Те, кто приняли смертный бой. Гл. 3

 • Александр Миних (1903-1941)


«…наш правофланговый. Это поэт Саша Миних».
Б. Рунин[1].


Имя Александра Миниха было известным в среде поэтов довоенного времени. Сам нарком просвещения А.В. Луначарский рекомендовал к публикации «чудесные стихи поэта Миниха». Автор был молод, и хотя ему шел двадцать третий год, успел в жизни немало.

Александр Викторович Маслов родился в 1903 году в Одессе, в семье учителя. Затем жил в Крыму. Отец его – участник революции 1905 года. Не удивительно, что девятнадцатилетний сын записался добровольцем в Красную Армию, став бойцом мотоциклетного отряда автоброневого дивизиона. Военная судьба привела его в Петроград, где он был зачислен в учебную роту при бронечасти. Казалось бы, путь кадрового военного предрешен. Однако переломные годы истории рождают своих героев и своих поэтов: в начале 20-х годов в петроградских газетах появляются стихи, автором которых был Александр Миних (псевдоним, взятый А.В. Масловым).
В 1923 году в Петрограде вышел авторский сборник молодых питерских поэтов «Литературные вечера. Вечер первый. Стихи». Строгая шрифтовая обложка, на которой перечислены четырнадцать авторов:

Леонид Борисов[2],
Константин Вагинов[3],
Ирина Дмитриева,
Степан Емелин[4],
Вера Кровицкая,
Павел Лукницкий[5],
Петр Морозов,
Александр Миних,
Людмила Попова[6],
Всеволод Рождественский[7],
Борис Тимофеев-Пронский[8],
Виктор Тривус[9],
Елизавета Флерова,
Николай Федоров.

В будущем большинство из них стало известными поэтами и прозаиками…

Александр Викторович переехал в Москву. Литературные интересы сблизили его с  литературно-художественным кружком «Камена». Много позднее Софья Николаевна Шиль, организатор этой студии, вспоминала «горячую декламацию стихов Миниха-Маслова»[10].

В 30-х годах прошлого века стихи Александра Миниха печатались на страницах центральных газет и журналов («Красная новь», «Новый мир», «Октябрь»). Будучи с агитбригадой на Кубани, поэт сотрудничал с ростовской газетой «Молот», которая публиковала его стихи, очерки, заметки.
Не терял связи с крымчанами, заезжая в Коктебель к Максимилиану Волошину, в Феодосию, на дачу, где проживал Александр Грин, а позднее – в Старый Крым. По свидетельству Варлама Шаламова: «Он считал Грина гением»[11].
В доме Максимилиана Александровича нередко встречался с другими поэтами. В дневнике Волошина сохранилась запись:
«1930 год
7/IХ 30.
<...> ... Вчера вечером чтение Гумилева. Читают Рождественский* и Миних*. Дом наполовину опустел. Пошли воспоминания.<...>»[12]

Литература - дело и увлечение Александра, излюбленная тема, где бы он ни появлялся. Бывая в гостях у известных и любимых им писателей, он непременно заговаривал о том, «что болит». Варлам Шаламов вспоминал: «На дачу Грина в Феодосии приехал поэт Александр Миних: Грин велел сказать, что встретится с Минихом при одном условии — если тот не будет разговаривать о литературе»…

Не случайно первый (и единственный) авторский сборник Александра Миниха, изданный в 1931-м году, назывался «Лицо профессии: стихи 1927-1930гг»[13]. В небольшой по размеру книг (10 х 15 см) были представлены стихи, в своем большинстве выражавшие размышления автора о людях разных профессий, о поэтическом творчестве. Вышедшая тиражом три тысячи экземпляров, книга ныне является букинистической редкостью.

Александр Миних работал в разных жанрах поэзии, и, по мнению поэта Павла Железнова, хорошо его знавшего, был «самобытным, своеобразным поэтом».
Кроме собственного творчества, Миних занимался переводами стихов национальных поэтов на русский язык. Сдружившись в Москве с Мусой Джалилем, выполнил авторизованный перевод его стихов, и в 1935-м году вышла первая книга татарского поэта на русском языке[14].

Успешно переводил стихи и песни поэтов А. Ерикеева, Хади Тахташа (с татарского), А. Акопяна (с армянского), В.Сосюры (с украинского).
Александр Викторович состоял членом Московского общества драматических писателей (МОДП). Совместно с А. Курбановым написал либретто оперы в 3-х действиях "Юсуп и Ахмет"[15].
Композитор В.С. Иванников сочинил "Песню о комсомоле" на слова А. Миниха.


