Удовольствие... в любом смысле

Приятно было ловить ветер в ладонь, слушать сквозь радиопомехи незнакомую ФМ-станцию и позволять неровностям загородной трассы покачивать машину на скорости сто десять. В салоне авто от бликов приборной панели было светлее, чем от матового вечера на обочине дороги, и лишь над горизонтом в небе оставалась полоса сочного отблеска заката. Впереди километры ночи и часы летней прохлады, а уже утром их будут ждать объятия беспокойного моря и жадные поцелуи июльского солнца на диком берегу с каменистым пляжем.

Водитель уверенно держал руки на двухцветной оплётке руля и иногда постукивал пальцами в такт мелодии, а пассажир, сидя в одиночестве на заднем сидении авто, молча наблюдал за его спокойными движениями рук, уверенно ведущими машину, въехавшую в незнакомый город. В салоне было очень спокойно и уютно, несмотря на шуршаще врывающуюся прохладу через водительское опущенное стекло и правое заднее, возле которого, прислонив голову к обшивке салона и сложив на сидении ноги по-турецки, молчаливо сидел парень. На голове у него до сих пор были легендарные Ray Ban с зеркальными стёклами-каплями ярко-голубого цвета, которые он поднял с глаз на лоб ещё пару часов назад, когда солнце только-только начинало опускаться к горизонту. День был очень жарким, и всю дорогу в салоне был включен кондиционер, а как только воздух немного остыл, они открыли окна и наслаждались прохладным потоком, несущимся им навстречу.

Через какое-то время парень отодвинулся от окна и улёгся спиной на сидение, закинув за голову руки и подняв ноги вверх, высунув их в открытое окно. Ветер моментально проскользнул под широкие штанины парусиновых брюк, и по всему телу тут же растёкся холодок. За окном стало ещё темнее, как только машина покинула пределы транзитного городка с его хаотично освещаемыми улицами и опять устремилась по гладкой трассе, поедая километры маршрута на юг. Парень снова поменял положение и уселся теперь по центру сидения, подавшись вперёд, упершись локтями в подголовники передних сидений и обняв свою голову ладонями, зарывшись пальцами в волосы на затылке. Он смотрел то на графитово-серую реку дороги, которая в лучах ксеноновых фар превращалась в огромный раскатанный рулон алюминиевой фольги, то на прямоугольник навигатора, на экране которого крошечная микросхема, запаянная где-то во внутренностях прибора, рисовала мультфильм с ярко-синими венами дорог, плавно «ломающимися» согласно проложенному маршруту. 

Водитель бросил взгляд в отражение салонного зеркала и словил взгляд пассажира за мгновение до того, как парень моргнул и порывисто крутанул головой вправо, будто именно там, в тёмном окне, было самое интересное, и ландшафт скудной лесополосы в кромешной темноте был необычайно занимательным. Водитель улыбнулся и еле заметно качнул головой, продолжая выжимать газ и плавно сворачивая в левую крайнюю полосу, неспешно обгоняя запоздалого автомобилиста на тёмно-красном Пассате. Через пару сотен метров водитель снял одну руку с руля и протянул её к пассажирскому сидению. Не глядя, он поднял фигурную бутылку с водой и немного свинтил крышку, сорвав пластиковый контролер и с хлопком выпустив газ минералки, продолжая придерживать руль ребром ладони и запястьем левой руки.

- Пить хочешь? – спросил он, поднимая ПЭТ тару над правым плечом.

- Я потом, - небрежно кинул пассажир и откинулся на спинку сидения, моментально поджав губы и скрестив руки на груди.

- Она полная, я всё равно не смогу на ходу отпить. Бери, – он продолжал держать бутылку и вести машину одной рукой.

- Чёрт с тобой, - пробормотал пассажир и протянул руку, - давай.

Держа в ладони мягкий пластик с водой и сворачивая крышечку, парень поднял взгляд к зеркалу, в котором отражалась часть лица водителя, а его слегка прищуренные глаза ясно свидетельствовали о том, что тот улыбается. Хмыкнув, парень повернул голову к окну и резко свинтил колпачок, и в ту же секунду его окатило брызгами, а сжимавшие сильнее положенного мягкие стенки открытой бутылки пальцы инстинктивно разжались, и бутылка скользнула на колени, отчего вода ляпнула хорошей порцией и на брюки, и на сидение. Подхватив её, парень хотел было громко выругаться и даже приоткрыл рот, но потом передумал и лишь сильнее сжал губы, отряхивая с футболки капли и пытаясь вытереть ладонью промокшую ткань брюк.

