Визит Черного человека

- Я имею честь говорить с доктором Андреем Звягинцевым? - спросил незнакомец глубоким и звучным голосом.
- Да, это я, к вашим услугам, - ответил тот, немного растерявшись, человеку, который свалился ему, как снег на голову, и оказался на его пороге в полночный час.
- В таком случае, позвольте мне войти. Мне нужно обсудить с вами очень важное дело, в котором вы, поверьте мне, глубоко заинтересованы.
- Сделайте милость, пройдите в комнату.
 Незнакомец повесил на вешалку плащ, шляпу и зонтик и прошел за Звягинцевым в его кабинет. Оба сели, и настало довольно продолжительное молчание. Звягинцев с любопытством осматривал своего гостя. Это был человек лет сорока-сорока пяти. Но несмотря на возраст, ни одной морщины не было на его широком лбу, ни одного седого волоска не светилось в его густых и черных как вороново крыло волосах. И смотрел он как-то не по-нашему.
"Англичанин? А может француз?" - пронеслось почему-то в голове у Андрея.
- Немец, - поправил его неизвестный, отвечая на немой вопрос хозяина дома, - Фриц фон Бернштейн, бизнесмен-предприниматель.
Ну, немец, так немец. Один чёрт! ... При чём же здесь чёрт? Во всяком случае, несомненно было одно: во взгляде незнакомца светилось нечто демоническое.
  Неизвестный задумчиво смотрел на книги, загромождавшие рабочий стол хозяина дома, на исписанные торопливым почерком тетради, затем поднял на Звягинцева свои большие, черные и бархатистые глаза.
- Вы ищете эликсир бессмертия и хотели бы обладать им?
- Возможно ли это? И кто вы такой, что знаете мои мысли? - пробормотал тот, вскакивая с кресла.
   Таинственный посетитель улыбнулся.
- Садитесь и не бойтесь ничего, - сказал он. - Я вовсе не дьявол, как вы, без сомнения, предполагаете, я такой же человек, как и вы. Между нами только та разница, что вы обречены на смерть, хотя хотите жить. А я вынужден жить, но хочу умереть, не имея на это возможности. Вы ничего не видели в этом мире, я же видел всё, всё изведал, всё испытал. Я явился сюда предложить вам обмен. Хочу купить вашу смерть, заплатив своей жизнью.
- Эликсир бессмертия! Что за глупые шутки? Это антинаучно, его не существует в природе, - бормотал еле слышно себе под нос Андрей, всё ещё не в силах прийти в себя от изумления и невозможности осознать происходящее.
- Почему нет? - сказал незнакомец, бесцеремонно устраиваясь на чужом диване и небрежно надкусывая яблоко, которое стащил без проса из вазы, стоящей тут же на столе (он, видимо, чувствовал себя, как дома), - Существует же Грааль – божественная чаша, один вид которой дарует бессмертие.
 Хозяину дома было не более тридцати. Возможно, он мог бы считаться красавцем, если бы страшная худоба и болезненная бледность не обезображивали его внешний вид. Он был изящен и хорошо сложён. Его светлые волосы слегка вились, а большие серые глаза излучали грустную задумчивость. Он предпочитал ночь дню, больше любил чай, чем кофе, обожал тишину и зелень листвы, променял суету городской жизни на скромное существование на окраинах. В одном из удалённых от центра кварталов он снимал небольшую квартирку, находящуюся на втором этаже прочного, но старого дома, построенного, возможно, ещё до революции, к которому прилегал живописный садик. В доме было три небольших комнатки. Они были очень просто, но уютно обставлены. В общем, так и жил он, Андрей Звягинцев, никому неизвестный доктор-психиатр.
 Обстановка его кабинета указывала на то, что это был человек образованный и вдумчивый. Его столы и полки пестрели книгами, научными журналами и связками брошюр по медицине, а также по другим отраслям человеческого знания. И он, конечно же, много читал, всё свободное от работы время. А работал он врачом в районной больнице и вполне довольствовался своим скромным положением, не имея особых амбиций, тем более, что слабое здоровье заставляло его вести тихий и правильный образ жизни. Вот уже несколько лет он был смертельно болен (опухоль головного мозга).
Но чем меньше он имел поводов к веселью, тем больше работал его пытливый ум. Секрет бытия оставался той неразрешимой загадкой, которая неудержимо влекла к себе молодого врача, всею душою жаждавшего облегчить участь человечества... и примирить самого себя со скорой смертью.
- Простите меня, - перебил визитёра Андрей, - вы говорите про Грааль, как про что-то действительное и осязаемое; а между тем удостоверено, что история эта есть поэтический вымысел, воспетый Вольфрамом фон Эшенбахом – рыцарем-трубадуром тринадцатого века.
   Незнакомец снова улыбнулся.
- История Грааля, в том виде, как она рассказана фон Эшенбахом, конечно же, поэтический вымысел. Основа же легенды, упоминающей о существовании животворящей крови жертвующего, есть истина, в которой ни вы, ни я не можем сомневаться. Впрочем, тайна эта слишком сильно охраняется в Высших Сферах, чтобы мы могли болтать об этом всуе.  Но тот напиток, который я хочу вам предложить, имеет абсолютно иную суть. Я – учёный, для меня жизненная эссенция имеет ясный и научный состав, и изготавливается по рецепту, как и любое другое лекарство. Разница лишь в том, что рецепт этот содержит весьма неожиданные компоненты.
  В эту минуту доктор с тревогой посмотрел на незнакомца. Очевидно, перед ним находился больной по его специальности. Звягинцев был занят своими мыслями, когда сильный и резкий звонок этого загадочного человека оборвал его бурные думы. А он ещё удивлялся столь позднему визиту. Да и какие могут быть визиты в первом часу ночи? Минуту спустя звонок повторился. И Звягинцев тогда ещё подумал: вероятно, кто-нибудь заболел по соседству и за ним пришли (такое хотя и редко, но все-таки бывало). Когда молодой человек открыл дверь, на лестнице стоял высокий мужчина, закутанный в темный плащ, с широкополой фетровой шляпой на голове, с чёрным зонтиком и чёрным чемоданчиком в руках. На улице внезапно пошёл сильный дождь, и капли воды всё ещё продолжали капать с одежды и лица оказавшегося у его двери неизвестного.
