Диалог об антропном принципе 5

ДИАЛОГ ЧИСТЯКОВА В.Г. И ПОЛЫКОВСКОГО Л.А. ПО СТАТЬЕ
«К КРИТИКЕ ФИНИТНЫХ ИНТЕРПРЕТАЦИЙ АНТРОПНОГО ПРИНЦИПА»
ЧАСТЬ ПЯТАЯ

         Л.Полыковский: Я полагаю, что атрибут не тождественен субстанции в том смысле, что последняя, исчерпывая всю материю, должна существовать на любом из её уровней. Атрибут же есть неотъемлемое свойство материи в целом, а не отдельных её фрагментов или уровней. Причём такие атрибуты материи как пространство, время, движение, отражение, развитие есть субстанциальные атрибуты материи, то есть, присущи любому материальному образованию. Но если взять хотя бы время не как синтетическое целое, настоящее или будущее, то очевидно, что они не субстанциальны, ибо сейчас возникшие материальные образования не имеют индивидуального прошлого. Это не означает, что их материальная основа не имеет прошлого. Прошлое не имеют лишь конкретные материальные образования. В этом смысле сейчас погибши материальные объекты не имеют индивидуального будущего после их полного уничтожения (разрушения), хотя материальные останки их будущее имеют. Соответственно и исчезнувши объекты не имеют настоящего. Их настоящее уже превратилось в прошлое. Нет ещё настоящего и у тех объектов, которые ещё только возникнут в будущем. Но поскольку вне времени никакое материальное явление не существует, то время обладает субстанциальностью. То же можем сказать и о развитии. Какое бы явление мы не взяли, оно либо развивается от низшего к высшему, либо от высшего к низшему, либо пребывает в состоянии относительно постоянной организации. Но в целом для любого конечного явления обязательно возникновение, как относительно прогрессивная стадия, так и регрессивные фазы развития. Если же рассматривать прогрессивную и регрессивную стадии развития систем в отдельности, то для систем с преобладанием прогресса регресс не субстанциален, а для систем с преобладанием регресса не субстанциален прогресс. Т.е. прогресс и регресс, являясь атрибутами материи, не субстанциальны. Это положение бесспорно потому, что без прогресса и регресса немыслимо ни возникновение чего-то нового, ни гибель гего-то старого. Интересно, что некоторые авторы полагают понятие регресса не тождественным «движению назад» (деградации), а регресс считают движением вперёд, но с понижением уровня организации (Диалектика материального мира. ЛГУ, 1985, С. 188). Л.П. ближе и понятней такие градации атрибутивности как её абсолютный и относительный характер, уровни. Первым уровнем атрибутивности будем считать субстанциальность. Вторым уровнем атрибутивности можно признать такое свойство любого явления, которое обязательно для него, но может присутствовать в явлении не всё время его существования. Так как переходы от низшего к высшему являются атрибутами материи на любом из её уровней,  то переход от неживого к живому, от неразумного к разумному являются третьим уровнем атрибутивности материи. Третий уровень атрибутивности – это такое атрибутивное свойство материи, которое своёственно не любому явлению, а отдельным явлениям, но которое бесконечно распространено в материальном мире и кроме того является неизбежным результатом развития любой иерархии уровней развития материи. Здесь предполагается, что известная на Земле иерархия уровней развития не единственная и возможно неисчерпаемое множество качественно различных иерархий. Мне представляется, что такая градация атрибутивностей легко справляется с трудностями различных атрибутов и акциденций материи.
         Случайность жизни не только и не столько в незнании причин её появления, а в том, что её необходимость пробивается через массу случайных отклонений. Всякое случайное явление – результат не незнания его причин, а неопределённости проявления, причём одновременного проявления большого множества качественно различных законов. В таких случаях возникают порой ранее не существовавшие явления. Природа, точнее случай сводит самым причудливым образом совершенно различные законы, явления и их свойства, причём такие сочетания часто в природе не наблюдались. Конечно, всё можно объяснить, но неопределённость всё равно останется. И будет ли закономерным крайне маловероятное, неповторяющееся, несущественное событие?
