Свобода на острие меча

   Лязгнул подъемный механизм, и тяжелая решетка, запиравшая выход на арену, начала медленно подниматься. Граф уже слышал гул разгоряченной прошедшим зрелищем толпы, а после того, как распорядитель выкрикнул его мя, гул перешел в рев.
   Зрители знали его. Знали и любили — по-своему, конечно.
   За прошедшие не полных три года никому неизвестный гладиатор со странным именем Траникос превратился в настоящую легенду, уложив на арене почти две дюжины противников. Его считали непобедимым, настоящим мастером боя, и на схватки с его участием делались баснословные ставки.
  Восторженный рев толпы оглушил, едва он ступил на белый песок арены. Солнце, расплескавшееся в зените, палило нещадно. Овальная площадка для битв оставалась открытой, в то время как трибуны были защищены от зноя матерчатым навесом. Между поднимавшихся амфитеатром рядами каменных сидений то и дело сновали расторопные слуги, разнося праздной толпе воду в кувшинах и фрукты.
Трибуны были переполнены. Разноцветная толпа любителей кровавых зрелищ кричала и рукоплескала; на песок летели цветы и монеты, сверкавшие на ярком полуденном солнце словно серебристые капли — своеобразная дань уважения любимому герою.
- Тра-ни-кос! Тра-ни-кос!! - скандировали тысячи зрителей.
Бросив короткий взгляд вокруг через узкую прорезь шлема, он быстрым шагом направился к центру.
    В воздухе витал сладковатый запах свежепролитой крови. Граф успел заметить проплешины свежего песка, которым служители засыпали красные, вязкие лужи, но из-за воцарившегося знойного безветрия запах повис невидимой, но гнетущей пеленой.
   Он вскинул руки, приветствуя зрителей.
   Толпа бесновалась, предвкушая жестокое и кровавое зрелище.
   В противоположной стороне арены открылся выход, выпустив из прохладных недр внутренних помещений противника графа.
Высокий, широкоплечий воин тяжелой рысью направился в центр арены, остановившись в десятке шагов.
   Зрители так же встретили его одобрительным ревом — правда, не таким дружным.
   Граф посмотрел на противника, который, так же вскинув руки, приветствовал зрителей.
  Траникос не знал его имени, хотя вполне мог бы узнать - достаточно было прислушаться к громкому голосу распорядителя, возвещавшему об очередной паре гладиаторов.
  Правила гладиаторских боев обязывали выставлять на поединок бойцов примерно одинакового роста и веса. Оружие тоже выдавалось аналогичное — его определяли хозяева гладиаторов в письменном договоре вместе с размерами ставки. Такие условия в какой-то степени уравнивали шансы сражающихся — зрители не любили скоротечных поединков, не успевая насладится зрелищем крови и мук бойцов.
Вспомнив об этом факте, Траникос зло усмехнулся — ну, сегодня он обломает кровожадное желание толпы. И он даже испытывал некоторое удовольствие от этого. Это единственное, что он мог сделать в нынешнем положении: лишить пресыщенную, изнеженную толпу того, на что она искренне рассчитывала.
   А вот доспехи на гладиаторах могли быть любые. Вернее, насколько хозяин ценил своего воина-раба.
   На этот раз противником графа выступал воин-северянин. Траникос определил это по светлым локонам волос, выбивающихся сзади из-под короткого шлема. Ему уже приходилось встречаться с этими воинами на полях сражений. Сильные, выносливые, они являлись уроженцами суровых далеких земель, и видели в сражениях чуть ли не смысл жизни. Страха перед смертью они не знали, дрались жестко и умирали достойно, никогда не прося пощады.
   Хозяин гладиатора не поскупился, и сейчас на воине сверкала прочная асскорийская кольчуга. Сшитая из мелких колец закаленной стали, она не сковывала движений и прекрасно держала резаные удары. Но, в то же время, имела и большой недостаток — она по определению не могла защитить от сильных колющих попаданий.
