Отражения...

Европа. 2014г.
«Вслед за США Евросоюз вводит санкции против России»
«Европарламент призывает к принятию мер против российских компаний и их дочерних предприятий, в частности, в энергетическом секторе, а также российских инвестиций и активов в ЕС, и к пересмотру всех соглашений с Россией с целью возможной их приостановки»
 «Россия – угроза миру и стабильности в Европе»
«Технический университет не будет принимать на обучение студентов из России»


Он отложил газету с раздражением.
- Ты прочел все? – голос жены прервал мрачноватые размышления – И как тебе?
- Что ты имеешь ввиду?
- Вот это – жена развернула перед ним газету на той странице, которой он не читал и ткнула в небольшую заметку.
Тонкий женский пальчик указывал на заголовок и цвет красивого маникюра перекликался со словом в названии : «Красный …». Быстро он пробежал взглядом строчки и поморщился. Вспомнил настырного журналиста, который добивался интервью, и отменно идиотские вопросы, присланные по электронной почте. Разумеется, он отказался. И вот результат. Хотя, если бы согласился, было бы не лучше. Вопросы показывали это однозначно.
Он вздохнул с тоскливым предчувствием .
- Ну и что? Янка, не обращай внимания…
- Да? Они пишут, ты отказал им потому, что «говорил с Москвой». Зачем ты это сделал?!
- Они позвонили в неудачный момент. Я был занят, о чем и сказал.
- Зачем было упоминать Москву?!
-Я просто ответил так, как есть!
- Почему ты не поговорил с ними потом?
- Потому, что мне не понравились их вопросы. Так, Янка, мне уже пора. Если хочешь, поговорим вечером – он отодвинул кофейную чашку и поднялся, буднично коснулся губами щеки жены, хотя отрицательные флюиды ее настроения ощутимо распространялись.
По дороге в город его сознание еще было занято неприятным утренним разговором с супругой. Но, потом эти мысли решительно были отодвинуты куда-то на задворки мыслительной деятельности. Слишком серьезными были намеченные дела и встречи, слишком много от них зависело.
Лишь возвращаясь вечером, он вспомнил об обещании обсудить дома малоприятную тему и с мрачной обреченностью ждал.
Жена стоически выдержала, вымолчала все время, пока супруг ужинал. И лишь по окончании трапезы села напротив. Сама ее поза, с выпрямленной спиной и сложенными перед собой, сомкнутыми руками, сама по себе была противостоянием.
- Поговорим?
- Конечно – вздохнув, он отодвинул чашку, словно продолжая утренний разговор ровно с момента прерывания – Где мальчики?
- У Аниты. Они побудут у нее до завтра. Не стоит им нас слушать. Так чем тебе не понравились вопросы, которые тебе прислали?
- Янка, эти вопросы были такими, что как бы я не ответил, мои слова передернули бы. Неужели ты не понимаешь, что смысл статьи был определен заранее и совершенно неважно, что именно я бы сказал?
- Хорошо. Допустим. Но зачем ты упомянул Москву?! Я знаю, у тебя друзья там. Но почему это нужно выпячивать? Почему так демонстративно? Каждая газета, каждая теле и радио передача кричат об угрозах России, а ты и в посольство ходишь, и в Москву едешь. Да еще объявляешь об этом журналистам. Зачем?! Я каждый час теперь жду, что от нас отвернутся соседи.
- Янка! Наши соседи совершенно нормальные люди. Никакой взрослый человек не будет жить по газетам…
- Взрослые? А дети?
- Что дети?
- Дети повторяют то, что слышат. То, что им говорят. А говорят им, именно, что Россия и русские – это плохо и те, кто дружит с ними, тоже. Они слышат это везде. Ты Анджею тоже ответишь, что не нужно смотреть телевизор, и читать тоже ничего не нужно ? Не сегодня, так завтра кто-нибудь из ребят, в школе, скажет ему какую-нибудь гадость. Кто-то из тех, чьи родители прочтут ту статью. Которая появилась потому, что ты отказался общаться с журналистами и демонстративно выставил свои связи с Москвой.
-  Я поговорю с Анджеем. Несколько стычек со сверстниками – самая большая неприятность, которая ему грозит, пока что. А такое бывает всегда. По тому ли поводу, или по другому.
- Я верно поняла, что менять ты ничего не будешь и ни от визитов в русское посольство, ни от поездки в Москву  не откажешься?
- Да! 
- Почему?! Зачем делать это так демонстративно? Когда все настроены против, я не понимаю твоего упрямого и открытого противостояния….
- Янка! Я – русский…наполовину…
……………
1956 год. Москва.
Недавно прошел ХХ съезд КПСС. «Оттепель».
На вечеринку землячества студентов одной из соцстран Мария пришла из любопытства. И, конечно, веселиться. Он привлек ее внимание сразу. Слишком серьезным и сдержанным казался этот молодой человек среди беспечных и чуть развязных студентов. Хотя в темных глазах и сверкали иногда искры смеха. А еще этот темный взгляд был устремлен на нее. Все время на нее, с момента ее появления в комнате. Когда же на патефоне закрутились пластинки, он оказался рядом с нею так быстро, что паре остроумцев из числа сверстников оставалось лишь досадливо поджать губы – девушка для них была потеряна. За весь вечер он не оставил никому другому шанса пригласить ее.
