Охотник на комаров

Господин Геллер имел такой же доход, как и господин Миллер, и господин Миллер никогда не завидовал господину Геллеру. Их дома находились рядом по одну сторону дороги, только сразу за домом господина Миллера начинался пологий берег не то, чтобы реки, а так, ручейка, через который аккуратный горбатенький мостик был сложен еще в семнадцатом веке — об этом свидетельствовала надпись на камне у моста.
Дома господина Геллера и господина Миллера были очень похожи. Оба двухэтажные, но с жилыми комнатами под самой крышей; крытые коричневой черепицей; вход слева, гараж справа; на газоне господина Миллера настурции и петунии, на газоне господина Геллера агератум и приземистые астры; под окнами кусты вьющейся розы.
Господин Геллер был женат, но теперь в разводе. По выходным к нему иногда приезжала уже почти взрослая дочь. Бывшая жена приезжает реже, ей не так нужны карманные деньги, потому что ее нынешний муж достаточно состоятелен.
Когда господин Миллер учился в университете, у него была девушка. Они встречались и после окончания университета, но вот уже десять лет, как она перебралась в другой город, получив выгодное предложение, и они совсем перестали встречаться. Господин Миллер и господин Геллер несколько раз обсуждали возможность воспользоваться услугами брачного агентства, но дальше разговоров дело не шло.
Господин Геллер возвращается со службы поздно. Он увлекается футболом. Не то, чтобы фанат, но внимательно следит за ходом соревнований. Однажды господин Геллер вместе с другими любителями футбола даже ездил за границу на автобусе на футбольный матч с нашей сборной. Назад его автобус привез наутро, и он, судя по звукам, был в дым пьян и очень доволен.
После работы господин Геллер заходил в пивную, где за кружкой пива проводил пару часов с другими любителями футбола. По пятницам он позволял себе несколько кружек и домой его подвозит более трезвый коллега за символическую плату, а месяц назад это даже была его бывшая жена.
Господин Миллер не увлекался футболом, и сразу после службы возвращался домой. Вообще, его хобби было не иметь никаких хобби, но, между тем, он всегда умел находить себе занятие. Другое дело, что ни одно занятие не увлекало его. Вернувшись с работы, господин Миллер переодевался в домашний длинный халат и теплые туфли, после чего спускался в подвал и подключал горелку, чтобы согреть воду. Потом шел на кухню, где делал себе не слишком крепкий кофе. За кофе просматривал газеты, сидя в холле у журнального столика. Потом шел на кухню, вешал халат на крючок и одевал зеленый, с цветочками, фартук. Взяв толстый том кулинарной книги он выбирал какой-нибудь рецепт, выставлял на большой кухонный стол ингредиенты и начинал готовить. Не стоит думать, что он был гурманом или стремился освоить все премудрости кулинарного дела. Просто его мама регулярно и настойчиво требовала, чтобы он сам готовил из свежих продуктов, и — Боже упаси! — никаких полуфабрикатов. Да и почему бы не приготовить что-нибудь этакое? Правда, некоторые блюда ему не удавались, а приготовление некоторых, по недосмотру, требовало времени больше, чем вечер. На такой случай все-таки несколько полуфабрикатов у него имелось.
Когда готовка не отнимала много времени, господин Миллер брался за усовершенствование собственного дома. И — опять таки! — специалистом он не был и особого удовольствия не испытывал, но это было занятие, которым нужно и стоило заниматься.
Иногда он направлялся на чердак, где перетирал старые вещи, иногда спускался в подвал, где предметом его постоянной заботы была незначительная, но все же сырость на стене, выходившей к руслу реки. Бетон господин Миллер в подвале оставил, как есть, но вот отсыревающую стену частенько пропитывал разными герметиками, а пару раз обкладывал гидроизоляционными плитами. Это оказывалось действенным средством, но только на неделю-полторы. Потом наметанные органы чувств господина Миллера указывали на присутствие в подвале излишней влажности.
