Вопреки недугам

    
               
    
     У Романа Петровича Беляева, священника приходской церкви Смоленска, было трое детей: старший сын Василий, средний Александр и младшая дочь Ниночка.
    
     Саша, с раннего детства, отличался живостью характера и буйной фантазией. Но, несмотря на его шалости и проказы, он был самым любимым ребенком. И, так вышло по жизни, что он остался у матери единственным. Вася, будучи студентом ветеринарного института, катаясь на лодке, утонул. Ниночка, в возрасте 8 или 10 лет, умерла от саркомы печени.
    
     Чем бы не занимался Шурка – так называли его друзья, он всегда пытался сделать нечто большее, чем делали другие. Так, качаясь, однажды, на  качелях, он решил перевернуться через перекладину, сделав полный оборот. Но, вместо этого, грохнулся на землю, сильно ушибив глаз, который, тут же, распух и заплыл. Срочно позвали знакомого врача, который безапелляционно, заявил, что глаз надо зашить. Надежда Васильевна воспрепятствовала этому, справившись домашними средствами, вроде свинцовой примочки. Но ушиб, не прошел даром и, в последствии, Александр Романович стал этим глазом видеть хуже.
    
     Отец рано увлекся чтением. Среди его любимых писателей был, конечно, Жюль Верн. Душой Саши овладела мечта о полёте. Но не на воздушном шаре, а в свободном полёте. Свою мечту, он попытался воплотить в жизнь – прыгнул с огромным зонтом отца, с крыши сарая. Результаты его не удовлетворили, и он попробовал повторить свой прыжок, с привязанными к рукам, вениками. Этот полет, оказался ещё менее удачным – он приземлился на пятки. В спине что-то хрустнуло, но Саша не обратил на это внимание. Несколько дней, у него болела спина, потом боль прошла и он забыл о  случившемся. Но, в последствии, этот ушиб, спровоцировал туберкулез позвоночника.
   
      Александр всегда был увлекающимся человеком. Не прошло мимо него и увлечение фотографией. Но он, снова, пытался сделать что-то необычное. Он сказал своему закадычному другу, Коле Высоцкому, чтобы тот фотографировал его, когда он будет крутить головой. Ничего хорошего, конечно, не получилось. И тогда, он придумал другое. Он строил, перед объективом, гримасы, глядя на которые, Коля, в буквальном смысле этого слова, падал от смеха на пол вместе с фотоаппаратом, стоявшем на треноге. Став взрослым человеком, отец вспомнил о своей затее с гримасами. Что из этого получилось, можно увидеть в 8-м томе восьмитомника, выпущенного «Молодой Гвардией» в 1964 году.
    
     После фотографии, пришло увлечение театром. Александр Романович не только ходил на спектакли, но и ставил пьесы сам, являясь, как Бог в трех лицах, одновременно, артистом, режиссером и художником – декорации он тоже писал сам. Видимо уже тогда, у него проявились литературные способности. Если ему нравилось какое-то произведение, то он писал по нему пьесу.
   
     Говорят, что если человек талантлив, то он талантлив не только в чем-то одном. Об Александре Романовиче, можно сказать то же самое. Он хорошо рисовал и лепил. Играл в своих спектаклях. Самостоятельно, научился играть на рояле и скрипке. Хорошо плавал и умел ездить верхом на лошади, причем без седла и уздечки! У его дяди, Николая Петровича, тоже священника, была пара лошадей, на которых он навещал заболевших прихожан.

      Приезжая к дяде, Александр устраивал скачки, на которые было страшно смотреть. Об этом мне рассказывала двоюродная сестра отца Елизавета Николаевна Серебрякова, в девичестве Беляева. С лошади, он, не раз, падал, но, потерев больное место, вновь залезал на неё, чтобы продолжить скачку. Став студентом Ярославского лицея, отец стал сотрудничать в смоленской газете. Позже, в этой же газете,  вел театральную рубрику.
    
     Когда отец учился в лицее, Роман Петрович умер, и ему пришлось самому зарабатывать на жизнь. Он не гнушался никакой работы – занимался репетиторством. Какое-то время играл на скрипке в цирке Труцци. А, однажды, взялся  даже красить, крышу! Но он был молод, и здоров и всё ему было нипочём!
   
     Закончив лицей, отец получил место частного присяжного поверенного. Не раз выигрывал, казалось бы, безнадежные  дела, благодаря чему, очень скоро, стал известным, всему городу, адвокатом. В клиентах, недостатка никогда не было. И, тем не менее, он чувствовал, что это не его призвание.
   
      Несчастья всегда приходят  неожиданно. Простудившись, Александр Романович заболел тяжелой формой плеврита. Когда он лежал с высокой температурой, его вторая жена, Аничка, собрала свои вещи и ушла, заявив, что не для того выходила замуж, чтобы быть сиделкой. На помощь, пришла мать, Надежда Васильевна, которая стала, до самой своей смерти, няней своего любимого, единственного сына.
   
