Лодка под названьем Страх

Резиденция

Деты-аутисты проживали в маленьком ухоженном домике на тихой, зелёной улице в городе Хьюстоне. Домик был безупречным как снаружи, так и внутри. В нём располагалось шесть спальных комнат с  красивыми занавесками и соответствующими покрывалами. Одежда  каждого проживающего была аккуратно сложена в ящиках тумбочек или висела ровно и аккуратно на вешалках в шкафу. Обувь была аккуратно расставлена на полу под вешалками с одеждой. Одна комната была полна игрушек,  а во всех остальных комнатах игрушек не было вообще. Жилая комната или гостиная – это место, где дети проводили много времени, когда они не принимали пищу или не спали. В этой комнате не было игрушек.
Всё в этой комнате было безупречным и всё было на своих местах.
В углу комнаты находился большой телевизор.
Также как и у каждой вещи было своё место, так и у каждого проживающего резидента было её или его место в этой комнате и также у каждого работника. В комнате было 2 дивана, где могли разместиться 5 детей-резидентов. Один ребёнок сидел на своем специальный стуле в середине комнаты. Одна сотрудница восседала в большом кресле напротив телевизора. И я сидела на низком столике возле двери.Наша лодка обычно пребывала в полном штиле.

Безуспешные попытки

Я заняла своё место на столике после бесуспешных попыток заставить эту лодку двигаться, но Система не позволила.Остальной части персонала не понравилось, что я «раскачивала лодку». В действительности они предпочитали спокойно плыть по течению, без каких-либо лишних движений. Их жизнь была довольно предсказуема, и это было именно тот стиль жизни, которого они хотели придерживаться. Им нужен был только тот человек, который бы выполнял в точности то, что ему скажут.
Команда в этой резиденции состояла из команды женщин Афро-Американского  происхождения под предводительством белого мужчины - “Капитана Фреда”.Когда я пришла в коллектив, люди стали нервничать. Довольно быстро стало ясно, что у меня в голове другие идеи, чем просто выполнять свою работу по инструкции и получать свою заработную плату. Просто найти игрушку, чтобы занять ребёнка, уже считалось чем-то из ряда вон выходящим.
Любое проявление инициативы в целом не поощрялось. Сначала я просто этого не понимала до тех пор, пока одна из моих коллег не объяснила мне: «Не баламуть воду! Дети должны быть сыты, одеты и находится в безопасности. Что-либо сверх этого, и ты усложняешь жизнь всем остальным».
Когда Фред брал меня на работу, он знал, что брал в коллектив “белую ворону”. Я очень сильно выделялась не только цветом кожи, но и моим нестандартным отношением к детям и своим энтузиазмом, с которым я приехала из Нью-Йорка. Для меня было очень трудно сдерживать себя.
Я  очень хотела движения.
Я очень хотела перемен, прогресса .
     Я хотела реализовать идеи, которые привезла с собой. Фред решил пойти на риск, беря меня на работу, но он предупредил меня, что я столкнусь с некоторым «отношением » со стороны «старых» работников. Однако, моё желание работать с аутистическими детьми было настолько сильным, что ничто не могло остановить меня, и конечно же никакая «позиция» других работников.
Моя настойчивость  немного пошатнулась, когда Фред показывал мне разные резиденции, которые, в этой организации, были абсолютно одинаковые. Хозяйство всех корпусов было аккуратно и красиво, всё на своих местах, и все проживающие дети находились перед телевизором  в  гостиной с дежурным сотрудником, который сидел в большом кресле также перед телевизором. Всё чем они занимались, так это смотрели телевизор. Когда они не принимали пищу и не спали, они все были усажены  перед телевизором. Я всё ещё  надеялась, что смогу привнести  какую-то искорку в жизнь этих детей, так что я взяла эту работу.
Когда я только начала работать с детьми-аутистами в этом доме, я была полна оптимизма и энтузиазма что мне удастся улучшить жизнь этих детей. Я также намеревалась  попробовать убедить сотрудников  что многое зависит от них и как много у них есть возможностей, чтобы изменить жизнь этих детей.
Претензии и жалобы  в мой адрес не заставили себя долго ждать. Фред сообщил мне, что в то время пока я, казалось, делала хорошую работу, другие сотрудники меня за это невзлюбили и порицали. Главная претензия  заключалась в том, что я «слишком много думаю», что было правдой. Также было правдой то, что в той рабочей  позиции  которую я  занимала процесс "думанья" не предусматривается и не поощряется нигде. Для этого существуют начальники, которым за это платят. Наше дело "Следуй инструкциям и приказам!". Инициатива  тоже не поощряется. Я попыталась изменить существующий порядок. Может быть это рассматривалось как покушение на чью-то зарплату, потому что реакция на мои попытки была очень негативной

Тщгда я попыталась работать по инструкциям  и выполять мои обязанности хорошо и полностью надеясь что мне как хорошему работнику позволят некоторые "вольности",но такой расчет себя не оправдал.

Я оставалась несколько суббот перед телевизором, просто наблюдая за жизнью этих детей. Было ясноа что эта ситуация  никогда не изменится. Дети были обречены  проводить бесконечные часы, дни, месяцы, даже годы пред телевизором и ничего никогда не изменится. Я попросила Фреда о встрече. Я хотела поделиться с ним некоторыми моими идеями, надеясь, что если я смогу его уговорить позволить мне хотя бы попытаться, то он сможет как-нибудь уговорить моих коллег попробовать мои идеи или хотя бы не быть против.
  Его главным беспокойством было то, что если я принесу мой фотоаппарат Canon в резиденцию и позволю  кому-то из детей воспользоваться им, то они,  скорее всего, разобьют его. Он боялся, что организация может нести ответственность  за замену сломанного фотоаппарата.  В остальном, казалось, он поддерживал мои идеи. Я попросила разрешения работать с детьми в индивидуальном порядке, но  эта просьба была проигнорирована. И конечно "разборки" с персоналом было моё личное дело. Он в это вмешиваться не собирался.Совсем немного времени мне потребовалось, чтобы понять, где моё место в лодке.
Перед Телевизором

В конце концов, мне ничего не оставалось, как присоединиться к детям. Чтобы я ни пыталась сделать сверх положенного, всегда получала своего рода некоторую негативную реакцию со стороны работников, так что после некоторого времени «получения побоев», я послушно заняла своё место в лодке, сидя тихо и неподвижно перед телевизором на маленьком столике возле двери.
Обычно всё было спокойно и тихо в нашей лодке, так как это нравилось персоналу. Наша лодка была под штилем, мы никуда не двигались, мы просто сидели и смотрели фильмы на канале № 20. Тематика этих  фильмов варьировалась от сцен убийства до сцен секса, один фильм сменял другой, и эти фильм были настолько угнетающе одинаковыми, что  было трудно отличить  один фильм от другого. Остальные мои коллеги, однако, никогда не уставали их смотреть и полностью сосредотачивали своё внимание на сюжете сильно раздражаясь, если их отвлекали от этого занятия по любой причине.
Итак, здесь полный набор команды нашей лодки и пассажиров. Главный сотрудник, который руководит "программой”, сидя в глубоком мягком кресле перед телевизором. Дети на своих назначенных  местах и  я, источник всех зол и неприятностей, "сосланная" сидеть на низеньком столе у двери. В начале, я не была уверена, что я буду делать на этом месте. Я не могла читать, потому что это считалось неуместной деятельностью в рабочее время.Я не могла смотреть в телевизор. Позже я заметила на стене плакатик с нашей миссией и ее задачами. Он гласил: «Обеспечить обучение и подготовку каждого ребенка с аутизмом, которое необходимо для развития  его или её полного потенциала в заботливой и внимательной обстановке».
Я вспомнила о свой дочери, когда она была маленькой. Она была чрезвычайно активной, и как только она научилась говорить, то и  начала делать то, что делают все дети – задавать вопрос за вопросом. Когда она научилась читать, она спрашивала меня  обо всём, что прочитала.  На моей Родине, советские бессмысленные лозунги и девизы были везде, и это стало для меня настоящим мучением, потому что моя дочь обычно расспрашивала меня о них в общественных местах, как например, в трамвае или на автобусной остановке. Я всегда чувствовала любопытство окружающих меня людей, которые ждали, как я буду выкручиваться, отвечая на её детские вопросы. Однако, её излишнее любопытство было нормальным и естественным явлением. Заставляя детей сидеть часами и днями перед экраном телевизора, было проявлением прямого противоречия лозунгу этой организации.
Сидя за столом, я задумалась, что бы я ответила, если бы кто-то из детей попросил меня объяснить, что означает этот лозунг. Один из мальчиков, (по имени Тони), считался трудным ребёнком для сотрудников. Они жаловались, что он был лгуном. Когда я перечитывала лозунг миссии этой  организации снова и снова, я думала, смогла бы я объяснить его Тони, не будучи лгуном самой .

Пассажиры нашей лодки

Тони

Тони был сообразительным 11 летним мальчиком, который, в общем-то, любил смотреть телевизор. Но он бы предпочёл смотреть свои видео или программы для детей. Однако у него не было возможности смотреть их слишком часто, потому что это мешало смотреть телевизионные программы, в которых был заинтересован персонал.
Казалось, что персонал всегда придирался к поведению Тони, и они лишали его просмотра любимых телепередач, в качестве дисциплинарного наказания. Из-за чего, Тони ничего не оставалось, как смотреть фильмы на канале № 20. Я заметила, что Тони уделял пристальное внимание любовным сценам в фильмах и даже пытался их комментировать.
У Тони был  СДВ, Синдром Дефицита Внимания, и этот  диагноз был действительно реальной проблемой в трудной жизни Тони. От него отказались его биологические родители, когда он был совсем маленьким, потом он был усыновлен приёмными родителями. Он был сильно привязан к своей приёмной семье. Он ходил домой  почти каждые выходные, но когда время визита подходило к концу и ему надо было возвращаться в резиденцию, то он приходил  расстроенным и в слезах. Родные дети оставались дома, а ему нужно было  возвращаться в резиденцию и опять сидеть перед телевизором часами. Время возвращения Тони всегда сопровождалось  слезами и плохим поведением и соответственно наказанием за это.

Ян

Следующим ребёнком на диване, который сидел рядом с Тони, был Ян. Ян всё время разговаривал сам с собой. У него постоянно велась какая-то беседа с кем-то, кто, по-видимому, рассказывал ему шутки, потому что Ян смеялся большую часть времени. Судя по всему, ему очень нравилось это общение. К сожалению, персонал считал Яна опасным человеком, потому что однажды один сотрудник услышал, как он сказал, что он всех убьет. Вероятно, он  просто повторял реплику из фильма на канале № 20, но мне его представили как личность, которую нужно опасаться. Пока Ян  разговаривал негромко, он не доставлял неудобства и на него никто не реагировал. Но как только его речь начинала мешать просмотру телевизора, он  тут же получал устное предупреждение. Ян всегда слушался, ибо знал, что  после устного замечания  последует физическое, и Ян предпочитал избегать этого, и мир быстро восстанавливался. Ян возвращался к своим вымышленным собеседникам теперь почти шепотом и персонал к телевизору.

Роберто
        На другом диване располагались остальные дети и ближе ко мне сидел испанец Роберто. Считалось, что у него был аутизм, хотя Роберто был слепым и не мог говорить. Он обычно сидел в  углу  дивана, раскачивая свою ногу,  как качают младенца, и улыбался сам себе или может быть кому-то еще. У Роберта была очень милая улыбка, и  иногда он даже смеялся. Я часто думала, что вероятно он видит  что-то внутри себя, что-то более интересное, чем показывают по телевизору и это его смешит. Однако остальной персонал всегда говорил, что Роберто смеётся только потому, что кто-то из других детей получил устное или физическое "замечание", и он получает от этого удовольствие.