 ***
 
Стихотворение «Ода долине» было написано задолго до Великой Отечественной войны. Но, как и «мальчики державы», Александр словно предвидел свою судьбу:

Над братской могилой суровая слава
Поет о колючих, как ненависть, днях.
Встает над могилой шиповник кудрявый,
Друзей моих ратных корнями обняв…

Пожалуй, нет человека, который бы не помнил скорбную дату, – 22 июня 1941 года. Первый день войны… От Москвы и до самых отдаленных уголков страны, оцепенев, слушали обращение В.С. Молотова. Повсюду проходили митинги и собрания. В тот день состоялся митинг и в Союзе советских писателей. Оттуда Александр Миних вместе с другом Павлом Железновым направились в райвоенкомат. Выстояв длинную очередь, они услышали неутешительное для себя: «Вы призыву не подлежите».
Та же участь постигла и других членов СП – белобилетников либо по возрасту не подлежавших призыву в армию.

Однако стремительно развивавшееся наступление немецких войск вызвало необходимость создания народного ополчения для защиты Москвы и Ленинграда, что способствовало бы высвобождению регулярных частей для переброски их на фронт.
«В ночь на 2-е июля 1941-го года ЦК ВКП(б) предложил местным партийным организациям возглавить формирование народного ополчения, и в тот же день Военный Совет Московского военного округа принял "Постановление о добровольной мобилизации жителей Москвы и области в народное ополчение".
Предписывалось формировать дивизии за счёт мобилизации граждан в возрасте от 17 до 55 лет в срок с 3-го по 5-е июля в Москве и с 3-го по 6-е июля – в области».

2 июля – шел одиннадцатый день войны…

 «Когда выяснилось, что в Союзе писателей идет запись добровольцев, решение пришло сразу». – Вспоминал Борис Рунин. Такое же решение приняли тысячи москвичей, независимо от профессии.
 Союз писателей располагался в Краснопресненском районе, и негодные к строевой службе писатели, поэты, драматурги, критики группами и по одному направились в Краснопресненский РВК – записываться в ополченцы. Никакой медкомиссии не проходили, и все, кто хотел, записался.
Так в начале июля 1941-го года более сотни московских литераторов, более тысячи студентов и сотрудников МГУ, музыканты консерватории им. Чайковского, работники предприятий и учреждений района оказались вместе – в 8-й Краснопресненской дивизии народного ополчения.

Представления о войне, о положении на фронте были довольно смутными. Вследствие ура-патриотической пропаганды предвоенных лет народ был уверен, что война не продлится долго, ибо «Красная Армия всех сильней».
Ответственные люди разъясняли добровольцам, «что собственно воевать – т.е. нести фронтовую службу – ополченцы не будут. На них будут возложены вспомогательные задачи недалеко от дома – строительство оборонительных рубежей, охрана военных объектов, ловля диверсантов».

Вряд ли ополченцы представляли себе, что ждет их даже в ближайшем будущем. Но это было особое время – время поколения, для которого гражданский и патриотический долг слились воедино: быть защитником Отечества.


***

Просматриваю уцелевшие страницы из списков учета личного состава нескольких рот 22-го полка. Наскоро написанные от руки, отсканированные волонтерами и размещенные на сайте Galery, они ценны уже тем, что сохранили фамилии ополченцев (впрочем, не всех…).
Александр Викторович Маслов (Миних) был зачислен в третью роту первого батальона 22-го стрелкового полка 8-й ДНО Москвы.
Краткие сведения, записанные с его слов: Маслов Александр Викторович; год рождения – 1903; должность – писатель; партийность — б/п; место работы – раб. на дому; должность в народном ополчении – боец; какой организацией или РВК направлен – СП; за границей не был. Графы о семейном положении, национальности, месте рождения, образовании, родственниках не заполнены.