……………
Лодка скользила по глади пруда среди кувшинок. Девушка опустила руку в воду.
- Павел, я слышала, тебя наши ребята называют на русский лад – Пашей. А как тебя зовут дома?
- Палько – молодой человек чуть улыбнулся.
Он налегал на весла, легко управляя лодкой. Под белой рубашкой было заметно напряжение и расслабление мускулов. И девушке видеть все это нравилось. Она не давала себе в том отчета, но ей, определенно, нравилось. Нравился темный искрящийся взгляд, обдающий теплом и уверенностью; блеск под солнечными лучами коротких черных прядей волос; сильные руки, открытые по локоть закатанными рукавами. Ей все это нравилось. И имя понравилось.
- Палько... Я тоже буду так тебя звать. Ладно?
-Ладно.   
…………………….
- Все! Баста! Перерыв! – худой моложавый мужчина решительно захлопнул журнал с записями и обернулся к коллеге - миниатюрной женщине в накрахмаленном белом халате поверх  строгого платья – Давай ка, чаю попьем!
- Давай!
Когда чашки были уже наполнены по второму разу, разговор соскользнул  на младшее поколение.
- Марина, твоя Маша  - раскрасавица. И взрослая совсем. В институт поступила. Мой Колька, ну племяш, рассказывал, там у них очень активная «дружба народов».
- О чем ты Саша?
- Так там же учатся студенты – иностранцы
- И что? Они же из соцстран
- Вот и Колька мне : «Теперь все хорошо будет. Съезд же был. Теперь неважно, что иностранцы». Так что, они вовсю дружат. Страх совсем потеряли.
- Саша, но это же хорошо. И пусть дружат. Мало мы тряслись, что ли.
- Мариш, по мне, так лучше поосторожнее. Мало ли, что было на съезде. А как все повернется, еще неизвестно. Тебе бы с Машей поговорить, поостеречь ее.
- Саша! Да что ты такое говоришь! Маша то тут при чем?!
- Мариша, так ведь Маша как раз и «при  чем»! У нее ухажер иностранный
- Как?!
- Ну, я не знаю «как». Тебе виднее. Мне Колька сказал. Они же с Машей дружат.
…
На вешалке в прихожей висел легкий плащик. Машин плащик. Он был влажным от дождя. Значит,  дочь только что пришла.
- Маша!
- Ау, мам!
- Давно вернулась?
- Только что – девушка вышла из комнаты и взяла из рук матери сумку с покупками
- Папа дома?
- Нет еще. И Люба тоже пока не пришла
«Это хорошо» - мелькнуло в мыслях женщины. Ей не хотелось пока посвящать в свою тревожность мужа и старшую дочь. И даже младшую.  Хотя, именно Маши эта тревожность и касалась.  Но, не хотелось пугать девочку.
«Может, и нет там ничего, ерунда все. Мало ли ухажеров у красивой девятнадцатилетней девушки. Проводил, наверное, раз-другой. Сейчас я осторожно поговорю с ней. Она как всегда посмеется: «Какие чудные эти мальчишки». И все.  И ничего страшного».
-Машуль, подождем с ужином,  пока папа и Люба придут?
-Конечно, мам. Я вообще есть не хочу
-Давай, тогда пока чайку?
-Ага – девушка побежала в кухню ставить чайник
- Доча, а почему ты есть не хочешь? Перекусила уже где-то?
- В кафе была
- С подружками? – лукаво   улыбнулась мать – Или…?
- Или – на девичьих щечках   появились ямочки, точно такие же, как у матери
- Расскажешь?
- Ой, мам! – девушка зажмурилась и резко тряхнула головой, отчего взметнулись и опали пышные светлые волосы
- Что, аж даже «Ой!»?!
- Ага – Мария закивала хорошенькой головкой и еще сильнее  зажмурила глаза
- Так! Давай-ка рассказывай, что еще за «Ой!»  - мать улыбалась дочери и внутренним мыслям.
«Сейчас она поведает мне про какого-нибудь,  «ой, какого», мальчика и вся иностранная дружба по боку. И чудесно! И замечательно!»
- Мам! Он такой…
- Какой?
- Ну… Ну… Я не знаю… Он не похож на других…
- Маша! Для начала, кто – Он?  Где вы познакомились? Как давно?
- Его зовут Павел
«Имя обычное, русское.  Отлично!»
- Познакомились мы на вечеринке. Месяц назад.
- Ого! Месяц уже серьезный срок? – женщина вновь улыбнулась
- Ну, мам!!!  - девушка состроила сердитую гримаску
- Молчу, молчу. Рассказывай!
- Меня Танюшка туда потащила : «Пойдем, пойдем. Хорошие ребята. Интересные». Вот и пошли
- И как? Правда, хорошие?
- Да ребята как ребята. Смешные.
- А Он?