- Успокойтесь, мой молодой друг, продолжал излагать цель своего визита незнакомец, отрывая хозяина дома от его размышлений, - Я в полном рассудке. Как вам не кажется невероятным то, что я сказал, это непреложная истина. Я действительно обладаю эликсиром бессмертия. И готов им с вами поделиться.  Отвечайте же откровенно: хотите вы жить вечно?
  Звягинцев вздрогнул и залился краской от волнения.
- Конечно, хочу! Только я сомневаюсь, чтобы вы могли дать мне то, что обещаете. Если бы и в самом деле кто-то обладал таким эликсиром, и он реально действовал, газеты бы давно трубили об этом, телерепортёры кричали на каждом углу, а интернет полнился бы комментариями и видеороликами.
- Почему вы думаете, что, владея тайной долгой жизни, я бы стал рассказывать об этом всем и каждому? Времена инквизиции давно канули влета, но с тех самых пор люди придумали великое множество даже более садистских способов расправляться с теми, кто в чём-то перед ними преуспел. Не говоря уже о том, что возможно кто-то, завладев моей тайной, пожелал бы воспользоваться ею для приостановки действия мудрого и полезного естественного закона о том, что всё живое должно вкусить смерть, и обременил бы планету миллионами ненужных людей? Сами же размышляли сейчас о проблемах перенаселения. Меж тем истинные благодетели человечества очень редки, и весьма сомнительно, что им бы что-то досталось.
«Да он впрямь мысли читает», - пронеслось в голове у Андрея.
- Но от меня-то вы чего хотите?! – вслух спросил он.
- Я не собираюсь покупать у вас душу, и никаких контрактов кровью подписывать вам не придётся. А все мои условия сводятся лишь к тому, чтобы вы дали мне немного вашей крови...
- Так значит, всё-таки кровь потребуется?
- Как вы нетерпеливы и невнимательны!  Я же объяснил уже вам, что пользуюсь вполне научным и проверенным рецептом. Мне нужна лишь капля, уже пропитанная флюидами смерти. Так как вы сами доктор, то знаете, что обречены. В обмен на эту кровь, которая поможет мне умереть, я дам вам эликсир бессмертия. Теперь решайте: действительно вы хотите этого или нет?
 Звягинцев молчал. Он снова погрузился с свои мысли.  Иногда, после бесплодных усилий над разрешением тайны, вечно ускользавшей от того, кто гонится за ней, подобно синей птице, доктором овладевал гнев против жестоких законов природы.  И ему было над чем задуматься, недаром же он ежедневно сталкивался с необъяснимой проблемой – безумием, обследуя и леча своих пациентов. Постоянное соприкосновение с загадками болезни души, которые не поддаются и до сих пор окончательному научному исследованию, и побудило доктора искать разрешения тайн бытия, перерывая труды мистиков и алхимиков. Он жаждал познания учения о началах всего сущего, считавшегося во все времена непознаваемым, духовным и недоступным чувственному опыту. 
Однако, тщетно. Он не нашёл ответов на свои вопросы ни в трудах Фрейда, в которых, по его мнению, было много надуманного; ни в восточных философиях, где зло, разрушение и смерть объявлялось такой же естественной стороной бытия, как и совершенство; ни в христианстве, насаждающем покорность судьбе и лицемерные добродетели. Чёрная магия и темные формулы Парацельса также не дали ему ключа от тайны: в чём причины страдания души?
 На долю человеческого разума выпала странная судьба. С одной стороны, его осаждают вопросы. И он не может их не задавать, потому что вопросы эти навязаны ему его собственной природой.  К примеру: «Что есть причина причин?», «Каковы истоки истоков?» и «Что было началом всех начал?». Но в то же время он не может и ответить на них, ввиду того, что они превосходят возможности его разума. И в этом нет его вины. Размышляя об этом мире, он начинает с аксиом, которые кажутся ему очевидными, потому что подтверждаются опытом. Опираясь на них, он поднимается над своей человеческой сущностью все выше, к загадкам все более отдалённым. Но рано или поздно замечает, что дело его должно всегда оставаться незавершённым. Просто вопросы никогда не прекращаются, потому что один и тот же вопрос подчас можно задавать бесконечно. Например, «что было раньше: курица или яйцо?». А любые ответы на них не могут считаться окончательными.  Тогда человек начинает мыслить абстрактно и прибегает к положениям, которые выходят за пределы всякого возможного опыта. Но, тем не менее, кажутся столь несомненными, что даже обыденный ум соглашается с ними. Например, «две параллельные прямые никогда не пересекутся». Однако вследствие этого его разум погружается во мрак и впадает в противоречия, потому что прямые вдруг берут и пересекаются. Такова реальность.
  Загадки души неисчерпаемы. Звягинцев чувствовал законы, которые должны быть, но механизм которых тонул во тьме, и рассеять же ее он был не в силах.  Он часто спрашивал себя: зачем он бесплодно ищет там, где другие до него терпели неудачу? Великие умы посвящали свою жизнь решению этих вопросов, а между тем секреты так и оставались неразгаданными. Магнетизм и гипнотизм, конечно, помогали иногда, но по-видимому случайно.  Проблема в том, что человеческая жизнь слишком коротка, а все врачеватели, даже самые великие из них, к сожалению, смертны. И как душе не страдать, когда людское существование от рождения до печального конца является зачастую сплошной тяжелой агонией? Божественная сущность исчезает во мраке неизведанного, остальное же сгнивает в земле. Темна и непонятна цель, для которой рождаются и умирают миллионы существ. Если это наказание, то в чём преступление? И почему наказание столь жестоко? С первого мгновения до последнего бесконечная борьба, страдания, стремление к неведомой и непонятной цели, для того, чтобы в один прекрасный миг тебя попросту смело без следа с лица земли, как ненужную пыль.

- Да подождите же вы, дайте мне опомниться, - сказал Андрей, наконец, после продолжительного молчания, - Поймите меня. Я вас абсолютно не знаю. Вы даже мне не сказали толком: кто вы, что вы? И почему вы, в конце концов, хотите умереть?
- Всё просто: я устал жить. В этом всё дело. Хотя, впрочем, здесь уместно рассказать вам мою историю.
