Начало Ордена Феникса

ОРДЕН ФЕНИКСА

Всадник с лицом
бледным, как тень
Опустил серп
на кровоточащий город.
Разум – прицел,
сердце – мишень.
Лезвие ждёт
обречённых жаться в норах.

Милый, смотрю,
ты не так глуп.
Где же тебя
долго так искали черти?
Добро пожаловать в клуб
Пожирателей смерти.

Плещется гной
небытия.
Сами в себе
тонут мёртвых отраженья.
Бездна смердит,
льёт трупный яд –
Чёрные звёзды
в чёрных зрачках творенья.

Милый, смотри –
Господа труп
Над головой
молнией Голгофу чертит.
Добро пожаловать в клуб
Пожирателей смерти )

Гарри сгорал. Духота августовского вечера почти осязаемой тяжестью припечатывала к земле, обжига горло, пьянила леностью. Мальчик лежал на клумбе под окнами гостиной дома номер четыре в окружении квёлых кустов гортензий и сквозь запотевшие стекла очков смотрел, как небо скребли жалкие клочья багровых облаков. Раскаленные грядки обжигали лопатки прямо через вылинявшую ткань старой футболки, лучи закатного солнца пекли нещадно, а унылый вид общего увядания городской растительности, указом по экономии воды лишенной спасительной влаги просто сводил с ума, но Гарри не собирался сменять место своей дислокации. Это было очень удобное в стратегическом отношении место: во-первых, потому что никто не догадывался, что он здесь; во-вторых, никто и не догадается, потому что клумба удобно скрыта и от волчьих соседских глаз и от поросячьих глазок Дурслей (если, правда, кто-нибудь из них не оторвет пятую точку от дивана, не обойдет телевизор и не высунется в окно), но главное – здесь было слышно новости.
Возрождение Волдеморта не могло пройти бесследно. Да, пусть подведомственная погрязшему в интригах Министерству Магии редакция Ежедневного Пророка отказывалась замечать ковы пожирателей смерти, но масштаб их преступной деятельности обязательно бы захватил и мир магглов, поэтому Гарри ждал. Он всё лето старался не пропустить ни одного новостного выпуска, мозоля глаза Дурслям в гостиной или напрашиваясь в гости к старушке Фигг, но так никаких следов темного лорда и не обнаружил. Он будто притаился подобно змее, и в то, что это затишье не предвещало ничего, кроме бури, особенно верилось в эти томительные беспримерно засушливые летние вечера. Ветер молчал, вялые листья прижимали усталые ветви книзу, над серостью асфальта, блеклостью больших одинаковых домов Привет-Драйва и жмущимися к их бокам раскаленными автомобилями клубилось зыбкое марево, призрачное и враждебное. Что-то угрожало миру. Мирам. И тому, что открылся четыре года назад Гарри Поттеру, и даже тому, что так ревностно берегли вокруг себя недалёкие магглы.
Из открытого окна над головой Гарри, перекрывая вопли рекламного ролика, донесся голос дяди Вернона:
 - Где Поттер?
- Не знаю. В доме его нет, - ответила из кухни тетя Петунья.
- Странно, что он еще не притащил сюда свою тощую задницу – новости начинаются.
Из телевизора и правда полилась музыка новостной заставки.
- Недомерок, - еле слышно процедил Вернон. И после небольшой паузы добавил уже громче, обращаясь к жене: - Неужели действительно настали времена, когда в наших новостях появятся репортажи об этих…
- Вернон! – резко вскрикнула Петунья и многозначительно закончила: – Окно открыто.
- Прости, дорогая.
По улице, звеня банками кошачьего корма в авоське, ковыляла миссис Фигг. Гарри она не видела, зато он мог озирать всю Привет-Драйв поверх цветника, как через бруствер. Гарри вздохнул. Оставалось ждать. Терпеливо. Скучая. Вглядываясь в миражи облаков над блёклым миром. Слушая, но оставаясь обреченным услышать лишь тишину.
- Число туристов, оказавшихся в затруднительном положении в аэропортах Испании, достигло рекордной отметки. Идёт вторая неделя забастовки носильщиков… - лился поставленный голос диктора.
С миссис Фигг поравнялся рыжий малый вороватой наружности. Они остановились, обмениваясь приветствиями, хотя слов Гарри не слышал. Да и не особо слушал, сосредоточившись на мировых событиях. Если уж начинают с горемычных туристов, облегченно подумал он, то, наверно, и сегодня Волдеморт себя не выдал. Он почувствовал как у него под сердцем будто развязался ещё с утра туго сплетенный узел нервного ожидания. С накопления дурных предчувствий начинался каждый день этого бесконечного лета. Томительного, гнетущего, беспросветного.
Миссис Фигг кис-киснула бегущей за ней кошке и пошла дальше своей дорогой. Они с Гарри познакомились чуть ли не в первый день по приезду его из Хогвартса, и в тот же день милая старушка пригласила его к себе на чай. У нее был удивительный дом, полный необычных вещей, несвойственных магглам, и поначалу Гарри обрадовался её дружелюбности – будто он нашел родственную душу не только в волшебном мире, но и в обычном, чего еще никогда не случалось за все его почти пятнадцать лет жизни. Однако, чем больше он с ней общался, тем тягостней ему становилось её общество. Её странное поведение, десятки постоянно мявкающих кошек, непонятные знакомые вроде этого вот рыжего типа… Кстати о нём. Миссис Фигг утелепала, а её собеседник, сунув руки в карманы, тяжелым взглядом оглядел клумбу дома номер четыре, остановив красноватые глаза с обвислыми мешками под ними и космами грязных бровей над ними не иначе как прямиком на Гарри. У мальчика глаза на лоб полезли. Неужели он его видит? Но в следующее мгновение тип отвернул свое лицо, делающее его похожим на сенбернара, и зашагал восвояси.
- Волнистый попугайчик Попка, проживающий в „Пяти Перьях“ в Барнсли, выучился кататься на водных лыжах! С подробностями — наш корреспондент Мэри Доркинс, - весело утверждали из телевизора.
Всё понятно, подумал Гарри. Дальше можно не слушать. Как и в единственной записочке от Гермионы, жалующейся ему на то, что пока ничего не может ему написать, «по сам знаешь каким причинам» - ничего. Ноль информации. Гермиона не пишет, ничего не происходит. Он вздохнул, собираясь подняться, но тут раздался оглушительный хлопок, заставивший его крутануться вокруг своей оси и подскочить подобно мячику. Любопытство подкинуло его с быстротой молнии, но не очень удачно. Открытая оконная створка даже подпрыгнула на петлях, когда Гарри со всего маху въехал в неё темечком. Среди слёз, помутнения, боли в шее и поднимающихся дыбом волос он не особо понимал, что происходило. Какие-то моржи трясли его ластами за шиворот и визжали слюнобрызгающим дядей Верноном:
- Какого черта ты тут устраиваешь, отморозок малолетний?!
