Сапожки для Карины

22.08.2014 Ганновер

Декабрь 2002 года был холодным. Я смотрела в окно, как  ветер  вихрем  кружил крупные  лохмотья снега. …На кухне было тепло, уютно  и обед  к приходу со школы  моих девочек был уже готов.

Персидская  кошка Буся кремового окраса, облизав свой аккуратный ротик, лениво отошла от своей тарелочки  и, не спеша, медленно  поплелась из кухни в комнату. Прошёл только месяц с тех пор, как  появился на свет её второй  помёт - чудные котята:  пушистые  кремовые и рыжие  комочки, а  ей  уже надоело быть мамой.
 
У нас ещё оставались две  годовалые персидские  голубокремки – Бусины  котята из её первого  помёта. Несмотря на то, что я не могла  обеспечить постоянного  полноценного питания моим кошкам, они были  в отличном  состоянии.

Две голубокремовые кошечки  были  уже  размером с взрослую кошку. Их длинная голубая шерсть блестела, а снизу пробивались небольшие кремовые пятнышки.
 
Когда мы приняли в нашу семью Бусю – чистокровную персидскую кошку с отличной родословной и наградой на выставке, у нас уже была белая кошка - турецкая ангорка Лиза. Кошка Лиза, в отличие от  кошки Буси была прекрасной мамой, даже для Бусиных взрослых котят.

Конечно, от разведения кошек персидской породы,  белых ангорок  и  их продажи  предполагалась хоть какая-нибудь материальная  поддержка.

Но первый опыт показал, что  продажа  котят при моих проблемах со здоровьем, не такое уж простое дело. Шесть  первых  Бусиных  котят голубокремок  родились, когда я была в Киеве  на операции позвоночника.
         
Лопатый снег  падал на землю  и таял, превращаясь под ногами  в серую  вязкую массу…

После  того, как мой «бывший» муж  оформил развод  и  вызывал меня в суд, добиваясь      нашего отдельного  жительства,   мы с девочками съехали из частного дома  в однокомнатную  квартиру.  Тогда  в школу Каринке, моей младшей дочке, нужно было добираться трамваем  в другой  район города.
 
И если в первом классе  я активно участвовала в её адаптации к школе ещё и потому, что жили мы рядом со школой, да и чувствовала я себя лучше, то со второго класса ей пришлось быть самостоятельной. Иногда моя мама забирала её из школы.
 
Я  всегда волновалась, когда  она,  маленькая и хрупкая,  как муравьишка, тащила на спине свой рюкзак. В утренние часы  пик она без меня заходила в полупустой трамвай (потому что мы жили на предпоследней и второй по обратному счёту остановке), куда вскоре набивался полный трамвай народа. И я представляла себе, как  суетливые  пассажиры  цепляли руками её тяжёлый рюкзак, и ей с трудом удавалось  стоять на одном месте.

А я вынуждена была оставаться дома, и не могла провожать её в школу, потому что страдала от  болей в спине и ногах.

Для меня было невозможным  каждый день выходить из дома, затем  проделывать такой путь, - это  кончалось обычно  сильными болями в спине и постельным режимом.  Вот почему,  это было всегда    поводом  моего обращения к Богу  Всевышнему, чтобы  проследить  за ней там, где  я не могла быть.

Теперь она училась в пятом классе  школы, находящейся недалеко от нас, куда я её перевела с четвёртого класса.

Когда Карина  зашла в квартиру  и стала снимать сапоги, я увидела, что ноги её  были  очень  мокрыми – потому что  сапоги были  дырявые.
 
Я заставила её переодеться, прежде чем покормить, а затем решила позвонить  её отцу, сказать ему о том, что ей нужны  новые сапоги.

Отец моих детей, человек с которым мы прожили шестнадцать с половиной лет до развода, за годы перестройки стал частным предпринимателем. Начинал он с того, что вошёл в долю с молодым человеком, торгующим в киоске сигаретами, жвачками и шоколадками, а также  различными спиртными напитками, доставляя туда автозапчасти к иномаркам. А когда дело стало успешным, получив какой-то капитал, он решил отделиться.  В  гараже у нашего дома он оборудовал магазинчик, в котором, человек, нанятый им, а временами и он сам, торговал запасными частями к автомобилям иномаркам, сделав соответствующую рекламу своему товару.

С появлением у него прибыли, он  решил освободиться от того, что связывало  его. Очевидно, мы – были для него обузой. Он сказал, что устал...
 
Может быть, это было честно – избавиться от  обузы. Плохо только, что  он  делал это нечестно и непорядочно, причиняя  нам много боли.

Хотя  и это  в итоге, послужило мне к благу…

Итак, я позвонила ему, не потому, что так решались  проблемы детей – нет!
 
Один раз в месяц он приезжал к нам домой, доставал свой ежедневник, раскладывая его на тумбочке в коридоре, отсчитывал деньги  из расчёта две гривны в день на одного ребёнка (приблизительно 50 центов). Всякий раз,  подчёркивая свою доброту, напоминая мне, что  это – большие деньги по сравнению с официальными  алиментами (которые я буду получать, если буду чем-то  недовольна).