Во 2-м отделении 3-го взвода 3 роты их было одиннадцать:

Романов (Платонов) Петр Алексеевич
Дубровин Василий Дмитриевич
Шатилов Борис Александрович
Злыгостев Юрий Павлович
Фурманский Павел Наумович
Фибих Даниил Владимирович
Соколовский Николай Аркадьевич
Яльцев Павел Дмитриевич
Маслов (Миних) Александр Викторовичвич
Гребнев Григорий Никитович
Гершензон Михаил Абрамович

Третья рота, впрочем, как и вторая, ныне известны как «писательская». (Не случайно Борис Рунин, один из немногих уцелевших на войне ополченцев, назвал свою повесть «Писательская рота»). Она действительно была совершенно уникальной по своему составу, и список рот напоминал библиотечный каталог довоенного периода – столько здесь было имен, сошедших с книжной полки. Лишь некоторые из них:

Бляхин Павел Андреевич, автор революционно-приключенческой повести «Красные дьяволята» («Охота за голубой лисицей»), по 1-й части которой был поставлен одноименный фильм (1923), пользовавшийся большой популярностью.

Преподаватель кафедры художественного перевода Литературного института Николай Николаевич Вильям-Вильмонт. Он был известен в литературных кругах не только как весьма авторитетный германист и эстетик, тонкий знаток творчества Шиллера и Гёте, но также и как давний, еще с гимназических времен, друг Бориса Пастернака. (Его дочь, Е.Н. Вильмонт – современная русская писательница).

Рувим Фраерман, автор увлекательной повести "Дикая собака Динго", адресованной подросткам.

Драматург Павел Яльцев, автор популярной в тридцатые годы пьесы "Ненависть".
Детский писатель Михаил Гершензон, блистательный переводчик «Сказок дядюшки Римуса» американского писателя Харриса Джоэля (и поныне они издаются в том же переводе).

Бела Иллеш, участник венгерской революции, автор романа "Тиса горит".

Поэты, публиковавшиеся в журналах и центральных газетах (Павел Железнов, Александр Миних, Иван Молчанов, Александр Чачиков, Сергей Островой, Вадим Стрельченко).
Десятки фамилий в то время известных литераторов, а ныне почти забытых, что не удивительно со сменой поколений. (В «забытых» и Александр Миних...).

В третьей роте, как и в других, бойцы отличались не только по возрасту, но и по поколению, к которому они принадлежали, – отцы и дети. Те, кто родился в конце 80-х годов 19-го века, участники революций, солдаты империалистической (Первой Мировой) и Гражданской войны, партизаны. Среди них – Георгиевские кавалеры (поэты Арон Кушниров (Кушнирович) и Александр Чачиков (Чачикашвили). Дважды награжден Георгиевским крестом Марк Волосов, прозаик и переводчик с английского.
Комбриг Скрипников Даниил Прокофьевич, командир 8-й Краснопресненской дивизии, – полный Георгиевский кавалер!
 Старше всех – пятидесятипятилетний Павел Андреевич Бляхин, младшими (до тридцати лет) – Борис Рунин и его товарищ Даниил Данин, близко знакомый с Николаем Майоровым по литстудии МГУ.


Задолго до войны, возможно, припоминая юность, Александр Миних писал:

Достоверно известно, что новобранцы,
Особенно самой первой порой,
Бестолково носят винтовки и ранцы,
Не по росту стоят и не держат строй.
 /Стихотворение «Человек, преодолевающий старость»/

И вот сам поэт оказался в числе таких новобранцев – тридцативосьмилетний мужчина, высокого роста, голубоглазый, с волнистыми светлыми волосами,  добродушный по характеру, с «порывистыми, несколько угловатыми движениями».

Общим для бойцов в прошедшей жизни было одно – все они из числа молодой советской интеллигенции, непригодные к военной службе, с хроническими заболеваниями, и даже "очкарики".

Общим для всех будущим стали те девяносто-сто дней, которые отвела им жизнь, и о которых помнили лишь оставшиеся в живых.

Не обученные военным навыкам, впервые получившие винтовки (времен гражданской войны), не знавшие устава Красной Армии – такими уходили из Москвы. Но в течение месяца они, не державшие в руках лопаты, не умевшие справиться с обмотками, валившиеся от усталости после длинных переходов, научились многому. И не только справлялись с земляными работами, чередовавшимися с нелегкими пешими переходами, но и помогали колхозникам на уборке. Правда, на обучение воинскому делу времени практически не оставалось. Но таковы были реалии осени 41-го.

