Старость. Рассказ

   Они сидят за столом и смотрят в окно. Смотреть особо и не на что... Виден только темный лес и белый, заснеженный двор.     Дома вытоплена печка – тепло и уютно, на улице – январь; мороз – под тридцать... Оба – пьют кофе. В основном, молча, изредка перекидываясь парой слов. О чем думает она, ему неизвестно. Он же, переводит глаза с кладбища, которое находится в ста метрах перед ним, на нее и вспоминает.... 
   35 лет тому назад, он познакомился с ее младшей дочерью... Мужчина попытался вычислить возраст своей тёщи...тогда ей было... 51 год, точно! В его памяти, она вспоминалась полной, но не толстой, цветущей женщиной.    Поздним вечером он тайком пробирался в ее дом, а рано утром (как ему казалось) незаметно уходил. Но, однажды, когда он на цыпочках пытался выскользнуть из квартиры, его негромко окликнули...    Вот, тогда они и познакомились. 
   - Мой папа, - задумчиво произнесла она, - все здесь построил... я тогда девочкой была. Мы снег всегда очищали.... 
   Он вздрогнул и перевел глаза на Бабулю. 
   Ему было известно ее имя и отчество, но в семье все звали ее только Бабулей. Хотя, сейчас трудно даже представить, как к молодой (в его понимании) женщине могло пристать такое... Правда, у нее уже был внук от старшей дочери и внучка от младшей. Может, поэтому? 
   - Вы про что? – осторожно спросил мужчина.    - Да вот, - она обвела рукой двор через стекло, - навес этот, баню вон там. Да, мы всегда двор от снега расчищали... 
   За 35 лет со дня их знакомства и 33 года родства, он обратился к Бабуле на Ты всего один раз...    - А, Вы про это....Да, давно это было... 
   ... года три-четыре, я – пишу. В основном – рассказы. Вспоминаю детство, юность, различные забавные (и не очень) эпизоды. Для чего я это делаю, сам не знаю. Слава писателя мне не нужна, денег на жизнь мне вполне хватает. Я – одинок и детей у меня нет. Я пишу и рассылаю рассказы своим друзьям. Все они совершенно разные люди и живут в разных странах. Некоторые, от рассказов в восторге, некоторым – так себе... Да и я, давно понял, что на всех не угодишь! На отрицательные отзывы я внимания не обращал; положительные – перечитывал с теплой душой.    О нем, своем товарище и друге, я написал книгу. Книгу о его жизни; о его семье; о трагедии его и его жены....Все в его жизни было необычно! Время от времени, от события к событию, его взгляды менялись столь категорически, что я невольно спрашивал себя: А я? Как я бы поступил на его месте? Я – смог бы? Ответа у меня не было и я ехал за ними к нему.    Я и сейчас у него. Мы сидим на его собственном, семейном кладбище, пьем пиво и я слушаю его рассуждения о старости. Мне никогда не приходило в голову, что об этом надо думать, но он умел....убеждать!
   Как он оказался здесь? Как я оказался здесь? И почему мы сидим на кладбище? И почему – о старости? И я, сам себе (казался), и мой товарищ, выглядели вполне прилично, для своих, шестидесяти с хвостиком, лет...      
   16 лет назад, он, с женой и двумя маленькими детьми, оставили город и переехали сюда. Здесь была земля его предков и родина его матери. Советский Союз развалился и новое государство стало возвращать землю наследникам. Наследников на эту землю, со странным названием «Божий огород», было много, а поселились только они.    Место было совершенно дикое и всеми давным-давно заброшено. Всю плодородную землю сдвинули в кучи (во времена колхозов), а остальное выбрали для строительства дорог.     Карьер... 