Меня зовут Мишель де Муи Сен-Фаль, это моё настоящее имя. Я родился в Провансе в середине 16-го века, жил во Франции во времена Амбруаза Паре, суеверных заблуждений и религиозных баталий, добывал престол для Генриха IV и пострадал в ночь Святого Варфоломея. Позже разочаровался в жизненной суете и занялся изучением астрологии, оккультных наук, алхимии, гороскопов и магии. Считаю себя последователем самого Нострадамуса. От него-то мне и достался в наследство секрет чудодейственного эликсира, формулу которого он вывел. Правда, сам Нострадамус не успел им воспользоваться, так как не добыл всех компонентов. Всего их 947 в рецепте жизненной эссенции.
«Нет, он определённо – мой пациент, - констатировал про себя доктор, - разве может быть иначе?»
А то, что он на мгновение почти поверил этому безумцу, объясняется лишь странными совпадениями. Да, совпадениями, не больше. Просто то, о чём вещал безумец слишком уж созвучно его сумасшедшим мыслям, которые только что, незадолго до прихода странного посетителя, вертелись и в его собственной голове. Но если это сумасшедший пациент, то почему явился один во время острого приступа? Где сопровождающие лица, документы больного, медицинская карточка, в конце концов?
- Нет! С остальными 946-ю не было особых хлопот, - развивал неизвестный свои нелепые идеи, - даже крокодильи слёзы достались этому великому учёному, магу и астрологу без большого труда в Египте, а пылью со ступней Будды торговал один индийский купец. Но вот трупный яд с лобка женщины, умершей во время оргазма! Поверьте, друг, моему жизненному опыту, эти лгуньи и лицемерки никогда не испытывают настоящей страсти, только претворяются! ... Впрочем, зачем я вам это рассказываю? Сам рецепт не имеет для вас ровным счётом никакого значения. От меня вы получите напиток в готовом виде.
- Но... почему именно я...?
 Как специалист, Звягинцев, конечно же, хорошо знал, как вести себя в подобных случаях. Необходимо разговаривать спокойно, не спорить с пациентом и во всём с ним соглашаться, то есть принять его игру. Это располагает больных к откровенности. Не пройдёт и часа, как этот несчастный и сам выболтает ему всё, что у него на душе.
- Не перебивайте меня, молодой человек. Выслушайте до конца.
- Да, да, я слушаю вас внимательно.
- На чём это я остановился? ... Ах, да!  Если бы вы знали, как он не хотел умирать, этот великий колдун и предсказатель! Как он хотел жить, как плакал! И его можно понять. Он вывел живительную формулу, и должен при всё при этом отправиться к праотцам. Как вам это нравится? Вам это незнакомо?
- Но почему же. Я умираю и, чувствуя приближение конца, рад был бы проникнуть в тайну загробного существования, равно как и отыскать способ избежать пути в царство теней. Жизнь – это самый драгоценный дар. И тем более я не понимаю, как можно расстаться с жизнью, с этим величайшим из благ, и добровольно гнить в могиле?
- Ха-ха-ха! – раздался в ответ пронзительный и циничный смех беспардонного визитёра.
 Молодой доктор вздрогнул и умолк. Кривая улыбка и зловещий хохот ночного гостя произвели на него крайне неприятное впечатление. Целый рой вопросов, сомнений и предчувствий зародились в его душе.
«Если он и болен, то ведёт себя крайне убедительно. Прямо-таки начинаешь и в самом деле верить каждому его слову. Но если нет, то он издевается надо мной, узнав от кого-нибудь о моих слабостях и проникнув в подробности тайных откровений с друзьями и коллегами. Крайне подозрительный субъект, - в глубоком смятении раздумывал он, - действительно ли он тот, за кого себя выдаёт? Почему сначала назвался одним именем, а потом другим. Рассказывает какую-то нелепую историю. Почему он вообще решил, что я должен ему верить? Не с ума ли я сошёл сам, что впустил его к себе домой в полночный час? Что у него на уме? Он предлагает мне выпить какую-то гадость. Почём мне знать: может, он хочет меня отравить? ... Впрочем, какой смысл травить умирающего? Видит бог, я бы принял бы даже яд из его рук, лишь бы иметь хоть грамм надежды на спасение».

 Но тут неплохо бы было рассказать всю предысторию, снова вернувшись к самому началу. Сегодняшний вечер начался для Андрея тоскливо и скучно.   Оттолкнув книгу о гипнотизме, которую читал, доктор встал, подошел к окну и в раздумье залюбовался усеянным созвездиями небом. Как нити, усыпанные бисером, расстилались на небе звёзды и красовался Млечным Путь, переходивший в сверкающий туман. Вселенная – бесконечна, грандиозна, неописуема и полна мириадами гигантских миров. Что там, в неведомой дали? И если там пусто, то почему на Земле всему живому не хватает места? Смерть гигантской косой косит живые организмы, которые превращаются в прах после того, как выполнят свою репродуктивную функцию. Возможно ли, чтобы то же было и с человеческой душой – сознательной и могучей психической сущностью? Неужели она так ничтожна, что, блеснув, как случайная искра от костра, тухнет навеки, без прошлого и будущего?
  Взгляд Андрея в тот момент упал в темноте на свои бледные исхудалые руки, как будто вырезанные со всем изяществом из слоновой кости. Он вздрогнул, его передёрнуло от мысли о том, что возможно скоро его тело будет гнить бездыханное и окоченевшее в холодной земле, пожираемое червями и бактериями, разлагаясь на молекулы и атомы.
- Вы ещё поживёте, вот увидите, мой милый друг, - говорил ему старый профессор, лечащий врач, дружески похлопывая его по плечу, - ваши дела не так уж плохи. Посмотрите, как вам помогут таблетки, выписанные мною из-за рубежа.
 Звягинцев же в ответ тяжело вздыхал, выслушивая всё это. Он сам врач и прекрасно понимал, что значат все эти болезненные его симптомы: звон в ушах, кровь на губах, постоянные изматывающие головные боли, глубокие обмороки...
- Вам просто необходим полный физический и умственный отдых, - добавлял профессор, - иначе...