- Пролил? – поинтересовался водитель и выровнял спину, чтобы заглянуть в зеркало заднего вида и увидеть хоть что-то.

- Нормально, жарко не будет, - огрызнулся пассажир и сделал пару глотков, подняв бутылку кверху. – Держи, теперь она неполная, - и протянул минералку водителю.

Он ее принял, сделал пару глотков, закрутил крышку и опять кинул на переднее сидение.

- Может, окна прикрыть, сейчас замерзнешь в мокром-то, - предложил водитель.

Парень ничего не ответил, а лишь взялся накрест руками за низ футболки и одним рывком стянул её через голову. Одновременно он сдёрнул со лба и свои очки, которые запутались где-то в мокром трикотаже, а потом, когда он попытался достать их оттуда, они свалились на коврик под сидение, лязгнув дужками о стекло.

- Чёрт… - прошипел парень и, отшвырнув на сидушку рядом мокрую одежду, полез вниз, ища на ощупь свою оптику.

- Ого! Неужели и штаны будешь снимать? – усмехнулся водитель и на мгновение оторвал взгляд от трассы, повернув шею и мельком глянув назад в промежуток между сидениями, туда, где возмущённо, но очень сдержанно сопел пассажир.

- Свет включи в салоне, я ничего не вижу, - донеслось где-то из-под сидения.

Водитель повернул ручку переключателя освещения на приборной панели и начал понемногу притормаживать.

- Погоди, я сейчас остановлюсь – будешь лазить, сколько влезет, да и переодеться нормально сможешь, или что ты там ещё собирался делать… - сворачивая к обочине, проговорил водитель.

- Да езжай, я уже нашёл, - скомандовал пассажир и вынырнул из-за спинки. – Нечего простаивать. Пока ночь – ехать легче, так что – рули. Хочется к утру уже быть на месте.

Водитель лишь хмыкнул и снова притопил, занимая полосу и беря разгон. Спорить было бесполезно, да и не хотелось как-то. Ему хватило на прошлой стоянке, где они повздорили как два школьника, причём выбрав для этого совершенно идиотский повод. Но зато были и плюсы во всём этом: лёгкая усталость и первые признаки скоротечной дрёмы, которые обычно в начале вечера могли усыпить, прошли моментально, и теперь он был бодр и весел, скорее всего, до рассвета и не захочется спать. Зарядили его основательно, и очевидно, что этот «энерджайзер» на заднем сидении будет подпитывать его прямо по расписанию - каждые десять километров.

Последующие пять минут пассажир вёл себя практически спокойно, не считая того, что тихонько пошерудил какими-то фантиками, пересел с мокрого на сухое, спрятавшись на несколько минут за спину водителя и пропав из поля видимости. Потом он звякнул своей довольно массивной пряжкой ремня, опять попытался улечься на сидении, тихим матом обложил мокрую сидушку, пересел на этот раз к правому окну, вжикнул стеклоподъёмником, прикрывая своё окно и наконец-то затих. Водитель снова глянул в отражение салонного зеркала и улыбнулся: парень на заднем сидении был просто эталоном многозначности, на его сердитом фейсе даже в мизерном освещении салона можно было прочесть одновременно вальяжную снисходительность, патриотический поучительный пафос и этакий глубокомысленный интеллект с претензиями на глубокую психоаналитику. Подавив смешок, водитель всё же решил учтиво поинтересоваться у пассажира:
 
- Всё же дует? Ты ведь раздетый, может, остановимся, и ты в багажнике возьмешь что-то из одежды?

- И нечего подсматривать за мной! – негромко возмутился парень.

- А что я там такого в темноте салона могу увидеть? – хохотнул водитель и бесцеремонно поднял руку к салонному зеркалу заднего вида, отрегулировав его так, чтобы в панорамном отражении было видно именно пассажира и его обнажённый торс, а не гипотетически возможные машины, едущие позади среди ночи. Но именно в эту минуту заднее стекло осветилось фарами появившегося на горизонте авто, и голова пассажира с растрепанными лохмами стала похожа на восходящее солнце в ореоле лучей. Водитель не сдержался и хохотнул: - Прям заставка «Коламбия Пикчерз». Вот только факела не хватает! 