   ... отсюда, со скамейки на кладбище, я смотрел на чудо, которое мой друг сотворил его собственными руками. Я видел, в первую очередь, оригинальной конструкции, двухэтажной дом. Многоярусная крыша была покрыта щепой и выглядела, на солнце, золотой, подобно куполам древних Кижей. Слева, в стороне от дома, стоял невысокий домик, который назывался летним и был предназначен для гостей. Справа – хлев и сеновал, соединенные в одно строение. Прямо перед домом находилась кухня и использовалась тоже, только летом. Ближе сюда, к кладбищу, стоял навес, где мы часто собирались, наслаждались друг другом и пили пиво. Под одной крышей с навесом, были и качели для детей. Очень часто качели использовались женщинами нашей компании. Всюду, по двору, были рассажены цветы, а газон аккуратно подстрижен. Все вместе создавало ощущение какой-то законченности. Уюта, я бы сказал....    Да. Сын вырос и уехал на заработки. Дочь – трагически погибла совсем юной. Теперь по двору бегала замечательная девочка 12-ти лет. Их младшая и последняя дочь. Впрочем, на сегодняшний день.    Я перевел взгляд на могилы... Их было три. Могила их дочери, могила его матери и, рядом, свежая могила его тёщи... 
   ... итак, мы сидели на кладбище. Он говорил, задумчиво поглядывая сквозь бокал, я – слушал. Чтобы не поворачивать постоянно голову, я пересел на вторую скамейку. Теперь мне было его хорошо видно... 
   - После смерти мужа, - он говорил негромко и не торопясь, - Бабуля осталась одна в двухкомнатной квартире, кстати, на четвертом этаже. За годы нашей жизни здесь, мне довелось приехать в город, кажется, раза три. В первый мой приезд, тесть был жив. Уже несколько лет он не выходил из дому, не на чем было. У него были ампутированы обе ноги. Должен тебе сказать, что сам я рос без отца... Я мечтал об отце... Когда мы поженились, я попросил у него разрешения называть его Батей... Я бесконечно уважал его! Несмотря на то, что он много пил, он был эрудирован, писал стихи и очень даже неплохо играл в шахматы. Мне, с трудом, удавалось вести партию так, чтобы мы выигрывали поочереди, но он «расколол» меня очень быстро...    Зять привез его сюда! Мне очень хотелось показать ему, как я все здесь построил и... кладбище! Ему очень понравилось и я сказал, что буду счастлив похоронить его и Бабулю здесь, когда настанет время. Мне неизвестно, что произошло в его мозгу, но мне передали его просьбу... похоронить его на солдатском кладбище, вместе с другими ветеранами войны. Теперь он – там, а Бабуля, как видишь – здесь.    - Ты считаешь, это – правильно, что они, прожив жизнь вместе, теперь покоятся в разных местах? – я задал ему этот вопрос, видя, что он замолчал.
   - Всё это очень сложно, - немного подумав, ответил мой друг, - люди имеют об этом совершенно разные мнения. Я много исследовал этот вопрос и, в разное время, имел разное, я бы сказал, убеждение. Читая Конфуция, мне казалось, что прав именно он! И... я, через 12 лет, после смерти моей мамы – поехал, несмотря на сопротивление моей родни, выкопал ее останки, привез сюда и перезахоронил. Ведь эта земля – ее родина. И не сожалею. Мне приятно ежедневно бывать здесь; переводить взгляд с могилы мамы на могилу дочери; я разговариваю с ними.-    Он помолчал.    - Это всего лишь вопрос этики. Мёртвым – безразлично! Бесчисленные миллиарды людей, от сотворения мира, погибали от войн, умирали от чумы и лихорадки там, где смерть их застала – там и хоронили. Переселялись на новые земли, осваивали континенты, целину и месторождения, черт его знает чего! Умирали там и хоронили их там. Как собак...под каким забором сдохла, под тем и закопали...    Это нужно живым! –    - Зачем?-    - Такими мы созданы! Зачатые во лжи, воспитанные на лжи – мы проживаем жизнь во лжи. По-другому не умеем!    Если нам не лгут другие, то мы обманываем сами себя. Одни находят в этом успокоение, другие – поддерживают в себе свою убежденность в том или ином, большинство же – просто, по привычке. -        - Если ты не возражаешь, - сказал он, отхлебнув пива, - то я бы продолжил о Бабуле...- Я не возражал. От старости ведь не уйдешь! Я уже говорил, что никогда не задумывался над этим вопросом, сейчас же мне хотелось узнать об этом от моего товарища. Я понимал, что услышу не о старости, вообще, а о об одном ее варианте. Как молния, в моем мозгу сверкнула мысль о том, единственном способе избежать старости, но я встряхнул головой, отгоняя ее, и приготовился слушать дальше... 
