На болотах

                На болотах Верхотурья.
                Из раздела «Зарисовки из туристских странствий».

      К месту, где входили на болото решили не возвращаться – далековато, да и переход через ручей вброд там усложнён – дно топкое, илистое. Ручей вытекает из болота, бежит по его краю, разделяя его и лес; вода в ручье коричневая, какой и положено быть болотной торфяной воде, дно не просматривается.

      По стволу упавшего дерева переходим ручей и через несколько метров выходим на более или менее твёрдую почву. Отсюда и будем подрезать «нашу» просеку. Направление засекаем по компасу.
      Через некоторое время снова выходим на наш ручей. Такого быть не должно, – вносим в направление движения корректировку. Но что за чертовщина? Через некоторое время ручей опять рядом.
      По эту сторону ручья лес тоже заболочен, ноги вязнут в жиже. Где-то здесь мы намереваемся выйти на нашу просеку, поэтому придерживаемся юго-западного направления.

      К несчастью, просеку мы где-то пересекли, не заметив своих прежних следов. Не проскочить было сложно: просека у выхода на болото пару сотен метров представляет собой нечищеную визирку, да и тропы протоптанной здесь нет  – каждый ходок выбирал свой путь движения по кочкам и более сухим местам.

      Я третий раз на этом болоте. Обычно шли от станции быстро, почти бегом, чтобы успеть до темноты разбить на болоте бивак. Открыл это болото Женя Затирка, он же и возглавлял эти вечерние марш-броски. Уточнить что-то я не имел возможности – едва успевал за спорой Женькиной командой тренированных скалолазов. Знал с чьих-то слов, что от ЛЭП идём на север по визирке.
      И в этот раз повернул на визирку по приметам, на компас даже не взглянул. А не мешало бы. Но эта мысль пришла позже, а пока что топаем на юг, поняв, что просеку проскочили. Убеждены, что идём параллельно ей.

      Из низкой облачности повалил снег. Не хлопьями, а мелкими снежинками, как это обычно и бывает осенью: моросящий дождь превращается в кристаллики снега.
      Валерий Иванович, ещё на болоте определивший направление ветра, определяет направление движения по траектории падения снега. Однако периодически уточняет:
 – Куда держать? –  вопрос следует после обхода каждой мочажины или бурелома.
 – На юг, конечно. До первой просеки. – я имею в виду поперечную просеку, по которой пойдём на восток до нашей. Что она осталась левее, мы уже не сомневаемся.
 – Значит, снег принимать левой щекой. – резюмирует Валера и пытается подвернуть в нужном, на его взгляд, направлении.
 – Компас показывает другое. – не соглашаюсь я.
 – Врёт твой компас!
Дискуссия грозит затянуться, и я не отвечаю на очередную реплику. Выдерживаем направление всё же по показаниям компаса.

      Сравнительно густой лес сменяется кочковатым болотом с редкими низкорослыми сосёнками. Обширные кочки обросли кустарниками карликовой берёзки и багульника. По кочкам идти невозможно: железная хватка кустарников не даёт двинуть ногой. Выбираем путь между кочками. Ноги уходят по-щиколотку в воду, подминая зеленоватый молодой мох. На кочках мох другого цвета: жёлто-ржавый, коричневый и кирпично-красный.

      За моховым болотом попадаем на старые тропы, уходящие на юг в невысокий березняк. Тропы разбиты до черноты – ходили толпы. Значит, открытое нами болото посещалось ягодниками задолго до нас и с подходом с другой стороны. Но не в этом году, возможно и не в прошлом.