Литераторы выпускали полковые газеты; организовав агитбригаду, устраивали концерты, в которых непременно участвовали поэты, в том числе и Миних, читавший свои новые стихи.
В те месяцы Александр Миних продолжал писать. Вместе с Вадимом Стрельченко и Михаилом Гершензоном они пообещали комиссару полка Н.З. Катулину выпустить общий сборник, но не успели…

В срочном порядке реорганизованные в полки 32-й армии Резервного фронта, ополченцы стали красноармейцами.
Они все шли и шли на запад, все ближе был фронт, уже слышался рокот передовой.
Они попали в самое пекло сражений под Вязьмой, и в течение четырех дней большинство из них погибло – от снарядов, под гусеницами танков, утюживших позиции, от автоматных очередей гитлеровцев, расстреливавших оставшихся в живых, их косили пулеметы с низко летящих самолетов... Обратной дороги не было – немцы плотным кольцом окружили территорию, равную примерно тремстам квадратным километрам. 

По свидетельству Павла Железнова, в один из этих дней Алексей Викторович Маслов (Миних) был смертельно ранен и умер в медсанбате. (По данным ОБД Мемориал, красноармеец погиб 15 мая 1942 года). Место гибели не указано.

На запрос Фрунзенского райвоенкомата Управлением по учету погибшего и пропавшего без вести рядового и сержантского состава был направлен ответ, датированный 20 апреля 1947 г.
«Известите гр. Шиль Веру Николаевну, проживающую г. Москва, ул. Кропоткина, д.17, кв.45, что военнослужащий кр-ц Маслов-Миних Александр Викторович, уроженец г. Одесса, 1903 года рождения, находясь на фронте, пропал без вести 15 мая 1942 г..
Подпись: Начальник Управления Генерал-майор Шавельский» (данные ОБД Мемориал, Шиль В.Н., жена А.Миниха – М.Л.). 

У Александра Викторовича остался сын – Велимир, 1929 года рождения.

Имя поэта Александра Миниха увековечено на мемориальной доске "Московские писатели, погибшие на фронтах Великой отечественной войны 1941-1945 г.г.", через несколько лет после войны установленной в Центральном доме литераторов.
Одно из известных имен ополченцев. И тысячи имен ополченцев Москвы, Ленинграда, Сталинграда остались безвестными...


***

«Поэты не гибнут, а гаснут, как солнца,
Лучи их бегут сквозь столетья и дали.
Полночной порою к нам свет их несется,
Который при жизни они расплескали…»
/Юзеф Озга-Михальский/


Жизнь заканчивается внезапно, оставляя недоделанными дела, недописанными строки, непрочитанными книги…
Строка поэта-ополченца Миниха оборвалась осенью 41-го… Стихи погибли, как гибнут солдаты, – на поле боя…

Давно стала букинистическим раритетом единственная книга Александра Миниха «Лицо профессии».
В архивах ЦГАЛИ хранятся несколько стихотворений: "На месте, где был Петербург", "Неумолчные громы и молнии классовых битв", "Утро перед работой" (Цикл утренних впечатлений в пяти чувствах),"Байрон и ночь", "Урок географии", "Осенние сонеты" (стихотворения Манура Шейхи, перевод с татарского). 

Возможно, мне повезло: удалось прочесть несколько стихотворений Александра Миниха.
Акростих, посвященный Максимилиану Волошину, чьим гостем он нередко бывал,  — и словно видишь сменяющиеся акварели, нарисованные художником. Невольно повторяешь:

Не потому ль о Коктебеле строгом
У северян томилась ты, душа?

Конечно, только по отдельным стихам трудно судить о творчестве в целом. Но невозможно не заметить яркие эпитеты, неожиданные метафоры стихов[16].
 
У поэтов как-то принято заглядывать за горизонт – в будущие, далекие годы. И хочется, очень хочется, чтобы после них знали о той жизни, которой они живут, о событиях, участниками и современниками которых они были.
«Красный обоз». Широкими строчками разбегается стих. Автор живо, образно повествует о будничном для себя, не раз виданном. И, явно, гордится своим героем, возглавившим обоз с зерном, которое нужно доставить в город:

Ты недаром врагами «исчадием ада» обозван,
Закаленный, как тульская тусклая сталь, большевик.

Ты сгибался в труде, но в борьбе не сгибался ни разу.
Ты на ночь наступал — и по-волчьи ощерилась мгла, —
И, как волк недобитый, кулацкий обрез одноглазый
На тебя вечерами поглядывал из-за угла.

Сегодня описываемые в произведении события воспринимаются неоднозначно, но поэт - ровесник своего времени и отражает в своем творчестве увиденное и прочувствованное им. Так было. И большинство воспринимало коллективизацию, как наказ партии. (Легко судить об ошибках, спустя десятилетия и принадлежа к другим поколениям).

