Владимир Набоков. Штрихи к портрету ч. 2

  Начало см.Часть 1-ая   http://www.proza.ru/2012/11/23/1035


Революционный переворот 1917 года заставил Набоковых перебраться в Крым, а затем, в 1919-м году эмигрировать из России. Некоторые из семейных драгоценностей удалось вывезти с собой, и на эти деньги семья Набоковых жила в Берлине, в то время как Владимир получал образование в Кембридже, где он продолжал   писать русские стихи и перевел на русский язык «Алису в стране Чудес» Л. Кэррола.

    В марте 1922 года был убит отец Владимира Набокова Владимир Дмитриевич Набоков. Это произошло в здании Берлинской филармонии во время лекции П. Милюкова. Пытавшийся  спасти Милюкова от стрелявшего радикала, Владимир Дмитриевич   был застрелен его напарником.

Позже Владимир Набоков пишет:
«В 1922 году, когда в берлинском лекционном зале мой отец заслонил Милюкова от пули двух тёмных негодяев, и, пока боксовым ударом сбивал с ног одного из них, был другим смертельно ранен в спину».

После смерти Владимира Дмитриевича мать Набокова с детьми переезжает в Прагу, а Владимир, будущий писатель, закончив учёбу в Англии в Кембридже, в 1922 году переезжает в Берлин – столицу русской эмиграции. 15 лет прожил  он в Германии.

 В Берлине в то время живут множество русских эмигрантов. Русская речь слышна повсюду. Появляются русские издательства, устраиваются дебаты, встречи, благотворительные балы. Постоянной оплачиваемой работы у молодого писателя не было. Он печатался в журналах и газетах под фамилией Сирин. Посещал литературные вечера, балы, подрабатывал статистом на съемочных площадках или учителем тенниса. Часто менял место жительство – как правило, это были меблированные комнаты в пансионах.

 «В январе 1924 года будущая жена Набокова  Вера Слоним, жившая неподалёку,  нашла ему квартиру в так называемом  «Русским доме  в Вильмерсдорфе» – здесь, как правило, селились эмигранты из России. В 1921 году одну из комнат (квартир) пансионата занимал Илья Эренбург, а в 1922 году он передал её Марине Цветаевой, которая в течение двух месяцев жила здесь со своей девятилетней дочерью Алей. Сюда же приезжал и муж Цветаевой Сергей Эфрон.

Дом отмечен был в ноябре 1996 года мемориальной доской (латунной дощечкой), посвящённой Марине Цветаевой, которая претерпела всевозможные приключения, о чём я рассказала во втором издании книги о Цветаевой «Флорентийские ночи в Берлине. Цветаева, лето 1922». Один из многочисленных балконов летом 1922 года принадлежал Цветаевой, и она его в письмах называла «своим» и посвятила ему знаменитое стихотворение «Балкон», где страстно желала сброситься с него: «Ах, с откровенного отвеса – Вниз – чтобы в прах и смоль!» (http://7iskusstv.com/2012/Nomer7/MPoljanskaja1.php)


В 1923 году произошла первая встреча Владимира Набокова и Веры Слоним.
Впоследствии о Владимире Набокове и его жене Вере говорили, что они были неразлучны, как сиамские близнецы, утверждали даже, что Вера была лучшей из писательских жён. Говорили, что без неё Набоков не написал бы своих романов.
 «Я встретил мою жену Веру Слоним, – вспоминал Набоков, – на одном из благотворительных эмигрантских балов в Берлине, на которых у русских барышень считалось модным продать пунш, книги, цветы, игрушки». Подобные балы часто устраивались в «эмигрантском» Берлине, и Вера явилась на бал 9 мая 1923 года в чёрной маске. Это была худенькая, очень стройная девушка с прозрачной кожей, пышными непокорными волосами и большими голубыми глазами. И сам Набоков был в молодые годы невероятно красив: стройный аристократичный юноша.

Таинственная девушка в маске не сняла её в тот вечер, однако поразила молодого человека в самое сердце. Она наизусть стала читать поэту его стихи. А он сразу же ощутил с ней родственную связь, почувствовал: эта женщина – его судьба.

Она мечтала стать летчицей, стреляла из автоматического ружья в тире, ходила на боксерские матчи и автогонки, яростно спорила о политике и - представься случай - застрелила бы Троцкого. О ней говорили:«Каждый в русской среде понимал, кто и что имеется в виду, когда произносится «Верочка». За этим именем скрывался боксер, вступивший в схватку и четко бьющий в цель».