Гарри, шатаясь, разлепил невидящие за водянистой поволокой глаза, и попытался сфокусировать их, как будто на них были не очки, а телескопические окуляры.
Дядя Вернон не угоманивался. Гарри схватился за его лапы, чтобы не свалиться на клумбу, очумело посмотрел на него и, морщась от мурашек, бегущих от загривка к затылку, спросил с оттенком интереса:
- Что это было? Дядя Вернон, вы что-нибудь видели?
Дурсль-старший немного опешил, гневно шевеля кустами под носом, отвел взгляд от уставившегося на него в ожидании Поттера и различил в соседских дворах и окнах любопытствующих.
- О, о, ничего страшного. Племянник головой сильно ушибся, - с улыбкой блаженного успокаивающе помахал начавшим крутить, задирать и водить носом односельчанам дядя Вернон, гладя Гарри по наливающейся шишке под волосами, отчего того чуть не контузило, затем резко приблизил его лицо к себе и проплевал шепотом: - Живо сваливай отсюда, пока я тебя под домашний арест не посадил.
Даже ударенному по голове Гарри повторять второй раз не требовалось. Улица для него оставался последним бастионом свободы, поэтому он резко выбрался из дядиной хватки, да так, что тот едва не кувыркнулся через окно, и дал дёру к Магнолия-Роад. Последний бастион. Из списка, куда входили письма от крёстного, поручения Дамблдора, посещения друзей, письма от друзей – в общем, хоть какие-нибудь весточки из волшебного мира. Все они оборвались, разрушились и были погребены под лавиной сонного отчаяния. Липкого морока небытия, как будто Гарри застыл посреди пустого, зыбкого, чужеродного пространства. Как будто он был изолирован со своими двойниками Аластера Грюма, победой на Турнире волшебников, гибелью Седрика и возрождением Волдеморта. Как будто его упрятали в эту палату невменяемых за то, что тот считал реальным всё, во что отказывались верить остальные. Боже мой, схватился за ушибленную голову Гарри, а не правы ли они?..
Нет! Гарри пнул попавшуюся под ноги пивную банку. Пусть думают, что хотят, а я  не откажусь от того, что видел собственными глазами! Это было бы предательством не только по отношению к Седрику и маме с папой («Мама», - зарыдал внутри подростка брошенный много лет назад младенец), к их подвигу, но и, в первую очередь, по отношению к Гермионе, к Рону, к Сириусу, к ребятам, ко всем тем, кто теперь стали частью его жизни. Потому что Темный лорд жив, и он не успокоится, пока не доберется до них. До всех, до кого сможет дотянуться. Пока его не остановят.
- Пока я его не остановлю, - сказал Гарри вслух. Тут он увидел, что сказал это со сжатыми в кулаки руками в лица сжавшейся в углу остановки пожилой семейной паре.
- Ой, извините, - смущенно пробормотал Гарри, и поторопился прочь.
Ноги вынесли его на остановку по Магнолия-Роад – напротив сквера, где прятался Сириус, когда Гарри его увидел впервые. Какая ирония! Тогда его защищали от знаний, которые держали Сириуса в «одиночке», а теперь его самого готовы посадить в одиночную камеру, чтобы защитить от знаний Гарри уже весь мир. Да только, боюсь, такие меры будут не очень эффективны, когда пожиратели смерти вторгнуться во все сферы такой привычной, такой желанной, и так усиленно оберегаемой обывателями жизни. Впрочем, сначала Волдеморт попытается добраться до самого Гарри. И даже вообразить трудно какие методы и  средства для этого родятся внутри его скользкого мутировавшего разума.
Гарри вынул руки из карманов, привычно ухватился за колья парковой ограды, одним прыжком перемахнул на ту сторону, сунул ладони обратно в джинсы и задумчиво продолжил путь. Действительно, вот кто может предугадать – какие пируэты извернет в пляске воспаленный разум безумца? Вокруг Гарри по сторонам центральной дорожки парка вместо радующих глаз газонов, деревьев, скамеек, каруселей и декоративных украшений красовались обломки статуй, обугленные остовы бетонных лавочек, седалища которых опрометчиво сделали из досок, черные борозды от протекторов, обломанные ветви, пятна импровизированных мангалов, искореженные металлические конструкции, сейчас представлявшие собой скорее гротескные скульптуры модернистов, нежели, качели, которыми они когда-то были, и, конечно, мусор. Целые горы отходов цивилизации. Впрочем, наоборот, нецивилизации. Своеобразной варварской диаспоры, взращенной внутри вскормившей её роскошью и негой сытой вседозволенности культуры. И одного из ярчайших представителей этого племени Гарри наблюдал под собственной крышей. Милый Дадличек, обожаемый и лелеемый родителями был никем иным, как заводилой банды молодчиков, разъезжающих по городу и громящей всё и вся от безделья. Просто ничему иному цивилизация их не научила, туго спеленав в заботу и уход с самого рождения, отчего неразвитым малолетним умишкам ничего не оставалось, как свихнуться с жиру. И в приступах своего никем не контролируемого безумия подобные Дадли сыночки-деточки заняты только превращением окружающей среды в хаос, ибо только в таких условиях им и место. Не тяжело представить, что и Волдеморт посвятит эру своего воцарения чему-нибудь весьма похожему.
Гарри дошел до единственных уцелевших от погромов Дадлиной ватаги качелей, грустно сел, безвольно позволяя ветру покачивать его по собственному желанию. И надо же, тут как тут появилась картинка к его размышлениям – Дадли в окружении двух приятелей вырулил из-за деревьев, что-то обсуждая, хрюкая от удовольствия, смакуя только что пережитый момент триумфа. Видимо, опять втроем отметелили восьмиклашку.
Гарри крикнул, с кривой ухмылкой, мрачно ненавидя и его, и его среду, и его родителей, и весь этот пошлый насквозь мещанский мир тесных идеальчиков, с царями-паразитами и героями-маньяками:
- Что, большой Дэ, опять побил восьмилетку?