   В отличие от противника, граф не мог похвастаться столь дорогой амуницией. Стальной панцирь, надетый на матерчатую рубаху, закрывал торс. Правую руку оплетала кольчужная сетка, а тяжелый шлем с узкой смотровой прорезью завершал боевой наряд.
    Гулко прозвучал гонг — звук покатился в душном недвижном воздухе, означая начало поединка.
   Северянин крутанул мечом - короткое лезвие со свистом рассекло воздух.
Граф никак не отреагировал на это, лишь подобрался, встав в оборонительную позицию - ноги слегка согнуты, острие меча, зажатого в правой руке, направлено вверх.
   Северянин осторожно двинулся вокруг, держа дистанцию и по-прежнему взмахивая мечом, надеясь вывести противника из равновесия.
   Траникос не сводил с противника взгляда. После первых мгновений он убедился, что сын севера на стал изменять привычной тактике. Граф знал, что, прощупав оборону противника, северянин резко сократит дистанцию и обрушит на него град мощных, быстрых ударов, после которых последует длинный завершающий выпад.
Так и получилось. Боец издал хриплый атакующий рев и прыжком ринулся в атаку.
Чарующий танец смертельный схватки закрутил бойцов.
    Вместо того, чтобы уйти с линии атаки, Траникос шагнул навстречу, отбив мечом рубящие удары противника. Оказавшись почти вплотную, граф нанес короткий удар ногой в живот противнику. Носок кожаного сапога, усиленного стальными пластинами, приложился точно в подреберье северянину. Не ожидавший подобного, гладиатор, захрипев от боли, отлетел назад, тяжело рухнув на песок и подняв облако пыли.
   Толпа дружно заревела, предвкушая разгар схватки; многие вскочили со своих мест.
    Северянин заревел, пытаясь подняться, но граф, припав на одно колено, стремительно взмахнул мечом — и половина стопы вместе с сандалией отлетела в сторону безобразным куском плоти.
    Кровь брызнула широким веером, разукрасив красными каплями панцирь графа и упав на белый песок багровым дождем.
    Рев, полный боли и злобы, перекрыл крики толпы.
    Северянин судорожно попытался отползти, неуклюже взмахнув мечом. Но граф даже не обратил внимание на мелькнувший рядом клинок. Еще одно стремительное движение - и раненная нога гладиатора оказалась перерублена в коленном суставе, повиснув на лоскутах кожи и сухожилий.
   На этот раз кровь ударила фонтаном, мгновенно образовав огромную лужу.
Северянин судорожно задергался - болевой шок практически погасил сознание, меч выпал из ослабевших пальцев.
   Траникос сделал шаг в сторону, обходя темную, вязкую лужу, и бросил короткий взгляд на трибуны.
   Зрители ревели, обезумевшие от вида и запаха крови. Приторно-сладкие флюиды повисли в жарком воздухе удушливым облаком.
   Граф на мгновение попытался всмотреться в лица тех, кто кричал на трибунах. Но не смог увидеть человеческих лиц. Мужчины, женщины, подростки — все сбились в одну огромную, рычащую и вопящую звериную толпу.
   Звери, натянувшие людские маски...
   Они требовали крови — еще и еще!
   Они никогда не насытятся...
   Граф опустил взгляд и коротким, резким ударом вогнал лезвие меча под срез шлема северянина. Закаленный клинок пронзил шею и завяз в песке.
   Траникос выпрямился и вновь бросил презрительный взгляд на трибуны.
- Ну что, довольны, выродки? - процедил он сквозь зубы.
   Разочарованный вздох вырвался из тысячи глоток — схватка длилась от силы пару-тройку минут. Но тут же, подхваченный десятки голосов, раздался громкий крик:
- Слава Траникосу! Траникос Непобедимый!!
   Взметнулись тысячи рук; на арену вновь полетели цветы и монеты, падая в вязкую, темную лужу, которая ширилась, растекаясь — кровь все медленней и медленней вытекала из безжизненного тела.