- Здесь тебе не кинозал! Нечего на голого мужика пялиться, - возмутился пассажир и скрестил руки на груди. Потом он плотно обнял себя, спрятав ладони подмышки, закрываясь от любопытного водителя, и опустил голову.
 
- А разве ты голый? – продолжал весело болтать водитель и всё норовил рассмотреть в зеркале сидящего позади парня. Он давно сбавил газ и плёлся вдоль обочины, а появившаяся позади полминуты назад легковушка с лёгкостью обогнала их.

- Не твоё дело, - пробурчал парень и поёрзал на сидении. Мокрые брюки вызывали дискомфорт, хоть практически и не пропустили воду дальше, но явно в них было неуютно. – Ты за дорогой следи, Шумахер.

Некоторые мгновения имеют привкус вечности, вот и эта вся история с водой, которая длилась всего каких-то пару минут, казалась невероятно резиновой, и пассажир даже забыл, как безмятежно лежал поперек машины на заднем сидении ещё каких-то пять минут назад. Ещё недавно он, весь в сухом и чистом, с очками на лбу и поверх сухой обивки, закинув руки за голову и умостившись затылком поверх запястий, подставлял голые пятки ветру и тихонько подпевал прилипчивое «МММбоп, ба дуба доп, ба ду боп» братьям Hanson, веселящимся в автомобильных динамиках на волнах какой-то радиостанции. Парень мыслями был уже там – на море! Он практически ощущал стопами каменистую насыпь бухты, практически видел белоснежные ялики и катера в серебряном прибое да рассекающие водное зеркало яхты, которые оставляют за собой пенные тропы… 

- Мда, в море любви ныряют без плавок… - философски заметил парень и вжикнул молнией влажных брюк. Стянув их и откинув, он поджал ноги, обнял руками колени и снова уставился в чёрный квадрат бокового стекла, где было видно лишь его собственное отражение.

Ехать ещё предстояло долго, и он подумал, что расстояние всегда всё портит. Зряшно потраченное время всегда жаль, да и лишний повод поругаться никому не нужен. И вообще, для отношений любые расстояния – катастрофа. Он ненавидел выяснять отношения! А окружающим этого страх как хотелось, вот прям текилу им не наливай, лайм и соль не давай, лишь дай покопаться в душе у себя родимого и в мозгах у окружающих, которые по своей наивности ещё не успели спрятаться. А ведь выяснять отношения надо только с теми, с кем эти отношения, в принципе, имеешь, а всех остальных — на хрен на берег безмолвия, ракушки собирать…

Снова захотелось моря, причем на всё тело, а не просто в душу. Чтобы оно на руках «носило» и по коже гладило. Вспомнилось детство, когда после годичного перерыва солёная бескрайняя вода неизменно вызывала страх в первые минуты на берегу, а потом, по окончании родительского отпуска, хотелось забрать с собой хоть горсть этой волшебной воды на память или хотя бы несколько килограммов гальки и гравия вперемешку с обломками ракушек. Так было каждый год, и в момент отъезда он всегда и неизменно убегал на берег в последний раз, чтобы проститься с морем. Почему-то ему, белобрысому мелкому пацану, казалось, что нужно сделать что-то особенное, чтобы вернуться опять к этой завораживающей стихии. Именно поэтому он незаметно для тех, кто находился в тот момент на пляже, подносил руку к лицу и касался губ, а потом приседал и трогал воду, обязательно намочив при этом сандалии, в которые его уже нарядила мама перед отъездом. Своеобразный поцелуй, которым он, сам того не ведая, соединялся с морем невидимыми нитями, был уже ритуалом, и мальчишка, несмотря на взросление, повторял его из года в год, сколько они ездили с родителями к южным берегам.

