Легенда о Слабом

               
1.
    Она была Дочерью Вождя.
    Это давало ей право любить Сильного.
    В их большом и могучем племени так было заведено – каждая девушка хотела любить Сильного, но Дочь Вождя должна была любить Самого Сильного, ведь от ее выбора зависели будущие сила и мощь племени.
    Он приходил к ней во снах – огромный, властный, гордый, непреклонный; его взгляд не терпел возражений, его голос заставлял трепетать, каждый его жест говорил: «Да будет так!» …И она страстно хотела, чтобы эти сны сбылись.
    …Тайно, глубокой ночью, ее отец уводил вереницы молодых воинов глубоко в лес. Там в дремучей чаще стоял идол Бога Войны, высеченный из черного дерева. Всю ночь горели жадные трескучие костры, и воины грели над ними свои красные мускулистые руки, заклиная Огонь и Великого Идола даровать им свою силу. До самого утра гудели под хмурыми кронами деревьев их глухие зловещие песни…
    Никто из женщин не знал про этот обряд. И только она, накинув черный меховой плащ  на свое гибкое легкое тело, словно пантера проскальзывала сквозь ветви  и коренья, и имела доступ к самому запретному.
    Когда она смотрела на сильные тела мужчин, танцующих танец Огня, когда слышала их мерные жестокие песни, странное чувство пронзало ее: липкая судорога сводила губы, а в голове отпечатывался единый ритм, которому хотелось повиноваться…
     ДА!!! Ее манило преступление! Ей хотелось быть там – в кругу мужчин – и быть им равной. Равной по силе. Но она знала, что любая неосторожность только погубит ее, и каждый раз с большим усилием заставляла себя возвратиться домой заранее…
    Так было много раз. Сила покоряла ее. Она видела величие и красоту в движениях Силы, в дыхании Силы, в ее музыке и ритме. И она всеми силами старалась предугадать, кто же станет ее избранником, кто станет Самым Сильным? Все юноши в племени были прекрасны и воистину сильны...
    Все? …
    Это было не так….
    Однажды, пробираясь ночью в чаще леса она лицом к лицу столкнулась с молодым воином, который уклонялся от священного обряда и скрывался в лоне смолисто-черных ветвей…Встреча была неожиданной и ужасной. В темноте, насколько могла позволить ночь, их глаза встретились и прочли друг в друге только ужас – ужас их преступлений…И Дочь Вождя поняла – в их племени есть Слабый. Скрывая замешательство, она развернулась и ушла…

    На следующий день, спускаясь к реке за водой, она снова увидела Слабого.
Он сидел на камне к ней спиной и вглядывался куда-то вдаль.
    Жгучий интерес закипел в сердце Дочери Вождя. Она неслышно подкралась к воину и резко выкрикнула боевой клич их племени. Юноша по-кошачьи легко вскочил, развернулся, занес руку в ударе и… другой бы ее ударил. Это было оскорбление. А он – смутился. И это снова было проявлением слабости…
     Дочь Вождя усмехнулась.
    - Воин! – презрительно сказала она, - Неужели тебе не нравятся песни мужчин нашего племени? Неужели Великий Очистительный Огонь не манит тебя в свои недра? Неужели ты не почитаешь вечную Силу? Неужели боишься дыхания ночи?
    - Нет…- тихо промолвил он,- Просто мне больше нравится рассвет, просто я люблю тихие песни своей матери и покорный огонь домашнего очага. И цветы, что растут днем, больше радуют мой глаз. И птицы, что поют по утрам, поют слаще и ласковее, чем ночные…
    Дочь Вождя нахмурилась.
    - Ты нарушаешь законы предков, воин!
    - Я не один нарушаю законы…- тихо промолвил он.
   Девушка вспыхнула. Чтобы скрыть свой стыд, она воскликнула:
    - Тебе выпала честь родиться Мужчиной, и ты должен, обязан быть Сильным!!!
    - А тебе Богами дана благодать быть Женщиной, и ты должна по ночам спать на мягком ложе, а не…
    - Молчи! – оборвала она его.
    Забросила на плечи тяжелые кувшины и быстро пошла в сторону селения…