В 1919 году женская половина семейства Слоним с сорока тремя чемоданами бежала из революционного Петрограда. Отец Евсей Слоним, потомственный купец из Могилева, торговец, лесопромышленник, юрист и издатель, был приговорен большевиками к смертной казни и бежал раньше. Семья должна была воссоединиться в Одессе, чтобы потом эмигрировать в Германию. Три сестры Слоним с прислугой успели вскочить в последний товарный вагон состава, идущего на юг - обратной дороги не было, за поездом уже разбирали шпалы.

На одной из станций в вагон ввалились петлюровцы . Молодчики прицепились к еврейскому пареньку. Семейство Слоним с ужасом ждало жестокой развязки. Не смолчала только восемнадцатилетняя Вера. Замечание субтильной еврейской барышни потрясло петлюровцев настолько, что они вызвались проводить семью Слоним до места встречи с отцом, обеспечивая им охрану. Вера любила вспоминать эту историю.

   Немногочисленные друзья, напротив, благоразумно обходили еврейскую тему стороной, боясь непредсказуемой реакции Верочки. Она могла начать знакомство с вызывающей фразы : «А вы знаете, что я еврейка?» - или наговорить дерзостей, лишь заподозрив в собеседнике юдофоба. Веру не боялся только Владимир. Их взгляды совпадали. Ведь отец Набокова погиб от руки черносотенца-антисемита, защищая от пули соратника П. Н. Милюкова. Через восемь месяцев после знакомства Владимир писал Вере: «Зачем тебе маска? Ты - моя маска!» Через два года они поженились.

Вера  угадала в молодом человеке будущего большого писателя, все последующие шестьдесят восемь лет своей жизни  посвятила служению мужу. Маска, в которой девушка была на благотворительном балу, оказалась символом. Вера впоследствии жила только успехами мужа, предпочитая оставаться в тени, хотя тщеславие было ей присуще. Однако ей привычнее было находиться при муже как бы в маске. И таким вот образом отражать свет.

15 апреля 1925 года  Вера Евсеевна Слоним, Берлин-Шёнеберг, и Владимир Владимирович Набоков, Берлин-Вильмерсдорф, сочетались браком в Вильмерсдорфской ратуше.

 Бракосочетание  происходило секретно. Свидетелями были дальние родственники. Никаких фотографий. Причин для таинственности было две. Набоков опасался  осуждения брака между русским и еврейкой. Веру напрягал донжуанский список возлюбленных жениха, показанный ей во время ухаживания Набоковым. Список  насчитывал шестнадцать серьёзных романов  и восемнадцать мимолётных. Страдало самолюбие. Она согласна была быть тенью, но единственной.  За одним исключением так и было.

«Набоков называл союз с Верой «божественным пасьянсом». Ему досталась жена, каких не бывает. Bepа трудилась, обеспечивая Владимиру возможность писать. Не имея образования, но со знанием четырех языков, она работала секретарем, переводчиком, стенографисткой, а по ночам набирала на машинке рукописные тексты мужа.

Утро Набокова начиналось с фирменного коктейля жены: яйцо, какао, апельсиновый сок, красное вино. Он сидел дома и творил: в часы вдохновения - по 15-20 страниц в день, в иные - вымучивал тринадцать строчек за 17 часов. Ни слова упрека - гений вне критики (в гениальности мужа Вера не сомневалась никогда). Более того, позже она будет отрицать, что долгие годы содержала семью, - чтобы не навредить репутации Набокова.

За пятнадцать лет брака Набоков создал девять романов, не считая сборников стихов и рассказов. 9 мая 1934 года Вера родила сына . Владимир не замечал беременности жены пять месяцев - он творил! Знакомые удивлялись, что в семье Набоковых вообще могли родиться дети - настолько супруги были замкнуты друг на друге и самодостаточны. Впечатление было верным лишь отчасти». Стейси Шифф «Вера» М.,2010 год.

Вера Набокова пережила мужа на 14  лет. После её смерти газеты печатали, что умерла Вера Набокова-переводчик, ассистент, редактор, литературный агент, секретарь, Она старалась не разлучаться с ним ни на минуту, заменяла его, читая в университете лекции, отвечала на многочисленные письма. При любых встречах на переговорах с кем-либо, им достаточно было взглянуть друг на друга, чтоб решиться на необходимый ответ. Была водителем Набокова, могла заменить колесо при необходимости.У неё в сумочке был револьвер,право на ношение оружия у неё тоже было.