   - Так вот. Бабуля наша осталась одна в квартире. Старшая дочь, понятно, навещала ее, но она жила со своей семьей и, к тому же, работала... все чаще, по телефону, она говорила, что Бабуля теряет, как бы это выразиться поточнее, ощущение реальности, что ли. Забывала, куда положила деньги; выходила в магазин и не помнила, зачем... И вот, однажды, зайдя к Бабуле, она нашла ее в ванне, уже порядком замерзшую...та, бедная, не могла сообразить, как пустить горячую воду...и, замерзнув, не могла выбраться из ванны.    Я не говорил тебе, что ей к этому времени перевалило за 85? Да, практически, ей было 85 с половиной!    Мы совещались недолго. Мне казалось, что самым лучшим вариантом было- привезти Бабулю сюда, к нам. Мы были постоянно дома; у нас, как ты видишь, вокруг только лес, нечаянно уйти она никуда бы не смогла; здесь ее дочь и внучка; я тоже относился к ней хорошо. Не знаю...существует миллион анекдотов про тёщ, но... за 35 лет мы даже ни разу не повздорили и не повысили друг на друга голоса! Поэтому мне казалось, что и ей будет приятно видеть меня – отца ее внуков.    - Прости, что перебиваю, - сказал я, - но...привезти Бабулю в семью, была единственной причиной? –    - Я бы тебе и сам об этом сказал! Позднее... но, если уж вопрос задан... Нет, это было не единственной причиной. И даже, не главной! Тут, снова начинаются сложные объяснения, но...я постараюсь.    Мне придется начать...с моей мамы. Оставшись с малышом (то-есть, со мной) одна, моя мама так и не устроила своей личной жизни. Она посвятила ее мне! Будучи, практически необразованной женщиной, по природе своей, она оказалась умна настолько, что смотрела на мои увлечения и шарахания из стороны в сторону, совершенно спокойно. Она не ругала меня и не поощряла. Просто
улыбалась и смотрела, что получится из моего очередного «задвига». Я учился в школе очень хорошо и прекрасно помню, как счастливо блестели ее глаза, когда, по окончании  каждого класса, мама держала в руках мой табель успеваемости. Я старался не огорчать ее. Не собираюсь тебе пересказывать всю жизнь, тем более, что она, почти вся, тебе известна. Когда, вначале развала СССР, мы с товарищем занялись контрабандой, она жила в небольшой отдельной квартирке, в столице. Иногда, возвращаясь из очередного «рейса, мы заскакивали к ней передохнуть. Снова ни одного слова порицания и одобрения я от нее не слыхал! Теперь ее глаза глядели на меня не с одной лишь любовью...в них был страх. Благодаря некоторым моим способностям, мы были неуловимы и, вот, однажды...    Мы заехали к ней совершенно случайно. Через три дня маме должно было исполниться 70. « А вдруг ей захочется встретить юбилей с нами, в моей семье?» - подумал я.    Она лежала на полу в кухне. Смерть наступила несколько часов назад, это было нетрудно определить. Инсульт и...мгновенная смерть.    Не буду тебе рассказывать что и как мы с моим компаньоном сделали, но похоронил я ее в день рожденья. Через 12 лет, перевез маму сюда.    Теперь – ответ на твой вопрос. Странно, но вспомнил о том, какими хорошими были наши отношения, я только теперь. Сидя же здесь, на скамейке, я всегда вспоминал только о том, как я часто маме грубил... Сколько недодал ей! Не ценил... Я тоже обманывал сам себя, надеясь, что, в ответ на мой отчаянный шепот «Прости! Прости!» - кто-то откуда-то мне его пошлёт.     Я хотел отдать свой долг.... хотя бы...матери своей жены. –    - Клянусь собакой, в этом что-то есть! – воскликнул я, - Ты, как будто, рассказывал обо мне! Только... отдавать свой долг мне некому! –    - Ты пишешь неплохие рассказы! Напиши рассказ «Старость»... тем самым скажешь ей – прости!    - Хорошо, я попробую! Продолжай, пожалуйста! – 