    С тех пор она стала думать…
    Несмотря на то, что отец с детства твердил ей старое доброе правило: женщина не должна думать, за нее будут думать Сильные. Она должна принимать жизнь такой, как она есть. Мысль женщины приводила к сомнению, сомнение – к своеволию. Своеволие – к отступлению от Законов Предков…И она знала это. Но мука ее дум была сладкой…

2.
    Промчалось время Желтой Луны. Наступали священные Праздники Среднего Лета.
    В один из вечеров отец, глядя на огонь семейного очага, как бы невзначай вымолвил – через три заката воины племени будут выбирать Сильного.
Сердце Дочери Вождя забилось от волнения; она знала, что отец сказал это для нее. Ей уже исполнилось восемнадцать весен, пришла священная пора становиться новой Матерью Племени.
    - А потом, - продолжил свою речь отец, - потом мы пойдем в долину. И пусть Молодой Вождь докажет нам свою Силу. Да будет так!
    …Три дня тянулись как три года. Каждый день она приходила к бурной реке и смотрела вдаль на черные горы, поросшие густыми мрачными лесами. Она ждала решения своей судьбы…

   И вот этот день настал. В праздничной суете, в беготне, в волнениях пребывали все женщин племени. Матери присматривали женихов для своих дочерей, а те замирали в сладкой тревоге – после Празднеств Огня в племени всегда справлялись свадьбы…
    И лишь Дочь Вождя была на удивление спокойна – от ее выбора ничего не зависело. Поэтому она не пошла к Большому Огню, осталась ждать результатов испытаний в неясной тоске у домашнего очага.
    После того, как солнце миновало зенит, ее раздумья прервали громкие крики подруг – вбежав в дом, они сбивчиво и восхищенно пытались рассказать ей о прекрасном юноше, который оказался намного сильнее и ловчее всех, и настолько опередит своих друзей, что Вождь решил отменить дальнейшие испытания. Он передал ей, наследнице Рода, будущей Матери Племени, надев лучшие наряды и украшения, согласно обрядам встретить победителя у порога их жилища.
    Так она и сделала. Красивая, рослая, благоухающая, дрожащими от волнения руками в ярких браслетах откинула она полог жилища и – лицом к лицу столкнулась… со Слабым! Каково же было ее изумление, когда она увидела на нем Пояс Победителя!
     В нерешимости подняла она робкий взгляд, ожидая увидеть в его глазах долгожданную ВЛАСТЬ, но вдруг увидела в них… НЕЖНОСТЬ. Всего лишь нежность!!!...
    Ее горло перехватило от гнева. И , вместо того, чтобы согласно обряду, склониться перед будущим мужем в почтении и покорстве, она гордо вскинула голову и спросила с вызовом:
    - Так это ты – Самый Сильный?
    Отец не дал ей продолжить. Страшным взглядом он приказал ей исполнять обряд, и она склонила колени и голову против своей воли…

    Когда победитель и гости ушли, она попросила отца выполнить ее последнее в девичестве желание. Оно было простым: справить свадебную церемонию не ДО похода в долину, а ПОСЛЕ него.
    Отец обещал.

    Прохладный ветер заката приятно холодил тело. Из синего сумрака доносилось мерное журчание воды. Дочь Вождя спускалась к реке – ей нужно было побыть одной, обдумать все, что произошло за день. Она себя не понимала. Непонятные, тревожные предчувствия не давали ей уснуть.
   Услышав в темноте шорох, она замерла. Возле самой воды на том же камне сидел Слабый, она в темноте просто не заметила его. И тут же чувство оскорбленной гордости вновь заговорило в ней.
    - Это ты, Самый Сильный?! – язвительно спросила Дочь Вождя.
    - Выходит, я…- тихо ответил он.
    - Неправда! Ты не можешь быть Сильным, ты не рожден с этим даром! Разве может быть Сильным тот, кто робеет перед женщиной, кто любуется журчащей водичкой, кто слушает утренних птичек? Боги не будут тебе покровительствовать!
     - Боги? Не будут? – рассмеялся он, - Сегодня я стал признанным Наследником Вождя, а завтра сам стану Вождем и мужем самой прекрасной девушки в племени!
    - Рано радуешься! – сказала она, - Я просила отца отсрочить свадьбу, и он мне обещал. А завтра ты, как Молодой Вождь, поведешь мужчин в долину, где докажешь свою Силу в настоящем бою. Вот тогда и поглядим – стану я твоею или нет!
    - Как – в долину?! – воин удивленно привстал, - Но ведь там живет мирное племя, они никогда не желали нам зла…Моя мать из этого племени!
    - Так ты еще и сын рабыни? – она тихо и мстительно засмеялась, - В твоих жилах течет кровь этих трусливых землепашцев? Тогда мне понятна твоя слабость!
    Она еще долго говорила обидные слова, но он молчал, угрюмо глядя на быструю холодную воду.
    Так и не дождавшись от него ни единого слова, она ушла.



