Отпускной

- Товарищ капитан! Прекратите размазывать сопли и отыгрываться на курсантах! Они не виноваты в ваших проблемах! Раздайте им отпускные билеты и пусть они до отъезда спокойно делают ремонт! Я вам приказываю! Отпуск у них начинается с тридцатого числа!
- Нет с первого!
- Я СКАЗАЛ С ТРИДЦАТОГО!
- НЕТ С ПЕРВОГО!
- С ТРИДЦАТОГО!
- С ПЕРВОГО!
Из-за закрытой двери кабинета начальника курса, было слышно, как за каждой фразой «Нет с первого» следовал мощный удар кулаком по столу. Ну, наверное, кулаком, дверь то закрыта.  Но уж больно звук характерный. 
Под дверью толпилось человек сорок, в основной своей массе командиры взводов, их заместители и командиры отделений, все внимательнейшим образом слушали, как заместитель начальника факультета по учебной части полковник Воронок, погоняло «Головогрудь», пытается увещевать безутешного начальника курса капитана Перегарулькина, он же «Перегар».
Случилось так, что после успешной сдачи нашим курсом летней сессии, начальник факультета полковник Ольханский уведомил «Перегара», что со следующего учебного года он вновь возглавит первый курс, чтобы сделать из него таких же монстров военной дисциплины и поборников знаний, каких он сделал из нас. А наш  курс передадут под опеку другому офицеру. Перегар, такого крушения всех своих надежд и чаяний  пережить не мог, ведь он хотел довести нас до последнего курса и мечтал создать «лучший курс в Академии» за всю его историю, а тут такая подлянка с переводом. Руководство не вняло ни его мольбам, ни угрозам и настаивало на своем решении, поэтому Перегар не нашел ничего лучшего как набульбениться в сиську, забаррикадироваться у себя в кабинете и спрятать все отпускные билеты.
Каждого, кто приходил за отпускным, Перегар выгонял с дикими воплями и грозился вообще никого и никуда не отпустить. Его не интересовало, что многие уже взяли билеты на вечерний или утренний поезд. Дело стало принимать такой оборот, что сын «головогруди» Степик Воронок, позвонил папе и застучал начальника курса.
Головогрудь тут же примчался в казарму и всеми силами пытался вразумить Перегара. Но Александр Владимирович Перегарулькин был безутешен и неприступен. Наконец Воронок не выдержал и убежал за подмогой.
Перегар же был на столько пьян, что едва ворочал языком.
- Давайте навешаем ему пи*****й и заберем билеты! Все равно на утро он ничего не вспомнит, - пошутил один из командиров.
- Хорошая мысль, - поддержал я.
Но тут в помещение курса вошел другой папа нашего курсанта, это был старший преподаватель кафедры общей хирургии, доктор медицинских наук, профессор и полковник медицинской службы Синенчак, в миру называемый просто «синяк». Похоже, его сыночек вызвонил папашку и объяснил всю сложившуюся ситуацию.  Синяк держал в руке объемный пакет, в котором что-то недвусмысленно позвякивало и побрякивало.
- Сейчас, ребятки! Сейчас все будет в порядке! – скороговоркой произнес Синяк и юркнул в кабинет,  плотно закрыв за собою дверь. Мы все, тоже поплотнее к ней придвинулись, и на курсе воцарилась гробовая тишина. Через четверть часа, дверь тихо отворилась и из нее высунулся изрядно окосевший профессор.
- Так, сынки! Давайте тихонечко, по одному заходите и забирайте отпускные.
Я первым сунулся в кабинет. Моему взору предстала сказочная картина. Уронив голову на стол и размазывая по нему слюни, Перегарулькин сладко посапывал. Рядом на стуле лежала пачка отпускных билетов, а на полу стояли две пустые бутылки водки. Героический профессор, ценою своей печени спас весь наш курс.