  Вспоминая всё это, Андрей закрыл лицо руками. Им овладел внезапный, всепоглощающий, животный страх перед смертью. Профессору легко было сказать: "Берегите себя. Соблюдайте покой. Отдыхайте умственно"! Подобный отдых можно предписывать тем, у кого уйма времени, кто не думает о вечном и поглощен житейской суетой. Но для того, кому недолго осталось, но чья мысль работает, чей ум ищет истину и пытается из последних сил успеть её найти, подобный отдых невозможен. И что такое эта смерть, ледяное и уничтожающее дыхание которой стережет человека на каждом шагу? Костлявая старуха с клюкой? Она отнимает у живущих тех, кого мы любим, и отправляет туда, откуда нет возврата. Она стирает нашу память и приобретённые знания, ввергая человека в неведомое небытие. Живые приносят умершим венки, ставят памятники, произносят благодарственные речи, а нужно ли им всё это? Могут ли они чувствовать, страдать, продолжать любить тех, кого любили прежде? Много странных фактов говорят о "потустороннем" существовании, но ничто не доказывает его научным образом. И даже если оно и есть, то призрачные души блуждают во Вселенной произвольно по неизвестным путям, таким же темным, как и мир, которым неизвестно кто управляет. Мириады сущностей «варятся в небесном котле».
  Звягинцев вытер влажный лоб, а затем прижал руку к болезненно бьющемуся сердцу. Сколько раз он мучительно боролся с ужасными сомнениями и задавался вопросом: "Что там за роковой чертой?" Не раз он спрашивал себя и о том: почему те, кто раньше ушел из мира, не являются просвещать тех, кого любят, если это возможно? Ещё в глубоком детстве он потерял родителей, которые погибли в автомобильной катастрофе, и его воспитывала незамужняя тётка. Нет, она была ему заботливой опекуншей, как мать, жила ради него, работала день и ночь, чтобы его обеспечить, дышала только им. А меж тем, и она его покинула в один прекрасный день, не пожелав проститься, уйдя в мир иной, и осталась глуха к его отчаянным слезам и мольбам о возвращении. И ничем не доказала, что существует ещё за гранью смерти и любит его по-прежнему?
  Звон в ушах и боль в висках дали Андрею болезненно почувствовать, насколько он и сам близок к страшной тайне, именуемой смертью. Как же он приблизился к той роковой черте, за которую так желал заглянуть в мыслях! Как раз сейчас он вспомнил случай. Один из его пациентов, параноик, покончил с собой лишь только потому, что боялся заболеть раком. При всём при том не было абсолютно никаких оснований предполагать, что когда-нибудь с ним это случиться. Но лучшим выходом, как это ни парадоксально, оказалось для него именно заболеть им, потому что сама болезнь представлялась для него не столь мучительной, как страх перед смертью.
   От этих мыслей тоска и ужас перед приближающимся небытием еще сильнее сдавили его сердце. Неужели же нет никакого средства продолжить жизнь и остановить разрушение тела? Возможно же чудо! Ведь он читал в одной книге об оккультизме, что существует жизненная эссенция, тайна которой утеряна, что средневековые алхимики тщетно искали ее во внутренностях или крови девушек, детей и животных, в растениях и в атмосфере. А меж тем магические книги говорят об этом эликсире как о несомненном факте... О! Если бы нашёлся тот, кто открыл ему эту тайну. Но кто знает этот секрет? Возможно, Сатане продал бы душу, чтобы продлить земную жизнь. Ведь он и не жил даже ещё как следует. В детстве тётке приходилось беречь каждую копейку, чтобы рассчитать семейный бюджет, и маленький Андрей даже голодал. В юности он влюблялся один только раз и не решился сделать предложение, ведь жил на одну стипендию. А только немного выбрался из нищеты, его подкосила болезнь. Ирония судьбы! И как это несправедливо: уйти в рассвете лет, полным планов и сил!
А что если попробовать? "Четыре стихии явите, тьмы человека мне сотворите...", - глухим, сдавленным, дрожащим от волнения голосом произнёс он сомнительное заклинание… И в эту минуту раздался звонок ночного гостя. Но неужели и в самом деле возможно такое? Неужели сработало средство, вычитанное им в древней книге, и перед ним явился Чёрный человек? И можно, конечно, видеть в нём только бесноватого в припадке… Впрочем, живой и умный взгляд пронизывающих глаз незнакомца говорил совсем об обратном.

- Несчастный смертный! – в который раз угадав его мысли, воскликнул Сен-Фаль, - Загнанный в угол, ты готов ухватиться за соломинку, лишь бы выбраться из смертоносной «крысоловки», куда попал, готовый даже оказаться обманутым и преданным, лишь бы продолжать смотреть, дышать, слышать, не понимая, как жалок и узок твой мирок.
- Ну, не скажите. Положительно, эта скромно обставленная комната в старом доме, этот скрипучий диван с вывихнутыми пружинами куда лучше соснового гроба и одинокой могилы на краю кладбища. У меня, определённо, мурашки бегают по коже, когда я представляю себя в гробу.
- А все эти люди, которые будут плестись за тобой на похоронах, провожая тебя в последний путь, прежде чем толкнуть тебя в яму, станут говорить над бездыханным телом всякие пошлые речи о том, каким хорошим ты был парнем, а сами только и думать: что съедят на твоих поминках! - продолжил его мысль бесноватый «алхимик», - Станут злорадствовать в тайне, не понимая в своём ничтожестве сиюминутного кругозора, что покойник опередил их всего на миг, а завтра настанет их черёд.
 Звягинцев с удивлением посмотрел на незнакомца: «Положительно, этот субъект живёт не первый век, - подумал он, - С моей точки зрения, ему явно не хватает наивности простого обывателя и свежести восприятия человека, пока не повидавшего в жизни всё и не разочаровавшегося буквально во всём».
- Но неужели человеческая жизнь с вашей точки зрения, так жалка? – вслух спросил он.