3.
    Наутро в жилище Вождя вошла старая седая женщина, мать Слабого. Вождь почтительно поприветствовал ее, как будущую родственницу и спросил о цели визита.
    - Беда вошла в мой дом, - тихо промолвила она, не поднимая глаз. – Мой сын вчера вечером охотился за ланью и сорвался в ущелье. Он жив, но сильно повредил себе ноги. Боюсь, что свадебный обряд  теперь не состоится.
    Вождь помрачнел.
    - Горькую весть ты внесла в мое сердце, женщина! – сказал он, - Вряд ли в племени найдется второй такой же сильный, ловкий и умный юноша…Мне очень жаль, что так получилось. Но калека не может стать Вождем. Проси у меня чего хочешь, обещаю выполнить твои желания…
    - Обещай, что военный поход в долину не состоится! Это земля моих предков, кровь моя всосала соки этой земли, и мне будет горько видеть, как гибнут ее сыновья…
    Вождь угрюмо покачал головой.
    - Слабая женщина! Ты опоздала! Сегодня на рассвете нами был брошен Факел Войны и воины долины подняли его. Оба племени уже готовятся к битве…

   Ни пения стрел, ни свиста копий не слышали в горном селении.
   Через сутки к полудню порог жилища Вождя переступил чужеземный воин, широкий в плечах и крепкий в бедрах. Лицо его не выражало ни единого чувства, кроме сознания собственного превосходства.
    Ни слова не говоря, он бросил голову старого Вождя к ногам его дочери…
    - Встань! – произнес он, - По законам вашего племени ты должна принадлежать Сильнейшему. И сегодня ночью мы будем спать под одной шкурой! Да будет так!
    Сказав это, он направился к выходу.
    И только тут Дочь Вождя смогла справиться с ужасом, сковавшим ее:
    - Нет! Нет! Нет! – выдохнула она, - Этого не будет! Я ненавижу тебя!
    - Придется полюбить, -  не оборачиваясь сказал Сильный.



4.
        Черные дни наступили для вольного племени. Боги отвернулись от тех, кому покровительствовали веками. Воины стали рабами. Дочери и сестры воинов – наложницами победителей. Старые отцы и матери – жалкими слугами…
    Ни одну семью не обошло горе и унижение. Старики лишились покоя и почета на склоне дней. Молодых мужчин и женщин победители заставили корчевать деревья под пашни. Люди месяцами не видели красной улыбки Солнца. Когда оно вставало за восточными горами, их спины были уже согнуты. Когда опускалось за западные хребты – их спины еще не разгибались…
    Смолкли песни по вечерам, отгремел у костра звонкозычный бубен. Даже колыбельных больше не слышалось за стенами хижин. Со временем вольное племя привыкло жить с согнутой спиной, согнув вместе с телом и душу…

