Однажды... 211-220

211. Веский довод

–  Кто изобрел телеграф? –  спросили однажды великого американского изобретателя Томаса Алва Эдисона (1847-1931).
–  Я! –  гордо ответил Эдисон.
– Так ли? –   заметил зловредный собеседник. –  Смотрите, что пишут газеты:
в Этрурии нашли медную проволоку. Из этого кое-кто делает вывод, что древние этруски  знали телеграф.
–  Чепуха! – ответил Эдисон. – Около Берлина группа археологов занималась раскопками и, представьте себе, не нашла меди...
–  Ну и что?
–  Древние германцы, вероятно, знали уже беспроволочный телеграф...

212. Месть лектора

Как-то известный физик Леопольд Инфельд (1898–1968) попросил «отца кибернетики» Норберта Винера (1894–1964) прочитать лекцию в Торонтском университете. Тот согласился. Аудитория была переполнена, и слушатели, в основном студенты, вели себя весьма шумно. После нескольких тщетных призывов к тишине Винер спустился с кафедры, подошел к Инфельду, который сидел на последней скамье, и всю лекцию прошептал ему на ухо, совершенно не обращая внимания на шокированную публику.

213. Заповеди Теренина

Крупный советский физико-химик, основатель научной школы по фотохимии, академик Александр Николаевич Теренин (1896–1967) в письме к одному из учеников сформулировал основные заповеди научной поисковой работы. Знать их не мешает молодым исследователям. Вот они: не делай того, что делают другие исследователи; делай не так, как делают они, но делай чисто; смотри во время исследования в оба (павловское – «внимание, внимание и еще раз внимание»); читай, но не слишком много, иначе тебя не будут читать; не пренебрегай отрицательным результатом, если он получен чисто; не стремись свои результаты втискивать в придуманное объяснение до однозначной решающей проверки.
На первый взгляд эти правила кажутся элементарными и легко усваиваемыми, но в действительности следовать им, по свидетельству самого ученого, нелегко. «Особенно трудно выполнять первые две заповеди», – считал Теренин.

214. Как предсказали экологию

Порфирий Иванович Бахметьев (1860–1913) – известный русский физик и биолог – с 1890 года был профессором физики молодого Софийского университета (Болгария). В стране, недавно освободившейся от османского ига, он вел активную преподавательскую и научную работу, организовал первые научно-технические общества, пропагандировал электрификацию, медицину, агрохимию…
Бахметьев был почетным членом научных обществ ряда стран. Вернувшись однажды из Швейцарии, Порфирий Иванович рассказал болгарским коллегам о последних новостях науки и техники – в частности о перспективах телефона и даже видеотелефона.
– А теперь признайтесь: вы, наверное, еще и какую-нибудь новую науку привезли из Европы? – шутливо поинтересовался кто-то.
– Вы почти угадали, друзья. Я привез предсказание новой науки. В ХХ веке она начнет заниматься проблемами ужасающего городского шума и пыли. Без их научного решения люди грядущего века не будут счастливы.

215. Об импорте носов не слыхал…

Известный открыватель Трои Генрих Шлиман (1822–1890), вернувшись в Германию после двадцатилетнего пребывания на археологических раскопках в Греции, оказался в центре внимания высшего берлинского общества. Как-то на приеме одна дама спросила его:
– Герр Шлиман! Верно ли, что в Греции у всех женщин исключительно греческие носы?
– Это абсолютно верно, мадам! – ответил Шлиман. – За все двадцать лет моего пребывания в этой стране, я никогда не слыхал, чтобы туда импортировали носы, поэтому они могут быть только греческими...

216. У врачей доходы меньше…

Как-то раз в дружеской компании у известного немецкого медика Р. Вирхова (1821–1902) спросили, в чем, по его мнению, заключается разница между профессиями врача и юриста.
– У врачей доходы меньше, – сразу же ответил ученый. – Ведь юристы получают гонорар, как с живых, так и с мертвых, а врачи – только с живых…

217. Думал, что зубы превращаются в пыль...

Французский физик Ж.Ф.П. де Розье (1756–1785) решил выяснить, что происходит с человеческим организмом, если попробовать дышать водородом. Сделав вдох и не почувствовав ничего особенного, Розье усомнился в том, что водород проник в его легкие. Чтобы удостовериться в противном, Розье направил выдох на пламя свечи…
– Я думал, что все мои зубы превращаются в пыль! – так описывал потом Розье результаты своей проверки.

218. Вижу, но не верю...

Конфиллячи – ученик знаменитого итальянского физика Алессандро Вольты (1745–1827) – сообщил, что, с помощью вольтова столба обнаружил в воде наличие хлора и натрия. Находившиеся в Италии Гумбольдт (1769–1859) и Гей-Люссак (1778–1850) спросили у Вольты, действительно ли это так!
– Я видел опыт, – сказал им Вольта, – но не верю ему!

219. «Тогда платите наличными...»

В годы первой мировой войны академик И.М. Губкин (1871–1939) находился в США, куда его командировали для изучения нефтяных месторождений. Как-то раз для геологоразведчиков партии, при которой он состоял, потребовалась взрывчатка. Недолго думая, Губкин зашел в ближайший магазин, где продавалось все, от гвоздя до бурильной установки, и приобрел большую партию динамита. При оформлении сделки он, не имея при себе крупной суммы, спросил хозяина магазина:
– Можно взять товар в кредит, или нужно платить наличными?
– Если вы не в первый раз работаете с нашим динамитом, – равнодушно сказал хозяин, – то сойдет и в кредит.
– Нет, я в первый раз, – честно признался Иван Михайлович.
– Тогда платите наличными, – заявил хозяин, с сожалением оглядывая Губкина.

220. Для чего «ничегомер»?

На заре кибернетики в США появилась в продаже странная игрушка, представлявшая собой ящик с кнопкой. Стоило нажат на нее, и из футляра доносилось недовольное ворчание, он открывался, из него высовывалась искусственная рука…Выключив прибор, она снова убиралась в ящик, крышка закрывалась, и все затихало.
Вот эта-то игрушка и навела на мысль сотрудников некоторых капиталистических фирм соорудить машины, основная цель которых – создавать видимость научной работы. На их табло загадочно мелькали огоньки , на шкалах измерителей многозначительно колебались стрелки, внутри трудолюбиво гудели зуммеры. И все это только для того, чтобы поразить воображение профанов, от которых зависело финансирование настоящих, но внешне менее эффективных исследований.
Известный американский медик Дж. Брокман первый обратил внимание на то, что у этих псевдонаучных устройств нет специального названия.
– Существующий термин «идиотский ящик», – пишет он, – следует оставить для телевизора. А для этих установок нужно такое название, которое можно было бы произносить с важностью и достоинством. На мой взгляд лучше всего подходит «анергомер», что попросту означает – «ничегомер».