Джерек
        Противоположный угол дивана  принадлежал Джереку, когда он был не на своём стуле. Если бы давали награду за создание проблем и неприятностей для персонала, то Джерек был бы первым, кто получил бы такой приз. У Джерека были огромные голубые глаза на очень узком лице, огромные уши, которые торчали практически параллельно его худощавому маленькому телу, и необыкновенно обаятельная улыбка. Когда я его увидела в первый раз, это была не просто улыбка, а целая  "речь" в которой Джерек  «сообщил» мне, что он очень рад меня видеть.  Он настолько явно, очевидно радовался, что я пришла. Я очень ему понравилась, и он хотел, чтобы я провела с ним  время. Джерек проявлял такую манеру поведения ко всем новеньким… но он никогда себя так не вел по отношению к постоянным работникам, потому что он всегда их боялся.
В начале, когда я только попала в резиденцию, я не знала правил. Джерек был  ребёнком, которому невозможно отказать, и я сразу же уделила ему всё моё внимание. Даже несмотря на то, что вокруг практических не с чем было поиграть, мы сумели обойтись тем, что смогли найти. Джерек был в восторге от любой вещи, которой я ему давала.  Официальный возраст Джерека  шестнадцать лет, но реально он застрял в теле шестилетнего ребенка, с умственным развитием шестимесячного  младенца.  Однажды когда мы играли, Джерек попытался свернуться калачиком у меня на коленях, точно так же, как сворачиваются маленькие дети. Конечно мы тут же получили выговор  от другого сотрудника.
“Джерек, сядь на свой стул!”
Джерек послушно пошел к своему стулу, обычному деревянному стулу, стоящему в стороне от дивана. Но через минуту он уже опять сидел рядом со мной. Ему снова сделали замечание.
“Джерек! Ты слышал, что я сказала? Вернись на свой стул и сядь на руки.”
Джерек сразу же сел на стул на свои руки, но снова, через пару секунд уже слез со стула и постарался передвинуть деревянный стул поближе ко мне. На этот раз голос сотрудника прозвучал очень грозно и даже напугал меня.
“Джерек! Нет!”
Работник взял стул и поставил его назад в центр  комнаты, прямо перед телевизором, и усадил Джерека на стул. Я решила выйти из комнаты, чтобы больше не обострять  ситуацию. Тон работника, обращённого к Джереку, явно было направлен и на меня тоже.
Я никогда не была человеком, который сдаётся быстро. Я думала, что если Джереку что-то действительно нравилось, то я постараюсь сделать всё возможное, чтобы у него появились новые игрушки. Для меня было очевидно, что ему нравится текстура вещей, чтобы он мог исследовать их. Я попросила управляющего резиденцией разрешить мне принести несколько пластиковых детских книжек для Джерека; они были красочными, долговечными и, страницы которых производили едва уловимый звук, так же их химический состав был безопасен для здоровья детей. Я знала, что Джереку понравится играть с этими книжками.
Но менеджер сразу же отвергнул  мою идею. Он сказала, что такая  книга не будет подходящим  занятием для Джерека. Он  считал, что шестнадцатилетний мальчик не должен играть с «книжками для малышей». Очевидно, что его очень хорошо проинструктировали  о важности предоставления литературы в соответствии с возрастом “ читателей”.
Как оказалось, единственным подходящим  занятием для Джерека было просиживание на своём стуле часами напролёт  на своих руках с опущенными вниз ногами. Если Джереку случалось поставить свой стул рядом с дверью, то он обязательно бы развлёк себя, чмокая дверь или облизывая стекло, но как только сотрудник обнаруживал, что Джерек не на своём месте, то его перемещали в установленное  для него место. Единственное, что Джереку оставалось, так это его стул, так что он принимался изучать спинку своего собственного стула. Все его игрушки были выброшены, так как «от них было слишком много проблем».

Мэри

На диване между Джереком и Роберто сидела Мэри красивая девочка, у которой был аутизм.Эта юная леди  считалась очень «трудным клиентом». Она была большой непоседой.  Будучи на больших дозах лекарств, она все равно была непоседой. Мэри  постоянно нужно было перемещаться с места на место, но её свобода была ограничена гостиной  и частью кухни, которая была соединена с гостиной. В зависимости от присутствующего в данный момент времени определенного персонала, у Мэри были разные степени  свободы. Иногда она могла перейти от одной части комнаты к другой, поменять диваны, прокрасться в ванную комнату, чтобы взять немного воды из туалета или сбросить что-нибудь на пол, но иногда ей даже удавалось дойти до кухни и даже угоститься печенькой из кухонного шкафа. Но такие счастливые дни были редкостью.
Обычно передвижения Мэри были строго ограничены. Ей не позволяли  покидать её назначенного  местa и ей не разрешали держать ничего в руках. Как только Мери осознавала это,  она начинала искать другие способы  развлечь себя. Она клацала языком, но всегда за это получала замечание, потому что это отвлекало  сотрудников от  просмотра телевизора. Затем Мэри начинала раскачивать себя. Сначала несильно  и не очень заметно, но потом всё сильнее и сильнее и, в конце концов, она качалась чересчур бурно с ужасно громким шумом, на что сотрудники делали замечание. После чего Мери обычно могла сидеть спокойно некоторое время, возможно ещё ощущая внутри себя инерцию качения, но когда это проходило, то она уже была готова заняться чем-то новым. Она внезапно могла сорваться с места и броситься к телевизору, выключить его и мигом вернуться на своё место на диване, вскрикнув с триумфом  «Ха!» Она действительно делала именно то, что я бы хотела сделать сама.
Мери вообще то не была неуклюжим ребёнком. Когда она садилась между Роберто и Джереком, то она следила за тем, чтобы она не задевала их. Она   всегда относилась к своим товарищам с большим уважением. Если Джерек или Роберто покушались на Мэрино пространство, кладя свои головы на её колени, то она никогда не разражалась, она просто отодвигала их от себя. Её движения  всегда были осторожными и спокойными, как будто говорила: “Опять вы  меня беспокоите, глупые мальчишки. Оставьте меня в покое, займитесь своим делом.” Мне всегда было грустно видеть, что персонал никогда не относился к Мэри так, как она относилась к другим резидентам дома.
Я смогла быстро увидеть, что Мэри была хорошей ученицей.  Однажды, я показала Мэри, где она может взять воду, чтобы попить - в раковине на кухне, но не в унитазе. После того я не работала целую неделю. Когда она увидела меня после недельного перерыва, первое что она сделала, так это взяла меня за руку и потянула на кухню, чтобы дать ей попить воды. После того, как я получила выговор от персонала о '' моём неправильном поведении, давая Мэри воду из раковины'',  Мэри больше не подходила ко мне за водой и брала сама в туалете. Я всегда восхищаюсь подобными вещами и на моей практике таких ситуаций было много. Эти дети чувствуют, когда у вас  неприятности – они всегда поддержат вас и никогда не подведут.
Бутылка воды
Однажды, после того дня, Мэри подсела ко мне и у неё была бутылка с водой. Вдруг неожиданно она вручила мне эту бутылку. Это было так странно, так как она никогда мне ничего не давала раньше. Я никогда не видела, чтобы она что-либо давала кому-нибудь. Я взяла бутылку, претворилась, что  я сделала глоток и вернула ей обратно. Она сделала глоток и передала мне назад бутылку. Я снова сделала тоже самое. Неожиданно,  Мери встала, отдала мне бутылку, пошла в туалет  и начала пить воду из унитаза (прошу прощения, но некоторые дети пьют воду из туалета. Все знают об этом и это считается приемлемым. Как объяснил мне один работник персонала: «Это из-за аутизма Мэри»). Сначала я не поняла что случилось, почему Мери поступает таким образом. Но, кажется, что ответ есть. Не точный, конечно. Она хотела сообщить мне, что она отдала МНЕ свою воду. Мне не нужно было возвращать ей бутылку, так как у неё было много воды в туалете. Прошу прощения за такую ужасную и красивую историю о щедрости Мери!
Мэри была также известна, как воровка, потому что она «крадёт чужую еду». Я уверена, что она действительно не осознаёт, что она делает, она просто-напросто угощается. Для детей с аутизмом нелегко понять концепцию собственности - принадлежности вещей. Но за это её «воровство» и неосознанность ''общественных норм и стандартов'' её наказывают самым жестоким способом. Персонал сердится на неё, она расстраивается и сильно бьёт себя по щеке. Она уже повредила себе зрение и стала практически слепой из-за  этих истязаний. Пытаясь избежать этого, Мэри прячет обе руки в один рукав и живёт таким образом.
Мэри и Роберто
Однажды на выходных я дала Роберто апельсин и, конечно, Мэри сразу же  подошла и попыталась взять его у Роберто. И так, я начала выдавать им по очереди, объясняя свои действия: «Один для Роберто и один для Мэри». Мери ждала свою очередь очень послушно.
Однажды мы ехали  в микроавтобусе, и я выдавала сырные палочки Мэри и Роберто. Как обычно Мэри справилась  со своим  палочками очень быстро и попыталась помочь Роберто с его. Я не позволила ей взять у Роберто. У меня был еще  простые (без сыра) и я отдала их Мэри, чтобы она  съела сама. Она принялась есть, но потом вернула  мне пакетик обратно, чтобы я его держала в руках, и она ела из моих рук. Возможно, она хотела, чтобы я поделила их для Роберто и для неё. Я не могу с определённой точностью сказать о намерениях Мэри, но я истинно верю, что Мэри является человеком, который прекрасно может делиться с другими. Говорят, что дети, которые не разговаривают, обладают повышенным пониманием, я в этом много раз убеждалась.
Когда я только пришла  в это место в первый раз,  я заметила красивую девочку с белоснежной кожей и вьющимися каштановыми волосами, сидящую на полу в углую Она вертела кусочком ткани и смотрела в никуда. Чуть позже она подошла ко мне и улыбнулась  очаровательной улыбкой, смотря мне прямо в глаза.  Я улыбнулась ей в ответ и сказала: «Привет Мэри», и она вернулась в свой угол и продолжила улыбаться оттуда. Мне сказали, что Мэри 18 лет,  она не умела говорить и у неё была очень низкая степень развития. Каким-то образом мы продолжали обмениваться с ней улыбками.  Потом у нас была тренировка пожарной безопасности и все должны были покинуть  резиденцию. Когда подошло время возвращаться назад в дом, то Мэри закатила истерику — кричала и отказывалась идти в дом. Двое работников принялись тянуть  её силой обратно в здание. Она сопротивлялась и продолжала плакать и кричать. Затем один из работников закричал на меня: «Зайди в  дом. Это всё из-за тебя. Зайди в дом». Я вошла в здание и Мэри проследовала за мной. Она вцепилась в мою руку. Работник втолкнул её в дом. Я больше не видела Мэри. Работник сказала, во всём виновата её мать.  Я ничего не могла понять.  Я подумала, что её мама плохо с ней обращалась   и теперь Мэри боялась меня. Я спросила у работника. ... История оказалась очень печальной. Несколько лет назад мать Мэри бросила её и переехала в другой штат со своим бойфрендом , и, затем её бабушка продолжила навещать Мэри, но, в итоге, она также перестала приходить, и теперь, каждый раз, когда появляется белая женщина, Мэри думает, что это её мама или бабушка пришла, чтобы забрать её домой......большинство работников в этой организации не были белыми.
В соответствии с  «инструкцией поведения», которому должен следовать персонал, чтобы ни попало в руки Мэри, было необходимо забирать. Я старалась не следовать этому правилу. У Мэри была привычка сильно шлепать себя по щеке, особенно когда она расстраивалась. В результате этого с этой стороны лица глаз был поврежден. Чтобы этого избежать Мэри обычно "арестовывала " свою руку. Она носила обе руки в одном рукаве. Однажды Мэри принялась шлёпать  себя по щеке. Я схватила первое, что попалось под руку и сунула это ей в руку. Она остановилась. Другой способ, который я применяла, состоял в том, что я поглаживала её по щеке моей ладонью, отводя её бьющую руку в сторону подальше. Это помогало. Более того, Мэри начинала делать это самостоятельно. Ни с того ни с сего, она брала мою руку и начинала поглаживать ею себя по щеке. Ей это нравилось. Конечно, если бы персонал был рядом, на меня бы посыпались косые взгляды. Мне объяснили, что: «Не стоит пытаться исправить то, что другие люди до тебя пытались исправить и не смогли»
Эти слова я слышу очень часто, но не понимаю, почему нельзя попытаться.
Ответ: « Не положено»
Не положено по уставу?
Как же изменить ситуацию в лучшую сторону?
Система и Работник
Честно  говоря, таким работникам недоплачивают и перегружают работой. В их обязанности входит: заботиться о детях, поддерживать порядок в резиденциях, распределять лекарства, перевозить резидентов с места на место  в качестве шоферов, помимо многих других обязанностей. Оплата всего $8.00 - $10.00 в час. Если они делают что-то неправильно, то они становятся виновными  и рискуют потерять свою работу. Если они выполняют свою работу «хорошо», то они могут получить больше часов и получить оплату за сверхурочное время. Повышение зарплаты не предусмотрено.
Многие работники трудились по шестьдесят и больше часов в неделю, работая на двух или трёх работах для того, чтобы оплатить свои счета и расходы. Естественно, они не хотят раскачивать лодку. Они не хотят рисковать своей зарплатой. Таким образом, они естественно выбирают самый лёгкий способ выполнения своих обязанностей и обеспечения себя максимальной зарплатой и возможности не попадать в неприятности.
Мой собственный опыт отразил опыт многих других полных энтузиазма  работников. Они стараются положительно изменить жизнь детей, которые находятся на их попечении, но ввиду того, что они идут против могущественной Системы, так сказать, «раскачивают лодку», они попадают в неприятности, становятся виноватыми, наживают врагов в лице своих сотрудников и рискуют потерять свою работу. Такие резиденции как правило обеспечивают  основные нужды детей как еда, одежда, крыша над головой и безопасность  детей. В них просто не самые лучшие условия для обеспечения этих детей заботой и развитием, которое необходимо любому человеческому существу в любом состоянии и особенно ребёнку. Так или иначе, сидя на этом маленьком столике глядя на миссию организации и видя всех этих детей перед телевизором, было естественно, что реальность начинала исчезать и моё воображение возобладало.
Мечты и Планы
В голове начали появляться всевозможные идеи и мечты. Я начала складывать замыслы  программы по изготовлению фотокнижек в этой организацию. Я создала несколько сюжетов о том, как я могла бы применить здесь тематические фотокнижки для каждого ребёнка, даже слепого Роберто. Роберто мог быть прекрасным героем для какой-нибудь книжки которую он бы просто слушал  . Мне стало приходить на ум, что никто из тех, кто работал там, не знает, что происходит  в головах резидентов. Возможно, Роберто, который был так счастлив в своём собственном маленьком мире, часами раскачивая ногой, находился на самом деле где-то в другом месте. Возможно, его нога была для него чем-то другим и вовсе не ногой и радовался он чему-то другому, что мы бы никогда не могли представить..
Этот маленький столик был островком, куда я отступала после схождения с лодки, которую я пыталась безрезультатно раскачивать. Лодки существуют по  определённым правилам и перемещаются в  конкретных  направлениях, и, хотя, онo звучит идеально прекрасно, когда читаешь лозунг миссии организации, а в повседневной жизнедеятельности этого места существует абсолютно другая реальность. Я мечтала о месте, где все, что было написано на стене, можно было увидеть в реальности.
Я начала задаваться вопросом, что если все наши предположения, правила и условия были ошибочными.
Что ЕСЛИ Роберто смеялся по другой причине, а не от того, у кого-то неприятности? Может он все понимает и смеется над нами.
Что ЕСЛИ изобретательность и находчивость Тони и воображение Яна,  любознательность и готовность Джерека, и мягкость, щедрость и великодушие Мэри могли бы быть знаками и сигналами чего-то абсолютно другого, нежели чем то, что видели работники персонала?
Что ЕСЛИ они на многое способны ?
Что если Мэри, Джерек, и Роберто понимали всё, но ничего не могли поделать с ситуацией, в которой они находились?
Это было страшно.
Страшно также, что все мы вместе в этой лодке под названьем «Страх»,  и все всего боятся. 
Страх руководит всеми.
Дети боятся персонала.
Персонал боится руководителей.
Руководители боятся вышестоящих инстанций , благотворительный организаций, меценатов и родителей.
Страх управляет всем.
Может быть, настало время, чтобы что-то новое начало управлять  положением, потому что страх явно не работает.  Аутизм увеличивается в ужасающем количестве Необходимо что-то изменить!
В конце конце концов я выпрыгнула из этой лодки. Я хотела взять с собой Мэри, удочерив её, но Система не отпустила. Мне обьяснили, что большие деньги закреплены за Мэри на осуществление "миссии " висящей на стене и поэтому организация никогда с Мэри не расстанется.
Мэри осталась в этой лодке а я продолжила своё печальное путешествие из одной лодки в другую всё еще надеясь что изменения в конце концов должны произойти.
------------------------
Команда Лодки (Сотрудники)
Капитан Фред
Интервью
Моё трудоустройство в дом-интернат для детей-аутистов началось весьма странно. Я позвонила им стразу, как только приехала в Хьюстон. Они пригласили меня на собеседование, но как только выяснилось, что у меня нет водительских прав, я получила отказ: «Мы не нанимаем людей, у которых нет водительских прав». Тогда я спросила, что, может быть, у них есть работа типа ухода за детьми в ночную смену или любая другая подобная работа. Я очень хотела там работать. Она ответила: «нет». Через несколько месяцев, когда я получила водительские права, я позвонила им снова. На этот раз я разговаривала с мужчиной. Он не спросил о водительских правах…… просто назначил дату нашего собеседования.
Собеседование было также странным . Я пришла с небольшим опозданием и встретила моего работодателя по дороге к месту встречи, спрашивая дорогу, куда идти. Я оделась, как полагается для формального собеседования, но Фред был одет, повседневно в джинсы, и мы принялись говорить без каких-либо формальностей. Когда я представила моё резюме, то это было настоящей «бомбой». Я назвaла  людей, с которыми я работала раньше, “сокамерниками “(слово относится к людям, заключенным под стражу). Фреду понравилось слово сокамерники, так как у него был опыт работы в тюрьме, так что он решил, что я прошла через такой же опыт. Это было лёгкое непринуждённое собеседование в неофициальной обстановке, и я решила, что Фред был тем, кого я называю – «моим боссом». «Мой босс» - это начальник, которому требуется только хороший работник, чтобы быть уверенным, что работа будет сделана надлежащим образом и ради этого, он готов отнестись с пониманием и терпением к моему нестандартному подходу.
Он не просил предъявить мои рекомендации с мест работы или какие-либо другие  ''бумаги-документы'',  от которых становилось плохо . Мы только говорили о работе и каким-то образом, у меня создалось впечатление, что этот огромный сильный мужчина (человек) так или иначе любил всех тех несчастных детей и заботился о них уже на протяжении 15 лет. Возможно, я видела то, что хотела увидеть, и это чувство перекрыло всё остальное. 
Было предновогоднее время, и Фред сообщил мне, что они будут пополнять штат после праздников, а я, по факту, была первым кандидатом на трудоустройство.  На всякий случай я решила навести справки о трудоустройстве в Остин Austin. В течение первого часа  нашего пребывания в Остине Austin , мне предложили отличную ночную вакансию в резиденции где жили только три женщины, но сначала мне необходимо было узнать решение Фреда. После праздников я позвонила Фреду, чтобы узнать его решение, я также сообщила ему, что в Остине мне предложили работу, на которую мне в свою очередь  необходимо ответить..... На следующий день у меня было собеседование с директором с Барбарой, и на следующий день Фред сообщил мне, что меня приняли на полную ставку в персонал выходного дня.
На следующий день я проходила собеседование на позицию няни. Хорошая зарплата, только один трёх годовалый нормальный мальчик. Молодая мама, спортсменка, разъезжающая по всему миру. На тот момент собиралась ехать в Лондон. Соблазн был очень велик. Кроме того,  у мальчика был явный интерес к фотографии.......но я не хотела идти против своей судьбы несмотря на то, что зарплата в Эйвондейл Хаус Avondale house была настолько мизерной, что её было стыдно кому-либо сообщить.... Это выглядело как тест (экзамен), и я выбрала Эйвондейл Avondale. Мне не терпелось начать свою работу.