Сейчас, когда многое в жизни у него поменялось, и возраст обязывал бояться уже не глубокой синей воды, а дефолта и налогового инспектора, он начинал наслаждаться морем задолго до того момента, как ноги коснутся горячего песка и потом уж через пару секунд с разбегу ворвутся в толщу солёных волн. Удовольствие начинало созревать уже в момент покупки новых Andrew Christian для плавания и скидывания минимума вещей в небольшой чемодан, а дальше только нарастало – перечёркнутый знак собственного города, первая сотня километров, первая дозаправка по пути следования, первый стакан варёных креветок на подъезде к лиману… А увиденная издали через часы езды невообразимая бескрайность моря ввергала в эйфорию, и где-то внутри начинало мелко вибрировать нетерпение, словно при поцелуе с любимым человеком.
 
Вздохнув, парень поскрёб свой затылок и передумал насчёт отдалённости, решив, что на самом деле расстояние ничего не портит. Да и цвет кожи или разница в возрасте ничего не портит. В принципе, вероисповедание или приверженность к вегетарианству ничего не портит. Даже мнение окружающих и ядерное оружие ничего не портит. Всё портят люди. Сами. Поэтому, спустив ноги на коврик и приподнявшись, пассажир склонился через переднее сидение и скользнул по нему. Оттолкнувшись от задней сидушки и упершись руками о переднее пассажирское сидение, парень плюхнулся на бок и втянул за собой свои голые ноги. Встретили его радостно. Даже создалось впечатление, что водитель давно этого ждал.

- Ну наконец-то! Я уж думал, до утра там торчать будешь.

Поёрзав на сидении, скинув на пол злополучную бутылку минералки и, наконец усевшись, парень хмыкнул и повернулся в пол-оборота к водителю. Тот в свою очередь тут же протянул свою руку и накрыл голую ногу парня ладонью, поводив по прохладной коже, а пассажир наклонился и несильно куснул водителя в голое плечо, открывающееся в пройме майки.

- Неужели так и вёз бы меня как груз? Не умолял бы вернуться на перёд?

- Родной, я же говорил, что ты больше десяти минут дуться не умеешь, - с облегчением улыбнулся водитель и, накрыв руку парня, лежащую на колене, своей ладонью и переплетя пальцы, потянул к себе на живот.

- Разве? Мы действительно всего десять минут назад на стоянке у базарчика поругались? – парень пошевелил пальцами, гладя пресс своего друга поверх тонкого трикотажа.

- Не ругались, - водитель, продолжая правой рукой сжимать пальцы парня и прижимать его руку к своему животу, на несколько секунд оторвал взгляд от трассы и глянул на него. Потом он поднес обе их руки, не разнимая, к своему лицу, повернул раскрытую ладонь друга к своим губам и поцеловал в центр. – Просто ты немножко обиделся.
 
- Потому что ты назвал меня страхолюдиной в маске и не захотел, чтобы я её купил, - по-детски высказал обиду пассажир. – Ты меня совершенно не любишь, - со сдержанной улыбкой пробормотал парень, но всё же с нескрываемым удовольствием просунул вторую руку за спину водителю, обняв его за поясницу. Прижавшись подбородком к его плечу, он сжал своего друга в объятиях, взяв свои пальцы в замок на его левом боку.

- Дай тебе волю, ты бы и пончо, и сомбреро с метровыми полями купил! А заодно и тотемный столб в нагрузку с каноэ, - засмеялся водитель. – Ты у меня и так по жизни шаман с бубном, которому всё по барабану, даже без той жуткой маски, вон – приворожил меня на раз! И нет спасу от тебя.

- А ты хотел бы спастись? – зацепился за слово пассажир и весь встрепенулся.

- Я хотел бы умереть, - хохотнул водитель.

- От меня?

- На тебе!

- Глупыш, - улыбнулся парень такой откровенности.

- Или под тобой, - продолжал провоцировать водитель. - Мне всё с тобой в удовольствие.

- В каком смысле?

- В нужном смысле.

- В прямом смысле?

- Да в любом смысле! Горе ты моё луковое, - опять засмеялся водитель и, подняв правую руку, погладил друга по щеке и потрепал по волосам.

- Ничему тебя жизнь не учит, - продолжая широко улыбаться, проговорил парень и повернулся лицом к трассе, прижавшись виском к плечу своего друга. – Знаешь же, что тебе проще со мной согласиться и сделать тихонько по-своему, чем убедить меня, что я не прав.

