Пустая кобура

          Вспомнил я один случай, очень давний, даже удивляюсь, что до сих пор помню его в мельчайших деталях, будто произошёл он только вчера.

        В середине апреля 1953 года ехал я в служебную командировку. В купе пассажирского поезда зашел я в час ночи. Три пассажира уже спали. Потихоньку залез на своё место на верхней полке и тоже предался сну. Мой маршрут был не большой, в два часа дня я уже буду в гостинице областного центра, где  мне предстоит провести три ночи в четырёхместном номере за 70 копеек в сутки. Да и все пассажиры в том городе выйдут с этого поезда, конечная станция.

        Часов в девять утра все пассажиры уже были на ногах, кто собирался идти умываться, а кто уже сидел и пил чай. В нашем купе, кроме меня, ехали две женщины по виду немного старше меня, они постоянно переговаривались, и по их разговорам было понятно, что они едут вместе на свадьбу к родственникам. Четвёртым пассажиром был юноша в форме курсанта военного училища. У него на ремне даже кобура для пистолета была, правда, пустая.

        Когда курсант зашел в купе и бросил полотенце на свою верхнюю полку, женщины в это время сидели возле столика и пили чай. Я дома ужинал поздно, так что завтракать ещё не собирался, а военный курсант стал развязывать свой вещмешок. 
        - Сейчас мы освободим столик, - сказала одна женщина, глядя на курсанта.
        - Не спешите, тёти, я и без столика поем, - отозвался курсант.
        - Да зачем же без столика, если он есть, - отозвалась вторая «тётя» и встала с пустым стаканом, - садись, молодой человек.

        Курсант послушал «тётю» и сел к столику. А женщины сели рядышком и стали говорить о предстоящей свадьбе, о женихе, который приходился племянником одной из них, о невесте, которую они ещё не видели, о том, как тяжело сейчас справлять свадьбу в послевоенной бедности. Неожиданно в разговор женщин вмешался военный курсант:
     - Вы что же, товарищи женщины, на самом деле едите сейчас на свадьбу?
     Вопрос курсанта прозвучал так неожиданно и таким официальным тоном, что женщины даже вздрогнули.
     - Да, молодой человек, - ответила одна, по виду чуть старше, - племянник мой женится, уже пять лет, как демобилизовался, солдатом был на войне, до самого Берлина дошёл.

     - Да что же вы за люди, - уже с чувством возмущения заговорил курсант, - не советские что ли, ещё месяц только, как ОН, - здесь курсант даже запнулся, как будто ему даже говорить об этом тяжело, но всё же досказал, -  и не сказал – «умер», а, - «ушёл от нас», - а вы уже свадьбы играете.
     Курсант говорил, конечно, о смерти Сталина. Но сказал только – ОН, видимо, считал, что слова: «Сталин» и «смерть» рядом ставить просто преступно.

     Женщины с печальным удивлением смотрели на юношу и, похоже было, не находили слов для ответа. А курсант даже от еды отвернулся и, открыто негодуя, спросил ещё:
     - Да вы, пожалуй, и  танцевать на свадьбе собираетесь? Не зря ведь так нарядились.
     Последние слова курсант произнёс уже с видимой враждебностью. Женщины поглядывали, то друг на друга, то на курсанта, то на меня, как бы ища защиты. И тут я решил вступиться за женщин, попытался разрядить обстановку:
     - Все мы смертны и все состоим из одинаковых частей, и наш, - здесь я тоже не назвал ЕГО по имени, - и наш вождь тоже подвержен смерти. Одни умирают, а у других жизнь продолжается…

     Договорить свою «миротворческую» речь мне не удалось. Военный курсант вдруг побледнел и, хватаясь за пустую кобуру, прямо начал на меня орать:
     - Да как вы, да как вы смеете сравнивать всех с НИМ, да мы все вместе его мизинца не стоим, да если бы не ОН, да за такие слова…
     На крик курсанта к нашему купе стали подходить пассажиры, появилась и проводница, как хозяйка вагона, серьёзно спросила:
     - Что тут происходит, что случилось?
     Молодой человек сразу замолчал, убрал руку от пустой кобуры.

     А я смотрел на этого человека, одурманенного преподавателями военного училища, да и не только – ими, и думал, что если бы у него в кобуре был в это время пистолет, мне, возможно, пришлось бы и разоружать его в этом тесном купе. Правда, мне бы большого труда это не стоило, курсант был далеко не богатырского вида. Конечно, все мы тогда верили в слова: »Слава Сталину будет вечная», и я не был исключением. Но не до такой же степени! Я не стал продолжать дискуссию, взял свой портфель и перешёл в другое купе.

    P. S. Единственное в этом рассказе не соответствует действительности, это сама кобура, она была у того курсанта далеко не свежего вида, совсем не похожа на ту новенькую, которую я взял с Интернета.

      8.07.2014