         Являются ли жизнь и разум временным, несущественным в существовании материи? Это было бы верно лишь тогда, если бы переход от низшего к высшему типа перехода от неживого к живому, от неразумного к разумному был бы не результатом закономерного перехода от низшего к высшему, а уникальным неповторимым стечением совершенно независимых друг от друга обстоятельств. Например, таким маловероятным случаем явился бы такой факт: допустим совершенно случайно в одну и ту же точку океана ежегодно в одно и то же время попадают совершенно одинаковые метеориты из совершенно различных точек космоса. И за несколько миллиардов лет здесь образовался остров метеоритов. И совершенно неожиданно на этом острове при небольшой температуре на сковородке поджарилась яичница. Совершенно неожиданно на этом же острове обезьяна напечатала на пишущей машинке «Войну и мир». И совершенно случайно на этом же острове образовался автомобиль.
         Сущность материи многокачественна. Если одно из существенных качеств материи изъять, сущность материи станет беднее, более тощей. Переход от низшего к высшему для материи существеннейшее свойство. Причём это основной способ сохранения неисчерпаемой сущности материи и преодоления натиска энтропийного хаоса, направленного на разрушение неисчерпаемости качественных состояний материи. Поскольку же качественная неисчерпаемость материи неуничтожима и несотворима, то механизм перехода от низшего к высшему является достаточно эффективным средством стабилизации гармонии мира. Поэтому именно такие переходы от низшего к высшему как переходы от неживого к живому, от неразумного к разумному могут рассматриваться как наиболее существенные стабилизаторы качественной неисчерпаемости материи, если иметь ввиду созидательную функцию разума.
         Оппонент не совсем корректно интерпретирует смысл понятия «основной». Разве основной всегда лежит в основании явления, представляя его строительный материал? Разве основное свойство макрообъектов состоит в том, что они имеют фундамент в виде микрообъектов? Разве основное в сущности человека – это наличие в его фундаменте элементарных частиц? Разве основной вопрос философии состоит в наличии во всём материальном более фундаментального? Разве основные законы диалектики состоят в поиске логических или философских первоэлементов развития, то есть элементарных взаимодействия систем в их развитии? Эти вопросы не такие простые как кажется внешне. Например, весьма затруднительно сейчас назвать основное противоречие материи, живого, разумного, между живым и неживым, разумным и неразумным.
         Я отнюдь не утверждаю, что атрибуты и основные формы материи есть одно и  то же. Я лишь согласен с тем, что социальные и биологические формы движения материи являются одними из основных и не согласен с тем, что проявление этих форм (жизни и разума) могут быть акциденциями материи. Из рассуждений оппонента не видно: в чём он видит сходство и различие атрибутов и форм движения материи?
         Актуальная бесконечная структурность материи невозможна. И реализуема лишь перспектива бесконечно созидаемой вглубь и вширь иерархии. Идея фридмонов – это связь микромира и космологии, а не макрожизни и микрожизни, такой подход исключает немолекулярные формы жизни и разума.
         Разум есть совокупность познавательных и деятельностных проявлений разумной жизни. Это не определение и не обобщение ибо познание – тоже деятельность. Понятия «разумно» и «неразумно» говорят о позитивных и негативных проявлениях разумной жизни. Обычно полагают, что разум должен поступать разумно, то есть видит нравственно-эстетический букет свойств: гуманность, совершенство, оптимистичность, оптимальность, целесообразность и т.д. Жизнь – это форма существования высокоорганизованной материи, обладающая способностью к самоорганизации и обмену материальным субстратом, энергией и информацией с внешним окружением. Разумная жизнь – это форма существования высокоорганизованной материи, обладающей способность к самоорганизации, целесообразной деятельности и обмену материальным субстратом, энергией и информацией с внешним окружением.
         Говоря о континуальной ограниченности разума, следует различать такие моменты: конечность земного разума, бесконечность разума в масштабах материального мира, мощность множества носителей разумной жизни меньше, чем мощность множества носителей живого, мощность множества носителей живого меньше, чем мощность множества неживых объектов. Повидимому множество разумных объектов в масштабах бесконечной Вселенной количественно и качественно неисчерпаемо. Это следует из вышеизложенного.