- Ну, как сказать… Он серьезный был. И как будто чуть-чуть грустный.  Такие глаза…. Будто он знает что будет. Заранее знает…. – взор девушки слегка затуманился, стал задумчивым
- Вот как? – улыбнулась мать – Все веселые, а ты грустного выбрала?
- Да нет же, мам! Если Павел что-то смешное рассказывает, я хохочу как сумасшедшая, удержаться не могу.  Когда на лодке катались,  чуть в пруд не вывалилась – так смеялась. Но он не балабол…
- Это хорошо! – засмеялась женщина – А откуда он? Москвич?
- Нет, ма. Он даже не русский. Не из Союза…
Женщине показалось, что сердце сжала чья-то холодная рука.
- А… имя?  Русское как будто… -  мысли как муравьи разбегались в разные стороны и лишь усилием воли Марина Николаевна заставила не дрожать голос.
- Павел сказал , что у них много таких же имен. А вот сокращения другие. Наши ребята его Пашей зовут, по-русски.  Я спросила, как его называют дома. И он сказал: «Палько».  Красиво, мам, правда? – девушка не заметила смятения матери
- Да. Красиво…  Между прочим, а на каком языке вы так хорошо уже месяц общаетесь?
- На русском. Он не хуже нас разговаривает. Только  с акцентом – Мария немного удивилась вопросу, но тут же разулыбалась – Правда, один раз мы весь день говорили по-французски. Для практики. Так смешно…
- А на китайском языке он с тобой не беседовал?
Чуть злая ирония матери осталась незамеченной дочерью. Не пробилась через святящуюся ауру увлечения.
- Нет – смеялась Мария – У него Западное отделение,  китайский там не изучают. 
- А что изучают?
- Английский. Французский. А вообще с ним очень интересно. Очень!  Мамуль, вот я приведу его к нам, и ты сама это увидишь. Он тебе понравится!
- Машенька, а ты не торопишься?
- О чем ты, мам? – искренне недоумение звучало в голосе девушки – С чем тороплюсь?
- Ну, Машуль, вы всего только месяц знакомы, а ты такие дифирамбы уже поешь. Невозможно хорошо узнать человека за такой короткий срок. Подожди! Пообщайся немного дольше, разберись по настоящему, а потом уже…
- Мам!
- Доча!  Тебе только восемнадцать!
- Девятнадцать почти
- Восемнадцать! Это не последний мальчик, который тебе понравится! Вот увидишь, пройдет совсем немного времени, и ты будешь смотреть на него  другими глазами.  Поверь мне! Скоро ты будешь только пожимать своим красивым плечиком, услышав  его имя…
- Мама! Ты что же считаешь, что я – легкомысленная вертихвостка?!
- Нет, Машенька. Ты - очень хорошая девочка. Но, ты еще девочка! У тебя все еще впереди! И мальчики тоже. Во множественном числе. И потом, он же старше тебя, если я  не ошибаюсь. На сколько, между прочим, лет?
- Шесть. Он служил в армии, работал, потом еще год  учился в университете там, у себя, прежде чем получил направление в Союз. Он на третьем курсе сейчас.
- Ну, вот! Он слишком взрослый для тебя.
- Мам! Шесть лет разницы – это совсем не много! У тебя с папой восемь.
- Доча! У нас с папой другой случай. Да и то, мне порой кажется, что мы с ним разговариваем на разных языках.
- А мы с Павлом на одном! И прекрасно понимаем друг друга! Даже молча!
- Машенька! Может быть, все так как ты и говоришь. Может быть. Ты просто пообещай мне, что не будешь торопиться. Общайся с другими ребятами. С подружками. А не только с этим Павлом. На вечеринки ходи. Отодвинь немного ситуацию от себя. Тогда ты лучше во всем разберешься. В себе. В нем. И вот если твои мысли и чувства не изменятся,  потом уже  и представлять можно. Обещаешь?
- Хорошо – после короткого размышления девушка кивнула.
Но вспыхнувший огонек в глазах и слегка вздернутый подбородок подсказали матери, что согласие это было формальным. Дочь просто не хотела открытого противостояния. Она не согласилась ни с одним доводом. Ни с одним словом!
Марина Николаевна знала, что Маша, милая, мягкая, деликатная Машенька, могла быть очень и очень упрямой. И материнское чутье подсказывало, что этот, «ой, какой!» , Павел – тот самый случай,  когда повлиять на дочь будет весьма сложно. Если вообще возможно. Но это нужно! Нужно!

… Ночь была длинной. Едва слышно часы отмеряли время. Тик – Так, Тик - Так. Также постукивали в виски мысли. Стучали. Не давали уснуть.
«Маша! М-а-ш-е-н-ь-к-а! Девочка моя! Ну, почему?! Почему?!!! Такая красивая, такая способная, почему ты выбрала его?»
Отличное чувство цвета. Уже в детстве девочка очень неплохо рисовала. У Машеньки идеальный слух. Блестяще оконченная музыкальная школа. Педагоги прочили хорошее будущее, консерваторию, карьеру пианистки.  Но, третьим увлечением после рисования и музыки были языки. Соседка, пожилая дама «из  бывших», вернувшаяся из Китая в Москву после войны, пообщавшись с семилетней Машей, убедила ее родителей в том, что лингвистические способности девочки нужно развивать и сама же взялась за это. Серебряная медаль за десятилетку. А вот теперь, если все вернется… Если вдруг… За связь с иностранцем отчислят из института. И если бы только это! Маша-Машенька! Как же ты не понимаешь?!