   - Так вот. Бабулю привезла старшая дочь с зятем, сразу после нового года. Для своих 85.5 лет, она была вполне бодрой старушкой. Разумеется, всем нам пришлось «переселиться»: мы с женой перебрались в «комнату», на диван, а младшую дочь определили в «спальню», к Бабуле. Там поставили и специальный стул для... впрочем, это понятно.    Первая «странность» обнаружилась после отъезда наших. Она не признавала нас за «своих». И, хотя, жену она звала по имени, но...дочерью не называла. Внучку же, вообще считала какой-то «молодой женщиной»... – Куда мне идти спать? – спрашивала Бабуля каждый вечер, - А та, молодая женщина, придет? Она все время спит со мной. –    Жена, сначала терпеливо, а потом с раздражением, объясняла ей, кто мы Бабуле приходимся. Я молчал, присматриваясь и пытаясь выработать правильную линию поведения.    Мы остались с Бабулей вдвоем. Жена начала посещать совершенно ненужные ей курсы латышского языка. Сразу, после них – курсы компьютерного обучения...дочь, понятно, ходила в школу. Уезжали они ранним утром, а возвращались уже затемно.    Когда на улице было не очень морозно, я помогал Бабуле одеться и она шла погулять. Но...гулять-то было ...негде! Снега было по пояс, а тропинки были расчищены до туалета, да немного за дом. Она возвращалась, раздевалась и мы садились за стол. Пили кофе...    - Сколько снега, - говорила Бабуля, показывая на крышу летней кухни, - Я все время залезала на крышу и счищала снег. Это была моя обязанность. И двор мы всегда очищали от снега. Да, у нас всегда было чисто! –    - Надо мне уезжать, - иногда говорила она, - У меня, где-то ведь есть квартира, вещи там, новые простыни...-
   - Да. Вон самовар, - она показывала на стол, под навесом, - Мой муж, он был офицер, с другими офицерами, там всегда пили водку, а мы, еще дети, чай. Да. А где девочки, которые с нами здесь живут? –    - Они в школе. Скоро приедут. –    - Да. Я тоже ходила в школу, мы тогда на Урале жили. Война была... мой брат тогда пропал. Вы не знаете где он теперь? Он был хороший охотник и собака у нас была замечательная....-    - Он погиб. – соврал я.  Так, дни шли за днями. Мы ждали весну. 
   - А как твоя дочь ко всему этому относилась? – этот вопрос меня сильно интересовал уже давно и я его задал, воспользовавшись паузой.    - Сильный вопрос! – мой товарищ посмотрел куда-то вдаль. - Это меня беспокоило! Это – старость, - говорил я дочери, - я буду старым, мама будет старой да и ты, когда-нибудь... наша задача, сейчас – проста: мы обязаны, я выделил это слово, создать у Бабули впечатление, что она – дома... терпение и благожелательность, большего не требуется. Это – еще не бедки, бедки будут впереди! -    - Это – ужасно, - отвечала девочка.    - Нет, милая, - отвечал я ей, - ты еще мала и много не понимаешь. Когда ты похоронишь свою дочь, которая только-только расцвела...    - Прости, папа, я об этом не подумала. Надеюсь, со мной такого не случится! –    - Все люди так думают. С кем-кем, но со мной такого не будет! Люди – тотальные лжецы! Не могут другому лгать – лгут себе! Не зря люди сами себя назвали «сапиенс»... Я очень надеюсь, что у моих детей – не будет детей... Впрочем, мне, как и другим – не дано знать будущее. А наше настоящее – перед тобой! Смотри, участвуй и запоминай! –    - Черт! – только это я и смог ответить. 
   - Наступило 20 марта – день рождения жены. Снова приехала дочь с зятем. Тут случилось одно...не могу подобрать подходящего слова... обстоятельство, что ли..., а, может, совпадение? Дочь привезла маленькую бутылочку с осеребрённой водой. Купленной, кстати, в православной церкви... Я ненавижу христианство! Нет религии более лживой! Ислам – примитивен, но, хотя бы, честен... Убей неверного! И вся недолга...    - Так, что же случилось? – не утерпел я.    - Ты будешь смеяться, ни – че – го! Дочь, жена – выпили этой «священной» воды по чайной ложке. Дали и Бабуле...-    - И?, - снова не удержался я.    - И...на следующий день они уехали, - как-то невесело усмехнулся он, - А вот, на следующий день -... Мой друг, неожиданно замолчал, погрузившись в какие-то, свои воспоминания. Я не осмелился его подгонять, понимая, что он в этом не нуждается. Я сделал большой глоток пива... 