- Не то слово! И вечно одна и та же картина! Миллионы людей рождаются в крови, слизи и вони. Потом плодятся, как кролики, бегают, суетятся, толкаются задница об задницу, потом исчезают в один краткий миг, ничего толком не сделав, не поняв, не изведав.  Другие плохо кончают, обладая непомерным аппетитом, "лопают" все подряд, лишь бы насытиться, и пожирают окружающих, пытаясь вырвать у преследуемого ими призрака счастья какой-то жалкий кусок пирога. Картина отвратительная, особенно для того, который будучи оторванным от обычных законов естественного течения жизни, как бы со стороны вынужден наблюдать за вознёй и боями в этой навозной куче, лицезря творящийся у его ног разброд, хаос и беспорядок. Меня всегда подозревали в сношениях с Нечистым, хотя я не был человеком, способным познакомиться с Властителем ада... О! Этот князь мира сего, осуждающий гения и талант на прозябание на задворках жизни, в то время, как бездарности лопают, как свиньи из золотого корыта, распоряжаясь умами тех, кто сам не прочь из него отведать. Высказал бы я ему, если бы смог до него добраться! Не будучи в состоянии уловить всю лживую сущность глумливого Лукавого, человек влачит день за днём своё жалкое существование. Все богатства и власть Земли в дьявольской руке.  Он управляет миром по своему усмотрению. Здесь глохнут и гибнут герои, которых справедливость, если бы она существовала, должна была бы выдвинуть вперёд, чтобы они несли миру свет, тепло и мудрость. И ни одна из жертв не стряхнёт с себя могильный прах, чтобы крикнуть управляющему миром адскому тирану: «Да будь ты проклят!» Хотя, с другой стороны, огромное счастье, что люди, слишком занятые тем, чтобы набить себе желудок, и гонимые вперёд бичом своих же собственных иллюзий, не имеют времени задуматься над смыслом вещей и над таинственными причинами их бедствий. Они погрязли навек в мелких раздорах, и обезумевшие от борьбы за своё существование просто не имеют времени рассуждать и возмущаться. Они думают, что стремятся к мечтам, на самом же деле стремятся к могиле, породив новое поколение таких же ничтожных тварей, как и они сами. Благословение, что они умирают в невежестве, потому что смертные бессильны бороться с извечным законом мироздания. Я бессмертен, но тоже бессилен. Я – тот, которому остаётся лишь одно: вдохнуть яд смерти и ощутить освобождение.
- Но если вы так любите человечество, почему бы вам не перестать философствовать над людскими несчастьями, а постараться всё-таки им помочь?
 В ответ на это незнакомец вновь зловеще расхохотался.
- Я люблю человечество?! Да кто вам сказал? Да что такое для меня человечество? Отвратительное, низкое, продажное и неблагодарное стадо баранов, пресмыкающееся перед богатым и топчущее ногами бедного, что не в состоянии платить им за предательскую дружбу. Но самое отвратительное в этом мире – ложь. О! Эта ложь, неуловимая, пронизывающая всё существо этих жалких и мелких созданий. Молодой человек! Если бы вы знали: сколько в мире лжи! Ваше счастье, что вы пока этого не понимаете. Если ваш сосед клянётся вам в вечной дружбе, не верьте ему. Просто ему от вас что-то нужно. Если ваша девушка говорит, что любит вас, она лжёт. Просто хочет пристроиться. В этом мире все злобствуют, все клевещут. Все взаимно ненавидят друг друга и топчут ногами, выдирая друг у друга изо рта кусок послаще.
- Да вы – просто чудовище! – в ужасе воскликнул Андрей, - Вы…
- Не торопитесь с выводами, несмышлёныш! – без особых угрызений совести перебил его Сен-Фаль,- Пожили бы вы с моё. Посмотрел бы я на вас через пару-тройку столетий. Время – этот гигантский, уродливый монстр, научит вас судить обо всём иначе. Сейчас же вы просто находитесь под впечатлением предрассудков, предубеждений и чувств обыкновенного обывателя, недалёкого, как любой из смертных.
- Но быть может, человечество не так уж и плохо, как вы его описываете. Даже если допустить, что люди в общей своей массе не внушают особого уважения, но существуют же отдельные выдающиеся личности, которыми мы можем восхищаться. Вы читали труды Ньютона, Канта, Фейербаха?
- Я их писал, - просто и без апломба пояснил незнакомец.
- Как это понимать?
- Обыкновенно. Я, конечно же, погрешу против истины, если хоть на минуту дам вам повод предположить, что столь же гениален, как тот, кто создал Теорию Относительности или написал «Войну миров». Просто все эти идеи и теории жили ещё с эпохи древней Атлантиды, и время от времени всплывают в умах, то одного, то другого искателя истины. Что же касается меня, то могу сказать без ложной скромности, что в течении последних трёх столетий существовало множество бездарей, воспользовавшихся моими идеями, как воспользовались идеями древних и Дарвин, Маркс и Фрейд. Неужели вы и в самом деле можете предположить, что прожив какие-то ничтожные 70 лет, можно иметь в голове подобные мысли или вывести искомые законы? Что вообще возможно понять за какие-то несколько десятилетий?
- Но почему тогда в таком случае, вы не воспользовались своими идеями сами?
- К чему мне это? Всемирная слава меня не привлекает. Твоя собственная личность исчезает в ореоле «идеала», а низость людская, ничтожная и глупая пресмыкается перед твоими регалиями.
 Звягинцеву показалось, что от всего услышанного у него заходит ум за разум.
- Но всё-таки я не понимаю, - промямлил он, - почему именно меня вы пытаетесь сделать своим преемником? – задал вопрос Андрей, всё больше и больше увлекаясь происходящим.
- Очень просто, молодой человек, - сказал Сен-Фаль, бесцеремонно складывая ноги на стол и дожёвывая очередное яблоко из вазы. - Вы напомнили мне меня в таком же возрасте. Я был точь-в-точь таким же и тоже горел идеалами. Верил в доброго Бога, принесшего себя в жертву за грехи человеческие. Верил до тех пор, пока не понял, что этот самый Бог, как минимум глух и слеп. Хотя, возможно, у Вседержителя всё в порядке и со зрением, и со слухом. В таком случае, он либо не добр, либо не Вседержитель, потому что бессилен, как ребёнок.