         Говоря об ограниченности возможностей познания, оппонент остаётся на позициях того знания, которое мы достигли и не учитывает новые неизведанные открытия. Возьмём, например, информационную индустриализацию общества. Эта революция существенно изменит традиционные представления о трудностях познания (Ракитов А. Информатизация общества и стратегия ускорения // Правда, 1987, 23 января). Всякий агностицизм преодолим. Это не эмоции, а аксиома диалектического материализма. И она находит всё больше подтверждений в нашей действительности. В познании (гносеологии) у оппонента царит статика. Он говорит о сегодняшних возможностях и не достаточно нелинейно и многомерно экстраполирует их на будущее. Правомерно ли? Да, нет готовых ответов на поставленные жизнью и познанием вопросы. Но зачем преуменьшать возможности революционного поиска? Увеличение трудностей познания при переходе на качественно иные уровни материи закономерно. Но бесконечное познание это не прямая линия, а бесконечная цепь преодолений всё новых и новых трудностей, бесконечная многомерная спираль. Проблема преодоления агностицизма архитрудная и, к сожалению, малоразработанная (Кузнецов Б.Г. Философия оптимизма. М.,1972; его же: Ценность познания. М.,1975; Фельдеши Т. Современные проблемы познаваемости мира // Вопросы философии, 1975, № 9; Гальван Э.Т. Что значит быть агностиком. М., 1983; Москвичёв Л.Н. Познание и детерминация // Новое в жизни, науке, технике, серия «Философия», 1980, № 5; Хасхачих Ф.И.Вопросы теории познания диалектического материализма. М., 1967; Барашенков В.С. Проблема неисчерпаемости материального мира (может ли быть конец физики как науки) // Наука в социальных, гносеологических и ценностных аспектах. М.,1980; его же: Существуют ли границы науки: количественная и качественная неисчерпаемость материального мира. М., 1983).
         Оппонент говорит, что «случайных» открытий в науке нет. «Случай помогает подготовленному уму». А как быть с тем, что многие открытия совершали дилетанты или любители? Почему бы не допустить, что учёный, делая свою обычную работу, неожиданно для себя совершил открытие и иногда даже сам не понял его при жизни. Я в своей депонированной статье (Полыковский Л.А. Повышение эффективности разработки фундаментальных исследований и проблема оптимизма // Рукопись депонирована в ИНИОН АН СССР, 30.07.84, регистрационный номер 17627) выделяю четыре типа научных результатов (к ним можно отнести и открытия): предсказанный результат научного исследования; могущий быть предсказанным, но не предсказанный по каким-то причинам результат; не предсказуемый результат научных исследований (не вытекающий из современного знания не могущий быть полученным путём реализации гипотез);  сингулярный результат научного исследования (такой непредсказуемый результат, который даже будучи полученным, не может долго получить адекватного истолковангия). Сингулярные результаты могут длительное время не признаваться учёными как научный факт и как бы отторгаться от науки. По отношению учёных к сингулярным результатам науки можно много сказать об их профессиональных и этических качествах.
         Чем сложнее система, тем больше в ней уникального неповторимого. Уточним, стараясь избегать терминов «сложное» и «маловероятное»: чем выше организована система, тем неоднороднее она стареет. На уровне разумного и, особенно социального, возможность обновления системы без полного её уничтожения становится уже не просто возможностью, а актуальной необходимостью. Можно указать такую критическую точку в уровне развития систем: границу уникальности  и, если менее развитые системы можно полностью заменить на более совершенные, то для прогрессивного направления развития материи гибель закритических систем является невосполнимой потерей. То есть, вопреки бесконечности множества видов высокоорганизованного, уникальное, как бесконечное, неисчерпаемое в себе неповторимо. Это, в некотором роде, гипотеза незаменимости уникального высокоорганизованного. То есть, если улучшить, обновить, заменить устаревшее в человеке или обществе, сохраняя неповторимое, то общество и мир будут несравненно выше организованными, несравненно богаче, чем, если человека или общество полностью уничтожить и на их месте построить нечто новое.
         Энтропийность и антиэнтропийность структурного объекта не зависят от знания о нём. Но чтобы познать эти свойства объекта, нужно познать его структуру. Это и будет реализация привязки знаний об энтропийных свойствах к знаниям о структурных свойствах.
1987 г.