   - Следующее утро было вполне обычным. Бабуля проснулась, убрала за собой постель, умылась... Это был ее обычный ритуал, что меня крепко удивляло: обязательно умыть лицо холодной водой, потом – за стол и, пока я готовил кофе, она надевала на руку часы...    Не всегда это у нее получалось и, я или жена помогали ей. Она совершенно не осознавала времени! Но, когда часы были застёгнуты, лицо ее выражало полное удовлетворение.    Кофе готов. Я ставлю на стол печенье и подсаживаюсь рядом....    - Посмотрите, - неожиданно говорит Бабуля и показывает на левую грудь, - Что-то случилось с этой штукой! –
   - Ничего особенного я не вижу, - как можно спокойней, отвечаю я.    - Да нет же! Она стала в два раза больше и болит. –  Я все прекрасно видел! Когда жена с дочерью приехали домой, я рассказал им... Мы встревожились, но решили выждать. Предположить можно было все, что угодно! –    - Ты не думаешь, что это – простое стечение обстоятельств? Что «священная» вода тут ни при чем? А то, получается как-то уж...-     Он посмотрел на меня пристально и долго. Я растерялся и шутливо поднял обе руки вверх....    - Нет уж, голубь, думай ты, если тебе нравится. Я перестал думать через месяц, после того, как похоронил свою дочь и придумал то, что считаю правильным. Я теперь не думаю. Совсем! Я или знаю или не знаю. Если не знаю – ищу... Пусть лошадь думает – у нее голова крупнее. –    - Пусть!, - я невольно рассмеялся, - мне лошади нравятся. Вдумчивые...- 
   ... - Снова дни потекли за днями, ничего не менялось, кроме разве того, что на улице стало заметнее тепло. Теперь мы с Бабулей садились на кресла, которые называли «Майями». Грелись. Ей я приносил чай или кофе, а сам курил...-    - Знаете, - как всегда, неожиданно, говорит Бабуля, - тут, недавно приезжала молодая женщина. Дала мне выпить из бутылочки и вот, моя штука сразу начала расти. Сама уехала, а у меня болит... Надо мне в больницу! –     - Бабуля, немного подождем. Снега еще много, не проехать никак. –     - Да. Мы всегда снег убирали. Делали такие горы и с них катались. Я тогда еще девочкой была. Мой папа, он был большой начальник, нас всегда заставлял снег убирать. Я, вот на эту крышу, залезала и снег скидывала. Кто эта женщина? –     - Какая, Бабуля?, - я не сразу понял перехода.    - Недавно приезжала. Молодая такая. Дала мне воды попить. Вы не видели?... 
   ... Бабуля все чаще и чаще стала жаловаться на боль в груди. Мы решили вызвать «Скорую»... Добраться до нас они, естественно, не могли. Но... мы живем на краю света и врачи у нас слегка другие. Они достали приготовленные, на всякий случай, резиновые сапоги, и бодро пошагали к нашему дому.     - О, да мы здесь уже бывали, - воскликнули они, когда вошли на двор, - Как вы здесь? Справляетесь?-    - Возникли трудности, но вы все сами увидите. Входите, пожалуйста - ... 