    Смирилась со своей участью и Дочь Вождя.
    Не раз кожаный пояс мужа бил ее поперек глаз, не раз трещала черная коса, намотанная на могучую ладонь Сильного, не раз лысые шкуры на пороге их жилища промокали от крови юной гордячки. Но время и сила сделали свое дело.
    Через зиму Дочь Вождя родила Сильному сына. Еще через зиму – второго. А к третьей зиме в жилище появилась вторая жена.
    Желая досадить Дочери Вождя, Сильный заставлял ее поправлять шкуры на нем и молодой жене в час, когда они справляли праздники Радостной Ночи. Кроме того – поддерживать огонь в очаге и раскуривать ароматные травы. В одну из таких ночей руки ее дрогнули, и чаша с благовониями упала прямо на раскаленные угли костра. Разъяренный муж выбросил ее за порог хижины, в холодную, промозглую темноту.
    Не зная, куда идти, она тихо побрела по тропинке, и незаметно для себя, вышла на берег реки. От воды пахло морозной стылостью, но горные струи, не знающие льда, уносились в ночь, гулко разбиваясь о камни…
    Прислушиваясь к их мерному шуму, женщина прислонилась к дереву и оцепенела…
    Вдруг к ее ногам, громко зашуршав, упал камень. Потом второй. Кто-то неуклюже спускался по тропинке к воде. Дочь Вождя затаилась. Через минуту уродливая тень незнакомца озарилась луной, и можно было различить человека, припадающего на деревянные палки и волочащего по земле свои сухие, безжизненные ноги.
    Калека в племени был один. Это был Слабый.
    Он дотащился до своего большого камня, и сел на него, опустив на землю свои рогатины. Тихая песня полилась из его уст, и Дочь Вождя нехотя заслушалась, вспоминая прошедшее, свою мать, умершую рано, отца-Вождя, и былое величие их племени…
    Когда Слабый закончил петь, она вышла из тени ветвей.
    - Годы не изменили тебя, воин, - тихо сказала она. – Ты по-прежнему поешь у воды, как птица, не зная времени и покоя…
    Слабый удивленно обернулся на голос, и улыбнулся, узнав Дочь Вождя.
    - Приветствую тебя, Мать Племени!  Что заставило тебя покинуть теплое жилище в эту холодную ночь, уйти маленьких детей и знатного мужа? Борюсь, что не СЧАСТЬЕ… А я пою, потому, что свободен. Я один здесь не раб. Руки мои сильны, но они годятся лишь для того, чтобы переносить с места на место мое неподъемное тело. Поэтому я не нужен никому. Мне остается только петь…
    Дочь Вождя усмехнулась.
    - Твоя душа беззаботна, ты можешь спокойно глядеть, как разрушаются гнезда наших предков. Скажи, как потерял ты ноги? В ту ночь я видела тебя здоровым. Ты не охотился за ланью, Слабый, ты сидел у воды…
   - Да, я действительно слабый…Ты права, женщина,- помрачнев, промолвил воин,- Когда-то я не смог пойти войной на племя моей Матери. И теперь это племя уничтожает племя моего Отца. И там, и там – мои братья. А я не хотел братской крови. Видишь острую скалу в том месте, где гаснет последний луч Солнца? Шаг с нее в пропасть дался мне нелегко.
    - Зачем ты это сделал? Ты мог погибнуть!
    - Я испугался собственной слабости. Боялся передумать и поднять оружие на близкого человека, на родственника. Иногда мне казалось, что ради любви к тебе я могу убить даже родного брата…
     Дочь Вождя нахмурилась.
    - Ты думал только о себе, Слабый. Неужели нельзя было сделать по-другому? Племя лишилось самого Сильного мужчины, самого умного, почти Вождя, того, кто мог бы стать нашим спасением…
    - Племя? – переспросил Слабый, - Нет! Вчера я пожалел, что потерял ноги, а не глаза в том ущелье! По приказу твоего мужа воины нашего племени сожгли Великого Идола. Они уже забыли, как и давали Клятву Силы и Верности у его подножия, забыли ночные танцы и песни…Мы погубили своих Богов, и племени больше нет…
    - Ты сам во всем виноват! Ты мог выиграть бой и стать Вождем! А я бы помогала тебе управлять народом!
   Слабый грустно улыбнулся.
    - Может ли эта женщина понять меня? Не хотел я ни Силы, ни Власти! Я желал всем сердцем только твоей Любви, чистой и освежающей, как воды этой реки. Каждый вечер, сидя здесь на камне, я мечтал, что увезу тебя ночью из селения и мы построим себе хижину на вершине горы, где всходит Солнце. Я буду охотится, а ты – варить пищу. Я буду ловить рыбу, ты – плести сети. А потом ты родишь мне сына, а я сочиню ему утреннюю песню, о восходе, о росе на травах, а потом…
    - Замолчи! – внезапно закричала Дочь Вождя, и, разрыдавшись, бросилась по тропе в селение…