«Вы только посмотрите на него, - пронеслось в голове у Звягинцева, - припёрся ко мне домой в неурочный час. Ведёт себя так, как будто он, а не я здесь хозяин, да ещё и критику наводит. Мало того, что обложил всякими ругательствами человечество, это ещё пол беды. Человечество и само себя способно обложить, и весьма преуспело в этом. Вот, к примеру, моя квартирная хозяйка не далее, как сегодня утром… Впрочем, к чему это я? А я к тому, что человечество-то можно ругать без особых последствий, но указывать Всевышнему и этому…  рогатому (упаси меня Господи от встречи с ним), с моей точки зрения, это не очень-то разумно. Я не суеверен, скорее атеист, но просто из осторожности не стал бы этого делать».
- Простите, господин Бернштейн или Сен-Фаль (даже не знаю, как к вам и обращаться)…
- Обращайтесь, как хотите. За свою жизнь я сменил столько имён, что и сам теперь не знаю: как меня зовут?
- А вот теперь давайте представим, ну чисто гипотетически, что я поверил в весь тот бред, который вы мне тут несёте, и согласился на ваше предложение. Ну, в качестве абсурда давайте это обсудим. И если я похож на вас того в те далёкие годы вашей первой молодости, то значит лет через 200 – 300 я буду таким же в точности как вы сейчас и рассуждать буду точно так же? Да никогда в жизни! Клянусь…
- Не клянитесь, мальчишка! – перебил его ночной гость, - Вы не исполните ни одной своей клятвы, поверьте моему жизненному опыту. Все мы, и смертные, и бессмертные, - рабы Рока. И вы станете не таким, каким хотите быть, а таким, как вам на роду написано, потому что «не во власти идущего давать направление стопам своим». Эта фраза из Библии. А эта книга постарше будет нас с вами. Что же до того, что я хочу сделать вас своим преемником…
- Да! К чему вам преемник? Нашли бы себе любого другого умирающего и умирали бы себе на здоровье. Неужели у вас нет детей? Что, прожив почти 500 лет, вы разве не были ни разу женаты?
- Был ли я женат? – глумливо присвистнул незнакомец, - Недалёкий смертный, у меня было жён четыре или пять десятков.
- Ого! И долго вы были с каждой из них?
- Достаточно, чтобы желать друг другу смерти.  И если в обычной жизни среднестатистическая жена изменяет мужу от силы-то всего раз 15-20, то представьте себе какой перечень супружеских неверностей скопился бы у бессмертной, награди я этим даром хоть одну из них. К счастью, мне не пришло в голову подобной глупости. Встречались, правда, среди моих жён и святоши, но те сами донимали меня своей ревностью. Одни считали, что я колдун, и боялись меня. Другие напротив, надеялись с этого что-то поиметь. Оказывались и те, кто зарился на моё богатство. Некоторые слишком меня любили, но просто бесили своей глупостью. И в обыденной жизни любая жена может опротиветь своему мужу. Представьте себе, что бы было с вечно живущей супругой. Подобный мутант смог бы измазать дёгтем тысячи медовых бочек и истощить терпение верблюда.
 По мере того, как Сен- Фаль говорил, его лицо всё больше приобретало выражение презрения и невыразимой усталости.
- И что, за 500 лет вам так и не встретилось приличной девушки?
- Всего лишь раз, - грустно признался ночной гость, - это было прелестное создание, красивое, словно фея, нежное и трогательное. И что самое удивительное, и редко встречается у женщин, была к тому же ещё и умна.
- И что?
- Она умерла, пока я странствовал. И не успел ей дать жизненную эссенцию. Я был за тысячи километров, когда получил известие о её недомогании, а болезнь развивалась так быстро, что не смог вернуться вовремя, хотя загнал до смерти семь лошадей.  Властвуя над жизнью и смертью, я сам – всего лишь раб нелепого случая. Ну что ж, такова судьба. И рок не зря распорядился именно таким образом. Она была ангел, а ангелы не живут в этом мире.
- А дети? У вас же есть дети?
 - Все мои дети оказались бездарны, развращены и тщеславны. И ни один из них не хотел продолжить моё дело. Тайны мироздания их не интересовали, а разврат и обжорство так пресытили их, что им самим хотелось умереть. Ирония судьбы! Природа отдыхает на детях гениев, а я без ложной скромности могу себя к ним причислить. Правда, я даровал бессмертие парочке из них. Но всё это кончилось плохо. Представьте, мои зажившиеся потомки абсолютно не знали: чем занять вечность. В конце концов, один из них сошёл с ума, потому что ему нечего было хотеть. А другой со скуки занялся волхованиями. Он вызывал злобных духов их низших слоёв астрала. Это были жуткие монстры, один вид которых вгонял в дрожь. К тому же они его и сожрали… Но, довольно болтовни, к делу. Теперь, когда я ответил на все ваши вопросы, сообщите и вы своё решение. Согласны ли на моё предложение? К сожалению, у вас нет времени на раздумье, потому что именно сегодня ночь лунного затмения, а до следующего можете и не дожить. Ваша кровь имеет для меня магическую силу только в эту минуту, потому что эликсир смерти можно изготовить лишь при сегодняшнем расположении звёзд и планет.
«А что, в конце концов, я теряю?» - подумал Андрей, вслух же сказал:
- Я согласен.
- По рукам! Преступим к процедуре. Но сначала подпишите необходимые бумаги.
- Всё-таки контракт?
- Куда же без бюрократии? Я, прежде всего, человек дела. Кровью расписываться не будем, чернила вызывают больше доверия. К тому же, и нотариусу это больше понравится. Распишитесь здесь, здесь и здесь…  А теперь перейдём к фактической стороне дела. Дайте мне свою кровь.
- Берите, - дрожащим от волнения голосом произнёс Звягинцев.
«Вот уж не предполагал, что моя смерть кому-то понадобится», - про себя подумал он.
 Сен-Фаль с ловкостью опытного хирурга разрезал Андрею палец скальпелем и собрал несколько капель его крови в колбу. Потом достал из портфеля прозрачную склянку в виде черепа и капнул немного в её содержимое. Оно было похоже на тёмный туман и чернело, как тьма бездны.
- Вот он – эликсир смерти, - довольно потирая руки, сказал визитёр. - Наконец-то я добыл все его компоненты.
 Стеклянный череп вспыхнул на мгновение разноцветными красками, а глазницы его засветились.
