Поражение и рабство

„Бирж, Вед." пишут с Сандвичевых островов:
«Нигде, вероятно, с большой откровенностью не выражают своего презрения к славянским выходцам, как в этой проклятой стране зноя, лихорадки, ядовитых мух и ненасытных американских набобов. Славянин это - человек со странною для слуха янки фамилией, человек совершенно беззащитный, а потому на Сандвичевых островах его лишают и последнего права, - право на человеческое к нему отношение.
Самые тяжелые работы являются уделом славянских выходцев, а, между тем, среди них находится не мало женщин и интеллигентов, загнанных сюда тревожными годами, следующими за русско-японской войною.
К самым трудным и опасным для здоровья и жизни принадлежат работы по обработка рисовых полей и по проведению искусственного орошения. Вот перед вами - рисовое поле. Целая сеть небольших каналов со стоячей водой, затянутой пленкой водорослей. Вязкая почва горяча, распарена и пахнет прямо не то перегноем могучей растительности, не то молодыми побегами, неудержимо тянущимися к огромному огненному солнцу тропиков.
Здесь, согнутые, полунагие, pa6oтают злополучные эмигранты. Все славянские племена перемешались и соединились в одну горемычную семью.
Слышится польская речь, рядом говорят на своем загадочном языке литовцы, тут же, плавно разводя руками, тихо жалуется на судьбу-мачеху чистокровный великоросс и будит сочувственный отклик в сознании высокого и худого, как скелет, хохла.
Едят во время работы, пьют гнилую воду, парятся днем, а когда
солнце утонет за далеким горизонтом, ежатся и стынут в пелене холодного тумана, встающего над рисовым полем.
Ночью приютом служат жалкие шалаши из стеблей horeds’a (род тростника), и в ночном мраке туман покрывает эти логовища мутно- белой пеленой. Лежа на циновках или рваных брезентах, брошенных на голую землю, paбочие дрожат и громко стучат зубами кутаясь во что попало.
Но ничто не поможет. Это злая, желтая лихорадка впилась в их тело, и пьет и отравляет кровь загнанных» сюда чужеземцев.
Сколько их ушло уже здесь в могилу в этой «обетованной земле» предприимчивых янки! Теперь они своими трупами удобряют богатейшие рисовые поля плантаторов.
А во время дренажных работ - новая беда и, быть может, беда еще горше. В теплой, прогретой насквозь земле, невидимый глазом, живет лютый враг пришельцев - бактерия столбняка.
К яду этой бактерии туземцы почти привыкли, и действие его на них выродилось в нервное подергивание лица.
Но пришельцы мрут, как мухи. Мельчайшая царапина и конец! Тотчас же появляются судороги, на лицо выползает ужасная «сардоническая» улыбка ужаса, улыбка смерти.
И опять новая могила»...
Итоги войны печальны. Поражение в русско-японской войне раскрыла всю подноготную бюрократической, полицейской тирании России.
Почти все органы иностранной прессы говорят с сожалением и снисхождением о Poccии и указывают на необходимость для нее ликвидировать войну и заняться коренными внутренними преобразованиями.
«Independance Belge», подводя итоги событий последнего года говорить: «Положение Poccии таково, что почти нет возможности помочь ему. Политическое падение этой державы так внезапно и так велико, что превосходит самые пессимистические предсказания».
Права та немецкая газета (Noue Fr. Р.), которая сказала, что Pоссия упала до степени второстепенной державы, ибо она не располагает достаточным флотом, необходимым для защиты, и ее apмия десять раз доказала свою военную неcпoсобность. Россия, таким образом не имеет теперь возможности успешно поддерживать свои права…

 Pyccкиe рабы на Гавайских островах.
В 1908 году в виду угрожавшего столкновения с Японией конгресс Соединенных Штатов решил укрепить Гавайские острова и сделать их своей тихоокеанской базой. Правительство Штатов решило совместно с плантаторами учредить эмиграционное бюро для привлечения белых рабочих, которые могли бы заместить многочисленных там японцев. Во главе бюро встали бывший гавайский губернатор Аткинсон и авантюрист штурман Перельструз.
Главное внимание бюро обратило на pycский, Дальний Восток. Перельструз, открывший конторы в Харбине и Дальнем, командировал в Пpиaмурье субагента Кошницкаго.
