, видимо, русским языком владели тоже - и, слава Богу. Отборный мат - уникальная и неотъемлемая часть русской словесности, мигом снял с них возникшее оцепенение.
    Врачи наконец поняли, что Стива необходимо спасать и бросились исправлять ситуацию. Подключив обмякшее тело больного к дыхательной системе и капельницам, спасательная команда увезла эту груду остывающего мяса в реанимацию.
    Майк остался один в больничной палате. Он подошел к огромному, на всю стену, окну и смяв, ленточные жалюзи, прислонился к стеклу.
    Там, за окном, торопливо пряталось налитое кровью солнце, заливая горизонт алой краской. Воздух удивлял своей необычной прозрачностью, в котором с одной стороны отчётливо выступали разноцветные небоскрёбы, а с другой, по линии горизонта, верхушки
    седеющего леса. В лесной проседи Майк увидел волны живой зелени.
    Почему-то вся увиденная картина потеряла резкость, и руки Майка машинально потянулись к глазам. Он присел на низкий подоконник, шуршание жалюзи не смогли заглушить мелодию зазвонившего в кармане телефона, - только на звонки Николь этот телефон сначала трепетал, как пойманная птичка, и затем разливался весёлым щебетанием.
    - Ники, милая, я люблю тебя....Не плачь, милая, любимая моя девочка. Пожалуйста, успокойся. Я люблю тебя,Ники...Не беспокойся за меня...Пока ты любишь, я буду жить. Без тебя я не смогу даже умереть...Скоро буду...Обещали, Стив выкарабкается... Наш лес , ты знаешь, Ники, ожил тоже.
    Майк уже шел к вертолёту и всё признавался Николь в любви.

    Продолжение следует