Дадли уперся об него взглядом, чуть ли не споткнувшись физически, явно не ожидая увидеть своего кузена. Последнее время этот взлохмаченный витающий в облаках очкарик его пугал. Гарри хорошо это чувствовал и не мог отказать себе в удовольствии насладиться чувствами своего кузена. Что ж, мальчику с его судьбой такие эмоции простительны. «Так оправдался бы Том Реддл», - вдруг, похолодев, осознал Гарри, и остолбенело умолк. Ком подкатил к горлу, и он даже не сразу понял, что Дадли ему ответил:
- Он первый начал. А мы закончили, - вдохновляясь изобретенной шуткой, Дадли торжествующе повернулся к захрюкавшим от одобрения спутникам.
Гарри резко спросил:
- Трое на одного?
Он уже не рад был затеянной перепалке, но слишком много гнева, оказывается, клокотало в нём, скопившись за эти дни. Дадли тоже посерьёзнел:
- Ты ничего не знаешь, Поттер.
Резкие порывы холодного ветра слишком раскачивали качели. Гарри слез с них, ненароком ближе придвинувшись к Дадли.
- Не знаю, думаешь? - спросил он Дадли в обвислое лицо. – Думаешь, я не знаю, какой ты у нас великий боксёр, а?
Дадли сжал зубы до скрипа. Его отдавали недавно в боксерскую секцию, но изнеженному жирку не понравились сосредоточенные удары спаринг-партнеров, отчего он с визгом пробуксовал домой к маме. Проще было тузить малолеток – исподтишка и толпой.
Дадли ответил, перекрикивая порывы ветра:
- Я научился бить больней и точней, кузен. Скажи спасибо, что ты больше не моя груша!
Приятели Дадли уже не так были рады образовавшейся сваре – солнце скрылось в свинцовых клочьях горизонта, ветер пронизывал насквозь, и они уже слегка подтанцовывали, держась ладонями за свои плечи.
Гарри выдавил с ненавистью:
- Да что ты, а вот скажи при всех, что же такое случилось, что ты меня стал бояться? А, Дадли? Скажи, - рявкнул Гарри, и порыв начинающейся грозы подхватил брызги его слюны.
Дадлины соратники озирали почерневшие небеса и переминались с ноги на ногу:
- Да ладно вам, чуваки. Мы погнали, - сказали они, разворачиваясь. Им было очень неуютно, а оттого тоскливо и довольно жутко.
Кузены же были слишком увлечены своими мрачными воспоминаниями, обвиняя в своих бедах другого.
- Я хотя бы своей подушки не боюсь, - выкрикнул Дадли.
Гарри побледнел от злобы. Но и от опасения.
- Что ты имеешь в виду, - быстро проговорил он, холодея где-то из центра живота.
- «Не убивайте Седрика!», «Мама, помоги!». Кто такой Седрик, Поттер? Твой бойфренд?
- Ты всё врёшь, - проговорил синими губами Гарри.
- «Мамочка, мама!» - Дадли произносил фразы с лицом производящего контрольные выстрелы снайпера. – Где твоя мамочка, Поттер? Где твоя мама? – (Готовые испепелить друг друга глаза с бегающими зрачками приблизились почти вплотную пара к паре) – Она умерла.
Выдавил Дадли, и Гарри сорвался. В мгновение ока он выхватил из-за пояса волшебную палочку и вдавил её Дадли во второй подбородок, чуть не проткнув до крови. Руки его дрожали от сдерживаемой силы и холода, а губы – от холода и готовых сорваться заклинаний. Но ничего сделать он не успел. Земля покачнулась у них под ногами, от разгоряченных лиц повалил пар, где-то совсем рядом раздался беззвучный сводящий с ума вой, а вся растительность прямо на глазах стала сворачиваться и серебриться от инея.
- Ты что делаешь? – спросил хрипло Дадли с видом вот-вот описающегося дошкольника.
- Это не я, - проговорил с расширенными глазами Гарри. Он медленно опустил палочку, испуганное лицо его сделалось каменным, а дрожащий голос произнёс тихо: - Дементоры, - и тут же во всю силу связок: - Бежим!!!
Гарри отвернулся от Даддли и рванул сквозь заиндевевшие заросли к футбольному полю. Даддли вздрогнул его крику и боязливо обернулся. Сначала он ничего не заметил, но краем глаза он уловил некое пятно. Этот темный силуэт через силу притянул к себе его взгляд, хотя и  вся сущность его рвалась броситься со всех ног вслед за братом. Даддли посмотрел повыше деревьев и увидел смерть. Ту самую Смерть – бледную и костлявую в драном балахоне, покрывавшем капюшоном провал лица. И она быстро и бесшумно надвигалась прямо на него. У Даддли еще стоял перед глазами этот образ, когда он обнаружил, что уже пересек всё футбольное поле и, поравнявшись с Гарри, нырнул в подземный переход.
Но дальше бежать было некуда. С другой стороны тоннеля появился еще один летящий скелет в лохмотьях и загородил дорогу. В переходе глухо, будто под водой, полопались светильники, и сгустилась леденящая тьма.
Смерть, смерть, смерть, думал, стуча зубами, Даддли. Он спиной почувствовал появление второго жнеца, и ему ничего не оставалось, как инстинктивно вжаться в стенку. Смерть, смерть, смерть. Немая, прожорливая, с дырой рта во весь лик. Потому что смерть единственная, кто ничего не отдает. И никого не возвращает. Она может только забирать. Как бабушку. Как деда. Как Снаффи, которого он прищемил дверью, а потом хоронил на клумбе в коробке из-под готового завтрака. Как Бастет, которую они с друзьями проверяли на прочность. Они же лишь хотели пошутить. А она, тяжело дыша открытой пастью, посмотрела так по-человечески презирающим взглядом прямо в глаза Даддли, вдруг подкатила их, содрогнулась и с почти неслышным мявком околела. Такой неслышный крик. И такой громкий в воспоминаниях. Вот они – все жуткие воспоминания. Ни одного не сокрыто. Все проплывают перед памятью сплошной чередой, издеваясь над ним, хохоча, визжа и уволакивая за собой. Куда-то во тьму. Куда-то в холод.
- Экспекто патронум, - выкрикнул рядом Гарри, но снопом искр, сорвавшихся с кончика палочки, хватило лишь осветить вплотную приблизившиеся фигуры дементоров.
Экспекто патронум, вертелось у Гарри на языке, но мозг не хотел помогать. Он сжимался в клубке отчаяния, в глуби душевных мук и терялся там совершенно. Гарри не мог вспомнить ничего, кроме боли. Чудовищный визг на границе восприятия ужасно сбивал его. Гарри упёрся затылком в покрывшуюся изморозью стену перехода и, совсем забыв о ней, опустил руку с палочкой. Визг перерастал в хохот, от странных вибраций этих голосов сотрясалось сознание.
