Карлушин праздник почти быль

Ему очень хотелось знать, в чем смысл жизни, где истоки бытия и можно ли обрести счастье или это только иллюзия, но он ничего не знал.

Как его собственно зовут? Карл? Карла? Кто он? А, может быть Он вовсе и не он, а она? Говорили: «Ворона». Он – ворона?! Возможно. Сколько ему лет? Сколько лет он здесь? Десять, пятнадцать? Больше? Откуда он взялся? Он ничего не помнил, ничего не знал.

 Жилье его неплохое. Клетка большая, всегда вода, а еды – завались. Вокруг свободное пространство, правда, все загажено. Кто загадил? Неужели он? Он, больше некому. Да, пространство большое, и клетка открыта – выходи, гуляй. Он и выходит, и гуляет. Ну, и что?

Он знает, что находится на балконе, открытом, не застекленном, и перед ним улица, деревья. Они время от времени меняются, то совсем голые, без оперенья, то покроются белым налетом, но лучше всего, когда, они зеленые, с распущенными перьями. Внизу ходят двуногие бескрылые существа. Они большие и не летают. А на деревьях сидят маленькие крылатые. Эти умеют летать. У Карла тоже есть крылья. Их можно растопырить - растопырил, помахал, крикнул, вышло: «Карр». Сразу появилась большая двуногая с серым оперением на голове, всегда тут как тут:
 
- «Ты, что, Карлуша?»
 Как же она ему надоела! Карлуша терпеть ее не может. У нее явно не в порядке с мозгами! Когда на нее находит безумие, она тащит Карлушу в ванну, поливает водой, приговаривая: «Мойся, Карлуша! Будешь чистеньким!», а потом, нет слов, что вытворяет. Вытаскивает откуда-то страшный жужжащий аппарат, подносит к его телу. От страха Карлуша почти не дышит, а безумная наставляет на него дуло, из которого вырывается вихрь горячего воздуха. «Сейчас перышки твои феном посушу» - сквозь шум слышит он ее жуткий голос. В довершение она точит ему когти маникюрной пилкой. Карлуша изо всех сил старается исклевать ей руки, но она слишком крепко его держит. «Ничего, - я еще тебе покажу», - думает Карл.

Вот сейчас она опять появилась на его балконе, притащила тазик, а в нем куриные окорочка.
 
- «Ешь, Карлуша, окорочка свежие, не замороженные».

 Ох, до чего надоели эти окорочка! Он замахал крыльями и ушел вглубь клетки. Ненавистная кормилица снова удалилась.  Сейчас еще чего-нибудь притащит.  Точно!

- «Карлуша! Вот свежая печень».
Сует кусок через решетку. «Ага, сейчас ты у меня получишь!» Он схватил ее клювом за палец.

«Ай!», - закричала она.
 
Ну, и, конечно, тут же раздалось мерзкое мяуканье. Низкая, лохматая на четырех лапах подала противный голос. Это кошка. Два дня уже воет. Печенью, наверное, объелась. А двуногая ничего не понимает. Все кормит ее и кормит, «Фрискас», «Вискас», свежая рыба, говяжий фарш, манная каша на молоке. Манная каша на молоке – какая гадость! Она и Карла пыталась кормить этой дрянью. Он ее тогда здорово долбанул. Да кто же это только может выдержать?! Кошка уж и ходить не может, живот у нее толстенный. Еле плетется, поджав хвост. Объелась. Глупая кормилица спохватилась: Посадила кошку в сумку и повезла к ветеринару. Ясное дело, кошка объелась. Ветеринар так и сказал: «Перекормили Вы кошку».

Конечно, ему-то Карлу - или, может быть, ей, Карле (нет, все-таки лучше мужской род, хотя, какая разница?!) - что за дело? Ну не будет кошки – что изменится? Она - противное существо, гнусно мяукает, действует на нервы. Разумеется, Карла не трогает. Не пускают кошку на балкон. У нее свое место в комнате, в тепле. А Карл всю жизнь на свежем воздухе.
 
Но вот выпало и ему счастье. Удивительный день. Праздник. Говорят: «Новый год». Какой по счету год? – Да кто же это знает! Блеск кругом. Ветку от дерева оторвали и побрякушками нарядили. В комнате на маленький столик возле балкона поставили. От блеска и сверкания закружилась у Карла голова. Нет мочи, нет сил, туда - скорее, скорее! Это мое! Мое!  Ворона вышла из клетки. Дверь в комнату была полуоткрыта. Кошки не было. Ворона незаметно прошла в теплое помещение. Голова еще сильнее закружилась при виде мишуры. Птица вспрыгнула на столик, свернула еловую ветку, стала драть ее когтями и клювом. Унесла кусок серебряной мишуры к себе. Вернулась. Влезла на большой стол. Яркий свет отражался от столовых приборов и бил в глаза. Карл постучал когтями по тарелкам и опустил клюв в пустую рюмку. В это время в комнате появились развеселые существа, наподобие его хозяйки.

- «Посмотрите, посмотрите! Карлуша пришел! – закричала ненавистная его  кормилица.
 
- «Карла пожаловала, - сказал высокий двуногий с голой головой.  Хочет с нами Новый год встречать. Надо ей тоже налить».

Он взял сверкающую рюмку и налил из блестящей бутылки золотистую жидкость, от одного запаха которой у Карлуши захватило дыхание. С жадностью птица стала пить коньяк. Выпила всю рюмку и, обезумевшая, во все горло заорала: «Карр! Карр!»

- «Еще хочет», - проговорила какая-то незнакомка с рыжими перьями на голове, - налейте Карлуше еще!»

Карлуша выпил еще. Рюмку не допил. Голова покосилась набок. Лапы вытанцовывали непонятный танец. Стоять не было сил. Птица повалилась. Хозяйка взяла ворону на руки и отнесла в клетку.

Там Карлуша увидел в блаженном сне себя совсем маленьким в теплом уютном гнездышке рядом с такими же, как и он, пищащими малышами. Прилетела большая птица, сильная и добрая. Кто она? Голова у Карлуши раскалывалась. Вспомнить, надо вспомнить, обязательно вспомнить, что это за птица! «Ма-ма» - всплыло вдруг в больной голове.: «Мама! Я хочу к тебе!». Маленький Карлуша подобрался к самому краю гнезда, замахал крыльями и … полетел. Ах, нет! Не полетел. Упал.
 
Карлуша все вспомнил. Он упал, и большие двуногие существа подобрали его и посадили в клетку. Зачем?!
 
«Мама! Я сейчас прилечу к тебе! У меня есть крылья!» Дикое, непреодолимое желание охватило маленькое птичье существо.

Бедная ворона со свернутой на сторону головой боком подскакала к краю балкона. Ей хватило сил, чтобы взлететь на перила. Секунду она сидела неподвижно, закрыв глаза. Потом взмахнула крыльями и… упала.

В комнате тем временем встречали Новый год, веселились под телевизор и со смехом вспоминали, как Карлуша пил коньяк.