Жаркими летними вечерами и по выходным господин Миллер занимался гидротехническими экспериментами снаружи дома. Он прокапывал неглубокие канавки, чтобы там собиралась вода. А чтобы это не выглядело как кротовьи норы, он декорировал свои эксперименты и даже освоил искусство разбивания садов с помощью специализированного периодического издания.
Возвращавшийся со своих футбольных посиделок господин Геллер останавливался у ограды и говорил:
— Все украшаете свой садик? Все возитесь с землей?
— Как каждый добропорядочный гражданин, не могу сидеть без дела. Не то, что эти эмигранты.
Под эмигрантами господин Миллер понимал не так давно приехавших в город арабов, турок и еще каких-то африканцев.
— Это они живут на пособие и даже, чтобы выключить свет, вызывают электрика!
Сам господин Миллер был не то, чтобы мастер на все руки, но предпочитал большую часть работы по дому и ремонту делать сам. В более сложных ситуациях приезжал отец господина Миллера, который владел огромным количеством строительных специальностей. По большому счету, этот дом построил отец господина Миллера, и, когда приезжал, ревниво оглядывал то, что делал в подвале его сын; а так же всегда привозил с собой разнообразные бытовые усовершенствования.
Проблема подвальной влажности и для его инженерного гения была наиважнейшей, и в очередной приезд отец господина Миллера привез вытяжное устройство, осушающее воздух до необходимого уровня, что фиксировалось специальным датчиком на жидких кристаллах. После этого почти все лето стена была практически идеально сухой. Но вот перед осенью, во время дождей, несколько дней подряд, можно было видеть, что наряду с общей сухостью сама стена пусть немного, но все-таки намокает. И господин Миллер продолжал эксперименты.
Жаркими летними ночами господин Миллер стелил себе в зале, где были самые большие окна во всем доме. Тюлевых занавесок хватало, чтобы избегать назойливых гостей в виде мошек или случайной стрекозы. Их и на улице было не слишком много, так что шторы частенько оставались открытыми.
Однажды, жаркой летней ночью, когда сон и так не слишком глубок, господин Миллер проснулся от странного звука. Он был похож на комариный писк и по мере приближения превратился в тарахтение, типа мотоциклетного, но не мотоциклетное, потому, что оно не сопровождалось соответствующим шуршанием шин и аритмией изменения скорости.
Некоторое время господин Миллер лежал с открытыми глазами, прислушиваясь к приближающемуся стрекоту. Тот становился все сильнее, и в конце концов раздался прямо над головой. Господин Миллер подошел прямо в пижаме и стал глядеть в распахнутое окно.
На фоне белесого от лунного света неба прямо перед его глазами неторопливо двигался четкий силуэт небольшого спортивного моторного самолета.
Господин Миллер проводил самолет взглядом и подумал, что только что стал свидетелем явного нарушения гражданских прав, и, в частности, права на ночной отдых. Пообещав себе разобраться с этим делом на следующий же день, он вернулся в постель, чтобы спать, потому что на часах было всего два часа до полуночи.
Некоторое время он пролежал с открытыми глазами; потом перевернулся на правый бок, на котором обычно засыпал, и закрыл глаза. Но сон не приходил. В голове господина Миллера исчезли зияющие пустоты и закружились мысли. Сначала он подумал про самолет и его водителя – пилота. Про то, что должны существовать специально отведенные места для воздушных полетов; а полеты над жилыми кварталами должны быть строжайше запрещены, особенно в ночное время, когда люди отдыхают. Дальше он стал обдумывать, как и где ему найти нарушителя, а так же подать на него в суд. Возможно даже, думал он, стоит настаивать не только на наказании воздушного хулигана, но и на взимании с него денежной компенсации за причиненное неудобство.
Денежная компенсация захватила сознание господина Миллера, но он так же подумал, что ночной полет наверняка обеспокоил множество жителей городка, и не будут же пилота заставлять платить компенсацию каждому! Ну, или обратившихся с жалобой будет не так много, и каждый из них сможет рассчитывать лишь на небольшую сумму.