- А теперь получите, что хотели, партнёр, - сказал Чёрный человек, доставая другую склянку причудливой формы, - я привык платить по счетам. И поверьте, вполне искренне желаю вам удачи, хотя сердце, бьющееся в моей груди, до такой степени изношено временем, что уже не способно испытывать ни любовь, ни радость, ни привязанность.
 Ледяная дрожь пробежала по телу Андрея, и глубокий вздох вырвался из его груди. Эликсир бессмертия был похож на жидкий огонь и горел всеми огнями ада.
- Пейте же. Ну! – властно приказал ему его спаситель, - Ночь лунного затмения близится к концу, а мне ещё надо успеть устроить все мои дела.
 Доктор взял склянку в руки. Несмотря на мощь огня, содержащегося в ней, на ощупь она была холодна, как лёд.
- Вас что-то смущает?
- Скажите, - прошептал бледнея Андрей, - а что сталось с той женщиной, умершей во время оргазма. Её же убили вы?
- Ну, разумеется, - ответил Сен-Фаль, как будто речь шла о чём-то абсолютно очевидном, - от чего же, по-вашему, она скончалась? Не от удовольствия же, в самом деле. И что, надеюсь, вы не так глупы, что вас это остановит? (Последняя фраза ночного гостя была произнесена с изрядной долей сарказма).
- Пожалуй, что нет, - со стыдом признался сам себе Андрей.
- Так я и думал, - констатировал ситуацию Чёрный человек, - такова людская подленькая натура. Даже самые лучшие из нас, готовы пожертвовать кем угодно, чтобы продлить свою собственную жизнь хотя бы на мгновение.
- Я не успел поблагодарить вас. И простите, бога ради, за все те глупости, которые я вам наговорил… и в особенности за те, которые о вас подумал.
- Вы о том, что приняли меня за сумасшедшего? Какие пустяки! Любой на вашем месте, тем более врач-психиатр, поначалу вообразил бы тоже самое. Насчёт же всего остального: время нас рассудит.
- Кто я такой, чтобы судить вас? Я и сам далеко небезгрешен. Но поймите меня, я просто хочу жить.
- Тогда смелей! Пейте!!!
«О боже! Он всё-таки отравил меня!» - подумал доктор, глотая жидкий огонь.
 Андрей почувствовал внезапную, очень резкую боль, всё его тело как бы вспыхнуло искрами. Незнакомец и комната расплылись перед его глазами, и он замертво грохнулся на пол.
«Наплевать! – пронеслось в последний момент в голове у Андрея, - После того, что я здесь выслушал о жизни, сомневаюсь, стоит ли жить?»
- Не жалейте, приемник, - звучал в его ушах голос Чёрного человека, - даже вечность не покажется слишком длинной, если вами движет жажда познания истины. Надеюсь, вы разгадаете в конце концов секрет бытия. Хотя мне за 500 лет это не удалось...

 Андрей очнулся на своём скрипучем диване.  Уже настало утро, и в окно светил яркий солнечный свет. Первое, что он сделал – это внимательно осмотрел комнату: заглянул под стол, диван и зачем-то пооткрывал все тумбочки, обшарил книжные полки. Потом выбежал во двор, пробежался туда-сюда несколько раз вниз и вверх по крутой винтовой лестнице. В комнате и округе не осталось ни тени следа пребывания загадочного незнакомца. Ни его самого, ни следов эликсира в поле зрения не наблюдалось.
 Конечно же это неправда, это не может быть правдой.  Даже если на миг предположить, что такое вообще возможно, не мог же незнакомец испариться, не оставив никаких следов?
 Разумеется, хотелось бы верить... Но факты! Во-первых, вчера шёл дождь (Андрей сам наблюдал, как капли с зонта визитёра капали на пол, а с ботинок лилась грязь), поэтому должны остаться следы. Но как вчера домработница Катя вымыла пол, так и до сих пор он был чист, словно стёклышко, коврик на полу не истоптан и не изгажен следами вытираемой об него грязной обуви. К тому же… Как он мог забыть о самом главном? Появлению незнакомца предшествовал сильный, продолжительный и резкий звонок. Но звонок на его двери не работал вот уже две недели, и Андрей никак не мог собраться вызвать мастера, чтобы его починить.
 А если это магия, волшебство? Но бесноватый «алхимик» и сам отрицал подобные возможности, говорил, что далеко не всемогущ и даже называл себя учёным. А яблоки? Яблоки! Андрей хорошо помнил, что визитёр лопал одно за другим яблоки, а его, как хозяина, это дико раздражало. Но вот же, вот, всё они целы и лежат в вазе со вчерашнего дня! Наваждение!
«Привидится же такое, - думал Звягинцев, - как в кино».
 Его видение с необыкновенной ясностью всплыло в памяти: незнакомец в чёрном, светящийся череп, склянки, колбы, эликсир; всё произошедшее этой ночью он видел в мельчайших подробностях.
- Хотя, о чём это я? – вслух пробормотал он, - Что со мной было? Неужели галлюцинация? Как врач-психиатр, я должен был в первую очередь подумать именно об этом. Это не незнакомец, я – безумен! Неужели это следствие разрастающейся опухоли?
 Такого раньше не наблюдалось. И по соображениям Андрея, как врача, и не должно было быть. Наверняка это крайне тревожные симптомы. Ему ли не знать: как это опасно.
Да! Поэты любят описывать смерть, окружая её ореолом романтики, но в реальности, это зачастую крайне отвратительное зрелище. Хорошо, если агония длится какой-то небольшой, короткий миг. Мгновение, и ты уже на небесах. Ещё минуту назад был полон жизни, веселья и планов на будущее. Ты и понять-то, в сущности, ничего не успел. Но не всем так везёт. Смерть иногда – это огромное испытание, и умереть достойно не каждому дано. Боль, кровь и гной – вот неполный перечень её отвратительных сопровождающих. Андрей готов терпеть любую боль, он достаточно мужественен для этого. Но безумие – это сверх меры, он всегда жалел своих пациентов. А теперь молился лишь об одном: только бы не потерять над собой контроль и ясность мысли.
«Обследоваться! Немедленно обследоваться, - думал он, - не повезло в жизни, так пусть хотя бы повезёт в смерти. Желаю только одного: умереть в здравом уме и твёрдой памяти. Неужели это так много?»