По-особому волнуют строки, написанные Александром Минихом в 1923-м году. По сути поэт делится своими мыслями с нами:

Лет через двадцать так и я уйду,
Как малые или большие люди.
Но и в две тысячи двадцать втором году
О наших днях всё славней память будет.
/«Ода грядущему»/



Продолжение следует: http://www.proza.ru/2015/07/16/1106
_____________________________________________________________


 

ПРИЛОЖЕНИЕ 1.


<>АЛЕКСАНДР МИНИХ <>


• Ода грядущему

Лет через двадцать так и я уйду,
Как малые иль как большие люди.
Но и в две тысячи двадцать втором году
О наших днях все славной память будет.

И педагог, одетый в синий фрак
С нашивками серебряными даже,
Неторопливо нюхая табак,
О нас урок истории расскажет.

Не веря, будут слушать школяры
Про странности эпохи незнакомой,
Про нашу жизнь и нищие пиры
И горький хлеб, замешанный соломой.

Про то, как был тревожен каждый день,
И по ночам в окно хлестало пламя,
И с цветом трупов схожая сирень
Цвела двойными страшными цветами.

Как на тяжелых, жутких поездах
Чума и тиф вершили злое дело,
И как для них привычная звезда
Над нашим небом в первый раз зардела.

Как горяча была у нас любовь,
И как в плодах и овощах смиренных
Вкушали мы запекшуюся кровь
Вчера живых, сегодня убиенных.

Так взвесится на правильных весах
Все то, за что мы гибли в лютом споре,
И в этих самых, может быть, стихах
Найдет печать высокого историк.

И ученик расплачется его
Над скверным баллом, выпавшим расплатой
Забывшему рожденья моего
И гибели торжественные даты.
1923


***

• Красный обоз

Моложавая осень шла по волнистой дороге.
Вперемежку телеги и сани под грузом зерна
Караваном брели. Шел навстречу им месяц двурогий
И летела вдогонку за лязгом колес тишина.

Тишина не могла их догнать, оставалась за флагом,
За флажками последних телег. И жестоким был крик,
И безжалостным лязг. И, облитый загаром, как лаком,
Впереди каравана шагал невысокий старик.

Весь широкий, как ночь, как дорожная веха, сутулый,
С бородкой, что крута, как серебряный слиток на вид,
Он глазами глубокими, словно ружейные дула,
На дорогу глядел, как двустволка на зайца глядит.

Это предсельсовета клеймил двоедушье распутья.
Он обоз по дороге, распутицей взятой в кольцо,
Вел сквозь заросли метров, и гибкие метры, как прутья,
Разгибались упрямо и жестко хлестали в лицо.

Распрямлялись и ширились воспоминанья. Но в эту
Ночь — навылет сознанье твое лишь одним пронзено:
Ты поклялся на сходе, и вот ты обязан к рассвету,
Как подарок республике, в город доставить зерно.

И стучали шаги: «Ты обязан, обязан». — «Обозом
Ты обязан, — кричали колеса, — обязан старик,
Ты недаром врагами «исчадием ада» обозван,
Закаленный, как тульская тусклая сталь, большевик».

Ты сгибался в труде, но в борьбе не сгибался ни разу.
Ты на ночь наступал — и по-волчьи ощерилась мгла, —
И, как волк недобитый, кулацкий обрез одноглазый
На тебя вечерами поглядывал из-за угла.

Убывало пространство. Редела колючая поросль
Расстояний… шаги и секунды дымились, горя…
Эти люди шагали, и каждую голову порознь
Наклоняла усталость и приподымала заря.

Тишина не догнала их. — Это отвага простая
С бездорожьем и грязью вела ослепительный бой,
Это город навстречу приветно гремел, вырастая,
Заслоняя полнеба и полгоризонта собой.
1930


***

• Максимилиану Волошину (акростих)

Мы не имели мудрости высокой,
А здесь у ног высокомерных гор,
Как древний рай, раскинувшись широко,
Сиял соленый солнечный простор.
И рдели дни невиданного рая,
Морским сиянием озарены.
И ночи шли, и звездный блеск, играя,
Ложился вдоль натянутой волны.
И гулкий дом на берегу отлогом
Античным миром в сумерки дышал...
Не потому ль о Коктебеле строгом
У северян томилась ты, душа?

Велик простор и мудр его хозяин,
Овеянный чудесной простотой.
Лишь он владыка выжженных окраин,
Открыл закон Софии золотой.
Широкий лоб в огне короны мирной,
Искрист и молод взор, назло годам...
Неси ж свой труд, грани свой стих всемирный,
Учи нас мыслям, звукам и цветам.