Шутка, намёк или приказ ?
После ориентации Фред позвал меня в комнату подписать трудовое соглашение. Он сказал: «Я тебе уже говорил, что ты должна отдавать мне  20 % от своей зарплаты?»  Я только что прочитала  бумагу о ставке своего оклада и его слова звучали, как хорошая шутка. Я отшутилась. Позже я осознала, что возможно это было серьёзно. Мы немного поговорили о будущем месте работы, потому что мне был не безразличен мой будущий напарник. И со мной не каждый может сработаться. Фред ответил, что он дал мне самого лучшего человека, с которым только можно работать. Он также предупредил меня, что, возможно, у меня возникнут трудности (проблемы) из-за моего акцента. Людям на этой работе платили мало, так что у него не было большого выбора сотрудников.
Во время ознакомления с работой, я уже обратила внимание на некоторые вещи, которые мне говорили о том, что это будет такая же организация , как и моё прошлое место работы в Нью-Йорке.  Таким образом,  Я очень беспокоилась о том, как поставить себя в правильное направление (в правильном направлении). Я подумала о том, чтобы просто сидеть тихо и наблюдать за этими детьми, чтобы узнать, что они из себя представляют.   У меня всё ещё не было зарплаты, страховки и записи в трудовой книжке. В тоже самое время я осознавала (понимала), что мне будет очень сложно «выйти сухой из воды» с полным соблазном произвести некоторые улучшения. Не смотря на то, что мы обсуждали моё отношение к работе на собеседовании, я всё же решила сначала поговорить с Фредом перед тем, как я начну свою работу.
Не ходя вокруг и около, я напрямую заявила ему, что «офисная политика» не для меня, что я обычно сосредотачиваюсь на работе, а не на политике, и из-за этого у меня обычно возникают проблемы при работе с с женским коллективом. В большинстве своих рабочих мест я была окружена мужчинами, у которых обычно другое отношение к работе и именно поэтому мне было комфортно с ними работать. По этой причине, до старта моей работы, я задала ему вопрос – «Чего ты от меня ожидаешь?» . Выражение лица Фреда изменилось. Трудно сказать как, но сконфузилось смутилось,  будто я поймала его за каким-то плохим занятием.
Он пробормотал смущённо что-то невнятное об '' миссии организации''. Что ещё хуже, я сказала ему, что мою предыдущую работу я закончила тем, что сказала своим боссам что они сами ''Морально Отсталые'', потому что они наняли меня делать реальную работу, но затем заставили просто следить за детьми и это уже я не могла принять. Поэтому я больше не хотела совершать подобную ошибку.
Фред ответил, что когда он меня нанимал, то он с самого начала знал, что вокруг меня будут проблемы. Большая часть персонала была ограничена и воспринимала всё новое в штыки, и он не мог с ними работать больше пяти минут. Он также сказал, что он готов к жалобам со стороны персонала по поводу меня, постоянно делающую что-то для детей . Но, так как он понимал , что я не причиню никакого вреда детям, то жалобы не будут проблемой. Он также объяснил мне, что из-за цвета моей кожи, мне следует ожидать плохого отношения со стороны персонала и это проблема ему действительно была непонятна. В конце он пояснил, что мне необходимо подождать месяц, прежде чем я начну предлогать какие-либо улучшения, в противном случае остальному персоналу это может не понравится. Я рассказала ему, что на моей прошлой работе я ждала три года, чтобы предположить   несколько улучшений, но персоналу все равно это не понравилось
После посещения трёх домов, наблюдая одну и туже картину – недружелюбный персонал  перед экраном телевизора, ничем не занимающихся резидентов, у меня исчезло желание там работать. Мне было страшно начинать. Я понимала, что мне будет тяжело видеть, что там происходит и при этом молчать и сохранять спокойствие. 
Но мне посоветовали не делать поспешных выводов, и я решила попробовать. Я  настроилась ни во что не вмешиваться, воспринимать это, как плохой фильм, в котом мне необходимо играть роль, и где я не должна принимать действия близко к сердцу.
Я надеялась справиться с этим заданием. Мне показалось, что, возможно, это получится с этими афро американскими женщинами. Я намеревалась работать за нас обеих, позволяя ей просто наслаждаться телевизором, таким образом, возможно, она будет рада такому раскладу Джуел  моя коллега по смене работала всю неделю в школе, приходила очень уставшей, хотела отдохнуть, почему бы не отдохнуть…. хотя на предыдущей работе такой подход не работал. роблемы начались довольно быстро.

Каприз
Студенты  в моём классе в Манхэттенском колледже почти все были чернокожие. Там у меня было много друзей, так как я была гораздо старше их, моё отношение к учебе было серьёзным (потому что я хотела закончить обучение как можно скорее) и объём моих знаний вполне позволял мне справиться с задачами колледжа, так что я всегда помогала всем и во всём. Девчонки делились со мной своими проблемами и заботами, а я в свою очередь, была очень удивлена, когда узнала, что среди чернокожих людей существует разделение по концентрации черного цвета их кожи. Люди с более светлой кожей считали себя более высшими по качеству, чем люди с более тёмной кожей. Это было открытием для меня.......Мой любимый профессор Английского языка была черная, как ночь, но мне и мысли такой в голову не приходилою Как только она входила в класс с улыбкой на лице, то это было похоже на сияние лучей солнца. Она была родом с Ямайки  и старалась нас научить как Английскому языку, так и жизни в Америке (так как большинство студентов были иммигрантами). Она старалась нас научить быть добрыми, понимающими и сочувствующими в этой трудной новой стране. Она старалась приводить примеры из классической литературы и повседневной жизни и также из своего собственного отношения к людям и жизни Со времён колледжа у меня сформировалось, в общем, хорошее отношение к людям с черной кожей.
Когда Фред предупредил меня, что моим коллегам, возможно, не понравится мой акцент и цвет кожи, я удивилась, услышав это предупреждение, потому что я всегда ладила с чернокожими. Но вскоре я поняла, что мой босс был прав. Я чувствовала враждебное отношение. Особенно от нескольких женщин и в большей степени от Кеприс. Я не могу сказать насколько её кожа была черной, так как я даже никогда не смотрела  на Кеприс.
Она излучала такую сильную негативную энергию, что мне было страшно даже приблизиться к ней. Она была чернокожей женщиной среднего возраста, довольно быстрой в движениях, если она шла куда-либо, но она не двигалась много. Обычно она  предпочитала сидеть в главном кресле . Она использовала Тони в различных заданиях, включая поддержание дисциплины и порядка среди детей. Обычно она всегда была занята. Если она не смотрела телевизор, она разговаривала по телефону. Её разговорам не было конца. Вообще-то, когда я старалась понять, что там происходило. Проблема расовой дискриминации или какая-то другая проблема? Такая откровенная ненависть. Она росла медленно. В чём крылась причина? Я была другой. Возможно, этого уже было достаточно.