Иногда, он мог заплатить за два месяца. Вот именно тогда я могла делать более крупную покупку, как фен для волос, или пылесос для уборки в квартире. Когда мы переехали в новую квартиру, вся посуда, постельное белье и много чего осталось в доме. Поэтому  у нас  было много нужд.

Переехав, я взяла из мебели только то, что подошло мне в  однокомнатную квартиру. Например, в комнате у нас стоял мягкий угол «Синевир», но он не был  пригоден  для того, чтобы на нём постоянно спать двум людям. Нам с Кариной было неудобно спать, не говоря о том, что  у этой «мягкой» мебели  были жёсткие пружины.

Что и говорить, мне, никогда не державшей в руках денег, кроме денег на определённые покупки, нужно было учиться  заботиться о семье и вести домашнее хозяйство!

Итак, когда я увидела мокрые ноги своей дочки и порванные её зимние сапожки, моё сердце защемило.  У меня не было на тот момент возможности купить ей новые сапоги, и я не видела никакого выхода и решения.

Но  понимала, что абсолютно все обстоятельства и события в Божьей власти. И доказательством тому были две  подращенные  кошки, которые никак не продавались, но их нужно было кормить!

Я переступила через свою гордость, когда речь шла о моём ребенке.  Подумав, что дам шанс её отцу сделать доброе дело, даже, если буду сама подвержена унижению с его стороны (он никогда не упускал случая  унизить, обидеть меня).
 
 «Ты не выживешь сама в этом мире, ты – никто и у тебя ничего нет!». Именно это было  ключевой фразой всех наших общений до и  после развода...

Несмотря на всё это, я позвонила ему и сказала, что у Каринки порвались сапоги, не мог бы он помочь, купить ей новые сапожки.

Его  равнодушный, сказанный деловым тоном,  холодный отказ  заставил меня рыдать.
 
Боль обиды,  унижения  и  одиночества  пронзила моё сердце…

Никак не вмещалось в моей  голове, в моём сердце: как   можно  так быстро  стать чужим и бездушным  к   родным детям?
 
В квартире  раздался телефонный звонок - это была  соседка.  Они жили в следующем подъезде нашего П-образного дома на одном с нами этаже так, что мы могли видеть друг друга из  окон  наших кухонь. Их младшая дочь была ровесницей  Карины.  Мы  подружились почти сразу, как  въехали  в эту квартиру, разговаривая  друг с другом через окно.

Соседка попросила зайти к ней.
 
Накинув пальто,  стерев с лица слёзы,  я  вышла  на улицу.
 
Небо затягивалось тучами,  а   снег  таял, не успев  опуститься на землю, превращаясь  под ногами  в  вязкую кашу.

Это была пятница,  четыре часа по полудню.

Я  подвела  мои глаза  к небу,  что-то  так  защемило  в моём сердце  -  у  меня не было никого, такого  близкого в ту минуту и я, обращаясь мысленно  к Богу,  сказала Ему: « Ты  - не такой отец  и Тебе  не всё равно, что мокнут  ноги у ребенка, и она может заболеть. Ей нужны  сапоги…».
 
Когда через  сорок минут  я вернулась  домой,  мне навстречу выбежала в коридор Каринка  и радостно  выпалила: « Мама, приходила тётя  и  купила  маленькую кремовую кошечку! Она сказала, что купит ещё и большую, нашу Мышку (так называли мы кошечку с кремовой отметиной над носиком)!

На какое-то время  я замолчала, чтобы прийти в себя и понять, что же произошло…

Во-первых,  я  не давала в последнее время объявлений по поводу котят.
 
Во-вторых, это было совсем неожиданно потому, что никто не звонил  и не интересовался.

А когда в девять часов вечера позвонили в дверь, у меня появилась возможность узнать больше обо всём.
 
У двери стояли женщина и подросток. Они пришли с деньгами, чтобы забрать большую кошечку и  документы на  обоих котят.

Я попросила их зайти в квартиру. Оказалось, что  эта женщина  нач.мед  психиатрической больницы, которая находилась неподалёку от нашего дома, в нейрохирургическом отделении которой меня оперировали в первый раз двенадцать лет назад (она в будущем не раз помогла мне своим участием).

О наших котятах она узнала от своей  секретарши, которая  жила в нашем доме. Мы мило пообщались, и она оставила мне номер своего телефона, обещая звонить при появлении вопросов и проблем.

И если кто-то верит в случайности, мне жаль и  это его личное дело.

Но я  чётко  знала,  чья  это была  забота и ответ!

«Ты – не такой отец!- прокричало моё сердце в небо, - и Тебе не всё равно, что мокнут ноги у ребёнка!»

В реальной жизни любовь Бога  коснулась моего сердца…

Я хочу никогда не забывать этого, как  я   узнавала  Бога, как заботливого Отца!

На следующий  день, в субботу,  мы поехали  на рынок  покупать Каринке сапоги  и не только сапоги!

Какое счастье, понимать  и  чувствовать, что  Бог – живой, Он   тебя  слышит  и  заботится  о тебе!