Институт!  Маша очень хотела там учиться. Вот ОНО! Вот на это нужно напирать! Ей нужно учиться! А мальчики – это потом. Самые раззамечательные. Потом! Вот об этом нужно говорить. Нужно! Нужно!...

Прошел месяц. Золотая осень стала совсем уже не золотой, а серой. Свинцово серые тучи, графитовый мокрый асфальт, черно-серые уже облетевшие ветки деревьев, серебристо светлеющие коробки и коробочки домов.
Но, в этой квартире поздним вечером горела теплым желтым светом лампа под абажуром. Горела, освещая стол и двух человек, сидящих за ним.
Квартира была самая обыкновенная. Однокомнатная.
И обстановка самая обыкновенная. Как в сотнях других квартир.
А вот дух был другим. Не жилым. Тут не жили. Тут встречались.
И эти двое тут встретились.
Одним из двоих был молодой человек лет 25, щегольски одетый по последней моде. Чуть-чуть излишне щегольски. Чуть-чуть чересчур. Он развалился на стуле в небрежной позе.
Второй тоже был молод. Лет 30, в строгом костюме, он сидел прямо и покручивал в руках карандаш, хотя ничего не записывал.
Разговор шел уже довольно долго. Второй спрашивал – первый отвечал. Он знал, что отвечать нужно подробно, хотя и не всегда понимал кому и зачем нужны такие подробности. Вот такие вот…
- А что Павел? У него какие-то проблемы?
- Нет. Почему проблемы?
- Он не сдал курсовую работу до сих пор. А срок почти вышел.
- Я тоже еще не сдал
Красноречивое молчание было ответом и Щеголь даже сел попрямее.
- Он в расстроенных чувствах.
- Из-за чего?
- Да ну… Из-за девчонки.
- Какой девчонки?
- Русская. Зовут Маша. Первый курс, Восточное отделение.
- А что не так?
- Родители.
- Чьи?
- Ее родители. Они вроде как не одобряют.
- Оба?
- Я не знаю – Щеголь даже растерялся и стал тщательно припоминать – Кажется, Павел говорил, что мать не одобряет.
- А что, все так серьезно, что дошло уже до знакомства с родителями?
- Да Палько вообще такой – хочет, чтобы все правильно было. Зануда.
- С девушкой все серьезно?
- Я не знаю…
- Так узнай!
- Как?
- Это твое дело.
……..

Та же комната. Тот же стол. Теплый свет лампы и тени от абажура. И те же двое.
- Что Павел?
- Работу он сдал. Ему предложили написать статью. Пишет.
- Это нам известно. Что у него с девушкой?
- Не знаю .  Ну, познакомил я его с одной. Не девчонка – конфетка! Пальчики оближешь! И не замороченная, умеет веселиться. И сделать приятно умеет.
- И что же?
- Да этот зануда ничего, кроме «здравствуйте» и «до свидания», ей не сказал, по-моему. Я то уговаривал, убедил ее встретиться у нее на квартире и подружку позвать.  Его притащил. А что из-за этого дурня вышло? Я с подружкой, а Магда без всякого интереса.
– Магда?
- Да они все Магдалены и Виолетты. Кто же знает, как там на самом деле. Мне ни жарко, ни холодного от того, как ее зовут. А вот вспоминать этот случай она мне долго будет.  Ладно, думаю. Девчонка – красотка, но темненькая. Может, ему только блондинки нравятся. Как Маша. Познакомил с другой. Чуть проще Магды, но тоже лакомый кусочек. И светленькая.
- И?
- И ничего! Все точно так же!
- Значит, к Маше он относится серьезно?
- Да не знаю я! Не говорит он об этом!
- А о чем говорит? Про венгерские события? Про ввод войск? Говорит?
- Нет – от Щеголя ощутимо повеяло напряжением.
Это вызвало у Второго внутреннюю усмешку:  «Наивный. Думает, что удержится на чуть-чуть»
- То, что студенты обсуждают – секрет полишинеля
- Он не говорил – упрямо ответил парень, но заметно тише.
И Второй ему  даже немного посочувствовал. Про себя.
- Ладно. Про Марию что-то еще узнал?
- Да как же тут узнаешь, если не говорит?! Ну, встречаются. Гуляют.  В кино ходят. В Сокольники ездят…
- В Сокольники?  Холодно же уже.
- А они все равно ездят! Да и где им встречаться? В общагу особо не приведешь. К ней тоже нельзя. Вот и гуляют.  Несколько раз были у каких-то ее друзей. Но я их не знаю – поспешно добавил парень, чем вызвал у своего собеседника  новую внутреннюю усмешку
- Хорошо. Вот ключ. – Второй положил на стол  тускло отсвечивающий формованный кусочек металла – От этой квартиры. Дашь при случае Павлу
Молодой человек смотрел на столешницу, покрытую пестрой скатертью, словно надеялся, что ее рисунок растворит ключ, поглотит его узором. Второй подтолкнул  металлический штырек ближе.