5.
    Минуло еще шесть зим. Шесть раз деревья меняли свои одежды, шесть раз умирало и возрождалось на небе Красное Солнце. И еще шесть раз Дочь Вождя становилась матерью. Она была хорошей женой – она рожала Сильному только сыновей.
    Она уже не обращала внимания на новых и новых соперниц, появляющихся в их жилище – она знала, что после двух-трех лун любви и щедрости дух их угаснет в сердце Сильного, и они разделят с ней ее нелегкую участь. И у них сгорбятся плечи от тяжелой работы, опустится уродливо грудь от постоянного молока, отвиснет живот от вечной тяжести плода , выцветут глаза от ночных слез…
     О Слабом никто не слышал все эти годы. В селении считали, что он давно умер. Но однажды, на исходе лета он вернулся со стороны гор, где всходит Солнце. Рядом с ним шла маленькая смуглая женщина, а впереди семенил худенький мальчик, от силы трех зим от роду.
    Победители не обратили на них внимания. Зато народ племени принял семью Слабого тепло и радостно. Не было в селении жилища, где бы не был откинут полог при его приближении. Что-то тянуло людей к человеку, опирающемуся на палки. Снова зажглись по хижинам вечерние огни, зазвучали старинные песни, потекли мерные разговоры. Словно, вместе со Слабым вернулась в племя душа, омытая горным воздухом.
    Посветлели лица у воинов, засветились улыбками лица женщин…
    И только Дочери Вождя не коснулось дыхание общей радости. Уже в десятый раз она была тяжела. Тяжесть это гнула ее к земле, в черных волосах заструились белые змеи. От зари и до зари она делала всю самую черную работу в жилище Сильного. Она была старшей женой, и была обязана следить за всем, что происходило в доме. Заплачет ли ребенок, испортит ли шкуру молодуха, пригорит ли пища – за все отвечала она, расплачиваясь слабостью своего тела.
     Ей не было еще и тридцати зим, а красота уже покинула ее лицо, глаза впали, подбородок заострился, тонкая нежная шея высохла и побледнела.
    А Сильный, переступив порог зрелости, словно молодоц тростник, наливался бодростью и силой. Он был непобедим в бою, ловок и удачлив в охоте, неутомим в пирах и утехах. И даже врожденная жестокость не испортила ни единой черты на его красивом, упрямом лице. Казалось, не существует времени для Вождя, и жить ему предначертано вечно…
     В один из праздников Удачной Охоты, когда воины победителей приносили у Огня жертву духу Медведя, а дети соревновались в стрельбе из самодельных луков, Дочь Вождя пошла за водой для Сильного. Она ступала тяжело, обремененная поздней ношей, и большие кувшины несла не на плечах, как прежде, а крепко зажав под мышками.
    На камне у реки сидел Слабый и наигрывал что-то на тростниковой дудочке своему малышу. Мальчик был большеглазым, кожа его отдавала синевой, однако, он внимательно слушал отца, сложив ему на колени свои тонкие ручонки.
     Увидев Дочь Вождя Слабый почтительно поклонился. Дочь Вождя не ответила.
    - Это твой сын? – спросила она без приветствия.
    - Да, - ответил Слабый, легким движением руки отправив мальчика от себя, -Иди погуляй!
    - Что такое ты ему наигрывал?
    Слабый смутился.
    - Я сочинил песню на его рождение, и хотел, чтоб он научился петь ее сам.
    Дочь Вождя опустила кувшины на землю. Облокотившись уставшей спиной о ствол стоящего рядом дерева, она посмотрела на Слабого в упор.
    - Ты портишь своего сына. Из него тоже не получится воина, как не получился он из тебя.
    - Зато он растет свободным человеком, и сыном свободного человека, - гордо ответил Слабый.
    Дочь Вождя рассмеялась.
    - Что стоит твоя свобода? Зачем она тебе? Свобода заменила тебе ноги? Или стала расплатой за твою слабость и никчемность? Свобода – удел Сильных и Удачливых. И не тебе, калека, говорить о ней…
    - Значит…ты до сих пор считаешь Силу идолом, достойным поклонения?! – изумился Слабый.
    - Да! – твердо ответила женщина.
    - Ни годы, ни страдания не изменили твоей веры?
    - Нет!
    Слабый нахмурился.
    - Ты видишь только светлую сторону своей Луны, Жена Вождя. Но есть и другая сторона. Скажи, почему ты относишься ко мне, как к равному? Почему ты споришь о жизни с тем, кого могла не заметить, как муравья, как травинку? Не потому ли, что все-таки чувствуешь за мной Силу? Но это не сила мышц, эта другая сила, которую ты никак не можешь понять…
    Дочь Вождя насторожилась.
    - О чем ты говоришь, воин?
    - Я говорю о Силе Духа, которая может заставить безногих ходить, глухих – слышать, слепых – видеть. Я говорю о той силе, которая помогает переступать через себя, которая толкнула меня в ту ночь в пропасть, а потом помогла выжить. Мой сын, впитавший от моей плоти и души эту Силу, рано или поздно станет Великим Воином!
    - Но сейчас – какая тебе польза от этой силы… духа? Она не сделает тебя человеком…
    - Ты, наверное, никогда не поймешь меня, женщина, и наш спор будет длинною с ветер. Мы никогда не найдем ему ни конца, ни начала, ни середины…Довольно спорить! Дай-ка мне попить воды из твоего кувшина!
    И тут странная мысль пронзила Дочь Вождя. Она отступила на несколько шагов и тихо, с вызовом, произнесла:
     - Ты не можешь спуститься к реке, чтобы попить воды?! Твоя Сила Духа тебе в этом не помогает?
    Слабый лишь улыбнулся в ответ.
Не торопясь он спустился с камня, и, опираясь на подпорки, медленно подполз к берегу, наклонился и начал пить. Пил он жадно, как олень, тяжело дыша и отфыркиваясь. С лица его стекали струи, когда он поднимал голову, чтобы отдышаться.
    Дочь Вождя неслышно подошла к нему сзади, положила руку на плечо.
    - А теперь посмотрим, защитит ли тебя твоя Сила Духа, - сказала она, и сильным рывком столкнула Слабого в воду.
    Нелепо взметнулись и загремели по камням палки. Река подхватила их и понесла вниз по течению. Человеческое тело соскользнуло в воду бесшумно, и тут же исчезло под волнами. Несколько раз взметнулись над поверхностью руки, но стремнина властно подхватила тело Слабого и унесла его в сторону водопада…
   Дочь Вождя стояла, онемев, еще не до конца поверив в то, что она сотворила… Но, совладав с собой, она подняла кувшины и пошла к селению. Руки и ноги не слушались ее, громоздкая мокрая посуда постоянно выскальзывала, грозя разбиться. Сердце бешено колотилось во всем теле.
    Дочь Вождя на минуту остановилась, кляня себя за слабость, и рывком подняла тяжелые кувшины высоко на плечи. Резкая боль свела судорогою ее тело, и, не дойдя десяти шагов до своей хижины, она потеряла сознание.