Дементоры. Ты же прогнал их однажды целую сотню! Как? Там были друзья (Где они теперь?), и Сириус умирал (Как и ты). Но Сириус выжил. (И бросил тебя. Все оставили тебя, Гарри) Он молчит, потому что защищает меня (Но сейчас его нет. Кто убережёт тебя, Гарри? Ты один) Нет! (Ты совсем один. Как и он) Нет!!! (Ты одинок, ибо он в тебе. Ты принадлежишь ему)
- Кто защитит те
- Ты и он од
- бя от него?
- но целое.
- Ты впитал его яд
- Он заберет у тебя всё
- В твоем городе – его яд. В твоем доме
- Всё, что тебя окружает
- его яд. А особенно – в этом мальчике
Один из дементоров схватил костлявой дланью за ворот и рывком протащил по стене тушку Даддли, чтобы их рты оказались на одном уровне.
- Всех твоих близких. Как забрал родных.
Мама. Папа. Скрещенные палочки. «Молодец, сынок…». «Ты – ловчий, Гарри. Это у тебя в крови…». Улыбающееся лицо Гермионы. Всё (Серебристый олень взъярился и забил копытами), вот что только и было нужно!
Второй дементор протянул руку к Гарри, и откачнулся от неожиданности. Просто Гарри ткнул в него палочкой. Гарри улыбался.
- Спасибо, что напомнил про родных, - сказал он и добавил громко: - ЭКСПЕКТО ПАТРОНУУУМ!
Звуки вернулись. Гарри отчетливо услышал и грузное падение Даддли, и глухой удар о противоположную стену драного мешка с костями, и немой визг бессилия, и торжествующее ржание рогоносного патронуса Поттеров. Призрачный олень  раскидал дементоров по переходу и кинулся их преследовать. Намного потеплело. Гарри кинулся к брату, но не мог определить, жив ли он.
- Люмус, - быстро взмахнул он, кинув огонёк повыше, и стал засовывать палочку в задний карман, когда вдруг до него донесся испуганный знакомый голос:
- Не убирай палочку, Гарри, а вдруг дементоры еще вернуться?
В круг тусклого света вошла миссис Фигг. Даддли застонал и стал неуклюже ворочаться.
- Миссис Фигг, помогите мне, - радостно воскликнул Гарри, не теряя времени на всяческие выяснения. Если старушка права и дементоры вернутся, нужно убираться отсюда поскорей.
Миссис Фигг взяла мясистую ладонь Даддли, проверяя пульс.
- Потяните на себя, - попросил Гарри, просунул под шею и подмышку Даддли руки и с натугой тяжелоатлета придал кузену некое подобие вертикального положения.
- Давайте скорее, мальчики, - нервничая, причитала миссис Фигг, озираясь и прижимаясь к своей авоське.
Гарри приходилось тащить на себе почти бесчувственного Даддли, так что прежнее его раздраженное настроение вернулось.
- Ох, беда-беда. Дементоры в Литтл-Уиндинге, - бормотала Миссис Фигг. – Что дальше? темный лорд – министр магии?..
- Откуда вы знаете про дементоров? – прокряхтел Гарри. – Вы ведьма и ни разу не сказали мне об этом?
Миссис Фигг семенила в клетчатых тапочках рядом, вздыхая и охая.
- Я сквиб, - сказала она наставительно, - поэтому, будь добр – держи свою палочку наготове. Как я, по-твоему, должна защитить нас? Сумочкой отбиваться? - Она грозно потрясла в воздухе тряпочной сеткой, гремящей разными склянками и добавила. – Ох, и достанется же от меня этому проныре Флетчеру. Надо же, паразит, удрал с дежурства!
- Вы о ком? Что за дежурство?.. Дадли! Ты можешь хотя бы ногами сам перебирать? Дадли! А, бесполезно…
- Наземникус Флетчер. С виду он хоть и не очень, но в Ордене состоит, и Дамблдору предан до гроба.
- Вы знаете Дамблдора?
- Он лично попросил нас с Флетчером приглядывать за тобой.
- Почему вы мне не казали об этом? Я с ума сходил, думал меня все бросили.
- Дурачок. Мне что нужно было по радио сообщить о том, что ты на Привет-Драйв? И так дементоры всё лето тебя искали, а, представь, чтобы бы было, порхай тут всюду совы да летающие форды? И всё равно не понимаю, как они тебя нашли?..
- Это я виноват, - обреченно выговорил Гарри, сгибаясь под тяжестью кузена. – Они испытывали меня, видимо, не совсем были уверены. А я взял да и сорвался: достал палочку. Дурак. А Дадли пострадал. Что я теперь скажу тете Петунье?
- Не волнуйся, Гарри. Главное, вы оба живы. А я поговорю с Дамблдором, может, он осмотрит мальчика.
- А вы можете сейчас к нему трансгрессировать? Я колдовал, дементоры рядом, Дадли при смерти – столько всего, он сейчас очень нужен.
- Я не могу трансгрессировать.
- Но я слышал хлопок вечером. Уверен, это были вы.
- Нет-нет, это скорее всего был Флетчер. Я сдала ему пост - мне нужно было покормить питомцев, а он, негодяй, тут же трансгрессировал. А я не могу. Я сквиб, как твоя тётя.
- Тётя не сквиб. Она обычный магл.
- О, Гарри, не говори с таким пренебрежением. Между сквибом и маглом нет абсолютно никакой разницы. Только фанатичные ученики Грин-де-Вальда да свихнувшиеся на родовой чести пожиратели смерти готовы делать такие радикальные выводы. Не забывай, какая именно философия привела Томаса Реддла на скользкую дорожку. И я прекрасно понимаю обиду твоей тёти на волшебный мир. Я помню, как они с Лиличкой играли здесь, когда еще не было рядов этих одинаковых бетонных коробок. Они были очень дружны, но постепенно Петти потеряла интерес в глазах твоей мамы. Она больше проводила времени с тем мальчиком, полукровкой, у нее появлялись новые друзья, с которыми у нее было больше общего. А потом прилетела сова, и девочки совсем потеряли друг друга из виду. Я понимала Петти, жалела её, но детство есть детство – всё быстро забылось, и жизнь для обеих пошла разными путями, пока ты не соединил их вновь.
