Гл. 17. Красные колокола

см.ФОТО:Курсанты нашего курса, участники массовки.


-Стоп, стоп  машина! Я сказал стоп машина! Какая там бля..ь не сняла часы с руки! Какие в семнадцатом году могли быть часы на руке солдата!!!? Я вас спрашиваю!


           Ленин, стоя на башне броневичка, маленький, плотненький, рыжий и с большой плешью, испуганно щурился не понимая, что происходит, потому  что над ним нависала режиссерская люлька, и здоровенный мужчина с рупором в правой руке, сидящий в ней, громко орал и матерился. Видимо, справедливо полагая, что он здесь главнее самого Ленина.

        Мы  откровенно похихикивали над комичностью происходящего.
Личный состав нескольких   факультетов академии, и целого ряда военных училищ, и академий Ленинграда изображали революционных солдат и матросов в октябре 1917 года. Студенты гражданских вузов, соответственно, имитировали рабочую молодежь. Штатных  актеров, и каскадеров тоже  было пруд пруди.

 
      Было около двенадцати часов ночи. Темно, хоть глаз выколи. Уже подмораживало.  Меня, как ярко выраженного жаворонка, несмотря на холод и мега ваттный шум и рев, клонило в сон. Но кто  вам разрешил  спать!? Партия, в лице секретаря Ленинградского обкома  Гришки Романова  (надо же, чтобы так «повезло» с фамилией) по просьбе любимца партии , режиссера С.Бондарчука, приказала не спать! А если надо будет то и не есть, потому как необходимо срочно, как всегда к очередной годовщине чего - то, закончить съемки эпохальной киноленты.


       В начале второго года обучения нашему курсу привалило «огромное счастье». По правде сказать,  не только нашему. Другие курсы и факультеты тоже привлекались. Но мне какое дело до других. Главное, что нам «подфартило».
Кроме плановой интенсивной нагрузки, по велению любимой партии, и не  менее любимого правительства, личный состав курса привлекли в массовки на съемки  фильма века, которые в то время снимал великий, заслуженный и вознагражденный советский режиссер, Сергей Бондарчук. Папа того самого, нынешнего, никакого Бондарчука.


       Темноту питерской ночи, как кинжалы, прорезали  мощные прожектора. Каждый из которых так и пытался, хоть на секунду высветить вождя мирового пролетариата. Да и нам врезать  на всю мощь по смыкающимся от усталости моргалам.  Шел третий или пятый дубль одной и той же сценки. Ленин куда- то там нас призывал, громко картавя. Мы в ответ  по команде режиссера во всю мощь прокуренных легких периодически орали «Долой!» и «Ура!». Подкидывали в воздух  реквизитные  папахи и сотрясали,  пропиленными в казенниках, трехлинейками. У многих в руках  кроме того были красные знамена, и  транспаранты ,  одновременно похожие на древние церковные хоругви, и на современные вымпелы . Море красного цвета. Ради увековечивания такого судьбоносного для страны события, кумача не пожалели.

    Ленин и сам устал в пятый раз бубнить одно и тоже. Мы замучились сучить кулачками в сторону мировой буржуазии. И вот в свете одного из прожекторов светило советского кинематографа узрело на запястье у кого - то из курсантов, сверкнувшие часы! Все на смарку. Все по новой. А ведь, действительно, нас неоднократно предупреждали, поснимать с себя все современное.

         Вот и фуражки , кому папахи не досталось, мы повернули козырьками назад, а кокарды со звездой, вообще сняли. Не было тогда еще звезд на кокардах у солдат царской армии. А солдатские фуражки, бабушки нынешних беретов,  были без козырьков.


       Такое впечатление, что если бы режиссер смог вычислить негодяя с часами, то сам бы лично его растерзал.  Да и мы  надавали бы тумаков придурку, из-за которого должны, как минимум, на полчаса продлить встречу с вождем. Но ночь, темно, поди свищи. Так что давай, Владимир Ильич, напрягись, и еще раз призови военно -трудовые массы к свержению ненавистных временщиков. А мы так уж и быть, не поспим, поддержим тебя. А заодно и глыбу советского кино Серегу Бондарчука. Пусть ему еще одну медальку прицепят к лацкану макинтоша на его широкой хохляцкой груди.


          В этот раз все получилось. И стены многострадальной Петропавловской крепости, на фоне которой разворачивалось событие мирового масштаба, с облегчением вздохнули. И мы тоже вместе со стенами порадовались окончанию  издевательств на сегодня.

 
      Завтра на занятиях никто не имеет права даже заикнуться, что он, видите ли, не успел заглянуть в учебник по той причине, что   принимал участие в  Великой Октябрьской Социалистической Революции.  Готовьтесь, товарищи солдаты и матросы, к ответу по спланхнологии* ,когда хотите. Это ваши проблемы, а не Бондарчука и партии.

