Помилуй, Бог!

Уважаемая госпожа Орлова,

Я справился со своими заботами, и теперь готов поговорить о Вашем поэтическом творчестве, на которое некоторое время назад я обратил внимание, об этом я, кажется, Вам сообщал.
Кстати, Ваше поэтическое творчество меня заинтересовало исключительно с позитивной точки зрения: в Ваших текстах есть мысли, есть чувства. Спорные мысли, спорные чувства, надо сказать, но они есть.
Уже это дорогого стоит: спорность мысли и чувства позволительны творцу; и далеко не все, кто пишет на Прозеру, этим могут похвастаться. Однако в творчестве наличие мысли и чувства мало, нужны еще и чисто профессиональные знания и умения.
И не стремитесь, мадам, мне возражать, что Вы на Прозеру не профессионал, а простой любитель, ради скуки пишущий на этом сайте. Не поверю! Не поверю, ибо любитель пишет для себя и не стремится публиковать свои произведения, а профессионал не только пишет, но и на весь мир активно афиширует свои творения, более того, профессионал жаждет купаться в превозносящих его отзывах-рецензиях.
Итак, Вы, как доказано, – профессионал, стало быть, Вы обязаны знать и соблюдать законы искусства, посредством которого Вы творите.
Теперь на Вашем стихотворении «Помилуй, Бог» я попытаюсь показать некоторые Ваши поэтические просчеты.

Помилуй Бог! Помилуй и спаси!
Все для Тебя, Великого, возможно.
Весьма неплохое начало для стихотворной молитвы.

И свет в конце пути не погаси.
Уже хуже. Можно предположить, что свет в конце пути это выпрашивание автором у Бога контрамарки в рай (хотя чуть позже мы узнаем, что автор уже в раю). Но авторская мысль настолько туманна, что можно предположить всё, что угодно: например, что автор намекает на свет в конце творческого пути.

Упав так подниматься сложно…
Совсем плохо. К чему эта фраза? Фраза явно не к месту. Откуда вылезла эта ничем неподготовленная фраза, напоминающая терзания совести короля Клавдия: «Я пал, чтоб встать»?
Притом фраза неточная, банальная: упав, так подниматься сложно…

Порой нам хочется грешить,
А, иногда, совсем не жить.
Мы любим славу, мы любим волю,
И губим молодость свою
В желаньях, страсти и в бою,
В попытках справиться с судьбою.
Перед читателем набор человеческих страстей, набор явно неполный, и не ясно, зачем он здесь в молитвенном тексте приведен. В молитве требуется просить прощения у Бога, за то, что мы грешим и губим. Но не за то, что хотим любить, хотим славы, что хотим воли, за желания, что пытаемся справиться с судьбою.

Мы любим славу, мы любим волю
Здесь убийственная для профессионального поэта ошибка: вместо четырехстопного ямба у автора – пятистопный.

Ты укажи, Ты прикажи,
Ты можешь все, так нам вели –
Мы сами слабы и ничтожны.
Прошу! Зову! Молю! Кричу!
Вновь умереть я не хочу.
Не дай забыть Тебя, о, Боже!
Простой набор слов, который в молитве не Богу не нужен, не читателю ничего не говорит, кроме констатации упаднического настроения автора.
Вызывает недоумение стих: Вновь умереть я не хочу. Автор, стало быть, уже умерла? Когда? Почему автор нас ранее не предупредила, что мы читаем записки из загробного мира?
Второе недоумение: Не дай забыть Тебя, о, Боже!
Бог никогда не даёт себя забыть, это – истина, следовательно, разумнее был бы иной поворот мысли:
– А ты, раба Моя, не забыла Меня, – говорит автору Бог, – смотри у меня, а то в угол поставлю.

Вывод: ни молитва, ни прошение Богу, ни стихотворная точность, ни художественная достоверность автору не удались.

Желаю, сударыня, быть грамотной и в стихосложении, и в подаче авторской мысли, и авторского чувства.

А также искренне желаю Вам будущих творческих успехов.

Алексеев Александр Андреевич   28.11.2017 01:06   •   Заявить о нарушении