Гарри молчал, машинально подтягивая съезжающего Дадли, с усилием переставляя ноги, не глядя вниз, почти не слушая миссис Фигг. Поразительно. Да, было о чём подумать. Оказывается, всё совсем не так, как он считал – просто нужно было не строить из себя мученика, а посмотреть на происходящее немного под другим углом. Да, он действительно был в изоляции, но совсем не потому, что ему не верили, а совсем наоборот – его хотели защитить. Сам Дамблдор давал указания миссис Фигг, так что, быть может, он зачастую был рядом. Но всё же как жестоко было оставлять его в неведении!
- Ну, хвала небесам, добрались. Заходи в дом, Гарри, и старайся его не покидать без надобности. Никому не верь, особенно министерству – они сейчас все на тебя накинуться, если учесть, что пишут о тебе в «Пророке». Держись, Гарри, с тобой скоро свяжутся.
И миссис Фигг круто развернулась и бодреньким шагом растворилась за конусом фонарного света.
- Что это еще обо мне пишут в «Пророке»? – ошарашено спросил сам себя Гарри, повернулся к дверям и потащил Дадли домой.
Гарри перехватил объемное туловище Даддли левой рукой, спрятал палочку и позвонил. За полупрозрачной дверью показался нечеткий силуэт тети Петуньи.
- Дадличек, это ты? – сладко спросила она и открыла дверь.
Ей резво пришлось отскочить в сторону, пропуская ввалившуюся парочку – еле стоявшего на ногах племянника и еле живого сыночка. Гарри проволок его до ближайшего кресла, выпростался из-под него и, обернувшись к тете, глотая воздух, крикнул:
- Дверь! Заприте дверь.
- ВЕРНОН! – завопила Петунья, спешно выполняя приказание мальчика.
- Что такое? – появился из кухни дядин живот.
- И окна. Тоже. Хотя нет, - мерил шагами комнату Гарри, - сейчас посыпятся совы…
Тетя Петунья обнимая ладонями щеки сына, пыталась поймать его взгляд. Слёзы текли по её наштукатуренным щекам.
- В чем дело Поттер? – взревел дядя Вернон, воззрившись на сына и поднятую суматоху.
Гарри раскрыл холодильник, выудил бутылку, долго опорожнял её, посмотрел на дяду, тяжело дыша, а затем только ответил:
- На нас напали.
- Боже! – взвизгнула тетя Петунья. – Кто напал? Что они сделали с Дадликом?
Гарри замялся, но всё-таки ответил:
- Начали высасывать из него душу, но я вызвал патронуса.
У Вернона еще больше выкатились легушачьи глаза:
- Что? Куда?
Тётя Петунья уставилась на Гарри. Её серые глаза стали сухими и холодными. Нижняя губа мелко затряслась.
- Дементоры Азкабана, - утвердительно проговорила она.
Вернон вообще был в прострации, он не понимал поведения жены, он не знал, что сказать и, что главное, он не знал, можно ли, как всегда, наорать на Гарри или же тут особая ситуация.
Гарри же тоже был в шоке. Он так и подскочил при фразе тети Петуньи, вскрикнув:
- Вы знаете о дементорах?! Да все что, издеваются надо мной? Почему я один не в курсе о том, что происходит?!
- Я думала, это ты мне скажешь, что тут происходит! С какой это стати дементорам нападать на моего сына, Поттер?
- Да что за дементоры, черт побери, - вспылил Верноню
- Охрана магической тюрьмы Азкабан, - холодно ответила Петунья, не взглянув на мужа.
Вернон же, наоборот, посмотрел на нее как на отъявленную предательницу.
- Магической? - пробормотал он.
- Да, - извинительно развела руками Петунья, - тот мальчишка любил нам говорить про такие вещи. Но, Поттер, где они сейчас?
- Не знаю. Я прогнал их, и теперь, когда они привлекли столько внимания, не думаю, что они появятся.
- Так, Поттер, давай по порядку, - надвинулся на него дядя Вернон.
- Мы с Дадли встретились в парке. Сначала было всё нормально, как вдруг небо потемнело, стало ужасно холодно. Я понял, что это дементоры, и мы с Дадли побежали домой. Но в переходе один из них отрезал нам путь, и как раз подоспел другой. Мне нельзя колдовать, но я всё-таки вызвал защитника. Пока я прогонял одного дементора, второй успел приложиться к Дадли.
- Приложиться?
- Запечатлеть поцелуй. Это так называется, когда дементор через рот высасывает из человека душу.
- Наш мальчик теперь что, лишен души?
- Нет-нет, вы бы это поняли. Я вовремя отогнал призрака.
- Отогнал он! Нам тебе теперь дифирамбы петь?! Эти менторы отрезали вам путь, а, значит, они были там из-за тебя! Из-за тебя наш мальчик обезумел!
- Вернон, - вспыхнула тётя, - мой сын не сумашедший.
- А ты посмотри на него, Петунья! Наш сын – душевнобольной! А всё ты! – резко повернулся к Гарри дядя. – И знаешь что? Это мне надоело. Я на это не подписывался. Мы воспитали тебя, как родного, но я не собираюсь из-за тебя терять сына! Хватит! Чтобы духу твоего здесь не было!!! Убирайся! Проваливай! Собирай манатки и катись ко всем чертям!!!
ПЫРРХ! В комнату вписался большой филин, сделал круг над присевшим от неожиданности Верноном и бросил к ногам Гарри запечатанный конверт.
- Долбанные совы! – заорал Вернон и, подскочив к окну, захлопнул его, едва филин скрылся.
Конверт тем временем задрожал, запрыгал будто на ниточке, и подскочил высоко вверх, на уровень Гариных очков.
- Дорогой мистер Гарри Джеймс Поттер, - сказало письмо высоким женским голосом, - с учётом уже нарушавшегося Вами ранее Декрета о разумном ограничении употребления колдовства несовершеннолетними произведенное Вами сегодня вечером в двадцать три минуты десятого заклятие вызова патронуса дает нам основание исключить Вас из школы чародейства и волшебства Хоггвардс и назначить дисциплинарное слушание для рассмотрения Вашего дела в суде на двенадцатое августа сего года, на одиннадцать утра. Желаем всего наилучшего. Министерство магии. Отдел неправомочного применения колдовства.
- Вы не имеете права, - бешено заговорил Гарри, но письмо уже распрямилось и шлёпнулось на пол.
- Зараза! – заорал Гарри и со всей силы пнул конверт.
Он уселся на стул и закрыл лицо руками.
- И что мне делать? – спросил он у Дурслей.
- Э, - начал было дядя Вернон, но тут звонко лязгнуло стекло.