«Картошка»
Думаю, это началось с истории о «картошке». Скорее всего.  Однажды утром Кеприс Caprice пришла  и принялась готовить завтрак, что обычно делала я, так как это входило в мои обязанности. Я ничего не сказала. Кеприс приготовила для себя и детей мясные котлеты, омлет и большой блин для каждого ребёнка. Тогда я начала думать, оглядываясь по сторонам, что приготовить на обед. Я увидела пакет картошки и решила приготовить свежее картофельное пюре, так как я знала, что детям любят это блюдо, и оно будет не очередным полуфабрикатом из морозилки.
Некоторое время спустя до обеда я решила начать готовку , но … картошка исчезла. Естественно я спросила Кеприс, не знала ли она, куда делась картошка, которую я сама видела с утра. Её реакция была очень  неприятной. …  Позже я вспомнила жалобы, которые слышала до этого от персонала или от Фреда о том, что еда исчезает… и поняла, что я совершила большую ошибку. С этого момента не совсем дружелюбная Кеприс стала действительно враждебной.

Стелла - Ночная пытка
Однажды я должна была работать после того, как я не спала две ночи подряд. Ночная сотрудница Стелла смотрела телевизор на очень большой громкости и занималась стиркой всю ночь. Ночью работают два человека. Один должен бодрствовать, а  другой может спать. Бодрствующий сотрудник Стелла имела свой собственный стиль работы. Она должна была показать, что она не спит, так как спать запрещалось. Она складывала бельё и клала его на стол, рядом с диваном, и она держала стиральную машину в режиме работы всю ночь, хотя белья было только на пару загрузок максимум, она сидела на диване перед слаженным бельём и телевизором, и звук работающей стиральной машинки скрывал её приличный храп. Я, как персонал, которому разрешалось спать, должна была  спать в соседней комнате без каких-либо дверей. В середине второй ночи за эти выходные я больше уже не могла это терпеть. Я подошла к ней, потратила какое –то время, чтобы её разбудить и попросила её выключить машину, так как я не смогу работать, будучи без сна так долго и так как завтра мне предстояло работать в любом случае я закончу то, что она не доделала.  Мне казалось, что это хорошее предложение. Стелла действительно всё выключила и я начала засыпать, но через час она продолжила мою пытку.
Утром Стелла показала своё очевидное возмущение. Она сказала, что я единственная, кто жаловался, всем всегда было нормально и к тому же она не может доверить мне закончить стирку, потому что я могу сделать это неправильно (на тот момент я не знала, что она запускала пустую стиральную машину).  Позже мне сообщили, что с этим моментом был прецедент и другие «спящие работники» потребовали оплату, как для бодрствующих работников, когда Стелла работала с ними в смене.
На утро я позвонила Фреду и попросила его попытаться найти мне замену, потому что я не спала две ночи. Я рассказала ему всё, как было . Позже когда мы вернулись к этому инциденту, он сказал мне, что у Стеллы не было выбора , она не может доверить мне работу, так как боится, что я её не не выполню. И у Стеллы будут неприятности.
Я спросила, почему я не могу выполнить эту её работу? Затем я осознала, что он имел ввиду то, что я специально могла подставить Стеллу. Но еще позже я поняла, что я пошла по еще худшему сценарию.  Я предложила ей помощь в работе, которой не было. Даже Фред знал это, так как он спросил меня: ''Не думаешь ли ты, что Стелла включает пустую стиральную машину?'' Я ответила, что я больше ничего не думаю. По сути дела Фред сформулировал обвинение , которое было у  персонала против меня: ''Я думаю много, и я задаю вопросы " ….
И это было справедливым обвинением. Kак Стелла говорила со мной тем утром, было понятно, что она была очень сердита на меня. Она не ушла в 7 часов утра, когда обычно уходят воскресная ночная смена, а два часа мыла ванные комнаты. Время принятие утреннего душа для детей пришло, но ванные комнаты были всё ещё заняты.......Стелла, вероятнее всего, наслаждалась своей местью мне за то, что я её будила среди ночи… 
В конце, она ушла, даже не попрощавшись со мной.

«Работа в команде» с Кеприс
Уже стало окончательно ясно, что сотрудники не рады мне, возможно, из-за того, что я не использую приказной тон голоса, как это делают они, для поддержания дисциплины детей. Поэтому они хватались за каждую возможность показать мне, что я не права, что я не смогу справиться с детьми и так далее и тому подобное.    
После ночей со Стеллой я была истощена с самого раннего утра. Я сказала об этом Кеприс, которая пришла этим утром, но она постаралась использовать этов своих целях. Я не могла ничего с этим поделать, меня хватало только на то, чтобы держаться с детьми подальше от всех этих проблем. Джерек каким-то образом смог прочувствовать ситуацию. Хотя он приклеился ко мне и сопровождал меня всё утро, он был таким умничкой, он вёл себя просто замечательно, следуя за мной тихонько повсюду. Кеприс была явно раздражена этим, но она всё-таки решила не «дисциплинировать» Джерека  своим голосом, но использовать такой же тон голоса, как у меня. Она не могла держаться в стороне, постоянно принимая участие в управлении Джереком. Это было так. Джерек подходил ко мне, я давала ему игрушку, он был занят игрой. Затем, иногда, он бросал игрушку, и Кеприс посылала Тони забрать её у Джерека. Тогда, не имея игрушки, Джерек начинал искать, чем бы ему ещё заняться.  Какое бы он развлечение не находил для себя, Кеприс это не нравилось, и она отправляла Тони, чтобы он прекратил занятие Джерека. Тогда Джереку ничего не оставалось делать, как следовать за мной, где бы я не находилась и чем бы я не занималась. Когда я видела, что Джерек, будучи рядом со мной, хорошо себя ведёт, тогда я давал ему что-то, с чем можно было поиграть.  Тогда Кеприс посылала Тони … и так далее -круг замыкался. Моё правило было следующим: чтобы не сделал или не сказал сотрудник персонала по смене, я никогда не вмешиваюсь до тех пор, пока ситуация терпима. В таком круговороте прошло всё утро до тех пор, когда Кеприс перестала разговаривать в нормальном тоне. Когда я была на кухне, я услышала, как Джерек жалобно всхлипнул или подвыл (как если бы Вы наступили на лапу коту. Когда я вошла в комнату, Джерек горько плакал на своём стуле. Я сказала Кеприс:
« O, Джерек плачет! Никогда раньше не видела, чтобы он плакал». Кеприс не показала какого-либо желания обсуждать эту тему. «Он иногда плачет» - ответила она, и на этом разговор был закончен. 

Почти как в армии - «Работа в команде» с Джуел
Однажды утром моя очередная коллега Джуел пришла и не ответила мне на моё «Доброе утро». Я подготовила себя к тяжелому дню, я это предчувствовала. Она обычно была  в плохом настроении и уже продемонстрировал весьма открыто своё не такое уж хорошее отношение ко мне. Так, что я подготовила себя к самому худшему, но то, что произошло позже, превзошло все мои ожидания. Я и представить не могла, что человек, который всё время занят работой с детьми, который является матерью двоих детей, способен на такое.
Каким-то образом я предчувствовала, что это был наш последний день работы вместе, и, возможно, это был мой последний день работы в этом доме, так что я просто перестала пытаться угодить Джуел, так как я уже поняла, что это бесполезно. Я просто начала делать то, что хотела и считала нужным, не взирая больше на реакцию Джуел. Я сказала - ''Доброе утро'', как будто ничего не произошло.
Было такое чувство, будто мне наконец-то развязали руки, и первый эксперимент, который я провела - дала детям несколько видов овощей на завтрак. Дети ели, и каждый ребёнок показал своё предпочтение к тому или иному типу овощей, и съели все овощи без исключения. Но я была не права, когда подумала, что я свободна . За мной наблюдали. «Овощи на завтрак?!» - прокомментировала Джуел с возмущением и негодованием, как будто эта пища была ядом. На прошлой неделе Кеприс давала им на завтрак омлет, мясные котлеты и по большому блину каждому. Но, так как Джуел проигнорировала меня, то я проигнорировала её. А что ещё мне оставалось делать?
Но это было не так просто как оказалось. В этот день действительно всё оказалось намного сложнее. В этом доме у нас всегда был «дополнительный»  ребёнок в выходные дни. На этот раз это была Лорен.
Я уже до этого была знакома с Лорен. По официальному распределению «дополнительный» ребёнок  должен был с Джуел, так как Джонатан был ребёнком о котором она должна была заботиться. Но как только появилась Лорен, Джуел сообщила, что она берёт моего Тони (который полностью независим в своих DLS-повседневных жизненных навыках) и я должна позаботиться о) Лорен. Я понятия не имела, что из себя представляет Лорен и я ничего не ответила.
Выяснилось, что у Лорен была привычка пачкать свою кровать ночью, и затем играть с тем, что там было. Использовать подгузники в нашей организации не разрешалось . Таким образом, мне пришлось мыть Лорен и вычистить комнату. 
На этот раз Джуел взяла обязательства заботиться о Лорен, а Лорен опять сделала своё ужасное дело. Джуел очень сильно рассердилась  и пыталась обвинить меня в чём-то, что не имеет никакого смысла.  Также я обратила внимание, что  на «моём столе», на котором я обычно сидела, была сумка Джуел. Мне многого не надо, чтобы понять намёк . Намёк было таковым «Ты здесь никто». Джуел помыла Лорен, но не помыла комнату. Ужасный запах распространился по всему дому. У нас был стул и стол для того, чтобы сотрудники смены могли делать бумажную работу. Когда Джуел вышла из комнаты, я взяла стул и принялась заполнять свой отчёт в журнале. Она вернулась и стала у меня за спиной. Я продолжала заполнять свои бумаги. В конце концов, она сдалась: « Мне нужен мой стул». Этот стул вовсе не был её собственностью, но я делала всё, чтобы не злить её. Рядом были дети. 
В тот день были запланированы две  прогулки . Шоу с тремя лёгкими детьми для Джуел и что-то с тремя трудными детьми для меня. Я видела, как Джуел принялась собираться на шоу. Дом был всё ещё не убран . Когда подошел микроавтобус, и Джуел с детьми начали выходить, Мери просто сошла с ума.  Она не была на улице две недели и очень хотела пойти. Возможно, запах повлиял на её желание покинуть дом. Она взяла свою сумочку, одела свои туфли и старалась выйти на улицу.  Я прежде никогда не оставалась одна дома. В этот раз я осталась с 3 самыми проблемными  детьми и при этом, Мэри была на взводе. Я сообщила об этом супервайзору. Ноль реакции. Они просто проигнорировали ушли. Хорошо, подумала я. Нужно что-то с эти поделать. Я быстро дала Мери её любимые печенья. Это её успокоило. Затем мы провели хорошо время. Я дала им фрукты. Я играла с ними. Я делала им массаж головы. Роберто был, как всегда, паинькой. Мери, в конце концов, окончательно успокоилась, Джерек был со мной всё время, но он слушался. Затем позвонила супервайзер. Я объяснила ей ситуацию с грязным домом. Она ответила, что Джуел не должна была оставлять меня в такой ситуации. Она обещала прийти. Она пришла через три часа, когда Джуел с детьми вернулась с шоу.  Они начали подгонять меняи детей к микроавтобусу, обвиняя нас в том, что мы не были готовы, указывая на расписание, которому никто и никогда не следует. Обычно они сами между собой договариваются об этом, и всегда Джуел была ответственной за прогулки детей .
Не смотря на то, что дети были голодными, они все равно отправили нас .....и нам пришлось кататься по городу почти 2 часа. Великолепная прогулка на улице...... По крайне мере, хоть Мери выбралась из дома.
После той двухчасовой езды и такого приятного утра , я была довольно сильно истощена. Когда мы вернулись Джуел  сидела в своём глубоком кресле перед телевизором, Лорен сидела неподвижно на стуле Джерека, Тони возился с игрой, которую я ему принесла в пятницу и Яна не было на месте. Когда мы вошли, Джуел не  шевельнулась, просто игнорировала всё. Я не смотрела на неё, но чувствовала мощную негативную энергию, которую она излучала  в моём направление. Я накормила детей и затем хотела поесть сама. Джерек следовал за мной повсюду. Я не могла избавиться от него. Ничего не помогало.  Я была уверена, что он чувствует что-то, поэтому он так себя ведёт. Не то, чтобы я сильно хотела есть, но я подумала, что еда сможет меня успокоить. Я приготовила себе кое-что, но  я не могла есть, так как Джерек не позволил мне это делать. В конце концов, я вышла на задний двор и села спиной к комнате. Я никого не хотела видеть, особенно Джуел, которая тихо наблюдала за всем происходящим и очевидно наслаждалась этой ситуацией. Джерек не мог принять моё исчезновение и открыл дверь на задний двор. И это окончательно вывело меня из себя и я сказала очень раздраженным тоном на русском языке : '' Джерек, будь человеком, оставь меня в покое!'' Джерек понял, закрыл дверь и я смогла поесть и никто больше меня не беспокоил.   
Когда я вернулась в комнату, Джерек снова начал сходить с ума. Я в свою очередь тоже стала раздражительной, так как я не могла урегулировать эту ситуацию с Джуел. Я слишком устала чтобы противостоять её негативным взглядам. Кроме того, я увидела, что глаз Джерека был желтым. Я хотела показать ей, но она была настолько привередливой и такой злой, когда я подвела Джерека слишком близко к ней, что я просто не смогла больше себя сдерживать и терпеть. Я спросила её, не хотела ли бы она позвонить супервайзеру и рассказать ей, что я не могу справиться с Джереком. Я подумала, что это может её осчастливить. Но она оскорбительно ответила. что я могу и сама позвонить, также,  как я звонила о ней утром насчет грязного дома. А супервайзер только подлила больше масла в огонь. Я позвонила супервайзеру. Ответ был следующего рода: '' Что вы хотите чтобы я сделала?'' У меня был другой ответ, но я решила быть вежливой до конца и сказала, что я не знаю. Затем она попросила Джуел к телефону. Джуел взяла трубку и начала говорить ей что-то смешное с явным наслаждением. Это уже было слишком. Тогда я посмотрела на неё и сказала: '' Это не смешно!'' Внезапно она действительно пришла в ярость и начала кричать
 После времени ужина прошло почти полчаса, и никаких признаков готовки на кухни не было, что было обязанностью Джуел. Так что, я потащилась в кухню. Сейчас всё было тихо. Джерек был на своём стуле, Лорен на другом. Все на своих местах, Джуел перед телевизором. Я приготовила ужин, быстро накормила детей и надеялась спокойно помыть посуду, тогда я осознала, что Джуел пришла на кухню и начала укладывать тарелки в посудомоечную машину. Она знала, что я люблю мыть посуду руками. У меня занимает это15 минут, тогда как посудомоечная машина гудит 1.5 часа, моя только 6 тарелок и 6 чашек. Я не знаю почему она это сделала. Возможно она хотела лишить меня любимого занятия, возможно она хотела повеселиться, наблюдая за мной и Джереком, но я не позволила ей. Я ушла в другую комнату, слушала музыку. Это уже было не важно. Я знала, что в любом случае это был мой последний день в Бенинге.