Вербовались предпочтительно семейные, которым обратный проезд вследствие дороговизны недоступен. Привезенные на Гавайи paбoчие оказались рабами в самых адских условиях. Им приходилось десятифунтовым топором вырубать тростник, работать в болотах и в залепляющим поры сахарном соку. Работа оказалась непосильной. Вместо о6ещанных домов дали им нестроганые доски.
Заработка хватало только на жизнь впроголодь. Разорившиеся на родине, осужденные на голодную смерть на чужбине, paбoчие стали разбегаться Они ходатайствовали перед  русским послом в Вашингтоне о выдаче им билетов на обратный проезд.
Теперь они скитаются по Америке.
Ныне капиталисты вновь организовали эмиграционное бюро, открывшее конторы в середине декабря в Дальнем и Харбине. На этот раз под фирмой агентства тихоокеанской канадской железнодорожной компании. Бюро вступило с компанией в соглашение о перевозке рабочих на пароходах тихоокеанской компании, к которой оно никакого касательства не имеет, за это оно получило право пользоваться именем фирмы. Во главе этого дела стоит все тот же Перельструз, опасающийся появляться на русской территории. В русских пределах орудует тот же его субагент Кошницкий.
Приамурский губернатор опубликовал предостережение, но оно мало действует в виду заманчивости обещаний агентов. Контора Перельструза поставляет белых рабочих, главное - на Гавайи, а также в Канаду и Австралию, где они гибнут в болотах.
Пользуясь своей, безответственностью, работодатели держат рабочих впроголодь, понуждают их работать побоями, заводят в такую глушь, откуда жаловаться немыслимо. Ра6очие умирают от лихорадки и солнечных, ударов; были случаи заколачивания до смерти, особенно строптивых.
Местные американские газеты молчат. Приняты все меры, чтобы не давалось огласки. Единственная мера прекратить эти ужасы - самое широкое опубликование факта торговли белыми рабами, требования заграничных паспортов, при выезде из Куанченцзы.
В Харбине контора обставлена легально. Она объявляет себя агентством пароходства тихоокеанской компании, продает билеты до Канады за 113 руб., в Австралию - за 120 р, но на деле выдает их бесплатно: действительная стоимость билетов вчетверо дороже. Бюро тратит колоссальные средства на рекламу, брошюры, суля рабочим переход в двухлетний срок в их собственность ферм.
В Пpиaмурье вербовка, по словам «Рус. Сл.», ведется негласно, но успешно.
«Русск. Слово».  Март 1911г. сообщает:
Известные агенты плантаторов Гавайских островов Перельструз и Кашницкий, сманившие в прошлом году в рабство 3,000 русских рабочих, снова, открыли свои конторы в Дальнем и Харбине.
Печать предостерегает рабочих от этих торговцев невольниками. Ужасы на Гавайских островах продолжаются. В последних письмах тамошних русских рабочих сообщаются потрясающие подробности.
Pyccкие работают только на плантациях. Другой работы им не дают. Живут они впроголодь, отчего, многие вынуждены воровать.
Доведенные до отчаяния женщины торгуют не только собой, но и девочками-подростками, а мальчиков-сыновей отдают китайцам.
Все рабочие в неоплатном долгу у плантаторов. Необходимо энергичное вмешательство.
 «Правда» ноября 1912 года сообщает:
Постыдный торг неграми уже давно воспрещен... Но это вовсе не значит, что совсем опустели невольничьи рынки. К счастью для рабовладельцев, существуют еще такие страны, как Россия, из которых голод и холод выгоняют в далекие края десятки тысяч нищих и бездомных людей, становящихся предметом простой купли - продажи для плантаторов.
В печати не раз уже приходилось читать о том, как бесчеловечно жестоко обходятся с русскими рабочими – переселенцами плантаторы Гавайских островов. При чтении этих описаний волосы становятся дыбом и как то невольно переносишься воображением в те времена, когда открытая торговля рабами не считалась зазорной и когда раба откровенно трактовали, как скот».