Тетя вздрогнула. Гарри увидел отлетающую назад сову, готовую вновь ринуться на штурм окна, поэтому он подскочил и вовремя распахнул створку. Сова села на подоконник, отдала свиток и упорхнула прочь. Гарри прочел прыгающие строки:
- Гарри, оставайся дома и ни в коем случае не колдуй. Они ищут любой повод лишить тебя общества волшебников, но исключать учеников из Хогвардса – прерогатива директора! Дамблдор уже в министерстве, думаю всё обойдется. Соскучившийся по тебе
Сириус.
- Что это значит – «лишить тебя общества волшебников»? – спросил Гарри темноту улицы. – По-видимому, у них это прекрасно получается.
- Что там? – полюбопытствовали в один голос дядя с тетей.
- Пишут, что атака дементоров – всего лишь повод оставить меня у вас. Дадли просто испугался, с ним будет всё хорошо. А вот мне желательно бы…
Гарри больно стукнули когтями по макушке. Он ойкнул, присел и протянул руку за конвертом, но сова пролетела через комнату к тете Петунье, сделала над ней круг и сбросила письмо ей на колени. Все недоуменно воззрились на то, как тетя дрожащей рукой подняла его, прочитав адрес:
- Привет-Драйв, 4, прихожая, миссис Петунья Дурсль, ой… - выронила она конверт на пол.
Прямо на глазах он стал набухать, темнеть, испускать дым и, наконец, вспыхнул маленьким факелом, сопровождая букетом искр вылетающие из письма громоподобные слова:
- ПЕТУНЬЯ! ВСПОМНИ МОЁ ПОСЛЕДНЕЕ…
Последняя искра угасла, на полу остался дотлевать только пепел.
Тетя Петунья поднесла пляшущие пальцы к белым губам.
- Что это было, Пети? - ошеломленно спросил Вернон, опускаясь перед ней на одно колено и беря её руку в свои лапки.
- Мы не можем выгнать Поттера, Вернон! - Петунья, глядя прямо перед собой стеклянными глазами, крикнула так, что Вернон отскочил на два шага назад.
- Я… Как… Но… - пытался справиться с собой дядя.
Петунья вдруг заплакала, уткнувшись лбом в сыновье плечо:
- Что скажут люди, Вернон? Ведь мы опекуны! Что скажут социальные службы? Нет-нет, Гарри останется. Завтра мы отвезем Дадли к психологу, а мальчишка пусть останется под замком.
- Но, - начал Гарри.
- Никаких «но», неблагодарный! Домашний арест и точка!
- Ладно, ладно, думаю это всё равно не надолго. Через неделю у меня слушание, думаю, Уизли возьмут меня к себе в Нору, так что я не больше не создам вам проблем…
- Вот и прекрасно, - вставил дядя Вернон.
- …Только вот скажите – кто вам прислал письмо?
- Иди спать, Поттер, - устало отмахнулась тетя Петунья.
- Вы переписываетесь с волшебниками?
- Спать, Поттер!
- Что это за «последнее письмо»? О чем оно было?
- Ты не слышал, что тебе сказано?! ИДИ СПАААТЬ!!!
Гарри махнул рукой и побежал по лестнице к себе наверх. Букли не было – летала по зову плоти. Хорошо ей. Гарри сейчас не отказался бы перекусить, но вместо приглашения на ужин сзади раздался поворот ключа в его двери – дядя Вернон принял все меры предосторожности. Ну и пусть, подумал беззлобно Гарри, скоро я упорхну отсюда покруче Букли. Увижу друзей, мечтательно пронеслось в его голове. Теперь, после всего услышанного у Гарри сложилось иное отношение к происходящему. Оказывается, он не переставал быть в центре событий, и лишь заботой о нём объясняется отсутствие писем и вестей. «Прости, я больше ничего не могу тебе написать по… сам знаешь каким причинам», - писала Гермиона в единственной записке, и Гарри Бог весть каких причин не нафантазировал за лето, пока истинные мотивы не обнаружились.
Гермиона, улыбнулся своим мыслям Гарри. Кстати, записка была на коробке вкусняшек. Он тогда, прочитав записку, в бешенстве смял её и бросил… Бросил, бросил. Куда ж я её бросил? Блин, ну, здесь и беспорядок, надо бы заняться убо… А, вот она. Герми, спасительница ты моя.
Коробка лежала под ворохом газет возле стены. Это были номера «Ежедневного Пророка», за которыми Гарри нещадно гонял Буклю, но каждый раз, проглядывая оглавление, раздраженно зашвыривал в дальний угол. Если бы что-нибудь касалось появления Волдеморта, логично предполагал он, то это сразу бы украшало первую полосу. Читать об остальной ерунде ему не хотелось. Но сейчас он вспомнил, что миссис Фигг что-то говорила про упоминания в «Пророке» о самом Гарри. Он такого не замечал, поэтому решил вновь просмотреть газеты.
Гарри скинул кеды, залез на кровать с ногами и вприкуску с подарком Гермионы стал пролистывать летние события. Но ничего особенного он не обнаружил. Нигде не было его портретов, в заголовках так и не упоминалось его имени, а от всех репортажей так и веяло бодростью и радостью жизни, коею мы должны быть обязаны неустанному попечению о нашем благосостоянии доблестного министерства магии.
- Какой бред, - Гарри смял газеты в кучу и спихнул с постели на пол. Как можно ожидать от подобных политиков разумных действий, если сам Гарри так легко сбивается с толку и, как змея, жалит руку, подвигающую к нему миску с молоком? От такого сравнения у него вдруг заболел шрам, Гарри вздрогнул и потер его пальцами. Ладно, надо ложиться спать.
Гарри положил очки на тумбочку, спрятал палочку в футляр и под подушку, выключил свет и бросился на кровать. Дурацкие Дурсли, дурацкие дементоры, дурацкое министерство и дурацкое слушание! Скорей бы всё это кончилось, скорей бы…
Посреди ночи его разбудил негромкий вскрик Букли. Гарри разлепил глаза и близоруко огляделся в полутьме. Сова вернулась и бледнела своим полярным оперением прямо перед ним. Она посмотрела на дверь, потом на Гарри, схватила клювом его волосы, отпустила и снова уставилась выпученными фонарями на дверь. Гарри надел очки, произнося:
- Что ты делаешь, Букля? Ночь-полночь…
Что-то загремело на лестничной площадке.
- Тише, Тонкс, - донесся до него приглушенный мужской голос…
- Простите, - …и женский.
Гарри рывком достал из-под подушки ножны и, словно меч, выхватил палочку. Он подскочил к двери и встал в стойку, стараясь унять сердцебиение. Честно говоря, это ему удалось довольно легко. Что бы там ни было, а Гарри последнее время был готов ко всему. Он даже и бровью не повёл, когда у него на глазах замок стал медленно и сам по себе проворачиваться. Механизм громко щелкнул, и дверь с медленным скрипом обнажила для лунных лучей лестничный пролёт. На стене шевелились какие-то тени.