Ночь с Кеприс (моя доля Страха-теперь физического)
Когда Фред перевёл меня в другой дом, где дети были более развиты и самостоятельны -умели ходить в туалет и так далее, я должна была работать ночью. Сотрудники этого дома был другими  и я действительно некоторое время  получала удовольствия, работая там. Но однажды постоянная ночная сменщица  не пришла, а в место неё пришла Кеприс. Я была очень расстроена, но что я могла поделать? Утром я поняла, что я заправила кровать Элизабет, но кровать оказалась смята очень необычным образом.  Я насторожилась. Я обнаружила также, что кабинет, который должен быть заперт, открыт, хотя я знала наверняка, что я закрывала его на ключ.
Я рассказал об этом Фреду. Было очевидно, что Кеприс хотела мне навредить. Я спросила его, что мне делать. Он ответил, что то, что я сообщила ему, этого достаточно. В следующий раз должен прийти «старая» сменщица. Я подумала, что мои проблемы и переживания закончатся. Когда я пришла на смену, то услышала новость, в эту ночь я буду снова работать в паре с Кеприс. Меня поразил ужас...ещё одна ночь с Кеприс ! И 6 детей!! Моё предчуствие не было воображаемым. Это действительно была ужасная ночь.
Кеприс, не говоря «здравствуй, привет», влетела в дом поспешила в спальню, и стала разговаривать по телефону. Её голос был очень злым. На какое-то время стало тихо. Она, по-видимому, пошла спать. Тогда я пошла стирать бельё. Во время стирки  мне приходилось проходить через спальню. Я старалась тихо передвигаться. Кеприс открыла  глаза и сказала, что я не даю ей спать. Я ответила, что я должна заниматься стиркой. В тот день мне необходимо было постирать много вещей. Я старалась быть «тише воды и ниже травы». Только бы продержаться до утра !
Кеприс очень сильно разозлил мой ответ, и она сказала, что она сообщит директору, что я очень плохо организована. На что я сказала, что это её право говорить то, что она считает нужным. Я почувствовала, как раздражение Кеприс резко возросло. Я проигнорировала это и продолжила заниматься своими делами. Когда в следующий раз я прошла через её спальню (я старалась сделать это как можно тише) Кеприс вскочила с неистовой яростью. Она взяла своё одеяло и пошла в жилую комнату. Я оставалась спокойной и тихой. Но я чувствовала, что чем тише и спокойнее я была, тем злее и сердитее становилась Кеприс. Я взяла свои вещи и пошла в спальню, оставляя её одну в покое отдыхать в жилой комнате. Но Кеприс не могла успокоится и заснуть . Она включила телевизор на очень приличной громкости. Я продолжала стирать и делать работу на кухне. Внезапно я осознала, что в доме очень стало очень холодно. Я знала, что вечером я установила термостат на обогрев. Но сейчас было холодно. В доме Кеприс носила кофту. Я изменила настройку термостата и пошла в спальную комнату. Я взяла свой плеер и легла на кровать. Через некоторое время Кеприс вошла в мою комнату: «Ты не должна спать в свою смену, Ты обязана следить за детьми».   « Я не сплю. Я жду 5 часов, чтобы разбудить  Элизабет. С момента, когда я начала работать в этой смене я регулярно будила её 2 раза за ночь, и девочка всегда была паинькой и с ней никогда не было никаких инцидентов.
Кеприс была чрезвычайно раздражена  моим ответом и моей спокойной реакцией. Она громко хлопнула дверью. Через пару минут она  резко открыла дверь и пошла в прачечную комнату покурить. Я не реагировала. Кеприс нигде не могла найти покой. Телевизор работал громко, и она продолжала хлопать дверьми по всему дому. Когда она проходила мимо меня, то я ощущала мощный поток негативной энергии. В общем-то я не трусиха, но на тот момент я начала ощущать какой-то Страх, почти животный страх, своей кожей и кровью. Я чувствовала желание Кеприс придушить меня,  и я старалась изо всех сил сохранять молчание и спокойствие. Я задалась вопросом, что-бы мне помогло пройти через эту ночь и уберечь детей.
В середине ночи я обнаружила, что духовка включена. Когда я спросила Кеприс, почему духовка включена, она ответила, что возможно, послеобеденная смена оставила так. Я знала, что духовка была выключена, когда я пришла. Позже я обнаружила, что термостат снова был включен в режим охлаждения. Чего дальше мне ожидать? Та ночь была очень долгой .
В таком режиме мы отработали ночь. У меня в жизни было много ночных смен. Но ни одна из них не была похожа на эту. В первую мою ночь в этом месте у Эрика произошёл эпилептический припадок. Мне повезло, как обычно. У Эрика случался эпилептический припадок раз в год. У меня никогда не было опыта с эпилептиками, так что это было немного страшно. Эрик был огромным мальчиком. Но со мной рядом был хороший человек  (женщина, которая проработала в этом месте уже  21год из-за своей любви к этим детям). Таким образом, ночь прошла довольно гладко, несмотря на то, что Эрик  продолжал блуждать по дому после приступа, и на тот момент я  ещёничего не знала про него. Но ночь с Эриком и эпилептическим приступом была ничем по сравнению с Кеприс.
В ту ночь с Кеприс я чувствовала, как мой разум был парализован животным страхом. Я ничего не ощущала, кроме Страха. Я пыталась предугадать что мог сделать изобретательный ум Кеприс. Я уже знала после нашей совместной работы в Беннинге, что она довольно ловкая и умелая (на всякие пакости).
Я не знала этот дом очень хорошо, и я не знала, откуда ждать беду. Я слышала, как она ходит по дому, и в моей голове начали появляться пугающие мысли. Она могла устроить поджог. Почему бы и нет? Она чрезмерно возбуждена. Или специально включить пожарную сигнализацию. Я ещё не знала, где располагались пожарные. У нас была липовая тренировка. Просто поставили свои подписи, когда супервайзер показывал нам дома. Так, я развлекалась со всеми такими мыслями в моей голове и ждала 5часов утра, чтобы отвести Элизабет в туалет. Она обладала такую позитивной энергией, что она могла зарядить мои истощённые жизненные батарейки. Я всегда чувствую себя восстановленной, когда нахожусь среди таких детей или взрослых. Они всегда могут починить все повреждения, которые я получаю от нормальных (дееспособных) людей у которых проблемы с моральным развитием.
С 5 по 6.30 я провела время, делая рутинную работу по дому и рздумывая, чего мне ожидать от утра с Кеприс. Я подумала о медикаментах. Я ещё не выдавала лекарства в этом доме, но медикаменты всегда являлись отличным шансом , чтобы подставить кого-нибудь. Моё предчувствие меня не подвело. Кеприс стала настаивать, что я должна давать детям лекарства. Я отказалась, ссылаясь на то, что я не проходила  соответствующего тренинга. Она продолжала настаивать. Я продолжала отказываться, говоря, что Фред не не разрешит мне этого. Она принялась звонить Фреду. Я была немного удивлена, что она звонит и тревожит Фреда в такое раннее время по не экстренному вопросу который не стоит и выеденного яйца. Она что-то ему рассказала на улице. Я попросила её передать мне трубку, чтобы также поговорить с Фредом.  Я всё ещё верила, что Фред заботится о детях и ему не все равно. Наконец-то она передала мне телефон, и я начала рассказывать Фреду о ночи и о моих прошедших и будущих страхах. Также я заметила, что холодильник был пуст. Это мог бы быть день перед походом в магазин, но это также можно было взвалить на меня. В первый мой день пребывания там, мы обнаружили, что все чистящие средства  просто-напросто полностью исчезли. Мне нечем было чистить и убирать дом. В то утро я, конечно, боялась, что всё, чего не хватало скинут на мой счёт. Я намеревалась поехать в офис на школьном фургоне, всё им рассказать и, по крайней мере, откреститься от обвинения в том, что я вор . Мой отчёт о ночи не принёс никако реакции, и я сообщила Фреду о том, что моё трудоустройство в этом агенствею  закончено. «Можешь ли ты отработать ещё одну ночь?» «С Кеприс? Ни за что». «Нет, с другим человеком».
У меня была последняя ночь до того, как вернётся постоянный работник, коим была очень хорошая женщина. Но с меня хватило  этой организации, так как я чувствовала, что там не было защиты. Я была готова выполнять двойную работу по дому, но это всё ещё не давало мне возможности работать с детьми, без строгого неодобрительного надсмотра. Я больше не могла идти против Системы и раскачивать лодку. Пришло время сдаться .
Всё утро Кеприс провисела на телефоне, жалуясь кому-то (возможно другому супервайзеру), каким же я была ужастным работником. Я не слышала деталей её разговора, только её возмущённый голоса.Единственное, что я услышала и что каким-то образом застряло у меня в голове так это то, что Элизабет намочила свою постель . Эта ложь, которой она оклеветала ребёнка, который в последнее время делал всё правильно, абсолютно вывело меня из себя. В журнале дежурств Кеприс написала, что спящий персонал должен следить за  детьми всю ночь. Так, за эту ночь Кеприс, скорее всего, получит оплату бодрствующего работника, потому что, как выяснилось, Кеприс была очень ценным работником, и Фред верил каждому её слову.
Некоторая  информация, которую я получила после ухода с  этого места, пролила свет на то, что там происходило.  Капитан Фред был холостяком, проживал один и использовал свою команду в своих собственных нуждах, так как всё было в его руках как распределителя рабочих часов и особенно сверхурочных. Тогда его слова о 20% моей зарплаты, которые я приняла за шутку, возможно, было началом реальной сделки, так же, как и мои глупые вопросы о том, чего он ожидает от меня и его ответ о «миссии» организации. Возможно, моя реальная миссия состояла не в том, для чего меня наняли как то, что мы там делали для детей - никак не соответствовало девизу Миссии на стене.
------------
Пассажиры Hашей Лодки (Дети)