- … Как я объясню?
- Придумаешь. Например, скажешь, что квартира знакомого, который уехал на практику
- А… если он не возьмет?
- Возьмет! Если Ты правильно предложишь.
Парень тронул ключ пальцами. И на полированной поверхности металла сразу появился влажный отпечаток.

……………….
Павел сидел за столом, обложившись книгами и конспектами. Приятель полулежал на кровати за его спиной.
- Палько
- М-м-м
- Завтра снег будет.
- Угу – Павел задумчиво покусывал кончик карандаша, пролистывая учебник.
- Где красавицу свою выгуливать будешь? Замерзнете.
- Тебе какая забота? - нужное место было найдено, и между страниц появилась аккуратная бумажная закладка с короткой карандашной надписью.
- Да у меня ключик есть.  От уютной и замечательно пустой хатки.
- Откуда? – удивление заставило, наконец, оторваться от записей и обернуться к приятелю.
- Знакомый удружил. Уехал на практику. Хатку проверять меня просил.
Павел задумчиво помолчал. Потом спросил:
- Хочешь чего?
- С курсачем поможешь – будем в расчете.
- Хм… - тут Павел перехватил упреждающий взгляд, увидел доходчивый сигнал,прижатый к губам палец, понял  - Пойдем, покурим.
На площадке возле большого окна остановились. Открыли створку.
- Что за цирк?
- Палько, интересуются тобой
- Кто?
- А ты не понял?
- Откуда знаешь?
- Вот так и думал! Мало тебе, что предупредили? Допрос учинить надо?
- Миро, ты влип? – тихо спросил Павел
Его приятель – привлекательный молодой человек – сейчас был одет просто и очень мрачен. Он сжал пальцами края подоконника так, что побелели костяшки и… кивнул.
- Соскочить можешь?
-….. - отрицательный жест сопроводил судорожный вдох
- На чем зацепили?
- Не спрашивай, Палько. Ни к чему тебе знать
- Почему  мне сказал?
- Не хочу чтобы ты… Чтобы тебя….
- Кого-то еще?
- Никого. Точнее, не знаю.  Ты думаешь, я один такой?! Давай! Скажи, что только я …! 
- Миро! – Павел сжал плечо приятеля – Не дури! Я ничего такого не сказал!
- Не сказал, так подумал.
- И не думал!
- Ладно. Имеешь право. Можешь всем рассказать.
- Да с чего ты взял, что я кому-то говорить буду?! – Павел разозлился
- Ты или они. Рано или поздно. Какая разница?!
- Миро!
- Меня отзовут. После зимней сессии, самое позднее.
- Почему? Я помогу, все сдашь.
- Нет! Не нужно, Палько. Так лучше будет
- Кому лучше? – голос Павла вдруг стал холодным  и удивленный Миро (Мирослав) обернулся к нему, первый раз повернулся лицом с момента как они подошли к окну.
- Всем.
- Поясни.
- Ты не понял?  Меня спрашивают… И я должен рассказывать…. Докладывать…. Я не могу отказаться!
- И будешь рассказывать.
- Палько! Ты что…
- Тебя отзовут, будет кто-то другой. И не узнать ведь кто. Тебя давно зацепили?
- Не очень
- Ты уже «докладывал»?
- Болтал. Есть ведь вещи и так известные
- Вот именно. Ко мне тебя с чем подсылали?
- С ключом. Чтобы ты взял его. И Машу на квартиру привел. На их квартиру.
- Так ты свое дело сделал - ключ мне предложил. Сторговал. Молодец!
- Ты хочешь сказать….
- Закрывай окно! Я задубел уже. Пошли.
Когда они вернулись в комнату, Павел резко развернулся к приятелю
- Ключ давай.
У Миро расширились глаза и с очень короткой паузой он ответил с нагловатыми интонациями голоса
- Мне курсач через три дня нужен.
- Будет тебе курсач.
…………….

- Что Павел?
- Ничего – молодой человек уже привычно развалился на стуле с откровенно развязным видом.
- Почему он на квартиру не пришел?
- А я знаю? Ключ он взял.
- Взял то взял. Почему не пришел?!
- Ну, мало ли… - протянул парень – Может, девочка не согласилась. Не в настроении была. Или не могла – он ухмыльнулся так многозначительно, что собеседник его даже невольно поморщился.
Желание слегка осадить оказалось таким сильным, что Второй ошибся. Он спросил:
- Курсовую сдал? Быстро ее Павел тебе написал?
- А как же – Мирослав ухмыльнулся еще шире  и абсолютно искренне. Он, действительно, торжествовал

……………….
Она постучала в дверь  с табличкой «Отдел №1».
- Заходите – сразу же отозвались  из комнаты – Заходите, Марина Николаевна!  - навстречу женщине поднялся молодой мужчина.
Он совсем не походил на хозяина кабинета – плотного краснолицего Степана Владимировича – и потому она невольно остановилась сразу у двери.