- В этом доме все такие чистюли, - проговорил тот же женский голос, и на пороге Гарриной комнаты друг за другом появились молоденькая брюнеточка, Грозный Глаз Грюм, профессор Люпин и ещё куча всякого народу.
Гарри в изумлении попятился.
- Профессор Грюм? – спросил он, не веря собственным глазам.
- Ну, уже вообще-то не профессор. Да и не очень-то им был, - ответил грузный мракоборец, вращая волшебным глазом.
- Что вы здесь делаете?
- Тебя забираем, гений. Или, может, ты желаешь оставаться тут? – Он повернулся к Люпину, - Римус, проверь-ка парнишку, надо доказать, что мы не из змеиного кодла, - и сверкнул на Гарри обоими глазами, - и что сам он - тот, за кого себя выдает.
 - Спокойно, спокойно, Аластер, - улыбаясь, сказал Люпин, заходя в комнату. – Гарри, скажи, какую форму принимает твой патронус?
Боятся, что я пожиратель, понял Гарри. Или же не хотят, чтобы я думал, будто они – пожиратели.
- Оленя, - сказал он. – Сохатого.
- Сохатого, - кивнул Люпин. Его улыбка слегка увлажнилась. От слёз. – Давно не виделись, Гарри.
Он крепко обнял Гарри. Из-за плеча Грюма протиснулся высокий лысый негр с золотым кольцом в ухе, Люпин обернулся на него, спохватился, что никто еще не представлен друг другу, и открыл Гарри обзор на гостей.
- Это мракоборец Кингсли Шаклбот, - указал он рукой на вошедшего.
- Не мудрено, что у вас с Джеймсом одинаковые патронусы, - заговорил Кингсли, выпрастывая широкую светлую ладонь из рукава серо-золотистой мантии. – Вы с ним так похожи. В пятнадцать лет – уже дисциплинарное слушание.
Гарри смущенно пожал протянутую руку.
Люпин поспешно подвел следующую гостью.
- Вот, Гарри, знакомься – ещё один мракоборец. Вы с ней почти ровесники…
- Римус, не подлизывайся, - отмахнулась от него девушка. – Я – Тонкс.
- Очень приятно. Гарри Поттер, - представился Гарри.
Тонкс заливисто рассмеялась. Сверкнули ровные белые зубки. Она протерла кулачком продолговатые синие глаза, тряхнула копной коротковатых фиолетовых волос. Странно, что мне она показалась брюнеткой, подумал Гарри.
- Ладно, Поттер, надо сваливать отсюда, - резко сказал Грюм. – Все вниз, живо. – Маги повернулись к лестнице и стали спускаться. - Не ты, - остановил Грюм Гарри, преградив ему путь посохом.
Он закрыл Гарри от остальных спиной, оглянулся, убеждаясь, что никто не подслушивает и  извлек из внутреннего кармана куртки клок бумаги.
- Заучи это, - сказал он строго.
Гарри прочитал слова, написанные явно рукой Дамблдора:
- Лондон, Гримова площадь, дом 12.
- Запомнил? – требовательно спросил Грюм.
- Ээ, ну, в общем да. А…
Грюм щелкнул по листочку, и тот вспыхнул. Гарри едва успел отпустить его, чтобы не обжечься.
- Три раза палочкой о брусчатку и «Блэк Холл».
- Что?..
- Некогда, Поттер. Собирай вещи. У тебя минута. Мы будем во дворе.
Грюм резко развернулся и заковылял к выходу. В проеме он столкнулся с Тонкс.
- Ты ещё куда? – вознегодовал он такому грубому нарушению субординации.
- Помогу мелкому собраться. Не будем же мы торчать тут всю ночь?
Грюм сдулся:
- Поживей тут.
На лестнице послышались удаляющиеся деревянные шаги.
- Где твой чемодан, салага? Этот, что ли?
Тонкс ткнула палочкой в прижавшийся к кровати сундук, и он, как примагниченный, выехал на середину комнаты и откинул крышку.
- Газеты берешь? – Тонкс уже во всю шарилась по Гариной комнате. На каждый ковыряющий жест её волшебной палочки, комната откликалась фонтанчиком разбросанных на полу вещей. Тонкс смотрела на содержание древних пластов этих отложений, как завзятый геолог. Гарри стало дико стыдно за свою неряшливость.
- Нет-нет, - сказал он. – Только одежду, часть книг и… Там, разное, - быстро добавил он, пряча на дно сундука белье и ванные принадлежности.
- Учись, - усмехнулась Тонкс.
Она сделала медленный круг палочкой вокруг себя (в течение которого некоторые вещи в комнате мелко завибрировали) и резко опустила руку в направлении сундука. Дрожащие вещи посрывались с мест и нырнули внутрь. Что-то хрустнуло.
- Упс, - Тонкс поморщилась и боязливо поглядела на Гарри одним глазом. – Хозяйственные заклинания у меня не очень… А вот у мамы все эти уборки-стирки просто в крови. С закрытыми глазами носки попарно раскладывает.
Она заглянула в сундук издали, как в жерло вулкана. Гарри с любопытством последовал ее примеру. Всё лежало в сундуке. Вперемежку, но лежало.
- По-моему, супер, - восхищенно сказал он.
- Ой, спасибо, - Тонкс прямо зарделась. Смущенно обернулась, увидела зеркало на шифоньере и уже позабыла обо всем на свете.
- Тебе не кажется, что лиловый меня полнит? – спросила она, разглядывая свое отражение. Тонкс сделала брызгающее движение палочкой в сторону зеркала, и Тонкс в зеркале вдруг немного отошла, чтобы её было видно во весь рост, и стала расхаживать, как по подиуму, становясь и так и эдак под критическим взором Тонкс настоящей.
Гарри, не переставая изумляться этой удивительной девушке, закрывал тем временем сундук, высыпал прямо за окно Буклин помет из клетки, доставал из шкафа «Молнию».
- Нет, всё-таки надо посветлей, - решила Тонкс.
Она закрыла газа, немного напряглась, и ее волосы прямо на глазах стали розоветь, удлиняться и закручиваться в волнистые пряди. Более того – она немного укоротила свой остренький нос!
- Вот бы мне так, - вырвалось у пораженного Гарри.
Тонкс, улыбаясь, обернуась и посерьезнела.
- Не парься из-за шрама, чувак, - сказала она, будто прочитав Гаррины мысли. – Такие вещи, наверное, выше нашего понимания.