- Что поделаешь, наивный я, верю в чудеса, - водитель продолжал вести машину по пустой трассе и прижиматься щекой к макушке парня, голова которого всё ещё продолжала лежать на его плече. – Всё думаю, что знаю тебя на все сто и могу предугадать твою реакцию. За столько-то лет... Но с тобой и это не работает, ведь у тебя что ни ситуация, то новая «беспрецедентная акция с феноменальным розыгрышем и грандиозными призами». Правы люди, которые говорят, что жизненный опыт — это полная фигня, всего лишь огромная куча типа ценных знаний о том, как не надо себя вести в ситуациях, которые стопудово никогда больше не повторятся в жизни. Вот и с тобой так же.

Пассажир снова шутливо грызнул своего друга за плечо и выпустил того из объятий. Поёрзав немного на своём сидении, парень устроился спиной на сидушке, а голову положил на правую ногу водителя, рука которого тут же легла парню на грудь.

- Вот так могу ехать хоть сутки, - блаженно прикрыв глаза и растянув губы в улыбке, пробормотал пассажир.

- А я бы всё же остановился где-то, - заговорщицким шепотом проговорил водитель и поводил раскрытой ладонью по обнаженному торсу лежащего у него на коленях парня.

- Извращюга, - хохотнул пассажир и поймал ласкающую руку, плотно прижав её к своей груди.

- Называй, как хочешь, - водитель высвободил свою руку, немного склонился в бок, и его ладонь скользнула от груди по твёрдому животу парня, а кончики пальцев успели дотянутся до резинки белья.

- Ты неправильный какой-то, - хохотнув, отреагировал пассажир, когда чужие пальцы пробрались уже под его резинку.

- Это ещё почему? – удивился водитель, и его рука замерла, в то время как вторая продолжала уверенно сжимать руль движущейся по ночной трассе машины.

- Ну, неправильные пчёлы делают неправильный мёд, - заметил парень. – Обычно водителю делают ми… «маленький презент» от благодарных пассажиров, а тут, чувствую, назревает всё наоборот!

- Странно слышать от тебя о правилах, - отсмеявшись, проговорил водитель, поняв, к чему ведёт друг. – Но если очень уж хочешь всё соблюсти – садись за руль!

- Э нет! Я сегодня отдыхающий! – запротестовал парень.

- А я, значит, работающий?

- Нет, ты водитель!

- А ты – ведомый?

- Да ну тебя, - с улыбкой отмахнулся пассажир и поднялся, опять усевшись на сидении.

Машина начала экстренно сбавлять ход и сворачивать к обочине, а водитель, заглушив двигатель и щёлкнув «аварийкой», выжал до упора тормоз.

- Нет уж, ну тебя! Я не могу спокойно ехать и следить за трассой, когда у меня в машине находится практически голый парень. Тем более такой аппетитный…

- Насилуют, - со смехом завизжал пассажир сразу же, как только водитель, дёрнув ручник, навалился на него, вдавливая в спинку сидения своим весом.

- Хочешь, изнасилуй ты меня, - прошептал водитель на ухо парню, и тот тут же чертыхнулся.

- Что ты творишь со мной… невыносимый…

- На горячем капоте… - продолжал шептать водитель и прижался поцелуем к сгибу плеча и шеи, оставляя отметину на прохладной и немного вспотевшей коже парня.

- Договоришься, - со стоном и смешком пробормотал тот и рывком дёрнул майку друга через голову, освобождая и его от одежды.

- А потом на заднем сидении… - продолжал фантазировать водитель.

- Я тебя убью! – хрипловато проговорил парень и, как бы в доказательство, обхватил шею друга спереди одной рукой.

Его пальцы сжались на нежной коже, а ладонь легла на горло, и он явственно ощутил, как подрагивает кадык. Парень несильно сжал шею друга и притянул того к себе как Отелло, а затем втянул желанные губы, прикусив их зубами так, что в ответ последовал томный всхлип. Поцелуй был недолгим, но очень страстным, и когда они оторвались друг от друга, снова раздался шепот:

- А потом можешь мою бездыханную тушку распластать ещё и на обочине…

- Замолчи… - только и смог выдавить из себя парень на пассажирском сидении, но это не возымело никакого действия.