 Его охватила паника, но вместе с тем и странное чувство овладело им. Удивительно, как он хорошо чувствуется себя сегодня утром. Давно у него не было такого здорового состояния. Какая-то свежесть, бодрость, сила ощущалась во всём теле. И звон в ушах прекратился. Что это? Временное улучшение перед неминуемым концом? Возможно, возможно… И вот ещё что удивительно. Как специалист он не мог этого не знать: ни один сумасшедший себя таковым не считает. И если он сам… Впрочем, пришедшая следом за этим в его голову мысль была настолько нелепа для образованного человека, что он без промедления откинул её. «Никому только об этом не рассказывать, а то наденут смирительную рубашку и упекут в психпалату далеко и надолго», - было его следующим опасением.
 Тут взгляд его остановился на включённом телевизоре. Прибор, кажется, работал со вчерашнего дня, просто Андрей был слишком взволнован и погружён в себя, чтобы это замечать. Но то, что он увидел и услышал в нём теперь оказалось настолько поразительно, что переходило все мыслимые и немыслимые границы:
«Сегодня ночью в Мюнхене после тяжёлой и продолжительной болезни скончался видный общественный деятель, миротворец и меценат Фриц фон Бернштейн».
 После тяжёлой и продолжительной болезни… Следовательно, его смерть возможно было предвидеть ещё вчера. Быть может уже что-то передавали? Следует посмотреть в интернете… Ну, конечно. А вот и видения Андрея, которые оказались вчера в телевизионных кадрах: Бернштейн посещает умирающего в глубинах Лондонских трущоб; вот он в трауре по умершей супруге, а на её похоронах с зонтика капают капли дождя и льётся грязь с ботинок; а вот он у себя на вилле ест яблоки из вазы, удобно устроившись на диване, как у себя дома (впрочем, так оно и есть). Всё сходится!
 Теперь всё понятно. В голове Андрея сложилась вполне логичная картина произошедшего. Он вчера немного задремал, и кадры телепередачи, кои он улавливал в полусне, время от времени приходя в себя, плюс невесёлые мысли дали столь невообразимый результат… Но история, которую рассказал незнакомец? Так он же сам вчера перечитывал о жизни Нострадамуса, а также изучил биографию всех его последователей. Просто поразительно какими путями иной раз разговаривает с нами подсознание! Немедленно к профессору, всё ему рассказать, может выйти прекрасный материал для научной статьи. Сам старик Фрейд позавидовал бы!
 Немного успокоившись, Андрей пошёл умыться и, чистя зубы, случайно увидев себя в зеркале, был крайне изумлён. С той стороны стекла на него смотрел румяный молодой человек с золотыми взъерошенными кудрями. Куда-то испарилась болезненная худоба, он как-то поправился за одну ночь. И синяки под глазами куда-то исчезли.
- Нет, не может быть, - пробормотал учёный-психиатр, - просто зеркало новое.
 Думая так, он оделся и, взяв портфель, выскочил на работу, прыгая по лестнице через три ступеньки, что с ним не случалось уже лет 10-12. Учёный настолько превозмог в нём больного, что Звягинцев не думал ни о тревожности симптомов, ни о том, что это ему чем-то грозит, ни даже о том, что он ещё недавно со страхом и позором хотел скрывать от коллег свои видения, дабы не загреметь в психиатрическую палату.

- Ничего не понимаю, Андрей, - говорил ему некоторое время спустя старенький профессор, вытирая носовым платком свои влажные очки и капельки выступившего от волнения пота на лбу, - ваши анализы в полном порядке. И результаты обследования говорят о том, что вы полностью здоровы. А на снимках опухоль попросту отсутствует, будто бы её никогда и не было.
- Я и сам ничего не понимаю, - отозвался его пациент, - чушь какая-то!
- Ничего не чушь, - возразил профессор ему и сам себе, немного подумав, - если здраво рассудить – всё вполне объяснимо. Смена методов лечения дала свои плоды, новейшие разработки, применённые нами, принесли свой положительный результат. Таблетки, выписанные из-за границы, крайне благотворно подействовали на течение вашей болезни. А нелепые видения, о котором вы мне рассказывали, вовсе не являлись симптомом ухудшения, а наоборот, признаком вашего полного выздоровления. Такое уже случалось в моей практике. Возможности человеческого организма неисчерпаемы. Впрочем, как и тайны головного мозга безграничны. Что дало толчок вашим фантазиям на подсознательном уровне, какие внутренние и внешние процессы? Этого мы пока не знаем. Наука бессильна это объяснить. Но ваш случай настолько уникален, что достоин доклада на симпозиуме в Нью-Йорке. Вот вас-то я туда и отправлю.
- Почему меня? – изумился Андрей.
- А кто же как не вы лучше всех знает все подробности дела? Да-с, Андрей, ваш случай действительно уникален. И мне иногда даже приходит в голову, что возможно, помешательство – это вовсе не болезнь, а лишь особенность видения человеком реальности. И если допустимо, что синий цвет для одного – это красный для другого, а время и пространство, как доказывали Галилей и Эйнштейн, относительны, почему не может существовать та реальность, где, к примеру, наш пациент Гуськов  – великий полководец Александр Македонский, как он и воображает? И действительно где-то в другом мире он садится на коня и едет завоёвывать Персию и, выиграв битву при Гавгамелах, довольный засыпает. И как в любом сне, где мы можем оказаться в неожиданных местах и встречаемся с людьми подчас незнакомыми, а нас это не удивляет, его не удивляет и то, что нянечка Аглая Степановна приносит ему на ужин гречневую кашу и компот. Он уплетает сухофрукты, ковыряет в носу и думает о том: как ему досадить царю Дарию? Пациент всем говорит, что великий полководец, но ему никто не верит. И его это снова не смущает, как не смущают и нас наши чудные сновидения.
- Доктор Звягинцев, - сообщила только что вошедшая в кабинет молоденькая медсестра, - вам тут пришло письмо из нотариальной конторы из Германии. Что там, я не знаю, но догадываюсь. Ведь по больнице ползут и распространяются со скоростью света слухи о том, что некий иностранец-миллиардер Фриц фон Бернштейн, скончавшийся недавно, в обход прямых наследников, оставил вам всё своё состояние.