Джерек
Когда я только приступила к работе в резиденции, Фред вводил меня в курс обязанностей и предупредил, что в резиденции живет мальчик, который перенес полиомиелит. После болезни одна рука мальчика так и осталась парализованной, но вторая – совершенно здоровая и очень сильная, и он может использовать ее, чтобы защищать себя. Фред сказал мне, как зовут этого ребенка, но я не запомнила. Когда я увидела Джерека, я подумала, что меня предупреждали именно о нем - его тело было похоже на тело человека, перенесшего полиомиелит. Я каждую минуту была настороже и старалась держаться от него на расстоянии. Я не имела ни малейшего представления, какое именно поведение мальчик сочтет угрожающим и решит защитить себя. Я же ничего о нем не знала. Но через какое-то время я поняла, что Джерек был совершенно счастлив, когда я что-то делала для него или давала ему что-нибудь. Вскоре я окончательно убедилась, что, когда меня предупреждали об «источнике постоянной опасности для всех», речь шла о ком-то другом.
Однако у Джерека была проблема, из-за которой персонал резиденции старался, чтобы мальчик проводил весь день, сидя на стуле. Джерек не мог нормально пользоваться туалетом. Однажды я сказала мальчику, что он такая важная персона, что множество людей только и делает, что беспокоится о его проблеме. Этой проблеме были посвящены множество страниц в индивидуальном плане реабилитации мальчика, о ней беспокоились и учителя в школе, и воспитатели  резиденции. Джерек внимательно выслушивал мои  впечатления по поводу его проблемы, и всегда отвечал мне радостной, счастливой улыбкой. Кто знает, может, он понимал, о чем я говорила. Никто, в том числе и специалисты по работе с особыми детьми, не могут сказать наверняка, как много из сказанного понимают неговорящие дети. Поэтому в данном вопросе, многое зависит от того, во что именно человек верит сам. За время моей долгой работы я видела так много доказательств и замечала так много адекватных реакций на свои слова, что обычно я полагаю, что ребенок понимает, о чем ему говорят.
Итак, я буду рассказывать с самого начала. У Джерека было необычное строение тела, и он чаще всего предпочитал сидеть на корточках. Казалось, что это положение лучше всего подходило для его тела. Кто-то из персонала сказал мне, что Джерека держали в клетке много лет. Глядя на Джерека и его способность часами сидеть на корточках, я вполне допускала, что эта версия имеет под собой достаточно оснований. Однако другой сотрудник сказал мне, чтобы я не повторяла эти глупые выдумки. Это только слухи, не более того. Джерек просто сидит в позе эмбриона, потому что у него было нарушено нормальное внутриутробное развитие. Возможно. Затем кто-то сказал мне, что Джерек провел в животе матери больше десяти с половиной месяцев, и эта причина обусловила его состояние. Что же, возможно и это. Так или иначе, мы никогда не сможем узнать настоящую причину, поэтому каждый мог выдвигать свои собственные предположения.
Возвращаясь к нашему рассказу, проблемы Джерека, связанные с туалетом, доводили сотрудников до умоисступления, потому что он был всегда мокрый. Согласно официальной программе реабилитации Джерека, его следовало водить в туалет каждый час, но было обстоятельство, которое мешало программе работать. Джерек с радостью соглашался идти в туалет, по правде сказать, он был абсолютно счастлив во время этого действия, но фокус заключался в том, что невозможно было добиться, чтобы Джерек довел дело до конца. Каждый раз, когда он возвращался на свой стул и садился в свою любимую позу, он завершал процесс и через пять минут после посещения туалета становился абсолютно мокрым. Специалисты пытались разработать стратегию борьбы с таким поведением. Предполагалось, что Джерек должен оставаться в туалете не пять, а пятнадцать минут. Кроме того, ему пытались запретить сидеть на стуле на корточках, и требовали, чтобы он сидел нормально, спустив ноги вниз. Джерек не возражал. Ему нравилось проводить время в туалете. Это было намного веселее, чем просто сидеть на стуле. Он мог спускать воду в бачке каждую минуту и слушать звук льющейся воды, он мог пинать стенки туалета, играть с сидением и находить себе много дополнительных развлечений, но добиться желаемого результата не удавалось. Спустя пятнадцать минут Джерек должен был снова вернуться на свой стул, сесть в нормальное положение, и даже иногда сесть, подложив руки под себя. К сожалению, Джерек совершенно не уважал правила места своего проживания и тем более, правила относительно своего поведения. Как только сотрудники резиденции отходили от мальчика, он тут же садился в свою обычную позу и через несколько минут его штаны снова становились мокрыми. К сожалению, в этой резиденции не позволяли использовать памперсы.
В конце концов, постоянные сотрудники решили эту проблему, оставляя Джерека сидеть мокрым. Какой смысл переодевать его, если через минуту штаны снова станут мокрыми. Конечно, ни для кого не составляло особого удовольствия возиться с мокрым мальчиком, поэтому ему позволяли сидеть на корточках на стуле часами. Персонал говорил, что когда Джереку становилось холодно, он начинал дремать и вел себя очень тихо. Если Джерек пытался встать со своего стула, ему командовали: «Джерек, сядь на место!», и это все, чего он мог добиться.
Хотя мои сослуживцы постоянно жаловались на мой неправильный подход к клиентам, я упорно продолжала следовать своей линии, и в результате смогла решить проблему Джерека. Я проверила – мой подход работает. Я отвела мальчика в туалет и разрешила ему сесть на корточки на туалетное сидение. Джерек закончил процесс полностью. Честно говоря, эта идея не была полностью моей. Я всегда стараюсь учиться у «моих учителей» - детей. Одну смену я работала с Элизой. Элиза была не похожа на других сотрудников. Она была очень вежливой и дружелюбной. У нее был очень мягкий голос, когда она говорила: «Да, дорогая, конечно, милая». Она говорила таким тоном со мной и во время ее многочисленных разговоров по телефону. Однако, когда нужно было призвать к порядку детей, она говорила строгим тоном, таким же, как и другие учителя. Так случилось, что Элиза была учителем в школе, куда ходили дети из нашей резиденции. Я хотела использовать эту возможность и узнать что-нибудь полезное о ее работе с детьми в школе. Но мне так и не удалось получить какую-либо информацию, она просто повторяла мой вопрос, неизменно добавляя вежливое: «Да, милая, вы правы…». Почему-то считается недопустимым, чтобы сотрудники разных организаций делились рабочей информацией друг с другом, возможно, это считается закрытой служебной информацией. Однажды я увидела, что Элиза отправила Джерека самостоятельно сходить в туалет. Я удивилась, потому что в резиденции мы никогда так не делали. Поскольку она была учителем мальчика, то, видимо, знала, что делала. Я решила проверить, как Джерек сам справляется в туалете. Когда я вошла в туалет, мальчик стоял на коленках возле унитаза и заглядывал в него. Я вскрикнула, и через секунду Джерек уже сидел на корточках на сидении унитаза в своей любимой позе. С этого дня я стала водить Джерека в туалет и позволять ему садиться в его любимой, самой удобной для него позе, и проблема была решена. С этого дня Джерек больше никогда не сидел в мокрых штанишках. Конечно, я не стала рассказывать другим сотрудникам о своем открытии, потому что это принесло бы только неприятности. Такой способ ходить в туалет вряд ли бы получил одобрение, наоборот, цель работы с детьми заключалась в том, чтобы сделать поведение ребенка «как можно ближе к нормальному».
Когда я начала работать, я попробовала поиграть с Джереком, и с тех пор он всегда стремился, чтобы я занималась с ним. Но сотрудники резиденции очень злились, когда я обращала внимание на Джерека или даже просто давала ему игрушку. Мне пришлось избегать любого взаимодействия с мальчиком, я старалась не подходить близко к нему и не встречаться с ним глазами. Я уже знала, что Джерек никогда не принимал всерьез моей команды: «Джерек, сядь на свое место», потому что ребенок чувствовал, что в глубине души я и сама не верю, что он должен сидеть на этом стуле все время. Когда я впервые узнала об этом правиле, мне показалось, что оно ужасно несправедливо, но постепенно я смирилась с этим правилом, так же, как и со многими другими абсурдными вещами, которые были разработаны «нормальными» людьми для того, чтобы управляться с детьми в резиденции.
Сильнее всего Джерек ненавидел, когда я работала с ним, надев перчатки. Он хватал меня за руки, пытался стянуть перчатки, он всем своим видом показывал, что перчатки его раздражают, иногда он даже рычал от негодования. Джерек был чрезвычайно чувствителен. Он напоминал мне мою птицу, которая всегда чувствовала мое настроение и вела себя соответственно. Так и Джерек. Мы с ним прошли через много сложных ситуаций, и именно поэтому для меня было очевидно, что он понимает намного больше, чем полагали окружающие.
Роберто
Роберто очень милый. Все сотрудники утверждают, что они любят Роберто. Не больше, чем люди обычно любят кошку. Мой начальник охарактеризовал Роберто как «маленького манипулятора». Сотрудники утверждали, что Роберто всегда радуется, когда у кого-то неприятности, но только не у него. Роберто дерется, кусается и ноет. Роберто – двенадцатилетний (но выглядит он как восьмилетний) испанский мальчик, слепой от рождения и не умеет разговаривать. Я не уверена, что кто-то пытался научить его говорить, потому что его считают аутистом. Интересно как слепому неговорящему мальчику диагносцировали аутизм? Да какое это имело значение. Родителям он был не нужен. Мальчик находился под наблюдением Социальной службы по защите детей и единственный человек, который навещал его, был работник социальных служб.
Роберто прекрасно знал, что он любит, а что – нет. . Чаще всего мальчик сидел в уголке дивана и качал свою ногу. Если Мэри садилась рядом с ним, он мог облокотиться на нее. Мэри не любила, когда ее трогали, поэтому сотрудники резиденции запрещали Роберто это делать. Ему запрещалось дотрагиваться до Мэри или кого-то еще. Он должен был лишь тихо сидеть на диване. Роберто послушно следовал этим правилам. Он старался оградить себя от неприятностей.
Иногда Роберто хотел чего-нибудь и начинал тихонько хныкать, но согласно «программе поведения» ему даже это было запрещено. Первый раз, когда я выучила что-то относительно Роберто, был день, когда мы отправились на прогулку в парк. Роберто не хотел идти на игровую площадку и начал хныкать. Я вспомнила, что мне говорили, будто Роберто любит гулять и решила походить с мальчиком по парку. Было видно, что ребенку нравится гулять по ровным дорожкам, но ходить по траве ему не хотелось. Мы долго гуляли с Роберто, и казалось, что он был совершенно счастлив. С ним было легко работать, потому что он хорошо знал, что ему нравится, а что – нет, и умел объяснить это мне. Когда я рассказала Джилл, сотруднице, которая давно работала с Роберто, о том, как мы замечательно погуляли по парку, она возразила, что мальчик, вообще, терпеть не может гулять. В другой раз, когда я хотела угостить мальчика апельсином, она сказала, что он не любит эти фрукты.  На самом деле оказалось, что именно апельсин и был любимым фруктом Роберто.
Однажды мы отправились с Джереком и Роберто в музей. Не правда ли, не самое подходящее занятие для слепого ребенка. И конечно, он не очень хорошо себя чувствовал, когда оказывался в помещении, где было много людей. Стараясь хоть как-то развлечь мальчика, я пыталась показать ему что-то новое, давая потрогать холодный металл и теплые камешки, но ему это не понравилось. Ему хотелось просто гулять.
Одной из главных проблем Роберто была обучение пользоваться туалетом. Согласно «программе поведения» мальчик был должен сидеть на унитазе по пять минут каждый час. Однажды мы работали вместе с Фредом, моим начальником, который пытался следовать указаниям программы. Он велел мне сводить мальчика в туалет. Роберто выскочил из уборной через секунду. Затем Фред сам повел мальчика в туалет, и я была свидетелем, что он пробыл в туалете положенные пять минут, при этом воспитатель оставался рядом с ним. Когда они вернулись, я спросила Фреда, был ли результат от его надзора. Нет, никакого результата. Согласно расписанию, через час Фред снова отправил меня отвести мальчика в туалет и велел держать его там пять минут. Через секунду мальчик вскочил с сидения, но я пыталась силой заставить его вернуться. Тогда мальчик укусил меня. Это был несильный укус, и мальчик вовсе не злился. Он просто пытался донести до меня свое мнение о происходящем. Я сказала: «Хорошо, Роберто, я понимаю, что ты хочешь мне сказать». Фред собирался его наказать, но я попросола его это не делать Фактически, это был его единственный способ защититься от давления внешнего мира с его «программой поведения».
На самом деле, почти все дети находились под непрерывным контролем. Любые действия в их жизни определялись извне. Их могли заставить есть и даже заставить спать. Например, в отношении одного мальчика, который не хотел принимать снотворное, сотрудники использовали холод. Когда мальчику было холодно, он становился вялым и быстрее засыпал. Но выделительную систему не так-то просто контролировать, поэтому дети использовали это как единственный способ контроля окружающего мира. И Роберто был в их числе. Но я пока об этом не знала.
Когда я спросила Фреда, почему Роберто отказывается пользоваться туалетом, Фред ответил, что мальчик психически ущербен. По этой причине, не имеет смысла искать какие-то объяснения его поведению. Эти дети почти как животные, так разве можем мы понять причины их поведения. Я возразила, что для любого поведения, даже если дело касается особых детей, всегда есть причина, но не стала продолжать эту дискуссию, поскольку рядом было шесть детей, за которыми нужно было присматривать. Еще одна интересная вещь, которую я заметила этим вечером. Согласно «программе поведения» мы должны были научить Роберто как ребенка с аутизмом выполнять двухэтапные команды. Например, “встань” и “подойди сюда”, “подойди сюда” и “сядь” и тому подобное. Таким образом, Фред велел мне дать Роберто какое-нибудь указание. Я сказала: «Роберто, встань!», он встал и без каких-либо дальнейших указаний подошел и обнял меня-сделал 3 действия подряд. Позже я увидела, что на самом деле Роберто умеет делать гораздо больше, чем от него ожидали. Я не знаю, как он догадывался о моем приближении, но стоило мне подойти, мальчик протягивал ко мне руку. Иногда я брала его руку и говорила: «У меня ничего нет, Роберто, только я сама». Он улыбался в ответ. Но иногда я приносила ему какой-нибудь фрукт, и просила мальчика дать мне сначала одну руку, потом вторую, и он безо всяких затруднений выполнял это задание. Я хотела начать просить его протянуть сначала правую руку, а потом левую, но, к сожалению, мне пришлось прекратить свою работу с мальчиком.
Итак, я снова начала делать то, на что постоянно жаловались мои сослуживцы. Я начала думать и анализировать проблему Роберто относительно туалета. На следующее утро, когда Роберто проснулся, я отвела его в туалет. Мальчик выскочил оттуда через секунду и наотрез отказался пробыть там дольше. Тогда я повела его принимать душ. Пока мальчик мылся в душе, я попросила его пописать. Он сделал это. На следующее утро я решила проверить свое предположение. Я отвела мальчика в душ и, пока он мылся, снова предложила ему пописать. И он снова послушался. По его лицу я увидела, что он понимает, что я ему говорю. С тех пор у меня не было никаких сложностей в работе с Роберто. Часто ситуации были непростые, но Роберто никогда не вел себя плохо. Он терпеливо переносил, если я в чем-то ошибалась относительно него, и был очень рад, когда я понимала его правильно.
Казалось, что ничего нельзя было сделать для Роберто, кроме сна и еды. Что же, я решила начать с этого. Я угостила мальчика его любимым блюдом. В следующий раз я сначала попросила мальчика протянуть мне другую руку, и только потом дала ему лакомство. Я заметила, что ребенку понравилась такая игра, потому что до этого момента он категорически отказывался поиграть во что-либо. Затем я усложнила игру – два раза протянуть мне одну руку, два раза – другую. Затем я начала вместо еды пожимать ему руку и говорить: «Привет, Роберто!». Я видела, что даже без угощения мальчику нравится такая игра. Затем я стала просить протянуть правую руку, когда давала угощение, и левую – когда хотела просто пожать руку. Вскоре  Роберто твердо выучил, где правая рука, а где – левая. Тогда мы перешли к другой игре – протяни правую руку мне, а левую – Тони. На этом этапе еда уже не использовалась как мотивирующий фактор, но мальчик продолжал радоваться игре. В конце занятия я всегда давала мальчику оставшееся угощение и говорила: «Роберто устал, он хорошо потрудился, выучил, где право, а где лево, поэтому ему надо отдохнуть».
Да, упражнение начиналось и заканчивалось с угощения, но не это было главное. Самое главное, что Роберто сам хотел играть и радовался занятию и при этом учил что-то новое. Если бы мальчик отказался от такой игры, чтобы получить угощение, я немедленно бы прекратила занятие и постаралась  бы придумать другой способ занять ребенка.
Мне очень нравилось работать с Роберто.
Мэри
Мэри – чудесное создание с кудрявыми волосами и милой улыбкой. Красивая и веселая. Она дружелюбная и мирная по отношению к окружающим людям, но совершенно безжалостна к самой себе. Когда Мэри сердится, она сильно бьет себя по щекe, так что щека становится бордовой. Она уже повредила себе глаз и ухо. Чтобы избежать этого, Мэри сама себя ограничивает. Она засовывает обе руки в один рукав рубашки и так их носит весь день.  Она так ест и живет, и освобождает свою руку только для того, чтобы ударить себя, когда не может справиться с переживаниями.
Когда я работала с Мэри, я всегда думала, что, если найти подходящее занятие, которое будет приносить девочке радость, то ее руки будут заняты чем-то полезным, поэтому ей уже не нужно будет постоянно ограничивать их, засовывая в рукав. И, может быть, тогда она перестанет бить себя. Я чувствовала, что она способна на это, но у меня не было достаточно доказательств, чтобы убедить в этом других людей. Поэтому я решила, что мне нужно быть более терпеливой и выбрать долгий, надежный способ убедить людей (в чем???), который в итоге поможет мне освободить руки Мэри.