6.
    Две страшных вести потрясли селение. Две хижины: самая роскошная и самая убогая – погрузились в молчание траура. Боги, словно в назидание людям, опрокинули чаши горя на самую богатую и самую бедную семьи в племени.
    Бесследно исчез Слабый – человек, никому и никогда не причинивший в жизни зла. И люди остро почувствовали, как им не хватает этого тихого добродушного калеки.
    Вторая беда обрушилась на дом Вождя. Его старшая жена никак не могла разродиться. Три дня седой шаман заваривал ей травы, растирал бледные ступни белым песком, бил в бубен и метался, словно в агонии, разговаривая по ночам с духами. Но духи были непреклонны.
    На четвертый день, совсем обессилев, он приказал всем покинуть хижину. В тот день селение потряс страшный крик. Вырвался он из жилища Вождя, завыл, заухал в небе эхом, уходя за горные вершины. Солнце прошло три тени – и только тогда крик затих.
    К этому времени все племя собралось к жилищу Вождя, молча ожидая, чем все кончится. Наконец, шаман откинул полог, и, шатаясь, вышел из жилища. Не говоря ни слова он кивнул женщинам, и они поспешили к больной. Шаман сделал несколько шагов к Вождю и упал на землю.
    - О, Великий Вождь! – прошептал он, - Твоя жена родила тебе дочь. Но какой-то страшный грех лежит на ее сердце. Твоя жена больше не станет матерью. Боги покарали ее…
    С этими словами старик заснул прямо у ног Сильного.
    Вождь перешагнул через тело спящего шамана, и вошел в жилище. Младшие жены обтирали младенца и выносили отсыревшие шкуры. Вождь отыскал в полутьме лицо своей бывшей жены – и содрогнулся. Он вспомнил ту непреклонную красавицу, которую он покорил десять лет назад – и не поверил себе. Перед ним лежала старуха.
    Он подошел к ней и заговорил, не присаживаясь и глядя прямо в глаза.
    - Отныне ты не можешь быть моей женой, женщина. Ты проклята, и не коснешься меня более. С этого дня и я не прикоснусь к тебе. Живи рядом с детьми, я тебя не гоню. Но отныне ты будешь в этом доме не хозяйкой, а служанкой. Да будет так!



