О матерном и благородном слове

         "Маты на корабле плетутся из боцманских концов, сваленных в форпике"
 
Как-то, перечитавшись книжек, стал обращать пристальное внимание на то, что и как мы глаголем (пардон, говорим). А так как предметно исследуемое общение происходило в стеснённых условиях боевого корабля, очень долго находящегося в море, то изучаемый вопрос ограничивается этими исходными условиями. О результатах исследований корабельного разговорного жанра и его анализа дерзну поделиться с заинтересованным читателем.
      
Не открою никакого секрета перед теми, кто служил, что общение между людьми воинскими вообще и флотскими в частности, происходит посредством как официального нормативного языка, так и неофициальной ненормативной лексики. Причём, чем более экстремальной становится сопутствующая службе обстановка, тем более возрастает неофициальная составляющая и насыщенность речитатива лексикой ненормативной (раньше еще говорили нецензурной, непечатной, нецивильной, неприличной), а проще сказать - матом.
      
Почему же так происходит? Только ли потому, что вдали от чутких и щепетильных женских ушей мужики не ограничивают себя светскими условностями? (прошу учесть, что приводимое исследование и размышления приходятся на начало 80-х годов прошлого века, когда в приличном обществе еще считалось постыдным делом осквернять женские ушки матерщиной; сейчас же произошло "освобождение нравов" и отдельные существа слабого полу могут запросто заматерить насмерть неискушенного мужичка).
      
Наблюдения и эксперименты показали: не только отсутствие сдерживающих факторов способствует использованию мата как в воинских буднях, так и в управлении личным составом частей и кораблей. Мат - уникальный способ передачи информации одновременно с эмоциями и целеуказаниями. Короткое выражение и даже одно слово с определенной интонацией способно выразить больше, чем длинный набор обычных объяснений.
      
Мало того, одно и то же слово, произнесенное с разными интонациями, может иметь совершенно противоположное значение. Сам предмет, обозначаемый матерным словом, часто никакого информационного значения не несёт. В бою с противником, не владеющим матом, не нужна зашифровка, ни к чему ухищренная дезинформация.
      
Мат - незаменимое средство для снятия психо-эмоционального перенапряжения в случае неуспеха, неудачи, какой-нибудь неразрешимой каверзы.
      
В зависимости от набора составляющих: интонации, ударения, структуры построения фразы, мат может быть доброжелательный (вплоть до дружелюбного), побудительный (вплоть до воодушевляющего), возбуждающий либо успокаивающий, обвиняющий и обличительный, унижающий и оскорбляющий, дезорганизующий и отвлекающий, стрессообразующий и стрессоснимающий. Отдельно стоит разновидность мата ради самого мата, которой грешат хронические хамы, фанатики мата как искусства, да и просто морально опустошенные существа.
      
Как вы поняли, тема эта очень обширная и богатая на изыскания для решения как оперативно-тактических, так и более прозаических задач. Думаю что те, кто пользовался этим способом коммуникаций, без труда подберут массу подтверждений и примеров.
      
Я же приведу некоторые особенности этого обширного явления в разных сословиях военно-морских коллективов и в условиях взаимодействия между представителями этих сословий.
      
При бытовом общении рядовых матросов и младших командиров мат редко выходит за общепринятый стиль и общераспространенную информационно-эмоциональную нагрузку. Отличие - в колорите флотских терминов и оборотов, повышенной этажности. Однако при нестандартных условиях и ситуациях мат выходит на другой уровень - это уже не низкопробная матерщина, а чёткая и понятная коммуникация, на этом уровне она одна и для матроса, и для офицера.
      
В более контрастных офицерских иерархиях мат имеет ещё одно значение. Если старший по званию или положению, не являющийся хроником мата, начинает его использовать в общении с подчиненными, он этим подчёркивает нестандартность, исключительность ситуации и даёт намёк: мы зависим друг от друга, мы связаны одной целью и одной цепью. Это не фамильярность и не заигрывание (хотя бывает и такое, но это нельзя считать нормой, а скорее бзиком).
      