«План поведения для Мэри»
Официально Мэри не была под моим присмотром, другой сотрудник должен был заботиться о ней, но я несколько раз приносила для нее что-нибудь, с чем она могла играть. От одной игрушки она отказалась, но взяла Барби. Я предложила ей поиграть с Барби и кусочком ткани, но девочка не поняла суть игры. Она не умела играть с игрушками, просто вертела их в руках. Однако, когда я предложила ей выбрать, Мэри выбрала Барби, а не кусочек ткани. Это означало, что Мэри не возражает, чтобы заняться чем-то новым, и она немного разбирается в окружающем мире. Каждый понимает, что играть с Барби гораздо интереснее, чем с кусочком старой ткани. Однако вскоре ее воспитатель попросил меня прекратить эти эксперименты. Согласно «плану поведения», написанному для Мэри, каждый объект, который она брала в руки, нужно было забирать.  Почему? Я не знаю. Задавать вопросы было не принято, а иногда и небезопасно.
Однажды мой начальник, Фред, пришел, чтобы посмотреть, как я работаю. Ему часто жаловались на то, что я не хочу обращаться с детьми строго и совершенно их избаловала. Видимо, Фред сам решил посмотреть, как обстоят дела, поэтому не вмешивался в мою работу. Конечно, я немедленно этим воспользовалась. Стараясь придерживаться «программы поведения», Фред настойчиво требовал, чтобы Мэри не позволяли ложиться спать раньше 9 часов вечера. Я знала, что обычно сотрудники разрешали Мэри идти спать сразу после ужина. Так случилось и на этот раз. Мы даже не сразу заметили, что Мэри нет в общей комнате. Фред отправил меня привести ее обратно в гостиную. Когда я пришла в спальню, Мэри уже спала. Мне было очень жаль девочку. Я не видела смысла заставлять ее бодрствовать сегодня, потому что знала, что завтра все будет как обычно. Но я не хотела подводить своих коллег и жаловаться на них. Что ж, мне пришлось разбудить Мэри. Конечно, она очень рассердилась, и, поскольку была одета только в пижаму,  ее руки были свободны, она тот час же начала колотить себя по щекe. Я ужасно испугалась, и, чтобы хоть как-то остановить ее, схватила что попала под руку, чью-то одежду и ткнула ей в руку. Мэри перестала бить себя. Я погладила ее по щеке и начала уговаривать девочку вернуться вместе со мной в другую комнату. Я убрала одеяло, так что Мэри, наконец, поняла, что остаться в кровати ей не удастся. В конце концов, девочка поняла, что в покое ее не оставят, и пошла  со мной в общую комнату. Когда мы пришли туда и Фред велел ей сесть на стул, девочка начала протестующе кричать. Тогда я увидела, что все еще держу в руках ее одеяло. Бедная девочка, она решила, что я просто хочу перевести ее спать в другую спальню и ужасно расстроилась, когда ее ожидания не оправдались. Я быстро сунула девочке в руки какую-то игрушку, и она успокоилась.
Я спросила Фреда, почему Мэри бьет себя и как так получилось, что она ограничивает подвижность своих рук. Фред ответил, что девочка сама придумала этот странный фокус с двумя руками в одном рукаве, чтобы перестать бить себя, но вот зачем она себя бьет – этого никто не знает. Фред проработал в этой организации 15 лет, но у него не было никаких предположений, почему Мэри хлещет себя по щекe. Объяснение, что она умственно отсталая и аутичная, казалось ему вполне достаточным, чтобы считать это причиной любых действий девочки. Хотя я чувствовала, что напрасно задаю столько вопросов, я все же решилась спросить Фреда, почему он требует, чтобы в руках Мэри ничего не было. Он ответил, что таковы требования ее «программы поведения». Было строжайше запрещено обсуждать, или, Боже упаси, критиковать «план поведения», проще было сразу уволиться. Мы, воспитатели резиденции, должны были, как послушные солдаты, точно и без рассуждений выполнять приказы «генералов». Поскольку я хотела сохранить свою работу, я перестала задавать вопросы. Единственное, что радовало меня, так это то, что я не была официальным воспитателем Мэри. Поэтому мне не нужно было следовать этим нелепым «приказам» в отношении нее, отбирать у нее игрушки из рук и позволять ей бить себя.
Позднее, когда я отвела Мэри в душ, ей пришлось снять одежду, и она тут же начала бить себя по щекe. Я тут же начала гладить ее по щеке одной рукой, другой удерживая ее руку и не позволяя ей бить себя. Это сработало. На следующий день Мэри ни с того ни с сего взяла мою руку и начала гладить ей себя по щеке. Похоже, ей это понравилось.
Магазинный воришка.
Признаться честно, я сама краду по мелочи в магазине. Я не могу объяснить, как это началось, но с этим очень трудно справиться. Когда мы покупаем что-то в супермаркете, я обычно машинально беру немного изюма в шоколаде, который продается на развес, и съедаю его до того, как подхожу к кассе. Я не знаю, зачем я делаю это и почему не могу остановиться, но думаю, главная причина в том, что продукт лежит прямо под рукой, и его можно взять машинально, даже не задумываясь. Я иногда называла Мэри «магазинный воришка».
Я работала в резиденции мою первую смену. Мы только что закончили кормить детей завтраком, и я налила себе стакан молока. В этот момент что-то отвлекло мое внимание, и я поставила стакан на холодильник. Через минуту Мэри подошла и взяла мой стакан. Я очень удивилась и пыталась забрать стакан у девочки, действуя, преимущественно, с помощью уговоров (я еще ничего не знала о девочке и не могла предсказать, как она отреагирует). «Мэри, это не твое молоко, это мое. Отдай его мне, пожалуйста». В конце концов, она вернула мне стакан, но он был уже пуст. В тот момент меня позабавило это происшествие, но вскоре я поняла, что это вовсе не смешно.
В резиденции считали, что Мэри воровка, потому что она постоянна «крала» еду. Я была уверена, что девочка не понимает, что делает что-то плохое, она просто так заботилась о себе.  Сравнивая с моим поеданием изюма в супермаркете, Мэри таскала еду, потому что была не в состоянии понять, что это запрещено «социальными нормами». Но за такое поведение ее строго наказывали. Персонал очень злился на нее, Мэри тоже начинала сердиться и била себя по щекe.
Когда я только начала работать здесь, случился инцидент, когда Мэри попыталась стащить чью-то еду, и персонал был ужасно зол на нее. Они вытащили девочку из-за стола, и Мэри начала со всей силы бить себя по щекe. Сотрудник, которому было поручено ввести меня в курс дел резиденции, сказал: «Вот, полюбуйся! Она такая и есть!» -Злостный нарушитель ,  а я подумала: «Может быть, это больше говорит о вас, а не о девочке». Много написано о том что для детей с аутизмом понятия "я, моё, не моё, " очень трудно обьяснить. Это большая проблема. Но сотрудники же должны были знать что наказание здесь неуместны
Я всегда удивлялась тому, как Мэри относится к другим людям. Несмотря на то, что у нее было очень плохое зрение, она не была неуклюжей. В общей комнате стоял диван, по углам которого обычно сидели два мальчика. В одном углу сидел слепой Роберто, а во втором примостился, свернувшись в клубочек, Джерек. Обычно Мэри садилась как раз посредине между двумя ребятами. Она никогда не садилась на чью-то руку или ногу. К тому же, она относилась к другим детям с огромным терпением. Если кто-то из мальчиков дотрагивался до нее, например, клал руку на ее коленку, она никогда не злилась, она просто отодвигала их со своего места. Она делала это очень аккуратно, будто говоря: «Опять вы лезете, глупые мальчишки! Оставьте меня в покое!», но Роберто снова и снова прикасался к ней, ласково улыбаясь девочке. Это так отличалось от того, как люди относились к Мэри. Если бы окружающие могли относиться к Мэри так же, как она относится к ним. Если бы они только могли видеть это своими нормальными глазами.
Однажды я хотела дать Роберто апельсин, разделенный на дольки, и конечно, Мэри подбежала и хотела взять фрукт у Роберто. Тогда я стала давать им кусочки апельсина по очереди, объясняя, что я делаю: «Кусочек для Роберто, кусочек для Мэри». Мэри ждала своей очереди довольно спокойно и терпеливо. В следующий раз я угощала апельсином всех трех детей – Мэри, Джерека и Роберто, и Мэри не пыталась стащить кусочек у других или выхватить их из моих рук. Мэри была открыта для новых людей и хотела учиться новому.