 
         А завтра в пять утра курс уже должен присутствовать в цехах Путиловского (при нас Кировского) завода, чтобы продолжить  слушать курс лекций самого Ульянова(Ленина).  Правда,  реинкарнировавшего в тело актера Анатолия Устюжанинова. И ни минутой позже, хотя лектор может позволить себе и опоздать, но это уже его право. Наше дело поддержать его появление многократным, громовым ура. Хотя этот эпизод потом и вырежут, но зато мы, бодрые, и счастливые от лицезрения самого! Опоздаем на три часа практической подготовки. Ну и что? Подумаешь. Вечером, все до минуты отработаем.


      Еще через пару дней будем изображать расстрел  царем-кровопийцей мирной демонстрации трудового народа во главе с попом Гапоном девятого января. Вот где всерьез намерзнемся, падая и подолгу лежа в снегу дворцовой площади. Под звуки пулеметных очередей с колокольни.


     На наше тихое ворчание по поводу того, что зашиваемся, начинаем отставать в учебе, шеф курса, Исаев (по кличке, естественно, Штирлиц) только улыбается и разводит руками:
-А как вы хотели! Это не я ! Этого требует наша родная партия и правительство! Гордитесь, что вы принимаете участие в этих эпохальных событиях! Весь мир ждет результатов вашей работы. Как говорится, искусство требует жертв! Ну, а я уж как - то вас отстою, где понадобится. Подсоблю, чем смогу. И мы как всегда  проникались чувством ответственности и долга перед партией и страной.


      Снова и снова, днем и ночью, в снег и мороз шли и ехали куда нам приказывали. Получали винтовки и папахи. Если было нужно, снимали погоны и петлицы со своих шинелей. Изображали распропагандированных солдат, которые  самостоятельно, бросив сырые окопы, вернулись с фронтов  империалистической первой мировой войны. Вернулись домой, чтобы навести порядок. Такой, каким они его видели с точки зрения большевистских комиссаров.

        А нашей курсантской биомассе нужно было все это воплотить в «нетленном»,  как он, видимо думал, произведении  слуги КПСС – Бондарчука.  Смею  подозревать, что знаменитый артист и режиссер абсолютно не задумывался над теми проблемами, которые волнуют его массовку. В смысле где их берут, и на какие жертвы они идут, чтобы содействовать его замыслам. Короче, ему было по барабану.  Сермяжная правда в том, что это произведение истлело  на корню, так и не успев дойти до широких масс. Даже мы, участники тех событий, так и не увидели тогда этот  «шедевр».  Ну, возможно кто-то за редким исключением.


        Был и некий плюс  в наших киносъемках. Поневоле, раскатывая с конца в конец по городу, вплотную  знакомились с колыбелью трех революций, Петербургом, Петроградом, Ленинградом. Да, вопрос меркантильности даже не стоял на повестке. Если гражданским участникам платили "целых! "три рубля в день, то нам за весь цикл съемок никто и никогда даже спасибо не сказал.

        А  пока  снова всем курсом топаем пешком по Невскому проспекту где - то в район Исаакиевского собора. Воплощать в жизнь « А я видел рождение нового мира». Так обозвал нашу революцию амерзский  журналюга, Джон Рид. Возле духа которого перевоплощенного в итальянца Франко Неро, мы потремся сегодня. Показанного в фильме скорее, не как сочувствующего революции, как его всегда пытались нам преподнести в советской пропаганде, а обыкновенным искателем приключений, который, выражаясь современным языком, воспринимал Россию в 1917 году, как "горячую точку". Откуда можно передавать интересные и неплохо оплачиваемые репортажи.


          Затем штурмом возьмем оплот самодержавия, Эрмитаж, пардон, тогда он был Зимним дворцом. С нашей помощью и при поддержке широких трудовых масс арестуем временное правительство. Посидим в кожаных креслах кабриолета. В точной копии которого удирал от справедливого народного возмездия, некто председатель  этого самого  правительства Керенский. Предварительно, якобы, переодевшись в женское платье. И до конца своего никчемного существования отрицавшего такой позорный эпизод в своей биографии.


      И так день за днем, лыжные кроссы в перемешку с киносъемками , нарядами и дежурствами. И при этом мы еще умудряемся изучать фундаментальные дисциплины в области медицины. Так и пролетело мое третье полугодие. В затылок грозно дышал экзамен по анатомии человека.

А там уж точно  что никого не интересует чем мы занимались в течении семестра. Вынь да положь.








*СПЛАНХНОЛОГИЯ-раздел нормальной анатомии по внутренним органам.


Продолжение следует.