***

Ли

Сердитый ветер свищет,
от тучи — тень вдали…
Сидит на пепелище
печальный мальчик Ли.

Японцы закололи отца,
сожгли село.
От пуль японских в поле
немало жертв легло.

Но далеко от станций,
в горах родной земли,
ведут борьбу повстанцы,—
и к ним собрался Ли.

За смерть отца отплату
готовит Ли врагам,
за всех, кто гнет проклятый
не в силах сбросить сам.

И Ли пошел полями,
трава в росе была,
и месяц белый пламя
по тропам расстилал.

Страх сторожил просторы,
пальба со всех сторон…
От злых японцев в горы,
в яры скрывался он.

От горя и печали
тревожны были сны.
Дорогу освещали
лишь звезды с вышины.

И далеко от станций,
в горах родной земли,
своих друзей-повстанцев
нашел отважный Ли.

И те, что флаг багряный
подняли над землей,
героя-мальчугана
принять решили в строй.

И мальчик с песней звонкой
идет вперед, как все.
Ружье в руках ребенка,
звезда на картузе.

Как звезды, блещут очи,
он смело в бой идет.
В своей семье рабочей
малыш бойцом растет.

Пускай отныне знает
коварный, злобный враг:
над миром расцветает
труда багряный стяг.

Пусть помнит вражья стая:
по всем краям земли
в сраженьях вырастают
мильоны грозных Ли.
1934

Перевод А. Миних

Владимир Сосюра. Стихотворения и поэмы.1982 г. 

_______________________________


ПРИЛОЖЕНИЕ 2.


"Инициатива, душа войны, в эти дни была в руках у немцев".
/В. Гроссман. Жизнь и судьба/


Недалеко от дома… Так говорилось, но ополченцам выпала иная судьба, соединив московскую интеллигенцию и простых рабочих, крестьян, красноармейцев.
Рассуждая о месте поэта в общественной жизни, В.В. Маяковский писал: "Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо".В тяжелом 41-м московские и ленинградские писатели, вступая в ополчение, вместо привычного пера взяли в руки лопаты, а затем и винтовки, вместе с воинами яростно сражались в боях с немецко-фашистскими захватчиками.

Только что созданные части народного ополчения вместо военной подготовки сразу же – всего через четыре дня – были отправлены рыть окопы и строить оборонительные сооружения. К вечеру 11 июля 1971-го года колонны двенадцати московских дивизий народного ополчения покинули столицу. Полки 8-й Краснопресненской дивизии (22-й, 23-й и 24-й) расположились в лесу, в районе Николо-Урюпина и Бузланова.
Переночевав, они маршем направились на запад. Им предстояло пройти пешком лесами и степями, выполняя работы по строительству оборонительных укреплений. «Рыли противотанковые рвы, пулеметные гнезда, стрелковые ячейки и ходы сообщения, а иногда строили блиндажи и землянки. После чего шли дальше». – Вспоминал Б. Рунин.

Покидая дом, они обещали вернуться. Но, уходя все дальше на запад, большинство из них приближалось к последней черте жизненного пути.
К середине сентября дивизии народного ополчения находились уже далеко от столицы, на Смоленщине. В обязательном порядке проводились политинформации, но газеты  поступали нерегулярно. Между тем линия фронта перемещалась все далее на восток.
Совинформбюро изо дня в день сообщало: "В течение … сентября наши войска вели упорные бои с противником на всём фронте". Однако катастрофа неотвратимо надвигалась. Тяжелые оборонительные бои шли под Ленинградом и Киевом.

И если Ленинград устоял, то Киевская оборонительная операция обернулась фактически разгромом Юго-западного фронта, в ней погибли сотни тысяч красноармейцев и офицеров, более ста тысяч оказались в плену.
Казалось, потери в живой силе и технике невосполнимы. Крупное поражение Красной Армии подтолкнуло Гитлера принять решение: сосредоточить главную ударную силу Вермахта на Московском направлении, с тем, чтобы уже в середине октября взять столицу СССР.
Таковы были предпосылки одной из крупнейших наступательных операций немецких армий, вошедшей в историю войны под названием "Тайфун". И для Германии, и для СССР это была битва за Москву.
 Для осуществления наступления немецкое командование сосредоточило на Московском направлении шесть армий: 15 танковых, 8 мотопехотных и 47 пехотных дивизий. Немцам удалось создать как качественное, так и количественное превосходство: по численности личного состава группа армий «Центр» превышала противника в соотношении 1,5 : 1, танков – 1,7 : 1, артиллерии – 1,8:1, самолетов – 2,1:1.
 