А вот взгляд в прошлое русского флота привел меня к интересной мысли и вовлёк в эксперимент. Поясняю. Офицерами на парусном флоте служили преимущественно дворяне, которым не допускалось опускаться до мата, "белая кость" и "голубая кровь" органически не принимали бранных слов черни. Позже на флот приходили офицеры из других сословий, но и это были образованные и культурные люди, воспитанные по одному стандарту с дворянством. Между тем, наблюдая по книжкам их лексикон, можно увидеть, что ещё тогда офицерство пользовалось... как бы аналогом мата. "Ваши благородия" только заменяли неприличные слова на безукоризненные с точки зрения этикета.
      
"Да как же вы, голубчик..." - "Что ж ты, х.. моржовый..."
      
"Уж вы, сударь, не обессудьте..." - "А не пошел бы ты к такой-то матери..."
      
"Честь имею" - "Да пошли вы все на... или в..."
      
"Не извольте беспокоиться" - "Какого... сюда лезешь" или "Пошёл отсюда..."
      
"Ах оставьте, голубчик..." - "Да ты уже зае..."
      
"Уж вы потрудитесь, голубчик" - "Будешь у меня въё... до потери пульса"
      
В более рисковых ситуациях могли прибавляться флотские и жаргонные слова "амба", "баста", "полундра" и помощь боцмана с дудкой.
      
Вдохновлённый этим "открытием", я решил попробовать "завернуть бушлат" таким же манером, то есть заменить непечатные слоги витиевато-культурными оборотами. Последствия случились как ожидаемые, так и неожиданные.
      
Более эффективные результаты эксперимент принес в общении с подчиненными. Но надо отметить, что эффекты были кратковременными, человек ко всему привыкает, а к хорошему особенно. Услышав: "Вы, голубчик, изволили спать на вахте. Ступайте-ка чистить цистерну во искупление своего предосудительного проступка", - борзый матрос не смог даже открыть рот и только растерянно озирался на корешей, силясь понять, что происходит, как к этому отнестись и как после этого жить дальше. А горячий второстатейный дагестанец, решив, что его "опускают", выпрыгнул из собственных штанов и хотел драться, остановил его только привычный трёхэтажный.
      
У некоторых офицеров благородное обращение так же вызывало непонимание и стремление воссоздать неприличные образы и озвучить названия закрываемых частей тела. Привожу примеры.
      
Бычку на дешёвый прихват после вчерашней совместной дегустации шила:
  - Милостивый сударь, ваш бесчестный поступок вас не украшает.
  - Ну ты...ну вы... ну ни х... себе... А ху-ху не хо-хо?
      
Вахтенному офицеру:
  - ПЭЖ - центральный. Сударь, ваши познания корабля пронзили моё сердце, вы даже изволили правильно угадать, где нос, а где корма, а вот посередине - увы...
  - Центральный - ПЭЖ... (пауза). Так... нах, будете хамить, сниму, нах, с вахты... Во, бл... ("каштан" выключается). Потом ехидный голос штурмана:
  - Чё, чёрт трюмный, зае... служба?
      
Замполиту:
  - Тварищ капитан третьего ранга, пршу покорно отсутствовать на собрании, чиним испаритель.
  - Вам, старший лейтенант, чтобы не чинить и не ломать, надо бля всем, и всем бля без исключения... Какое бля тут покорно, почему покорно?
      
И только двоих из тестируемых сослуживцев не заступорило от благородного мата.
      
Помощнику командира:
  - Милейший, ваши холопы забили-с дучку-с в галюне. Потрудитесь спуститься и посмотреть, чем-с...
  - Непременно, душа моя, тотчас спущусь, прочистим очко, и не одно...
      
Начмеду:
  - Извольте, голубчик, прекратить давить физиономию и поторопиться на пробу пищи.
  - Не извольте беспокоиться, уже лечу, несу вам бромчик в компотик, чтобы пореже играли в бильярдик.
      
Да, врожденное благородство, как и чувство юмора, не пропьешь и службой не отдавишь. А может это с одной грядки "овощи"?