   ... что могли они? Что могли мы? – продолжил он,- Увезти Бабулю в больницу? Не было ни малейшей возможности добраться до машины. Ни пешком ни на носилках. Врачи сделали символический укол, мы подписали символическую бумагу, что отказываемся от ...госпитализации и всё осталось на своих местах. Договорились, что когда ситуация ухудшится и когда будет возможность подъехать к дому, мы позвоним. Они ушли, а ситуация стремительно начала ухудшаться...    Бабуля стала слабеть... Она еще вставала сама, садилась за стол, но...перестала умываться... Остались только часы. Часы мы надевали ей неукоснительно. В разговоре, теперь стали появляться молодые женщины, которые обещали ее куда-то забрать, но вот...все не едут и не едут...    - Приезжали... кто-то... – в голосе Бабули появились жёские нотки, - а эта... с нами тут живет... что-то им такое сказала и они не едут -...    Это было неосторожно с моей стороны, но...- А, дочь ваша, - сказал я ей, - нет, она ничего такого не говорила. –    - Какая дочь еще? – ожесточение в ее голосе меня поразило, - Не было у меня никакой дочери! Откуда ей взяться? –
   Я был похож на загипнотизированного: - Из животика Вашего! Вы ее в роддоме родили. У Вас же, Бабуля, еще одна дочь есть - ...    - Да. Ту девочку мы на помойке нашли! Я мужу своему...мы тогда еще не были женаты... сказала, давай возьмем... Она – добрая, тоже за мной ухаживала. Уехала куда-то, бросила меня тут... А вы не знаете, где муж мой? Не тот, который у меня был, а этот, который теперь...ухаживает за мной, кофе мне делает, печку нам топит - ...    Я похолодел... «плохо дело...плохо дело...плохо дело» стучало у меня в висках... Что же творится у нее, бедной, в голове! Было Бабулю очень жаль!...    - Он на работе, скоро придет, - только и смог я сказать и перевел разговор на погоду...    Наступил апрель.    Жена закончила ездить на курсы, а меня взяли на общественные «работы»... Я возвращался, как только видел, что мои «коллеги»...готовы. Впрочем, я мог уйти с работы по первому звонку жены. 
   Она все дольше и дольше спала. И вот, наступил день, когда Бабуля не смогла встать самостоятельно.     - Мне нужно в туалет - ... Мы, вдвоем, ее подняли, я отошел, потом повели ее к столу. Она посидела совсем недолго... – Мне хочется спать, сколько времени? Где мои часы?  Наступило время «Памперсов» - ... мой друг замолчал.    - А боли?, - спросил я, - Боли продолжались? –    - На то, что у нее грудь болит, было непохоже, но... Стала опухать левая рука да и, вообще, вся левая сторона тела. –    - Ведь уже наступила весна! Вы могли отправить ее в больницу. Может, операцию сделали бы... – не скажу, что говорил я это уверенным голосом.    - Может, и могли...- отозвался он, - Кто знает, что могло быть? Мы обсуждали этот вопрос! То, что ближайшая больница от нас в 110 километрах, тебе известно. Понятно, что там обязан быть кто-то из нас, мы и этот вопрос как-нибудь решили бы. Но... я вспоминал ситуацию с нашей дочерью... Почти три месяца она (и я) находились в больнице, недалеко от столицы. Жена с двумя детьми – здесь. И мы решили перевезти дочь поближе к дому. И повезли...    Приехали поздно ночью, а уже с восьми часов утра на бедную девочку накинулась свора местных эскулапов!!! А я, с собой привез кипу бумаг! Анализы и все прочее...по состоянию на... вчерашний день!!! Что вы делаете? Зачем?     - А мы должны составить собственное мнение! – отвечали мне эти «специалисты», - Будете мешать – выставим вас за дверь! –    И...через три дня «выдали» нам свое мнение: «Ваша дочь скончалась, примите наши...» Поэтому, посовещавшись со старшей сестрой, решили Бабулю никуда не везти. Мы выдержим, убеждал я жену, опыт у нас есть. Умыть, переодеть, перевернуть...вдвоем не так сложно, а мы – втроем!    Не буду тебя утомлять подробностями каждого дня. В общем, Бабуля слабела и слабела. Мы поднимали ее, она недолго могла посидеть на краю своей кровати и мы снова ложили ее. Она уже почти не говорила, но мы могли разобрать, что она, совершенно слабым голосом, произносила одну и ту же фразу: «что со мной? что со мной происходит...».    Давно уже наступил май...    Теперь, когда мы поворачивали Бабулю, меняя ей «Памперс», она громко и надрывно стонала. Но, это был не стон боли, а, как я теперь вспоминаю, это был стон протеста. Потом стон перешел в вой... А потом... – мой друг замолчал, то ли вспоминая события, то ли вспомнив про пиво. Я тоже молчал, ожидая продолжения... 
