Живая маска

Живая маска.

Анна шла с ночного дежурства. Лифты не ломались, смена прошла спокойно. Усталости не было. До дома 20 минут пешком мимо парка. Вдоль всего тротуара растут липы. Они как раз расцвели. Ах! Какой запах! Анна шла, не торопясь, наслаждаясь волшебным ароматом. Вдруг её кто-то  окликнул:
 ¬¬
– Аня! Анька!
Анна растерянно закрутила головой, но никого не заметила. К ней сзади подлетела запыхавшаяся женщина:
– Анька, стой!
Она резко схватила Анну за рукав. Анна узнала свою старую подругу:
– Верка, ты?! Откуда появилась? Я услышала, что кто-то зовёт, но никого не увидела.
Они радостно обнялись. Давно не виделись. Вера ответила:
– Да, я из метро поднималась, вот ты меня и не видела, а я тебя сразу узнала, даже сзади. Всё такая же, худенькая, как девчонка, не меняешься. Пошли ко мне на чай, я здесь рядом.
Анна сразу согласилась:
– Пошли, я с удовольствием, а то давно уже не виделись, почти три года. Я не тороплюсь. А ты?
– Я тоже. Нам никто не помешает. Хоть чуток посидим, новостями поделимся.
Уже дома, наливая чай в бокалы, подруга спросила:
– Ну, как дела, чего новенького? Рассказывай. Замуж не вышла?
Анна засмеялась:
– Нашла чего спросить. Конечно, нет. И не собираюсь.
Вера возмутилась:
– Что значит, не собираюсь, 40 лет – не возраст. Ещё можно. Я вон второй раз вышла, девочка уже в первый класс пошла.
– Вер, да, у меня тоже младший сын в первый класс пошёл в этом году, но, наоборот, с его рождением жизнь изменилась. Сразу развелась и сразу встала на духовный путь. У меня как- то интересы поменялись, взгляды на жизнь.
И, потом, я испытываю такую волшебную любовь от ангелов, какой не встречала никогда ни у одного мужчины. Такая благодать!
Подруга развела руками:
– Анька, ты монашка что-ли? Чудо, какое-то. Да, впрочем,  сколько тебя помню, ты всегда была не такая, как все. Ни с кем не ругалась – такая спокойная, невозмутимая.
– Кто – я? Ну, ты сейчас наговоришь.
– Чего, наговоришь. Я всю жизнь вспоминаю один случай, когда мы работали в цеху запчастей на электрокарах. Мне тогда надо было в вагон грузить ящики большие, а машина была маленькая, а у твоей машины, наоборот, рога большие, а ящики маленькие грузила. Вот мы и поменялись, а начальник участка подбежал и начал орать на тебя. Я от испуга чуть язык не проглотила, а ты так невозмутимо смотрела на него сверху вниз. Он уже в бешенстве чуть заикаться не стал, а ты на него всё смотрела, как на музейную редкость. Я потом часто всем знакомым про тебя рассказывала: вот так надо реагировать на начальников.
Анна улыбнулась:
– Вер, подожди. Ты не правильно всё поняла. Я сама часто вспоминала этот случай.  1982 год. Мы все тогда были атеисты и ни во что не верили, а у меня, видимо было внутреннее зрение, которое я не замечала, не осознавала за собой. Когда Владимир Иванович начал орать на меня, то я увидела, что его лицо изменилось. Мне просто интересно было на него смотреть.
Анна погрузилась в воспоминания.
Владимир Иванович подбежал к Анне, схватился за руль с криком:
– Стой! Остановись сейчас же!
Анна сразу затормозила и остановила машину. Она удивлённо посмотрела  на начальника. Лицо багровое. С ума что-ли сошёл! Столько злости.
– Ты что на меня уставилась?! Кто разрешил машинами меняться?!

Анна вдруг увидела, что кожа на лице как бы отделилась, и сама по себе начала шевелиться.

Начальник продолжал орать:
– Ты, что, чокнутая?! Я тебя премии лишу!

В этот момент Анна обратила внимание, что  лицо у начальника не касалось
своей кожи, она, как маска закрывала это лицо и жила своей жизнью.
Она двигалась, злобно морщилась.

– Что ты вытаращила свои глазищи на меня?! Правила техники безопасности для кого писаны?! Совсем обнаглели! А, если травмируешься, что тогда? Я буду отвечать?!

Интересно было наблюдать за движением маски из кожи: вот она сморщилась, вот вытянулась, вот губы сжала. Но, самое интересное было то, что лицо сквозь маску тоже было видно. Оно было как бы спящее, похожее на мёртвое, а маска, на расстоянии от лица, как бы, впереди, продолжала жить своей жизнью. Анна такое видела впервые. Она смотрела во все глаза, наклонив голову на бок. Надо же, как злится. Живая маска ярости. Этот человек слишком подвержен гневу. Эко из себя вышел! Даже лицо потерял! Будто, настоящее я спит, а другое я бесится. Нет, так нельзя. Фу! Как не красиво! Так можно самого себя разрушить. Пустые губы страшно шлёпают. Рот, как пустая чёрная дыра. Нос то сморщится, то выпрямится. Ужас! Глаза тоже были, как чёрные пустые ямы, но при этом, то расширялись, то сужались. Зрелище было жутким. Маска кривлялась беззвучно. Странно, но слова летели, откуда-то отдельно.
У Анны появились чёткие мысли, что так злиться нельзя.
– Вон отсюда! Быстро в гараж! Где мастер?! Куда она смотрит?! Быстро мне объяснительную на стол!
Он отпустил руль, и Анна поехала в гараж.

Верка хохотала до слёз:
– Ну, ты уморила меня этим воспоминанием. Я так живо представила Владимира Ивановича. Бедный, он чуть с ума тогда не сошёл!

– Смех, смехом, но вот так я впервые увидела что-то непонятное. Это сейчас я могу объяснить, что кто-то невидимый меня учил и специально показал такое явление. А тогда я не понимала, но было интересно разглядывать.

– Вот-вот, именно, разглядывать! Человека чуть до инфаркта не довела!

Анна посмотрела невозмутимо:
– А чего, я?! Да, я даже не отвечала на его грубость и не слушала. Вот ни слова не произнесла. Я не виновата, что увидела целый спектакль…
 
Подруга хохоча, грохнулась лбом об стол:
– Ой, не могууу! Прекратииии!