      Я не знаю, насколько это соответствует действительности, но была такая версия, что при откачке жидкости из плевры, был задет какой-то нерв, в следствии чего, у Александра Романовича отнялись ноги. Смоленские врачи, к которым они обращались, ничем не смогли ему помочь и Надежда Васильевна, отправилась с больным, лежачим сыном в «путешествие» по городам. В конце концов, они добрались до Ялты, где ему, наконец, поставили диагноз – туберкулез позвоночника.
   
      Какие-то старые знакомые, оказавшиеся в Ялте, помогли устроить Александра Романовича в больницу Красного креста, где ему пришлось испытать инквизиторское лечение. Врачи решили растянуть ему спину, для чего устроили растяжку. Никаких специальных аппаратов не было, и ему просто повесили на ноги  и на подбородок, отвес в виде кирпичей.
   
      Приезжавший из Киева Коля Высоцкий, застал своего друга в плачевном состоянии. Поговорив с лечащим врачом, он сделал вывод, что больше никогда не увидит его в живых. Уезжал он с тяжелым сердцем.
   
      Отец был  терпеливым пациентом, но его положение не вызывало оптимизма. Как мне кажется, именно тогда, им было написано такое стихотворение:
    
                Звезда мерцает за окном
                Туманно, холодно, темно
                И дремлет тишина кругом,
                Не быть, иль быть, мне все -равно.
    
                Устал от муки ожиданья
                Устал гоняться за мечтой.
                Устал от счастья и страданья,
                Устал я быть самим- собой.
    
                Уснуть и спать не пробуждаясь,
                Чтоб о самом - себе забыть
                И в сон последний погружаясь
                Не знать, не чувствовать, не быть…
    
     Много лет спустя, отец положил это стихотворение на музыку и, когда мы жили в Киеве, оно было издано в виде романса.
    
     После варварской растяжки, отца заковали в гипс, от шеи  до копчика. Он лежал один, в большой палате, предоставленный самому себе, и своим, невеселым, мыслям. Его жизненное пространство, ограничивалось протянутой рукой. А видеть он мог только потолок и верхнюю часть стены. Не было ни книг, ни газет. А радио, было ещё в далеком будущем. Именно в этот, тяжелый для него период, в голову ему, пришла мысль об отрезанной  и оживленной, голове. Но роман «Голова профессора Доуэля» была им написана только  в 1925 году. Да и то, это был ещё не роман, а только рассказ, печатавшийся  с продолжениями, в московской газете «Гудок».
    
     Оказаться в таком неподвижном состоянии, страшно для любого человека. Но, Александру Романовичу, живому, непоседливому, вечно чем-то увлеченному, было плохо вдвойне. Выручала буйная фантазия. Имея хорошую память, он представлял себе, что ходит по знакомым улицам Смоленска. Заходит к друзьям… Вспоминал свои заграничные поездки. Он был большим любителем путешествий и, закончив какое- ни будь судебное дело, и получив гонорар, отправлялся  заграницу. Он бывал во Франции и Италии, в частности, в Венеции. Находясь в Италии, отец не мог отказать себе в том, чтобы не подняться к Везувию и не заглянуть в его кратер.
   
     После того, как отцу сняли гипс, ему сделали корсет, с которым он не расставался до самой смерти. Ялтинским врачам, удалось поставить его на ноги, но полностью, болезнь не прошла. Время от времени, наступало обострение и его, вновь, клали в гипс. И в моих воспоминаниях отец скорее лежачий, чем ходячий. Я так привыкла к его положению, что, никогда, не задавалась вопросом, каково ему лежат, отрезанному от всего мира. А теперь, думая о нём, я удивляюсь тому, что болезнь не влияла на его творчество. Отец, намеренно, никогда не работал по вечерам, заявляя, что если он начнет писать вечером, то не сможет остановиться, и будет писать всю ночь.
   
     Я не знаю, права ли я, но мне кажется, что роман «Чудесное око»  - телевидение на расстоянии, был порожден невозможностью двигаться, ходить, ездить. О телевидении, мы узнали лишь из кинофильма Чарли Чаплина, «Новые времена». А вот, было ли оно в те годы, когда отец писал этот роман?
   
     Как известно, каждый ровняет другого  по себе. Я тоже пишу прозу, но когда тело одолевает болезненное недомогание, не работает и голова. А вот отец, можно сказать, написал все свои романы лежа! Да, он был болен, но, вместе с тем, его можно назвать счастливым человеком, потому что  он обладал буйной фантазией, которая помогала ему бороться с недугом..
    
                ---оооОооо---
     .