- Проходите, присаживайтесь – широкий жест указал на удобный мягкий стул с высокой спинкой, который чудным образом заменил ужасно жесткое приспособление,  подобное орудию пытки, предлагаемое посещающим этот кабинет ранее.
Мужчина, одетый в строгий костюм,  был высок, строен, лицо с правильными чертами вызывало расположение из-за открытой улыбки. Он опустился в кресло только после того, как женщина села.
- Марина Николаевна! Может быть, чаю?
- Нет–нет. Спасибо – она сидела на краю стула
- Не удивляетесь, пожалуйста, приглашению сюда.  Оно не связано с Вашей работой – мужчина вновь открыто улыбнулся – Речь пойдет о Вашей дочери, Марии.
- О Маше? А что с ней? –  сил едва хватило  спросить, язык не слушался, а в висках стучало: «Ну, вот и все!»
- С ней? С ней все хорошо, Марина Николаевна. У Вас замечательная дочь. Красавица, умница. Есть только один вопрос. Мария дружит с хорошим молодым человеком. Но Вы, Марина Николаевна, почему-то эту дружбу не одобряете. Можно узнать почему?
- Я… Я не знаю…  - женщина была так поражена вопросом, что окончательно растерялась – У Маши есть какие-то знакомые мальчики… Я не знаю про кого Вы…
- Марина Николаевна! – мужчина напротив слегка покачал головой – Что же Вы так о своей дочери? Мария – настоящая красавица. Понятно, что она окружена восторженными поклонниками. Но, у нее все строго, никакого легкомыслия и кокетства.  И речь идет об отношениях самых серьезных.
- А… А почему? – она не сдержалась и в следующую секунду уже мысленно ругала себя за вырвавшийся невероятно глупый вопрос
- Марина Николаевна! – ее собеседник продолжал улыбаться – Я почти читаю Ваши мысли. И отвечаю: «Нет!». Он знать не знает об этом вот нашем с Вами разговоре. Он – действительно, во всех  смыслах положительный молодой человек. Благородный, умный, очень способный. Блестящий студент. Окончив учебу, пойдет на дипслужбу. И, несомненно, в самый короткий срок войдет в элиту кадров нового социалистического правительства своей страны. Вероятно, получит направление для продолжения обучения в Дипломатической Академии. В отношении Вашей дочери намерения у него самые возвышенные. Насколько нам известно, Марии еще не сделано предложение. Но лишь потому, что Вы не одобряете их отношений. Тем не менее, он уже обратился за разрешением на брак. И он его получит. В самое ближайшее время. Потому Вас и пригласили сюда, Марина Николаевна.  Чтобы спросить: «Вы, действительно, считаете судьбу супруги блестящего дипломата такой ужасной и совсем не подходящей Вашей дочери?»
- Н-нет… Конечно, нет…. Но, Маша… Она же еще не согласилась… Если она не захочет…
- Она захочет! Поверьте, Марина Николаевна, никто Марию не собирается ни к чему принуждать. Но, опять же, насколько нам известно, она отвечает молодому человеку полной взаимностью. Более того, она готова даже воспротивиться Вашему прямому запрету, если до того дойдет. Мария – совершеннолетняя. И Вы не сможете ей помешать. Но стоит ли доводить до разрыва семейных связей? Вряд ли, Вы, действительно, этого хотите. Ведь не хотите же, Марина Николаевна?
- Н-нет…
- Марина Николаевна, и Вашу дочь, и ее молодого человека очень расстраивает Ваше неодобрение. Они хотели бы получить благословление, как говорится. Но, они уверены в своих чувствах и тверды в намерениях. Оба! И, все равно, пойдут до конца, поддержите ли Вы их или нет. Может быть, лучше не препятствовать им? Так как? Получат они Ваше одобрение?
- Д-да… Да – уже более уверенно ответила женщина.
……………………………….

Он пришел в этот дом в третий раз.
В первый, он зашел за Марией. Они собирались идти в театр и девушка только  представила своего кавалера родителям прежде, чем уйти. Его приняли вежливо, но не более того. Немного, но Павел счел это достаточным для начала.
Спустя две недели Мария сказала, что у ее сестры день рождения и он приглашен. Павел волновался, собираясь на вечер. Долго не мог решить, какие купить цветы. В итоге, помимо роз для именинницы (это подсказала Маша),  он выбрал еще два: белые лилии   и несколько веточек кустовой гвоздики.  Продавщица , перевязывая цветы, все время бросала удивленные взгляды на странного покупателя. Обычно, если уж изредка покупали несколько букетов, то одинаковых, а этот накупил разные. Павел же, забирая выбранное и расплачиваясь, прикидывал, что ему, пожалуй, удастся закрыть брешь личного бюджета, если повезет получить в работу  переводы, а вот где взять время для их выполнения. 24 часов в сутках ему катастрофически не хватало.  В доме Марии он отдал розы по принадлежности, героине торжества;  пушистые и терпкие гвоздики – хозяйке дома, чем несказанно и приятно ее удивил. Ну, а лилии были для Маши. Их перламутровая белизна, почему то, казалась ему подходящей именно для нее.