Так же господин Миллер поразмышлял над тем, как ему нужно будет подавать иск и какие доказательства необходимо будет привести.
Тогда его взяло опасение, что в полиции его слова могут быть восприняты как обычный бред, и он не сможет привести сколько-нибудь весомых доказательств, кроме своих наблюдений. Хотя если обращений о беспокойстве будет много, в полиции обязательно поверят – ведь не может же галлюцинация случиться у целого города?
Но, с другой стороны, есть, пусть небольшая, но вероятность того, что никто не просыпался – и тогда будет трудно удовлетворить свой иск. Возможно, если господин Миллер будет единственным обратившимся, то у него есть серьезный шанс получить с пилота серьезные деньги!
За такими размышлениями прошел час или чуть больше часа, и за это время господин Миллер пришел к выводу, что его гражданский долг и вообще логичным будет немедленно сообщить в полицию о происшествии, чтобы нарушителя могли выследить и взять, так сказать, “горяченьким”, тогда проблема доказательства отпадет сама собой.
После непродолжительных колебаний господин Миллер надел поверх пижамы халат и прошел в прихожую, где стоял телефон.
Дежурный на том конце взял трубку почти сразу. У него был бравый и ничуть не заспаный голос, в нем не проглядывало ни капли раздражения. Однако изредка он делал паузы, очевидно, отворачиваясь от трубки и скрывая зевок. Господин Миллер, как мог, изложил дежурному суть своей проблемы.
-Так когда, вы говорите, это произошло? – спросил дежурный.
- Часа полтора назад.
- Почему же (зевок) вы не позвонили сразу?
- Честно признаться, я сначала решил, что можно подождать до утра, но потом передумал, ведь если вы разыщите его прямо сейчас, то все доказательства будут налицо – ну, там горячий мотор или что-то еще.
- Спасибо за бдительность.
- А что, вам больше никто не звонил?
- Нет, только вы.
- Так вы возьмете его?
- Я свяжусь (зевок) с начальством и выясню, так ли необходимо делать это немедленно или можно отложить на утро.
- Простите, что спрашиваю, но скажите, могу ли я рассчитывать на получение компенсации с пилота?
- Сожалею, господин Миллер, но я не так глубоко (зевок) осведомлен в подобных (зевок) вопросах. Но непременно выясню и сообщу вам.
- Спокойной ночи, извините за беспокойство. – поспешил освободить дежурного господин Миллер.
- Ничего (зевок), вы ведь выполняли свой гражданский долг. Спокойной ночи, господин Миллер. – вежливо попрощался дежурный.
Господин Миллер положил трубку, постоял еще некоторое время, вновь по фразам проигрывая в голове разговор; потом зашел на кухню, выпил стакан кипяченой воды; вернулся в комнату, снял халат и лег в постель. Но сна не было, а продолжалось возбуждение, начавшееся во время телефонного разговора. Он ворочался в постели еще около часа, пока на улице не стало светло, и только перед самым звонком будильника задремал минут на двадцать.
Весь день на службе господин Миллер чувствовал себя не выспавшимся и утомленным, а во время послеобеденной корректировки даже позволил себе зевнуть разок-другой.
К шестнадцати часам он вспомнил о необходимости разобраться с ночным делом и позвонил в полицию. Вместо бодрого голоса заспанного дежурного ему отвечал туповатый и медлительный офицер. Несколько минут он пытался вникнуть в суть дела, а потом издавал в трубку отдельные междометия, разбираясь в документах, очевидно, в полнейшем беспорядке наваленных на столе перед ним. Это был разговор глухого со слепым; но самое главное было высказано четко:
- Да, господин Миллер, я нашел справку, подготовленную для вас коллегой Грецки. Он разыскал соответствующее извлечение из постановления о нарушении порядка. Он у нас умница, недавно поступил на высшие курсы, и теперь не только дежурит у нас по ночам, но и учится. Да еще такой дотошный – до всего докопается. Думаете, легко было разыскать соответствующее извлечение? Это не каждому по плечу, особенно пустить остаток ночного дежурства, чтобы ковыряться в циркулярах, а потом еще писать вам справку!