- А как ты?..
- Изменяю внешность? О, я родилась такой. Метаморфы редкость, но случаются. Зато как мне было просто на уроках маскировки! Я ни разу учебника в руках не держала.
Гарри заинтересованно поинтересовался:
- Это когда ты училась на мракоборца?
- Да. Берешь у декана список экзаменационных дисциплин и выбираешь нужные школьные предметы. Попадались очень интересные.
- Я тоже хочу к вам. Не вижу, где мне ещё можно было бы себя проявить, - искренне поведал ей свои мысли Гарри.
- Ха-ха, это естественно, чувак. Уж не на квидичной арене! Представляешь? Трибуны скандируют: Пот-тер! Пот-тер!..
- Перестань…
Тонкс схватила его метлу, изображая из себя Гарольда Поттера – восходящую звезду мирового квидича, но опять отвлеклась:
- Ого, да у тебя «Молния»! – она трепетно передала метлу Гарри в руки, будто священную реликвию.
- Да, - Гарри нежно погладил точёное древко. – Подарок Сириуса. Легендарная вещь. Уже успела спасти меня от дракона. Заткнула рот Крамму, когда Гермиона… Ладно, мы остальных задерживаем. Погнали.
Он отвел взгляд. Тонкс, многозначительно улыбаясь, кивнула.
- Локомотор, - сказала она.
Сундук воспарил в вохдухе и, как воздушный шарик на ниточке, привязался к хвостовищу Гариной метлы. Тонкс подхватила клетку с Буклей, и они вышли на улицу к остальным.
Уже светало.
- Надо торопиться, - сказал Гарри Грюму, - Дурсли повезут Дадли к мозгоправу. После встречи с дементорами он не в себе. Профессор, а есть какое-нибудь магическое лечение от их морока?
Грюм метнул взгляд круглого серебристого глаза в железной оправе в сторону Дадлиной комнаты.
- Боюсь дементоры не зря называются «де-менторами», сынок. Они разрушают рассудок, если не дотягиваются до души. Видать у твоего кузена и разрушать-то особо было нечего… Все готовы?
Грюм отвернулся. Гарри поймал на себе встревоженный взгляд Люпина, благодарно кивнул ему и встал в общую шеренгу между Грюмом и Тонкс.
- Строй не нарушать, - строго сказал Грозный Глаз, оглядывая путешественников. – Гарри в центре. Бреши заполняются по направлению к нему. Это на случай, если кого-то убьют, – спокойно пояснил он Гарри, - Летим на метлах. Держимся повыше. Поехали.
Волшебники протянули руки и… будто достали свои мётлы из воздуха. Тонкс, замешкавшись, выпустила Буклю из клетки, прилокомоторила громоздкую железяку к метле и сказала извинительным тоном:
- Да-да, поехали.
И вереница взмыла вверх. Вновь ощущение полёта освободило Гарри от тяжких мыслей. Ветер сжал его сердце в кулак, растрепал волосы, остудил ноющий шрам, выдул мощным потоком свободы невеселые мысли о прошлом. Только вперёд. Обратно в свой мир. О, как он этого ждал! Целое лето грыз ногти в ожидании златоглавых освободителей на форде, длиннокудрых беглецов на гиппогрифах, ну, или, хотя бы обычного Ведьминского экспресса. О полете на «Молнии» он и мечтать не мог, но, видимо, у судьбы покамест для него лимит злоключений поисчерпался.
Маячивший немного впереди бесформенный парус коричневой куртки показал седую голову с грозным глазом и пооткрывал рот.
- Ээррии ыыэээ, - донеслось до Гариных ушей.
Голова убралась и Аластер резко увеличил высоту. Гарри дернул древко «Молнии» на себя, и ускорение приятной тяжестью взгромоздилось на плечи. «Лондон, Гримова площадь, 12», припомнилось Гарри содержание записки. Не далековато ли для перелета на мётлах? Но Гримова площадь, о существовании которой раньше Гарри и не подозревал, была ближе к Литл-Уиндингу, чем он думал. Пригород заканчивался кладбищем, переходящим в густой заброшенный сквер, а на краю этого сквера и располагалась Гримова площадь. Гарри даже не успел хорошенько продрогнуть в быстро накатывавших предрассветных лучах, когда их группа стала снижаться над тонувшими в унылых ивах склепами.
Гарри приземлился в сквере сразу за Грюмом. Сушняк хрустнул у него под ногами; какая-то ветка юркнула под брючину, больно чиркнув по икре; ползущий между деревьев туман почти скрыл остальных из виду. Как нечто потустороннее доносился издалека гул города.
Рядом с Гарри раздался резкий голос Тонкс:
- А ещё дальше мы не могли сесть?
Она попрыгала на одной ноге, отцепляя от черных с красными бабочками колготок репейник, выпрямилась, угодив волосами в ветвь акации, и, чуть не плача, начала освобождаться уже от неё.
Грюм перехватил свой посох с набалдашником в виде головы сатира за середину и ткнул им в сторону мётел Гарри и Тонкс. Сундук и клетка повалились в траву.
- Ведите себя как маглы, - рявкнул он, повернулся спиной и похромал в туман.
- Мы возьмем, - с улыбкой сказал Кингсли Гарри, вместе с ещё одним волшебником берясь за ручки его сундука.
Гарри благодарно им кивнул, прижал к груди Буклину клетку и заспешил за Грозным Глазом.
Через некоторое время из тумана выплыла высокая ограда из ржавых кольев. Гарри прошёл в калитку и оказался на тротуаре Гримовой площади. Собственно это была крохотная улочка, мощеная булыжником. Грюм прошел вперед и остановился напротив двух домов. Гарри не силен был в архитектуре, но припоминал, что таких особняков не строили с начала прошлого века, и, кажется, их называли викторианскими. Высокие, массивные, с верандой на втором ярусе, покоящимся на ряде классических колонн. В одном арочные окна были заколочены трухлявыми досками. В другом – из-за безвкусных жалюзи пробивался свет и доносились рулады Джудас Прист. На каменных, увитых диким виноградом стенах были прилеплены неуместные пластиковые таблички с номерами.
- Одиннадцать и тринадцать, - прочитал Гарри и в недоумении повернулся к Грюму. – Где же?..
- Тихо! – оборвал тот. – Что я в комнате тебе говорил, помнишь?
- А, да… - Гарри снял очки, потёр переносицу, вспоминая. Что-то там о чёрном доме и асфальте…
Грюм, не дождавшись, стукнул по булыжникам три раза посохом.