- Тра-ни-кос! Тра-ни кос!! - скандировала обезумевшая от крови толпа.
   На этот раз граф стоял неподвижно, хотя, по правилам, должен был вскинуть руку с мечом вверх, демонстрируя окровавленный клинок.Он был рад тому, что они сейчас не видят его лица под забралом шлема — скрыть гримасу отвращения он не смог бы в любом случае.
   Ярость клокотала в нем. С каким бы удовольствием он встретился здесь, на арене, с этими зверями в человеческом обличье, получающими садистское удовольствие от картин крови и людских мук!
   Взгляд вдруг зацепился за фигуру в богатой, ярко-красной тунике. Тучный мужчина подошел к самому краю арены и не сводил с него взгляда. Вся его поза и злая гримаса на лице говорили сами за себя — он был хозяином погибшего гладиатора и только что проиграл крупную сумму.
   Траникос зло, хищно усмехнулся и, вдруг, сам того не ожидая, помахал ему окровавленным мечом.
   Неизвестный богач лишь сжал кулаки в бессильной злобе, и, порывисто обернувшись, кивком головы подозвал распорядителя боев.
   Короткий, но эмоциональный разговор длился несколько мгновений. Тучный любитель кровавых зрелищ сунул в руки распорядителю кожаный мешочек, в котором звякнули монеты, и вернулся на свое место на трибуне. Злая гримаса, больше напоминавшая неживую маску, не сходила с его лица.
   Наступила минута передышки.
   Граф отступил в крохотный уголок тени рядом со входом на арену.
   Двое служителей, подцепив крюком на длинной палке, утащили тело погибшего гладиатора через Трупные ворота, третий резво засыпал кровавые лужи свежим песком из корзины.
    В центр арены ступил распорядитель боев. Вскинув руки, он потребовал тишины.
Гул голосов стих.
- Второй поединок! Воин с Черного побережья против Траникоса Непобедимого! Пусть победит сильнейший!
   Толпа одобрительно заревела.
   Граф вновь вышел на середину арены.
   Что ж, неожиданный поворот. Обычно больше одно поединка в день он не проводил. Но, видимо, проигравший хозяин павшего гладиатора решил взять реванш немедленно.
   Он бросил короткий взгляд на тучного мужчину, сидевшего в первых рядах — теперь лицо его было непроницаемо, словно восковая маска.
Из темного провала выхода на противоположной стороне арены появился гладиатор.
- Черный Змееносец и Траникос Непобедимый! - что было сил выкрикнул распорядитель.
  Рев возбужденной толпы достиг апогея.
  Граф бросил короткий взгляд на противника — уроженец далеких жарких земель юга оказался высоким, жилистым и загоревшим до черноты. Набедренная повязка, металлические поножи и небольшой нагрудник составляли его боевой наряд. Правая рука, так же как и у графа, затянута по самое плечо кольчужной сеткой. На голове шлем, полностью скрывающий лицо и шею, на навершии которого была искусно выкована голова змеи.
   Граф усмехнулся — его всегда смешили подобные «изящества». Многие воины верили в силу амулетов, но он прекрасно знал одно — в бою никакой амулет не поможет. Лишь собственное мастерство и отвага.
   Вооружен Черный Змееносец оказался коротким — не более полутора метров — копьем и небольшим круглым щитом.
   Распорядитель боев забрал у графа меч и протянул точно такое же вооружение - правила есть правила.
   Однако, такое же, но не совсем.
   Он поудобнее перехватил копье, бросив взгляд на длинный, ланцетообразный наконечник. Видимо, судьба сегодня решила дать ему поблажку. Местные служители не знали всех тонкостей оружия, в то время, как графу они были прекрасно знакомы. Сейчас он держал в руках пилум — короткое копье, форма наконечника которого позволяла наносить не только колющие, но и режущие удары.
   Звук гонга поплыл в жарком мареве, и в ту же секунду черный воин ринулся в атаку.