- Да скажете Вы наконец, в чем там дело?
- Не кипятитесь! Мы здесь не просто так проедаем деньги налогоплательщиков!
- О, Боже, ну скажите же Вы мне, в чем там суть, этой справки!
- Эй, вы, там, не кричите! Я для вас все нашел, и у вас нет повода нервничать! Здесь все решено положительно!
Господин Миллер мгновенно сменил свой гнев на возбужденное ожидание, как будто ему по телефону предстояло услышать приговор для ночного нарушителя.
- Так, вот. Читаю, как написано. – офицер разразился очередным потоком кряхтения и междометий. – Ну, я буду краток. Скорее всего, это связано с размещением в пригороде воинских частей. Постановление от 28 октября 19. .г. – господин Миллер жадно ловил каждое слово, хотя они не складывались в его голове в одно целое. – и…, вот, … “Пролет спортивной техники в пределах города и пригородной линии запрещены от четырех часов утра до двадцати четырех часов, или полуночи.” В каком часу, вы говорите, вы слышали шум?
- В два часа, возможно, с четвертью.
- Ну так все в порядке, это не запрещено. Можно летать с полуночи до четырех часов утра.
- Секунду. Вы хотите сказать, что по ночам можно летать над городом на спортивном самолете?
- Так точно. Летайте на здоровье. Но только с полуночи до четырех часов утра. В другое время мы имеем право вас арестовать и вы будете выплачивать компенсацию потревоженным гражданам, да-да…
- Черт! – выругался господин Миллер и бросил трубку.
Его гражданскому самолюбию был нанесен тяжелейший урон. Его честь и достоинство были разбиты и оплеваны. Бессонная ночь, волнения, телефонные звонки, ожидание – и все насмарку! Господин Миллер был опустошен. В сомнамбулическом состоянии добрался домой, погрыз холодной ветчины с чаем; т.е. не поужинал нормально, а набил себя ветчиной и залил чаем; и с таким набитым желудком лег спать.
Спать он лег рано, и видел не то, чтобы сны, а видения. Полицейский участок, допрос и яркий свет в глаза; коллег по работе, загрузившихся на теплоход и отплывающих на веселую прогулку с шампанским, тогда как он опоздал к отправлению и с билетом и чемоданом в растерянности стоял на пирсе; а еще, в столовой, он видел перед собой большую тарелку с пюре, которую ему предстояло есть публично, причем, приличное на вид, по вкусу это пюре (господин Миллер очень четко понял это во сне) было просто отвратительным. С этим чувством брезгливости он и проснулся прямо посреди ночи.
Что-то внешне раздражало его. Что-то продолжало кошмар предыдущей ночи. А конкретно – звук! Звук самолетного мотора с ужасом ощутил кожей содрогнувшийся господин Миллер. Только очень тонкий.
Более детально разобравшийся в ощущениях и проснувшийся окончательно, господин Миллер вздохнул с облегчением. Источником зуда был всего-навсего комар.
Успокоившись и продолжая лежать в постели, господин Миллер вновь пережил горестные разочарования последних суток и стал настраивать себя на сон. Комар между тем подбирался ближе, и, похоже, собирался влететь в ухо. Господин Миллер ладошкой ударил себя по уху. После минутной тишины комариный звон продолжился, но на этот раз раздавался прямо по центру, и что-то коснулось лба. Господин Миллер врезал себе по лицу. Вопреки ожиданиям, мокрого пятнышка под руками не оказалось; но некоторое время стояла тишина.
А потом зазвучало стерео! Как будто последним ударом господин Миллер раскроил комара пополам и каждая половинка вернулась новой боевито настроенной особью! Как будто Нимейская гидра воскресла из античных мифов в комарином облике!
Взбешенный господин Миллер вскочил, включил свет и тщательным образом осмотрел комнату. Он двигался как охотник, прислушиваясь к звенящей тишине и метр за метром обследуя стены. В руке он держал свернутую газету.