Ещё какое-то время они шептали и покусывали друг друга, жадно трогали и целовались, попутно стягивая минимум одежды и вжимая друг друга то в спинку пассажирского сидения и подголовник, то в скользкий винил торпеды и бардачок, то в холодное стекло двери и выступающие дверные ручки, то натыкались на кулису коробки передач или шток ручника. По ФМ какая-то певичка с хрипловатым прононсом пела на французском о любви, через открытые окна в салон залетало звонкое стрекотание цикад, пару раз вроде бы даже проехали машины по встречке, но весь этот фон был совсем блеклым по сравнению с шумом возни в салоне авто. Через пару минут послышался щелчок открывающегося замка дверцы, и на обочину выпрыгнули две ноги, вторая пара осталась внутри, чтобы упереться босыми пятками в порог. Потом была чехарда: то скрип сидения, то редкое постукивание ладонью по крыше авто, то лязг захлопнувшейся дверцы, то вжиканье стеклоподъёмника. И всё это перемежевывалось сиплыми голосами то с ласковыми словами, то с торопливым шепотом, то с натужными дыханием вперемешку с несдерживаемыми выкриками в тишину ночи…
 
Утро парни встречали на тёплом валуне сизовато-стального цвета в паре метров от берега с набегающими опаловыми волнами. Они оба лежали на округлых неровностях глыбы, темнеющей по контуру от попадавшей на неё воды прибоя, и негромко переговаривались, изредка посмеиваясь или привставая на локтях, чтобы кинуть взгляд на морскую гладь, шелковыми изгибами уходящую в горизонт. Когда они начали вспоминать прошлую ночь, то оба развеселились так, что пришлось подняться и сесть на валуне друг напротив друга, чтобы жестикулировать и с азартом пересказывать то, что и так прекрасно знали оба. С особым возбуждением они проговаривали то, что вместе пережили всего каких-то десять часов назад на пустынной трассе, валяясь в полной неге кайфа и с потом на удовлетворенных телах, в салоне собственного авто с распахнутыми настежь дверцами, когда возле них притормозил старенький пикап, и почтенный старичок поинтересовался, не нужна ли парням его помощь. Им с трудом удалось сохранить чувство собственного достоинства и не рассмеяться в лицо дедуле, а ещё – прикрыться и не сгореть со стыда, поясняя, что аварийка ими включена в предупредительных целях, и помощь им вовсе не нужна. Уже после того как чужое авто набрало ход и скрылось за поворотом, они оба хорошенько проржались, представив выражение лица дедули в момент их «поломки», устранением которой они занимались последние минут сорок, и которая закончилась всего каких-то пару минут назад. В тот момент помощь уже понадобилась бы самому старичку.

Тогда, ночью, парни ещё какое-то время не трогались с места, продолжая валяться на сидениях и впитывая в себя азарт маленького приключения, а когда снова отправились в путь, и машина продолжила рассекать ночной воздух, везя их к морю, пассажир снова устроился головой на коленях у водителя. Он поднял руку и поправил другу волосы, забирая челку с глаз, а тот смущённо улыбнулся и сильнее сжал руль. Это было забавно - он никогда не робел, когда раздевался догола, но смущался каждый раз, когда его касались, поправляя одежду или потеплее укутывали на ночь одеялом. Желание быть рядом и касаться друг друга было у них взаимным, порою даже навязчивым, но это было просто необходимостью на каком-то подсознательном уровне. Дома это вызывало одни ощущения, на людях – другие, в машине - так совершенно особые, но каждый раз это дарило уверенность, что они вместе, они одно целое, и так будет всегда. Им очень хотелось этого, и они наивно в это верили, говоря друг другу: будь реалистом – планируй чудеса. Так они и поступали. А ещё они знали, что лучшее лекарство от всех недугов – это соленая вода, то есть - пот, слезы и море. Попотеть у них в этой поездке уже получилось, море сейчас плескалось у их ног, а вот слёзы они оставят на потом. И они непременно будут литься от счастья. По-другому и быть не может. А сейчас им оставалось лишь спрыгнуть с валуна в манящую глубину и позволить воде быть третьей с ними, ведь она им не помешает и уж точно никому не расскажет, что в море, как и в любовь, часто ныряют без плавок…