Дети из других домов
Эрик
Эрик – большой мальчик. Он просто огромный. Раньше он был очень тощим, но затем у него развилась пищевая зависимость, и он набрал вес. Трудно сказать, что послужило причиной этого. Это могла быть реакция на лекарства, или сотрудник, который отвечал за Эрика и обнаружил, что с помощью пищи легко контролировать поведение мальчика. Так или иначе, когда я познакомилась с ним, у Эрика была репутация опасного существа, которое может разнести все вокруг, если что-то пришлось ему не по вкусу. Я бы не хотела оказаться рядом в такой момент, потому что он был огромный. Но у этого огромного Эрика было лицо невинного трехлетнего ребенка, если, конечно, вы можете представить милого ребенка, у которого уже растут усы.
Как-то вечером дежурный воспитатель сказал мне,  что он приготовил яичницу для Эрика и оставил ее в холодильнике, поэтому завтра утром Эрику нужно дать на завтрак яичницу вместо обычных гренок с маслом. Утром я передала эту информацию сотруднице, которая готовила завтрак. Когда я увидела, что она, как обычно, поджаривает для Эрика гренки, я повторила, что нужно дать мальчику яичницу. Поскольку мы не очень ладили с этой коллегой, она просто проигнорировала мои слова, сказав, что она выполняет только те указания, которые дают ей лично (сообщение было записано в журнале для персонала). В результате этой неразберихи Эрик получил на завтрак свои обычные гренки, а вдобавок – яичницу. «Если он не получит свой обычный завтрак, то он здесь все разнесет», объяснила мне коллега. После такого замечательного завтрака Эрик был в особенно хорошем настроении и все время улыбался.
На следующее утро со мной работала другая сотрудница, которая не знала, какую еду предпочитает Эрик. Она дала Эрику кашу, как и всем остальным. Эрик начал громко протестовать. Тогда я убрала кашу и пошла жарить для него гренки. Эрик пришел в кухню и начал показывать на холодильник. Я открыла дверцу, думая, что мальчик хочет напомнить мне, что нужно намазать на гренки масло, но я ошиблась. Эрик достал из холодильника яйца и, очевидно, хотел, чтобы я пожарила для него яичницу. Я пыталась объяснить, что не умею делать этого. В конце концов, Эрик понял ситуацию. Он убедился, что в кухне нет никакой яичницы, которую прячут от него, а есть только сырые яйца. И я – не его воспитатель, и не могу приготовить для него нужное блюдо. В это время моя коллега пришла на кухню, и велела Эрику прекратить, а потом силой вывела его из кухни. Я слышала, что Эрик возмущался и протестовал, но все же смирился, что получит на завтрак только обычные гренки. После завтрака он пытался достать из школьного рюкзака контейнер с едой, которую положили ему для школьного обеда, но ему строго запретили делать это, и мальчику пришлось согласиться с требованиями.
Мне было интересно, как же он будет вести себя во время завтрака на следующий день? Я также знала, что если бы я работала с Эриком, то смогла бы  давать ему такую пищу, которая была бы для него полезна, и он бы не разнес дом по камешкам. Я видела, что мальчик способен понимать объяснения, а не только подчиняться прямым указаниям. Ему просто нужно было объяснить, что происходит. Кроме того, Эрику было просто необходимо, чтобы окружающие понимали его и могли принимать во внимания его точку зрения. Если бы люди делали это, то радостная улыбка никогда бы не сходила с лица мальчика.
Кортни
Кортни – это неговорящая, хорошо развитая физически одиннадцатилетняя  аутичная девочка. Она выглядит намного старше своего возраста. Однажды ее привезли в нашу резиденцию из другого подобного учреждения, потому что других детей родители забрали на выходные домой. Джевел была не в восторге от этой идеи, но, поскольку она всегда соглашалась с руководством, она сказала, что не имеет ничего против. Она показала Кортни новое место. Поскольку девочку привезли без сменной одежды, Джевел надела на нее некоторые вещи, которые принадлежали Мэри. Я увидела, что Кортни забеспокоилась. Я видела, что она внимательно рассматривает одежду, разглядывает пристально, в общем, что-то ей не нравится. Так как девочка была рядом со мной, я решила выяснить, что же ее так встревожило. Я предложила ей бумажную салфетку, чтобы «почистить» одежду, потом что-то еще, но так и не поняла, почему девочка беспокоится. Строгий голос воспитателя велел Кортни отойти от меня; Джевел велела девочке сесть на определенное место и никуда не уходить.
Позже Джевел приготовила для себя попкорн. Когда женщина наелась, то отдала остаток попкорна Кортни. Конечно, девочка была счастлива. Я присела возле нее и взяла из чашки немного попкорна. Она посмотрела на меня и улыбнулась. Я угостила попкорном Роберто. Потом я протянула к Кортни ладошку, жестом выразив просьбу поделиться, и стала ждать. Девочка посмотрела на меня, опять улыбнулась, и дала мне немного попкорна. Я опять угостила Роберто, и снова протянула ладонь к Кортни. Я снова получила улыбку и попкорн. И так до тех пор, пока чашка не опустела. 
Я также видела Кортни несколько раз в ее резиденции, куда мы ездили для «совместных занятий». Кортни умела двигаться очень быстро, но без суеты. Она быстро подходила к интересующему ее предмету, делала то, что ей было нужно,  и также быстро возвращалась на свое «положенное место». Однажды, когда я увидела девочку в ее резиденции, целью была чашка с фруктами в кухне. Конечно, такое намерение не могло остаться незамеченным. Каждый раз, когда девочка пыталась сделать что-нибудь, что ей хотелось, следовало устное требование вернуться на свое место, а иногда ее туда отводили силой.
В индивидуальном плане модификации поведения, который был составлен для Кортни, было написано, что необходимо добиться, чтобы девочка не брала чужие вещи. Если она была недовольна и начинала кричать, то следовало устное требование: «Сейчас же замолчи» или же требование «иди на свое место и сядь, подложив под себя ладошки!»
В конце концов, мне представился шанс лучше познакомится с Кортни, когда меня перевели работать в ее резиденцию в ночную смену. Кортни назначили «моим клиентом». В первое утро моей работы мне помогала сотрудница, давно работающая в резиденции. Совместными усилиями мы надели на Кортни джинсы. На следующее утро мне пришлось управляться с девочкой самостоятельно. Я приготовила для нее одежду, но она снова захотела надеть те же самые джинсы. Она нашла джинсы, но, по непонятной мне причине, они оказались на два размера меньше, чем нужно. Я пыталась убрать джинсы, но девочка протестовала. Я пыталась спрятать джинсы, когда она отвлеклась на что-то, но Кортни заметила и схватила их. Тогда я решила воспользоваться другим способом. Я начала предлагать девочке надеть другие брюки, но она отказывалась раз за разом, пока, наконец, не согласилась надеть широкие зеленые штаны. На следующее утро она снова выбрала те же самые зеленые штаны, но, когда она захотела сменить джемпер на свою любимую футболку, я сказала: «Нет, нет, сегодня холодный день!» Кортни согласилась остаться в джемпере. В следующий раз было что-то еще, но вскоре Кортни поняла идею, что некоторые вещи можно надевать по своему выбору, а другие – нет. Я без проблем управлялась с девочкой.
Как-то утром другой воспитатель присматривал за Кортни и обращался к ней «командным голосом», я заметила, что Кортни одета в брюки, которые она ненавидела и всегда отказывалась надевать во время наших «битв». Когда девочка увидела меня, она начала показывать мне жестами, что ее заставили надеть эти ненавистные штаны. Но я притворилась, что занята, а затем услышала «командное требование» и инцидент был исчерпан.
Последний раз, когда я видела Кортни, она сидела спокойно, ожидая автобус. В этот день персонал благоволил ко мне, поэтому я смогла дать девочке альбом с фотографиями. Она рассматривала их, потом нашла одну фотографию, которая выпала со своей страницы. Девочка попыталась вставить ее на место, но не могла понять, как это сделать. Я показала, как правильно вставлять фотографию под пленку. Через минуту девочка расставила по местам все выпавшие фотографии. К сожалению, это был мой последний день работы в этом месте. Я больше никогда увижу девочку, и очень жалею об этом, потому что вместе мы бы могли сделать так много интересного.
Большой БиДжей
БиДжей - мальчик, которого на время поселили в нашей резиденции. Это высокий, пухлый чернокожий мальчик с хитрой улыбкой на лице. Когда он жил в нашей резиденции, большей частью с ним работал Фред. Я знала о мальчике только то, что он очень интересовался игрушками. Все игрушки принадлежали Тони, и именно по этому вопросу и возникла проблема. Если бы не эта история, я, возможно, ничего бы не запомнила о БиДжей. Утром я обнаружила БиДжей в комнате Тони (это было строго запрещено, все дети обязаны были находиться днем в общей комнате под наблюдением воспитателей). Комната Тони была завалена разными игрушками, и БиДжей был там просто счастлив, когда я вошла. Я сказала мальчику, что он не может находиться в этой комнате и нельзя трогать игрушки Тони без разрешения хозяина. БиДжей не возражал. Когда я выводила его из комнаты, он успел еще несколько раз дотронуться до игрушек, а потом спокойно пошел в общую комнату.
Какое-то время я была занята и вдруг заметила, что БиДжей снова проскользнул в комнату Тони. Поскольку за мальчика отвечал другой воспитатель, я решила не вмешиваться (на самом деле, я не видела причин, почему мальчик должен оставаться в общей комнате, где ему было скучно, и не мог поиграть с игрушками). Через какое-то время я услышала громкий возглас и увидела БиДжей, который увернулся от подзатыльника, который дал ему другой сотрудник.
Таким образом, БиДжей сделал выводы для себя и понял, что я не такая строгая, как остальной персонал. Мальчик не преминул воспользоваться этим. Он делал это с хитрой улыбкой и не особо скрывал свои намерения. Казалось, что для нас это была просто забавная игра. Конечно, это было бы забавно, если бы не другие дети, которые были вокруг и персонал, который был вовсе не так снисходителен. Мы с ним, казалось, пытались перехитрить друг друга, и это было очень интересно, потому что БиДжей был очень ловким. В конце концов, остальной персонал устал гоняться за мальчиком. Ему велели сесть на стул и не вставать с места. Потом остальные сотрудники вышли, и мальчик остался под моим присмотром. БиДжей немедленно сполз на пол. Я велела ему сесть на место. Он не послушался. Тогда я дала ему понять, что не шучу, и он тут же сел на место. Как только я отвлеклась на другого ребенка, БиДжей тут же снова сполз на пол. Я снова велела ему вернуться на место, пока еще стараясь обойтись без «строгого, громкого голоса». Я встала возле мальчика, и он вернулся на место. Он повторял свои попытки сползти со стула снова и снова. Становилось совершенно очевидно, что я проигрываю в этом сражении, поэтому в  следующий раз, когда БиДжей снова сел на стул, я сказала ему: «БиДжей, вот тебе игрушка, сейчас ты сядешь на пол и будешь здесь играть». Я сказала это в приказном тоне, так чтобы он не подумал, что я сдалась в борьбе с ним, и он выиграл. Но на самом деле я не могла придумать, как можно заставить мальчика послушно сидеть на стуле.
Когда БиДжей привели в нашу резиденцию, я спросила у Фреда, умеет ли мальчик разговаривать. Тот ответил, что БиДжей умеет только называть свое имя. Однажды мальчик подошел ко мне, потянул меня за руку и сказал: «Вода!» (по английски). Я не ожидала, что он умеет разговаривать, поэтому сначала я даже не поняла, чего он хочет. Тогда он объяснил лучше, сказав «Аква» - «вода» на испанском. БиДжей хотел, чтобы я сходила на кухню и принесла ему воды, потому что увидел, что я только что давала воду Мэри. Это случается очень часто, что из-за плохой организации системы умения и способности детей не развиваются, просто потому что о них никто не знает
Маршалл
Маршалл был самым умным обитателем нашей резиденции. Ему было 26 лет и у него было необычайно развито чувство ответственности. Он умел делать некоторые бытовые дела, и всегда добросовестно выполнял свои обязанности. Конечно, как и любой другой человек, он бы хотел избежать этих нудных дел, но как только он понял, что его умение работать вызывает всеобщее уважение, он стал охотно выполнять порученные ему обязанности. Маршалл имел свое, собственное мнение по многим вопросам. Он всегда отстаивал свою точку зрения, однако, если он понимал, что ошибся,  то легко менял свое мнение. С ним было очень легко работать. Он был очень вежливым и помогал мне решать любые проблемы, с которыми я сталкивалась. Как-то утром Маршал принес мне альбом со сделанными им фотографиями. Он показывал мне своих родных и подруг. Маршалл очень любил природу, и у него было очень много снимков пейзажей, во всяком случае, он пытался их сделать. Он пытался показать мне фотографию луны. Сначала я старательно пыталась разглядеть  луну на фоне темного ночного неба. Потом я просто согласилась с Маршаллом, что на снимке есть луна, потому что на самом деле было неважно, вижу я ее или нет. Конечно, луне положено было быть на ночном небе, значит, она там и была. Я ужасно огорчилась, что у меня нет возможности помочь Маршаллу  научиться фотографировать лучше. Тем не менее, мне действительно было интересно, и я с энтузиазмом обсуждала каждую фотографию. И тут я услышала: «Дина, тебе же нужно сейчас работать. Мы сможем посмотреть фотографии позже. Я бы не хотел, чтобы тебя уволили из-за меня». Я подумала: «Как было бы замечательно, если бы Маршалл был моим начальником вместо нынешнего босса». Возможно, если бы так было на самом деле, я до сих пор работала бы там, а не сидела сейчас за клавиатурой.
Как можно было не любить всех этих детей?