И – вот! Нарушитель ночной тишины добропорядочного гражданина и аккуратного налогоплательщика, вампир-кровопийца был обнаружен сидящим на потолке в углу. Охотничий инстинкт подсказал господину Миллеру аккуратно пододвинуть мягкий пуфик и осторожно взобраться на него. От живота, снизу вверх, изогнув кисть руки, он нанес единственный, очень сильный и, как оказалось, смертельный удар. Торжествующее “Ага!” вырвалось из его горла, но идеальное белое покрытие потолка обезобразило кровавое пятно. Досадливо поморщившись, господин Миллер слез с пуфика и осмотрел комнату еще разок. Не обнаружив больше комаров, он положил свернутую газету около кровати, выключил свет и лег, с открытыми глазами и насторожившись.
Через пару минут новое комариное “дззззз” раздалось у его уха справа. Господин Миллер вскочил, включил свет и, пригнувшись, стал медленно обходить комнату, мягко ступая пушистыми тапками. Он дважды прошелся по периметру, забираясь на кровать и заглядывая за шкаф, но так и не нашел второго комара. Зато он наткнулся на открытое окно и выругался про себя. Окно закрыл, посмотрел на часы и пошел на кухню готовить себе завтрак.
Очередной рабочий день прошел отвратительно, и ближе к концу господин Миллер даже задремал сидя, читая толстую учетную книжку за прошлый год. По пути он приобрел в хозяйственном магазине большую противомоскитную сетку.
Господин Геллер возвращался со своих футбольных посиделок, как раз в тот момент, как господин Миллер возился с противомоскитной сеткой.
- Добрый вечер, сосед! Приколачиваешь тюль снаружи?
Господин Миллер вынул гвоздики изо рта и обернулся.
- Противомоскитная сетка. Вчера оставил окно открытым и ночью меня искусали комары. А у вас их нет?
- Не замечал. Я отлично сплю! Чего и вам рекомендую. Пара кружек крепкого пива перед сном – и будете спать, как младенец. Или вина, если хотите.
- Спасибо за совет, но, думаю, противомоскитной сетки будет достаточно.
- Как знаете. – бросил господин Геллер и пошел к себе, явно нагруженный пивом.
Перед сном господин Миллер критически и с удовлетворением осмотрел свою работу и только потом растянулся в кровати. Чуть не час он слушал тишину и плавно погрузился в сон.
Следующим вечером настала очередь приводить в порядок обезображенный кровавым пятном потолок.
Расстелив газету, господин Миллер принес и установил стремянку, открыл банку с краской и тщательно ее перемешал. Пятном в пять миллиметров дело не обошлось, и пришлось аккуратно сглаживать свежую краску с тоном всего потолка, и окрашенной оказалась площадь в полтора метра величиной.
Открытого окна с противомоскитной сеткой оказалось недостаточно, и господин Миллер надышался краской, и, хотя и спал крепко, проснулся с больной головой и отвратительный вкус во рту держался до обеда. Надо было бы встать пораньше, и тогда до вечера все выветрилось бы, но эта прекрасная мысль, к сожалению, запоздала.
Вечером господин Миллер, поужинав и избавившись от запаха и головной боли, некоторое время не выключал свет, разглядывая то сетку на окне, то свежевыкрашенный потолок, ощущая себя Человеком, Венцом Творения, способным упорством преодолеть любые трудности. Вершины мира, глубины океана, великие научные открытия -- господин Миллер по-свойски, по простому подошел к когорте победителей и занял место, принадлежащее ему по праву.
А потом услышал далекий тоненький комариный писк.
Судорожно пытаясь сохранить свое величие, господин Миллер выключил свет и накрыл голову одеялом. Через пару минут духота заставила его выбраться наружу и тут же, окончательно уничтожая все предыдущие достижения, в ухо господину Миллеру влетел маленький кровопийца. Оплеуха, шум борьбы, беспорядочные удары продолжались короткое время; а потом господин Миллер нашел, казалось бы, выход. Он лег на бок, одним ухом на подушку, другое накрыл одеялом, а нос высунул наружу, и так лежал, пытаясь уснуть, минут двадцать.