   Удар копьем был молниеносным — граф едва успел уклониться. Змееносец оказался умелым воином: он сближался, наносил серию коротких ударов, прощупывая оборону противника, но не увлекался, тут же отскакивая на безопасное расстояние и умело перемещаясь.
   Гладиаторы кружили по арене; гомон и крики толпы не стихали ни на минуту.
Выбрав момент, Черный Змееносец сделал глубокий выпад копьем и одновременно нанес удар ребром щита в голову.
   От копья граф смог увернуться, но удар щитом настиг его, попав в лицевую пластину шлема.
   В голове раздался иссушающий звон контузии, сознание слегка «поплыло», превратив окружающий мир в медленно движущиеся декорации.
   Он чувствовал, что падает, на какую-то долю секунды утратив ориентацию.
Мутным взглядом он сумел различить отблеск наконечника копья и чудовищным усилием воли заставил сдвинуться в сторону непослушное тело.
   Боль разорвала правую руку, в одно мгновение выметая из сознания апатию и вялость. Иглообразный наконечник копья пробил кольчужную сетку, завязнув в мышцах плеча.
  Граф заревел — боль была дикой! Черный Змееносец, видя в противнике весьма опытного воина, решил не рисковать, и сначала обезоружить противника, нанеся рану в «боевую» руку, а потом, не спеша, добить.
  Но, то ли Боги были не на его стороне в этот кровавый жаркий день, или самонадеянность сыграла с ним дурную шутку — все повернулось совершенно иначе.
Траникос, мгновенно перехватив пилум левой рукой, коротким движением перерубил древко копья противника и тут же, не останавливая движения, ударил в правую подмышку Змееносца.
   Обоюдоострый наконечник с противным хрустом перерубил ребра; черный воин захрипел, выгибаясь. Кровь пошла горлом, выливаясь из-под нижнего среза шлема ярко-красным потоком.
   Зарычав, граф сделал рывок вперед, пронзив грудную клетку противника насквозь. Черный Змееносец, хрипя и подергиваясь, медленно опустился на песок, заливая его потоками крови.
   Граф, тяжело дыша, старался не смотреть на него. В голове шумело, противный, сладковатый запах крови вызывал тошнотворные спазмы. Раненная рука болела неимоверно — кровь стекала по изодранному кольчужному рукаву, капая на землю и смешиваясь с кровью противника.
   Рев толпы он даже не заметил. И лишь вспомнив про тучного любителя кровавых зрелищ, бросил на трибуны короткий взгляд. Тот был в бешенстве — круглое лицо побагровело, глаза едва не вылезли из орбит. Брызгая слюной, он что-то яростно объяснял распорядителю боев, время от времени тыча рукой на арену. В конце концов, сорвав с себя дорогое ожерелье и браслет, сунул их распорядителю.
Граф прекрасно понимал — он только что разорил еще одного самоуверенного, кровожадного богатея. И эта мысль — холодная и циничная — вдруг принесла удовлетворение и даже придала сил.
- Третий бой! - возвестил распорядитель. - Бой за свободу!
   Зрители дружно ахнули — такое случалось далеко не часто. Выиграть три поединка подряд, последний из которых — с диким зверем, не удавалось еще никому.
- Ты можешь отказаться, ибо ранен, - произнес распорядитель, обернувшись к графу.
- Бой!
   Сознание плавало в багровом мареве. Чувства притупились, будто стертые кровавой пеной.
   Он останется здесь навсегда — или уйдет победителем.
- Траникос Непобедимый против дикого гиззарда! - выкрикнул распорядитель и поспешил ретироваться с арены.
   Загудел подъемный механизм, поднялась решетка - из низкого лаза, больше похожего на широкую нору, выскочил зверь.
   Гиззард, дикая гибкая кошка метрового роста, закружил по арене.
