Dr. Lecter

Психиатрия была не просто моим любимым предметом, психиатрией я буквально болел, ну естественно в хорошем смысле этого слова. Нет, мне не довелось лежать в клинике в качестве пациента и даже никакой симптоматики у меня не отмечалось. Напротив, по всем тестам я демонстрировал высокий уровень нервно-психической устойчивости, но отмечалась некоторая нестандартность мышления, что для будущего психиатра, коим я себя мнил, очень даже хорошо.
Еще на первом курсе я пытался записаться в психиатрический кружок, но завал с химией и анатомией, вынудили меня отложить свое намерение. Реализовать его мне удалось только на четвертом «золотом» курсе, когда с базовыми предметами было покончено, и у нас сплошным потоком шли клинические дисциплины. Началось с того, что я часами просиживал в психиатрическом архиве, где выискивал нужные для моего куратора истории болезни. Ох и начитался я там всякого. Да и больных разных насмотрелся в клинике. Но не об этом речь.
Психиатрия – это предмет весьма специфический. Он не опирается, по большому счету, ни на один базовый предмет, такие как анатомия, физиология или биохимия, равно как не опирается и на другие клинические дисциплины, будь то терапия, хирургия, инфекционные или нервные болезни. Если изучая большинство предметов можно не особенно усердствовать и попытаться понять его на основе уже имеющихся знаний, кстати, небезуспешно, то с психиатрией такой фокус не пройдет. Ее приходится штудировать фактически с нуля всем и каждому, и как говорил наш преподаватель, «за три дня перед экзаменом, вам психиатрию не выучить».
Я же увлекся ей, еще, когда работал медбратом в отделении урологии, куда попал по распределению,  закончив медицинское училище.  Именно там я с огромной ясностью увидел, как психическое состояние влияет на процесс выздоровления, практически при любом заболевании. Вот тогда, я наверное, и решил выбрать в качестве будущей специализации психиатрию. Помню, как старательно изучал купленный в медицинской книге учебник некоего белорусского автора по основам психиатрии, а также штудировал фундаментальный труд Петра Борисовича Ганнушкина по клинике психопатий. Поэтому на момент поступления в Академию, я уже имел некоторое представление о своем любимом предмете.
Сдавали психиатрию мы в конце пятого курса. К слову сказать, обучение проходило на кафедре, располагавшейся в клинике основанной еще самим легендарным  академиком Бехтеревым. В его время – это была самая лучшая и крупнейшая клиника в Европе. Но в мою бытность, здание, где располагалась кафедра, растащили по кускам, и очень большая площадь отошла и к клинике неврологии, и к военно-полевым терапевтам, и даже небольшой кусочек отхватили фармакологи.
Экзамен нам предстоял довольно жесткий, поскольку преподаватели не склонны были идти на компромисс. А за несколько дней до сдачи, я вдрызг посрался со своим командиром взвода, который в качестве наказания определил меня не только к самому жопному проверяющему, но и поставил в очереди на экзамен первым. Видимо наш «командер» полагал, что пока преподаватель свеж и бодр духом, то он вдоволь поиздевается надо мной.  Я же по этому поводу абсолютно не парился. И даже те три дня, что нам отвели на подготовку, провел в свое удовольствие. Ну, в первый день я добросовестно повторил материал по всем билетам, во второй только полистал, а в третий и вовсе забил, отправившись в парк дышать свежим воздухом.
Начинался экзамен с компьютерного теста. Обычно у меня были нелады со всякого рода тестированием по предметам, но тут я стопроцентно верно ответил на все вопросы, при том, что до экзамена даже в глаза не видел этого теста. И вот с таким результатом я вошел в класс на устную часть экзамена. Посмотрев билет, я даже не стал что-либо записывать и тихо сидел, дожидаясь, когда экзаменатор меня вызовет к себе. Пообщались мы с ним довольно мило, я бы даже сказал пошептались, потому что по мере моего ответа, доцент понемногу понижал голос, а я намеренно подстраивался под него.  После каждой моей фразы он радостно кивал головой и тихо говорил: «Да-да-да-да!» Потом в заключении осведомился: «Ну, а чем, уважаемый коллега, невроз отличается от психоза?» И выслушав мой дифференциальный диагноз заключил: «Совершенно справедливо!  Очень точно подмечено! Нус, давайте зачетку, ОТЛИЧНО! Ступайте, голубчик!»
Летящей походкой я вышел из аудитории и гордо вписал в висевший на двери оценочный лист свои пять баллов. Дальше, говорят, начался тихий ужас. После меня преподаватель поставил с натяжкой штук пять троек, лишь одну четверку и даже одну двойку. Показатели успеваемости нашего взвода катастрофически упали. Бедного командира взвода морально отымели в мозг все, кто только смог. «Костя! Ну это надо же быть таким имбицилом! Ты кого поставил первым? Белявский – это же Доктор Лектер! Он же планку поднял.  После него не то, что пять получить невозможно, четверка покажется высшим достижение!»