В чёрной-чёрной комнате...

               
                Ужастик-фарс

     В чёрной-чёрной комнате чёрной-чёрной ночью сидела на кровати маленькая девочка, с головой закутанная в чёрную-чёрную шаль. Девочка звала кошку.
     Как в чёрной-чёрной комнате чёрной-чёрной ночью найти чёрную-чёрную кошку? Разве что позвать. Девочка и звала.
     -Кс-кс-кс! Иди ко мне, моя хорошая, моя шёлковая, моя бархатная, моя ласковая! Иди ко мне, я дам тебе молочка! Специально для тебя приготовила, взяла из холодильника тайком от мамы целый пакет! Иди ко мне, моя кисонька!
     Возле окна зашуршало. Девочка вздрогнула и удвоила свои усилия.
     -Кс-кс-кс-кс-кс!!! Иди ко мне, моя когтистая, моя клыкастая, моя фосфорноглазая! Я знаю, ты не причинишь мне вреда! Я поглажу тебя, а ты будешь петь рычащие песни и сыпать ослепительными искрами со вздыбленной шёрстки!
     Возле окна зашуршало сильнее. Шорох начал приближаться – почему-то по потолку. Девочка повысила свой дрожащий голосок.
     -Кс-кс-кс-кс-кс!!! Кс-кс-кс, кс-кс-кс, кс-кс-кс!!! Иди ко мне, моя огромная, моя ужасная, моя злая-презлая! Иди ко мне и съешь меня, только не оставляй одну! Мне плохо одной в этой чёрной-чёрной комнате чёрной-чёрной ночью!!!
     Шорох превратился в треск и прозвучал над самой головой. Девочка похолодела от ужаса и почти закричала:
     -Иди ко мне, моя монструозная кисонька!!!
     Внезапно зажёгся свет и распахнулась дверь. В дверном проёме стояла мама девочки. Кроме женщины и её дочки, в комнате больше никого не было.
     -Ты почему до сих пор не спишь? С кем ты разговариваешь?
     -Кошку зову, - спокойно и тихо ответила девочка, спуская шаль с головы на плечи.
     -Какую кошку? У нас нет никакой кошки. Откуда она тут возьмётся?
     -Она очень большая, больше тебя и папы, и дяди Лёши, и всех-всех на свете! Она придёт через окно.
     -На восьмом этаже?! Зачем ты снова выдумываешь каких-то монструозных существ?
     -Она придёт. Она всегда приходит, когда я зову. И на этот раз она меня съест!!! Кс-кс-кс-кс-кс!!!
     Занавеска, прикрывавшая распахнутое окно, неторопливо вздулась большим пузырём, раздался шорох и тихий мяукающий звук.
     Женщина взвизгнула и села на пол там, где стояла.
     Занавеска вспучилась ещё больше, шорох перешёл в треск, по тонущему во мраке потолку, там, куда не достигал свет ночника, метнулась большая тень.
     Женщина слабо охнула, теряя способность кричать, двигаться, думать, почти теряя сознание. И тут…
     Ничего не произошло.
     Занавеска продолжала вздуваться большим пузырём – от ночного ветра, который залетал в распахнувшееся окно и покачивал створку, чей скрип походил на мяуканье так, что было почти не отличить. Тень атласного куска ткани металась по потолку над головами. Возле окна и посередине потолка громко трещали крыльями крупные ночные мотыльки. Кроме женщины и её дочки, никого в комнате не было.
     Девочка всё-таки заснула, убаюканная дрожащим голосом матери, а назавтра была лишена сладкого, прогулки и любимого мультика. Но у неё оставался припрятанным целый пакет молока, которое девочка очень любила, ничуть не меньше, чем кошка…