   Граф не спускал с него напряженного взгляда. Животное не кормили несколько дней, и сейчас жуткий голод обострил до предела природный инстинкт. Чтобы зверь не «отвлекался» на запах ранее пролитой крови, служители арены не только засыпали лужи свежим песком, но и разбросали семена едко пахнущей травы.
   Согласно правилам, в этом поединке граф мог выбирать оружие сам. И сейчас он замер, сжимая в левой руке меч, а в правой, которой удавалось шевелить с трудом, все тот же пилум.
   Гиззард раскрыл пасть, обнажая огромные клыки, и оглушительно заревел. Желтая тягучая слюна упала на песок, гибкое тело подобралось - зверь заметил добычу, а бушевавший внутри инстинкт и жуткий голод жгли невидимым огнем и толкали вперед.
   Их разделяло десять шагов.
   Взрыв песок когтями, зверь распластался в прыжке.
   Граф не шелохнулся. Ему показалось, что время замерло, даже многоголосый гул толпы куда-то исчез.
   Или это измученное кровопотерей сознание стало выдавать эфемерные грезы?
   В последнюю секунду он молниеносным ударом вогнал тупой конец копья в песок, выставив длинный наконечник вперед, и сделал шаг в сторону.
   Гибкое тело гиззарда налетело на острую преграду мгновением позже — острие вошло точно между передних лап, пробив грудину. Траникос уже собрался коротким ударом прикончить животное, но агония и нестерпимая боль придали гиззарду сил.
   Удар когтистой лапы был страшен. Десятисантиметровые когти сорвали лицевую пластину шлема и рассекли щеку.
   Кровь брызнула широким веером.
   Графу показалось, что голова сейчас просто слетит с плеч. Он тяжело рухнул на песок, захрипев от наполнившей рот крови.
   Окружающий мир закрутился перед вмиг потускневшим взором в дьявольской кровавой карусели.
   Он слышал яростный, предсмертный хрип животного совсем рядом. Уже толком ничего не видя, граф ударил мечом на звук — раз, второй, третий, пока не почувствовал, как клинок не завяз в чем-то плотном...
   Сил больше не было — залитый кровью меч выпал из ослабевшей ладони.
Изуродованный шлем съехал на бок, кровь застилала глаза, отчего яркий карбункул солнца, расплескавшегося в зените, казался зловещим багряным сгустком.
   Рев толпы стал глуше, словно бы кто-то убавил звук, боль притупилась — он умирал.
   Но он победил — победил их всех, тех, кто так жаждал его смерти...
- Лекаря! Живее!- раздался голос распорядителя боев.
- Господин, лекарь пытается успокоить достопочтенного и многоуважаемого Амвросия, ибо тот сидит и воет на трибуне. Он сегодня трижды ставил против Траникоса... и разорился, - осторожно возразил помощник распорядителя.
- Да плевать я хотел на этого толстозадого барана! Я предупреждал его! Беги и вышвырни эту протухшую задницу с трибуны! А лекаря сюда немедля! Жизнь этого воина стоит десятков таких как Амвросий!


Рецензии
Спасибо. Живо, динамично. Не дает остановиться. Давно не читал здесь такое. Хорошо прошлись по перманентности социального значения. Богатый - уважаемый, бедный - ничто.
Еще раз спасибо.

Сергей Журавлёв   15.10.2017 17:47     Заявить о нарушении
Извините. Что еще у вас есть такого исторического? Хочу почитать.Фантастику, ужасы и мистику не очень...

Сергей Журавлёв   15.10.2017 17:55   Заявить о нарушении
Сергей, спасибо за отзыв! Рад что Вам понравилось! Исторического у меня практически нет, в основном я работаю в жанрах космической фантастики и мистике. Рассказ "Казнь магистра" в некоторой степени можно отнести к историческому жанру. С определенными допущениями, конечно.

Дмитрий Иванов 17   21.10.2017 19:25   Заявить о нарушении
Прочту и напишу, чего и как. Удачи вам.

Сергей Журавлёв   22.10.2017 11:54   Заявить о нарушении