   ... – А потом, настал день, когда Бабуля не стала кушать! Покормить ее не было никакой возможности! Она мотала говой из стороны в сторону, и выла...выла ожесточенно и теперь сомнений не было: она протествовала! Пила только сладкий чай. Пила много...
   ... – мы ждали... Четыре дня мы ждали, что природа возьмет свое, но у чертовой природы свои методы. И жена поехала в город, купила бутылочку, соску и детское питание. И на пятый день, мы приступили...мне не нравится это слово, но другого не могу подобрать...к принудительному кормлению. Устроившись поудобнее на кровати бок о бок с Бабулей, я стал ее «кормить»...    ... она мотала головой и выла...но я был настойчив и терпелив! Каплю за каплей, я вливал детское питание в нее... жена держала ее за руку... 40 минут она выла, но мне удалось скормить грамм сто. Мы поменяли простыню, заменили «памперс» и отошли покурить. Жена позвонила сестре. «Надо готовиться?», спросила та. - Похоже на то... –    Она вернулась, заглянула к Бабуле и позвала меня... Бабуля умерла.      На похороны не смогли приехать ее пра...внучка и внук. Не смог приехать наш сын. Не было попов –монахов и прочей святой братии. Вот тогда, перед опусканием гроба, я впервые и обратился к Бабуле на «ТЫ»...    «Спасибо тебе за дочерей, которые родили нам детей, твоих внуков. Спасибо за последние дни, благодаря которым мы смогли показать тебе нашу любовь. И прости, если мы сделали что-нибудь не так. Пусть эта земля будет хороша для тебя» - ... 
   Он замолчал.    - Скажи, - я прервал затянувшееся молчание, - а не проще ли было отправить бабулю в пансионат? Я имею ввиду не в последние дни, а раньше, когда - ... Я запнулся...    - Понимаю, что ты имел ввиду, - сказал он, - В кино, мол...На Западе так принято... Многие так делают...ну и так далее... Видишь ли, мой дорогой, как мне кажется, несмотря ни на что, в этом мире все-таки существует справедливость! В очень малых количествах, но...существует! Не даром говорят: как аукнется, так и откликнется. Попробуй взглянуть на это моими глазами...    ... хотя бы на примере нашей Бабули. Первую дочь она родила в 22 года. Мою жену – в 29. Четырнадцать лет своей лучшей поры, она ухаживала, одевала и воспитывала дочерей. И не так, как это происходит сейчас! Ни «Памперсов», ни стиральных машин-автоматов! Она была молода и красива! А была ли у нее ЛИЧНАЯ жизнь? Первая девочка пошла в первый класс, затем – вторая...Можно заняться и собой? Да черта с два! По любым прикидкам, Бабуля могла начать жить для себя, только выдав младшую дочь замуж. Это значит – в 51 год. У всех людей, все происходит по-разному и я не собираюсь перебирать ВСЕ примеры  Но...принцип – один! Не вернёшь родителям аванс, который получил в детстве – тебя ждет омерзительная СТАРОСТЬ! Я думаю не о себе... Я не потерял никакой личной жизни, ухаживая за Бабулей; просто возвращал долг, неотданный своей маме...    ... Вольно-невольно, но мы для себя, когда-то, выбираем примеры... Я выбрал Одиссея, Пенелопу и...их отношение к отцу Одиссея. 
   - Чертова эта штука – жизнь, - после недолгого молчания произнес я, - А в каких-то странах  ведь принята эфтаназия. После этой истории, мне кажется, что...правильно. - 
   - Не берусь об этом судить. Глупо это или умно... Самоубийство – вот единственно правильный выход из жизни! В здравом уме, в правильном месте и в выбранное самим время! Почему? Решение об эфтаназии, поворачивай как угодно, но...принимаешь не ты. Врачи...родственники, кто угодно, но не ты! Они соберутся...будут спорить...у каждого свое МНЕНИЕ... А меня уже ничьё мнение давно не интересует!    Я остановлю свои часы – сам! –   
   Его лицо было совершенно спокойно. Внезапно я вспомнил свою мысль об этом же. Да. Мой лучший друг умел убеждать! Да будет так! Аминь...