Родители Марии приветствовали всех гостей равно радушно, а затем оставили молодежь веселиться и тихо ушли. И молодежь веселилась. Было уже очень поздно , когда Павел собрался уходить. Маша удерживала его руку, не отпускала…
- Ну, куда ты пойдешь? В общагу тебя уже не пустят. Оставайся у нас.
- Где у вас?
- У меня… - щеки девушки покрылись нежным румянцем
- Но… твои родители… Они же не приглашали…
- Что за глупости ты говоришь! Я тебя приглашаю - девушка тянула его за руку, тянула к двери в комнату.
В комнате пахло лилиями. Вот они – стоят на столике. Или этот тонкий горьковатый аромат от Машиных волос? Белокурые пряди обвивают пальцы и не отпускают…
- Маша, я, все же, пойду…
- Почему?
- Так будет лучше…
Холодный ноябрьский воздух помог. Рассеялся туман в голове. Пошел мокрый снег и Павел жадно ловил его хлопья горячими сухими губами.  Куда же идти? Пальцы нащупали в кармане металлический брусочек. Ключ. Павел усмехнулся: «А почему бы и нет?»
…………..
Молодой мужчина (Второй)  вошел в служебный кабинет. И почти сразу зазвонил телефон на столе. С наполовину снятым пальто Второй поднял трубку.
- Слушаю.
- Объект посетил квартиру.
- Когда? – он машинально сел.
- 1 -52 ночи.
- С кем?- его удивление слегка горчило и он стал высбождаться из рукава.
- Один.
- Как долго пробыл? – всякий оттенок личного отношения исчез и он окончательно снял пальто.
- Объект покинул квартиру в 7-43 утра.
-  Принято.
Мужчина положил телефонную трубку и некоторое время стоял в задумчивости, держа в руках верхнюю одежду.
……….
Ранним утром Марина Николаевна с мужем вернулись  в свою  квартиру. Они хотели уже тихо пройти к себе, но увидели на фоне начавшего светлеть окна кухни девичий силуэт
- Маша? – окликнула Марина Николаевна – Ты чего тут?
- Не спится, мам – девушка сидела на подоконнике и смотрела через мокрое стекло в еще не рассеявшуюся темноту.
- А где твой кавалер?
- Ушел – тихий Машин голос будто дернул за какие-то неведомые струнки – И не называй его так, пожалуйста.
- А как же мне его называть?
- Например, по имени. Мам, он ушел! Хотя я просила его остаться!
- Ш-ш-ш. Тихо, дочь,  сестру разбудишь – приглушенные слова мужа за спиной, заставили Марину Николаевну вздрогнуть – Ушел – это хорошо, это – правильно.
- Пап! Я даже не знаю, куда он пошел ночью! Транспорт не ходит, в общежитие не пускают.
- Узнаешь, не волнуйся – отец мягко усмехнулся – Ложись-ка спать, Машук.
Девушка прошла вслед за матерью и остановилась в дверях родительской спальни. Она увидела вазу с гвоздиками.
- Мам, ты поставила их здесь?
- Поставила – Марина Николаевна легонько тронула звездчатые краешки цветов
- Значит… Значит, ты  против Павла не возражаешь?
- Нет, доча – сердце женщины сжалось, противореча словам – Если он тебе так нравится, то я не буду вам мешать.
……
И вот, он пришел в третий раз.
Когда  днем разыскал Марию в институте  и позвал вечером пойти в кино, девушка лукаво улыбнулась и покачала головой.
- Нет, Палько. В кино я с тобой сегодня не пойду – она рассмеялась,  увидев появившееся сразу на его лице замкнутое выражение – Мама просила передать тебе приглашение к нам вечером. Придешь?
- Приду….
После ужина отец Марии достал пачку сигарет
- Дымишь? – спросил он гостя.
Павел кивнул.
- Тогда на площадку. Здесь хозяйки не разрешают
Мужчины вышли на лестницу. Павел взял предложенную сигарету и, в свою очередь, щелкнул зажигалкой, прикуривая сначала чужую, а потом свою. Он решил использовать возможность для разговора. Понимал, что появившись в доме лишь в третий раз, торопится, но для этого , как ему самому казалось, была причина. Поэтому, сделав лишь пару затяжек, он решился.
- Михаил Владимирович, спасибо, что позвали покурить.  А то я сам не …
- Что, без курева измаялся? – хмыкнул Машин отец
- Нет. Хочу поговорить
- Ну, говори – усмехнулся Михаил.
Павел глубоко вдохнул
- Я прошу руки Маши.   
- Уже?! И это ты просишь вообще или …?
- Не вообще. Я хочу, чтобы мы поженились по возможности скорее.
- К чему такая спешка? – взгляд Михаила стал напряженным – Или ждать уже нельзя?
Павел сначала не понял, а потом, едва заметная на его смуглом лице, проступила краска.
- Нет. Такой причины нет
- Тогда к чему торопиться? Вам обоим учиться еще надо. Машка на первом курсе только, ты на третьем. Года два еще подождать можете.