Недавно газеты сообщили, что в Рио-де-Жанейро устраивается новый невольнический рынок для русских рабов. Передают, что в устройстве этого рынка неволи, горя и страданий для русских крестьян и рабочих деятельное участие принимает наш добровольный флот, созданный, как известно, на народные деньги. «Новое Время» сообщает, что в договор добровольного флота с директором бразильского переселенческого управления имеется следующая, совершенно неслыханная статья:
«Добровольный флот обязуется не рекомендовать переселенцам определенной колонии, и не давать им никаких советов. По прибытии в Рио-де-Жанейро переселенцев распределяет по своему усмотрению администрация переселенческого отдела».
Это значит, что рабовладельцы выговаривают себе «законное» право погнать наших переселенцев в те непроходимые леса и y6ийственные болота, куда не ступала еще, нога человеческая и откуда нет возврата.
Это значит, что русских, мужиков выгнанных голодом из своих Гореловок и Нееловок, хотят употребить на те работы, на которые не идут даже негры!
А вот и цена русским рабам: - 8 фунтов стерлингов (80 рублей), зa каждого эмигранта старше 12 лет, 4 фунта (40 р.) - от 7 до 12 лет, и т. д.
Немногим больше, чем 30 сребренников!

В „Новостях” г. Энгельгардт пишет о войне:
«Теперь кричат об измене, трусости, предательстве...
Нельзя искушать свыше меры, нельзя взваливать на людей нечеловеческую тяжесть. Их куда посылали? На битву или на убой?
На убой, - да на убой, без надежды на cпaceние, без шансов на победу. И если в минуту смертной тоски, без выхода, без надежды, перед лицом гибели, ненужной, бесплодной, бессмысленной, жертве изменило мужество - будем ли мы ее оплевывать и забрасывать каменьями и грязью?!
«Они не поддержали чести России»...  А кто ее поддержал? Не те ли, кто в наших сынах и братьях видит только карту, которую можно швырнуть в безнадежной игре:  д на - ладно, бита - наплевать!..
Или те, кто подыгрывал зарвавшимся картежникам: лицемеры, лже патриоты с лозунгами – « закидаем шапками»…
Или мы все, остальная Poccия, не желающая войны, но продолжающая ее по своей, ничем непобедимой апатии, трусости, дряблости?
Толкуют об измене. Не там ее нужно искать.  Измена губит русские силы в нелепых предприятиях и безнадежной войне!
Измена мобилизует черную сотню, для истребления лучших людей страны! Измена подменивает, административным произволом хорошие законы! Измена нашептывает слабому человеку лукавые речи «de jure divino»! Измена готовится продавать Россию с аукциона, враздробь или оптом, как угодно, - пожалуйте: вот доходные железные дороги, вот производства, которые можно сдать в монопольное пользование, вот доставка пленных из Японии, вот рабочий люд - выгодная операция! - вот Россия - три миллиарда!, - кто больше?
Кто купит старую Федору, смирную, терпеливую, всему покорную?
Измена! Да, пора сказать это слово: измена губит Россию, - и нет у России силы против изменников. Нет, - и не будет?
Ужели не найдется, даже в этот горький, скорбный час?
Пять лет шло следствие по делу интендантов обвиняемых в вымогательстве, лихоимстве и простом взяточничестве.
Холодом обдает, - трепещет газета «Свет» - оглашенный теперь на суде и в печати обвинительный акт по делу 66 московских интендантов.
Мудрено не содрогнуться, когда узнаешь, что одна лишь фирма поставщиков и подрядчиков «Тиль» (из «честныхъ» немцев) за 25 лет раздала взяток на сумму до 20 миллионов рублей.
Войска геройствуют - и голодают. Совершают неправдоподобные походы - босиком, в развалившихся интендантских «новых сапогах», мерзнут в жидовских «теплых» полушубках. А поток золота из казны неиссякаем…
К корреспонденту-художнику (он был в военной форме) подошел генерал из числа обвиняемых.
- Вы, как и мы, носите офицерский мундир. Это обязывает вас блюсти достоинство и честь мундира. Вы позволяете себе зарисовывать нас, чтобы выставить потом в газетах на позор и поношение.
- Ваше превосходительство, - отвечает корреспондент-художник,
—говорить о чести мундира в этом зале нам не приходится. Здесь придется выслушать то, что скажет суд. Я здесь выполняю поручение, редакции, т. е. исполняю свой долг.
          Обличенные и посаженные на скамью подсудимых, вдруг вспомнили о  достоинстве и чести офицерского мундира.