А потом комар укусил его в нос.
В бешенстве обежав комнату со скрученной газетой, слезами на глазах и носом, распухшим от собственного удара, господин Миллер спустился в подвал, где обнаружил снова влажную стену и интенсивный комариный писк, после чего хорошенько запер все двери и уединился в кухне, где сделал себе кофе и гору бутербродов, которые некоторое время ел, запивая, и глядел в одну точку.
Проснулся он в половину шестого утра от удара об пол, свалившись с табуретки, на которой уснул.
На службе коллеги начали замечать, что он вот уже неделю как плохо выглядит и даже предложили отдохнуть пару дней. Господин Миллер вздохнул и в общих чертах объяснил причину своего вида и состояния, опустив только происшествие с ночным аэропланом. В тот день он получил массу дельных советов по борьбе с комарами; настолько исчерпывающих, что, захоти, мог бы издать монографию по этому вопросу.
Однако, очень измотанный и утомленный, господин Миллер перенес решительное наступление на надвигающиеся выходные и предпочел самый простой способ, способ господина Геллера, -- т.е. набрал пива в качестве снотворного, а заодно расслабиться и успокоить нервы.
За полтора часа, проведенные у телевизора, господин Миллер выпил невероятное для себя количество пива, и, с трудом добравшись до кровати, даже не уснул, а просто вырубился.
К сожалению, пробуждение оказалось вовсе не безоблачным. Во-первых, одеяло упало ему на лицо, что вызвало кошмар с удушьем, а во-вторых выпитое пиво распирало мочевой пузырь и отеками булькало по всему телу.
Икая и шатаясь, господин Миллер сходил в туалет, вернулся, и, не успел лечь, как на него напало несколько эскадрилий кровососущих подонков. Ошалев, господин Миллер стал носиться по комнате, размахивая газетой, сшибая мелкие предметы и меткими ударами украшая стены и потолок красными размазанными пятнами.
Проснулся он на полу, в половине первого; разглядывая искусанную комарами рожу в ванной, решил не бриться, а, приняв душ и одевшись, направился в супермаркет, по дороге набросав список приобретений, необходимый для борьбы с комарами.
Всю вторую половину дня господин Миллер провел, развешивая ленты для мух, просушивая помещения, прикрепляя сетки, заряжая звуковые и ароматические противокомариные устройства; под конец он позвонил отцу, чтобы тот подъехал вечером и забрал его, а потом несколько наспех закрасил пятна и перед самым уходом разбрызгал по всему дому несколько флаконов спрея.
Стоя в ожидании отца на улице, он предупредил господина Геллера, что уезжает на выходные и попросил присматривать за домом. В руках господин Миллер держал упаковку пива и бутылку дешевого коньяка.
В воскресенье после утренней службы по просьбе сына отец господина Миллера проветрил дом и сообщил, что комаров нет не только внутри, но и на пару кварталов вокруг. Но и после этого господин Миллер опасливо и с содроганием приближался к собственному дому вечером.
Нещадно палило солнце. Более некомаринную погоду было трудно представить.
В подвале стояла безумная сухость – так, что мгновенно пересыхало в горле.
В проветренных комнатах стояла такая тишина, что можно было слышать тиканье наручных часов.
Сквозь закрытые противомоскитными сетками окна сочилась легкая вечерняя прохлада.
В углу чуть заметным огоньком напоминал о себе ультразвуковой противокомаринный приборчик.
Господин Миллер, с опухшим лицом и красными глазами лег в постель и забылся. Во время сна его зрачки бегали, а руки и ноги судорожно подергивались.
В половину третьего утра его разбудил странный звук. Он приближался и напоминал мотоциклетный стрекот. Господин Миллер открыл глаза и четко осознал, что над его домом вновь пролетает аэроплан. И господин Миллер закричал.
…Пройдя реабилитационный курс в местной психиатрической клинике, господин Миллер сменил дом, подальше от реки.