30 июля во исполнение приказа Ставки ВГК 8-я ДНО была включена в 32-ю армию, которая вошла в состав созданного Резервного фронта. Не прошло и месяца, как в штаб дивизии пришел приказ НКО "О переводе дивизий народного ополчения на штаты и табеля действующей Красной Армии". Краснопресненская дивизия народного ополчения стала наименоваться "8-я стрелковая дивизия", а полки и специальные подразделения получили общевойсковую нумерацию: 1299-й (б. 22-й), 1301-й (б. 23-й), 1303-й (б. 24-й) стрелковые полки. Так ополченцы стали бойцами Красной Армии.
И уже 30 августа командующий 32-й армией по требованию штаба фронта направил 8-ю сд на Днепровский рубеж – в связи с обострением обстановки на фронте…


• Хронология событий первого этапа операции "Тайфун"

- 30 сентября.  2-я танковая группа Гудериана начала операцию "Тайфун", атаковав позиции Брянского фронта.
- 2 октября.  3-я и 4-я танковые группы, действующие на направлении главного удара, перешли в наступление.
- 6 октября.  2-я танковая армия (бывшая 2-я танковая группа) захватила Брянск.
- 7 октября.  Четыре советские армии окружены в районе Вязьмы (в т.ч. 32-я А Резервного фронта).
- 11 октября.  Успешная попытка прорыва советских частей из Вяземского "котла".
- 13 октября.  Ржев взят войсками 3-й танковой армии.
- 18 октября.  Немецкие войска захватили Можайск.

Для ополченцев октябрьское наступление противника оказалось полной неожиданностью: 2 октября в наступление перешли 3-я и 4-я танковые группы армий «Центр», действовавшие на направлении главного удара, разрезая переднюю линию обороны. Именно там, на стыках, и оказались ополченческие дивизии.
В ночь на 4 октября 8-я дивизия получила приказ выйти на рубеж Мартыновка-Зубово и задержать продвижение противника на северо-восток, однако это не удалось: необученные, практически безоружные солдаты не могли сдержать натиск отмобилизованных армий Рейха. Они были обречены на гибель. Но командующему фронтом выбирать было не из чего. Линия обороны была прорвана, подразделения Красной армии оказались разрозненными.

На следующий день была предпринята попытка восстановить положение, но противник бросил в бой новые силы. За один лишь день – 5 октября – дивизия потеряла более половины своего личного состава.
Танки, не вступая в бой, стремительно двигались на запад, к Вязьме и Брянску. Следовавшие за ними гренадеры, под прикрытием артиллерии, образовали плотное кольцо, окружив четыре армии.

Ничего нет страшнее отступления. Прекратилась связь между войсковыми подразделениями, отсутствовало общее командование, страх перед окружением – ад кромешный. Приказ – стоять насмерть. Бойцы сражались до последнего. И все же они не могли быть победителями. Кольцо окружения сомкнулось стремительно, в течение пяти суток. Помощи ждать было неоткуда…

Резервный фронт понес огромные, невосполнимые потери[17] в живой силе и технике. Сколько московских ополченцев и воинов регулярной армии лежат в земле, никто точно не знает. По оценкам военных историков, в боях под Вязьмой погиб каждый пятый из всех, погибших за годы войны. Существует лишь относительная цифра потерь — от шестисот до семисот тысяч красноармейцев и офицеров навсегда остались под Вязьмой… Не похороненные.
Более ста пятидесяти тысяч, будучи окруженными, не имея материальных средств, попали в плен, большинство из них умерли.
Лишь немногим удалось перейти линию фронта, к своим. Лишь немногие вернулись из немецких лагерей. Лишь немногие решились рассказать о «мясорубке» под Вязьмой, да и то спустя много лет.


На сегодняшний день из одиннадцати бойцов 2-го отделения 3-го взвода 3 роты семеро так и числятся пропавшими без вести: Дубровин Василий Дмитриевич, Злыгостев Юрий Павлович, Маслов (Миних) Александр Викторович, Романов (Платонов) Петр Алексеевич, Соколовский Николай Аркадьевич (Эрик Ингобор), Шатилов Борис Александрович, Яльцев Павел Дмитриевич. Та же участь выпала тысячам ополченцев...