7.
    С тех пор пронеслось восемнадцать весен, похожих одна на другую. Солнце всходило и снова исчезало за рваной окраиной гор, золотило вершины деревьев на склонах, отражалось в быстрой воде реки. Так проходил день за днем, одна луна сменяла другую, а жизнь для Дочери Вождя текла однообразно и неприветливо.
    Дети не признавали ее. Молодухи смеялись над ранней ее сединой. Муж не велел показываться на глаза, стыдясь ее, как позора. И лишь один раз он приказал придти ей к его стопам и склониться. Он хотел спросить, каким должен быть избранник Дочери Вождя – новой ослепительной красавицы, их совместной дочери.
   - Сильным! – только и сказала женщина.
   - Да будет так! – согласился с ней Вождь.
    Как в памятный день своей молодости, она опять не пошла смотреть испытания. Сидя за шитьем, она внимала отдаленным крикам азарта и возгласам приветствия. Отложив на время работу, она вышла из хижины и тайком скользнула на берег реки.
    Камень был теплым. Солнце щедро нагрело его своими лучами. Старая женщина теперь любила сидеть на нем и вспоминать свою молодость, свои гордые честолюбивые мечты, свои непонятные разуму поступки…
    Она не заметила, как быстро стемнело, и красный диск Солнца коснулся Западных хребтов.
    И тут она услышала за спиной шепот, сбивчивое дыхание и счастливый смех…
    - Смотри, смотри, последний луч осветил Восточную вершину! Там есть маленькая-маленькая хижина. Когда-то я там родился. Там мой отец сочинил для меня утреннюю песню, а мать пела ее для меня…Завтра!!! Завтра обряд свадьбы!!! Завтра ты станешь, наконец, моей женой! И завтра же ночью мы с тобой уйдем отсюда! Хочешь?!
   - Да! Да! Да!
   - Мы пойдем туда, где всходит Солнце! Где нет ни жестокости, ни рабства, ни силы, ни власти, ни унижения… Есть только небо и орлы…там ты родишь мне сына. Нет, трех! Пятерых! Хочешь?
    - Да! Хочу!
    И снова засмеялись молодые голоса, а потом затихли…Женщина осторожно обернулась и увидела…свою дочь. Рядом с ней стоял стройный юноша в поясе победителя. Женщина пыталась вглядеться в его лицо, но темнота скрывала его. И тут последний луч вспыхнул из-за гор, и женщина явно разглядела… Слабого! Он стоял тут, рядом с дочерью, похожей на нее, такой же, как тридцать лет назад – живой, молодой, здоровый, красивый и все такой же непонятный…
    Молодые смотрели друг на друга и не замечали ничего вокруг. В этот момент они не хотели думать ни о чем и ни о ком в этом мире. Они любили и жили только этой любовью. И были правы.
    Старуха попыталась встать, прервать хрупкую тишину, опрокинуть их дерзкие планы, но вдруг поняла, что не может двинуть ни рукой, ни ногой. Она немного подалась вперед и упала лицом прямо в землю, тяжело согнув горбатую спину, и… окаменела.
    Ее смерть не заметил никто.
    И только через несколько дней люди заметили у воды новый камень, похожий на фигуру женщины, которая молится на Восходящее Солнце…