- Нет – возразил Павел – Я хочу, чтобы Маша официально была моей женой. Если что…
- Что, например? – внимательно посмотрел Михаил на молодого человека.
- Если у нас... как в Венгрии. Или Югославии.
- Вот ты о чем – Михаил глубоко затянулся – Увезешь, значит, Машку тогда.  Лихой, какой!  А ты ее то спросил? Может, она никуда и ехать то с тобой не захочет.
- Я не спрашивал еще. Но , надеюсь, она согласится – скулы парня вновь потемнели  - Надеется он! – хмыкнул отец Маши – Хочешь оторвать девчонку от всего даже не дав доучиться. Так она тебе и согласилась.
- Но,  это же только если что-то случится!  А ничего не произойдет,  так она спокойно окончит институт. Но будет уже моей женой. И ее никуда не распределят.
- «Женой, женой» - заладил как попугай. Тебе, может, еще и не позволят! Жениться на ней. Твои же и не позволят!
- У меня уже есть разрешение на брак. Получил в посольстве.
- Ох, ты ж! Ни ее не спросил, ни нас с матерью, а посольство уже уведомил?! Ну, ты и… - не договорив, Михаил смял окурок – Пошли.
Размашисто, в несколько шагов, он поднялся к двери. Павел, молча, шел следом.
- Машук! – громко окликнул отец дочь, которая расставляла чашки на столе.
- Что, пап?
- Давай, присядем – Михаил указал на стулья.
Мария  встревожено посмотрела сначала на отца, потом на Павла, но, молча, села.
- Машук! Он – Михаил кивнул на стоящего парня – заявил, видишь ли, что жениться желает на тебе. Что скажешь?
- Что? Ну… - нежный румянец окрасил щеки  девушки – Я согласна.
- Так, он не вообще, когда-нибудь, а почти что прямо сейчас желает. У него вон и разрешение посольское  уже припасено.
Взгляд Марии взметнулся на Павла, потом вернулся к отцу. Она покраснела сильнее.
- Пап, разве это плохо?
- Дочь, это – серьезное решение. Может, тебе нужно время, чтобы подумать?
- Нет – девушка опустила глаза – Мне не нужно думать над этим.
- Машук, ты уверена? Пройдет не так уж много времени и тебе придется уехать. С ним – Михаил снова кивком указал на Павла – Жить в другой стране. Там, куда его пошлют. И, как знать, сможем ли мы с тобой хотя бы изредка видеться.
- Пап, но я же, все равно, когда-нибудь вышла бы замуж.  И почему мы не сможем видеться?
- Он – гражданин другой страны. А между странами всякое случается. Ты слышала ведь про события в Венгрии и Югославии?
- Слышала.
- Если выйдешь за него и что-то такое случится в его стране, тебе придется уехать с ним. Навсегда. Или ему остаться в Союзе.
- Пап! Но, пока же, ничего такого не случилось…
- Он – Михаил вновь указал на Павла – думает, что такое может случиться. Поэтому, жаждет сделать тебя своей женой как можно быстрее.
Испуганный взгляд девушки  метнулся по лицу молодого человека.
- Палько! Ты, правда, так думаешь? Ты что-то знаешь?!
- Нет, Маша. Ничего такого я не знаю – сдержано ответил парень - Но, лучше, если мы с тобой поженимся поскорее. На всякий случай.  Все может произойти очень быстро, и  ничего нельзя уже будет оформить. Меня отзовут. А тебя не выпустят со мной, если мы не  расписаны. Но… если даже будем, а ты…не захочешь, все равно, сможешь не поехать. Тогда, брак здесь легко расторгнут…
- Дочь! – жестко вступил Михаил – Тебе нужно определиться с этим  заранее!  Если муж, то… - он развел руками – как раньше говорили "в болезни и здравии". Решай.
Мария попеременно смотрела расширившимися глазами  на отца и на Павла. Оба безулыбочно молчали.  Несколько минут молчала и она. Потом взглянула на отца и твердо сказала:
- Я согласна
- Не передумаешь?
- Нет!
- Что ж, согласна, так согласна. Обсуждайте с матерью дату, платье там, что еще нужно… - Михаил со вздохом поднялся и повернулся к Павлу – Из твоих кто приедет?
Молодой человек чуть грустно улыбнулся и качнул головой.
- Я напишу. Но, мама вряд ли сможет так быстро сделать документы для выезда. Мы съездим ко мне на каникулах.
- Лады – кивнул Михаил. 
Тут в комнату вошла Марина Николаевна. По виду всех троих она поняла, что был серьезный разговор, и сердце ее тревожно защемило.
- Ну, что, мать! – обратился Михаил к жене – Собирай дочку замуж.
- Когда? – тихо спросила Марина Николаевна
- Скоро. Очень скоро….
……………..
 2014г.
- Янка, теперь ты понимаешь, почему я не перестану бывать в русском посольстве? Кто бы что ни говорил, и чем бы это не закончилось для меня.
- Я понимаю – пальцы жены сжали его ладонь – Но, что же нам делать?
- Просто, жить – Андрей накрыл женскую тонкую руку  второй своей –
Есть поговорка: «Делай, что должно и будь, что будет»