      Пересекаем широкую просеку. Такие просеки рубятся по границам лесхозов или для лесовозных трасс. На просеке следы гусениц, тропы на просеке поворачивают на запад. Где-то там проходит новая дорога на Серов и Верхотурье. Значит, ягодники проникали на болото со стороны новой дороги.
      Нам бы свернуть по этой просеке на восток, но мы продолжаем движение на юг по неторной старой тропе. Впереди приличный сосновый бор со следами подсочки на вековых деревьях. Свежих подрезов коры нет, видимо вздымщики работали много  лет назад, да так и забросили участок, оставив на стволах жестяные конуса, заполненные уже затвердевшей живицей. Сгустки живицы затвердели и на надрезах, висят янтарными каплями.
      Натыкаемся на брошенный балаган – что-то среднее между избушкой и шалашом. Вокруг разбросаны конуса для сбора живицы, сгнившая утварь и другой бытовой мусор которым обрастает всякое таёжное жильё.
      Когда прекращены работы? Скорее всего, на рубеже 90-х, когда всё рушилось не только в лесном хозяйстве. В тайге следы деятельности человека могут исчезнуть и через пару лет, а могут сохраняться и десятилетия.

      После короткого отдыха и обеда идём на юг по слабой тропке, надеясь, что это не рабочая тропинка вздымщиков. Надежда испаряется, когда тропка уходит в сторону на границе бора и осоковой болотины. Куда идти? Тропка может обогнуть бор и вернуться к балагану. Болотце обходим с восточной стороны.

      Ощущаю какую-то нереальность событий. Вроде и не заблудился, представляю мысленно карту района, компас с собой, а вот куда повернуть в данный момент – не знаю. Всё время держались южного направления, обходя только труднопроходимые места; где-то рядом наша просека и в каком-нибудь десятке километров и устье Аксая и Тура и железная дорога с нашей станцией. Но всё это восточнее.

      И тут приходит ясная мысль: «что же мы дурью маемся? Идти надо только на восток! Выйдем ли на ЛЭП – неважно, главное двигаться в сторону железой дороги».
      И на первой же подрезавшей тропу лежнёвке поворачиваю. К чёрту южное направление, к чёрту поиски «нашей» просеки, ведущей на ЛЭП. А вдруг ЛЭП тоже повернула на юг, и мы без конца будем двигаться параллельно ей, Туре и железной дороге? Остальные члены команды не возражают: они уже давно потеряли счёт пройденному пути, времени, и уж точно не представляют, где находятся. А лежнёвка – это путь вывоза леса, а куда его могли вывозить, кроме железной дороги? В этом глухом месте все дороги должны «вести в Рим».

      После нескольких поворотов утопающая в болотах лежнёвка выходит на хорошую просеку, ведущую на восток. А через несколько десятков метров мы узнаём в ней «нашу» просеку. Сомнений нет: вот и пенёк с траком гусеницы, возле которого мы всегда устраивали короткий «перекур», вот и другие следы нашей остановки здесь два дня назад. Всё точно.
      Но почему просека ведёт на восток, а не на юг? Ведь до последнего момента мы считали, что от ЛЭП мы уходили к болоту на север. А на самом деле шли на запад. И все наши сегодняшние многотрудные пути в болотах, весь пролитый пот были результатом всего одной ошибки: кто-то сказал, что с ЛЭП сворачиваем на север. А я запомнил это и не проверил. Возможно этот «кто-то» просто оговорился.
      В результате такой оговорки, да не представляя общего плана местности, не зная направления линейных ориентиров района, можно блудить неделями. От «блудежа» мы были избавлены: мы знали, что все линейные ориентиры – реки Аксай и Тура, железная дорога, расположены меридианально и восточнее нас. А уж определить страны света мы могли и без компаса.

      Мы не заблудились, мы просто доверились неверному указанию и затратили на бесцельное топанье по глухомани много сил и несколько часов времени. И как результат, – опоздали на свою электричку. Пришлось поехать в обратном направлении и на станции «Привокзальная» сесть  в ночной поезд. Иначе предстояло ждать до утра.

      Впервые и единственный раз в жизни я не был уверен в выборе пути. Пусть и короткий период времени, и без паники заблудившегося.
      Но главное, я ещё раз убедился: нельзя попадать в незнакомую местность не имея хотя бы примитивной обзорной карты. И второе: как бы ни были опытны твои спутники, когда не ты, а они тебя ведут, проверяй направления движения хотя бы по сторонам света.Страхуйся от оговорок.