Однако на протяжении десятилетий трагические события первой декады октября 1941-го года замалчивались. Закончилась война, и на свои запросы семьи получали справки из райвоенкоматов со стандартными словами – «пропал без вести».
В те времена подозрительности и недоверия к народу это было клеймом: у комиссаров военкоматов сомнений не было: пропал - значит, то ли в плену, то ли предатель.
Ни власти, ни военные историки не были заинтересованы в розыске: без вести пропавший – не значит убитый, и, следовательно, не может быть отнесен к числу потерь…

В середине 80-х годов возникло движение поисковиков, работа которых не всегда приветствовалась. И лишь в 90-е годы прошлого века, когда открылись немногие из архивов, у военных историков появились понятия «Вяземский котел», «Вяземская оборонительная операция». Возникла и ее трактовка, как единственно возможного способа задержать продвижение немецких армий к Москве, дав возможность подготовиться к обороне на Можайском рубеже. Даже оказавшись в "котлах" красноармейцы сражались действительно до последнего патрона. Именно эти голодные, оборванные, почти безоружные воины, проявляя необъяснимый для гитлеровцев героизм, удерживали немецкие войска, не давая им уйти дальше, к Москве.
Вяземская оборонительная операция октября 1941-го года – не только миллион погибших и взятых в плен воинов Красной Армии, но и ощутимый урон, понесенный гитлеровцами:  потери группы армий «Центр» за период с 1 октября по 17 октября составляли 50 тыс. человек.
Оптимистический план Гитлера захватить советскую столицу до наступления зимы был сорван.


 
«От героев былых времен не осталось порой имен, —
Те, кто приняли смертный бой, стали просто землей и травой…»

 Зажжем же сегодня поминальные свечи — за них…


____________

Примечания

1   Б. Рунин. «Писательская рота». М., Возвращение, 2010. с. 266.
2   Леонид Ильич Борисов (1897-1972) — русский советский прозаик.
3   Константин Константинович Вагинов (1899-1934) — русский прозаик и поэт. 
4   Степан Степанович Емелин (1895 -?) — писатель, поэт и журналист.
5   Павел Николаевич Лукницкий (1900-1973) — русский советский поэт, прозаик, собиратель материалов об Анне Ахматовой и Николае Гумилёве.
6   Людмила Михайловна Попова (1898-1972) — русская советская поэтесса.
7   Всеволод Александрович Рождественский (1895-1977) — русский поэт, в начале 1920-х гг. входивший в число «младших» акмеистов.
8   Борис Николаевич Пронский (псевд.– Тимофеев, 1899-1963) — русский советский поэт.
9   Виктор Михайлович Тривус (1895-1920) — участник "Кружка поэтов" при Петроградском университете
10   Сергей Орловский (С.Н. Шиль). К истории московского литературно-художественного кружка «Камена». Журнал НЛО, № 195, 2010. Журнальный зал. [Электронный ресурс]. // http://magazines.russ.ru/nlo/2010/105/or9.html (12.06.2014)
11   Здесь и далее: Шаламов Варлам Тихонович. "Воспоминания." [Электронный ресурс] // http://www.litmir.net/br/?b=122420&p=17  (25.07.2014)
12   М. Волошин. Дневник за 1930 г. [Электронный ресурс] // (25.09.2014)
13   Александр Миних. Лицо профессии: Стихи 1927-1930 гг. М.; Л.: ГИХЛ, 1931. – 94, [2] с. [Электронный ресурс] // http://www.auction-imperia.ru/wdate.php?t=booklot&i=21963   (12.09.2014)
14   Джалиль Муса. Стихи. Москва, Гослитизд-во, 1935.
15   Музыка – советские композиторы А. Кулиев и Б.С. Шехтер.
16   См. Приложение 1.
17   Резервный фронт фактически упразднён 10 октября 1941 г.


Литература:

1. Б. Рунин. «Писательская рота». — М., Возвращение, 2010. 
2. Лопуховский Л. Н. «1941. Вяземская катастрофа». — М.: Яуза, Эксмо, 2008.
3. Верюжский Н.А. «Июнь-октябрь 1941 года. На третьем стратегическом рубеже обороны». Главы из книги «Верность воинскому долгу». [Электронный ресурс] // http://artofwar.ru/w/werjuzhskij_n_a/exex6.shtml  (10.07.2014)
4. «Строка, оборванная пулей». Ред.-сост. А.Коган и З.Корзинкина.— М.: Московский рабочий, 1976