Вагонные откровения Эльмиры

Вагонные откровения Эльмиры.
Кто не любит путешествовать? Думаю, таких не найдётся.
Анатоль Франс как-то писал, что путешествия учат больше, чем что бы то ни было. Иногда один день, проведенный в других местах, даёт больше, чем десять лет жизни дома.
Я поддерживаю эту мысль. Ибо опыт путешествия впитывается душой самопроизвольно, без менторской указки и педагогического давления. Ты волен его принять или отвергнуть. Но самое необходимое без участия твоего самосознания уже укрепилось в памяти и пустило там свои корни, ожидая удобного случая быть применённым. И вот это время пришло. Вспомнилась мне одна моя поездка, вернее, не она сама, а рассказанная под стук колёс попутчицей, бесхитростная история её жизни…Слышите, объявляют мой поезд. Стоянка несколько минут. Поезд проходящий из Баку в столицу нашей Родины - Москву. Весна. Раннее, раннее утро. Меня провожают, принимавшие меня в Волгограде сотрудники нашего филиала, где я по заданию руководства занимался оценкой деятельности филиала на местах. Попросту проверял: не всё ли уже украли и куда потратили выделенные средства. После моих указаний некоторых недостатков и общих направлений развития совместной деятельности мне предложили культурную программу: ресторан, баня, биллиард, от которой я не стал отказываться. Итогом всего стала туманная, дымно-алкогольная, бессонная ночь, похожая на все остальные такие же, не сохранившиеся в памяти. Меня нежно, но напористо сейчас запихивали, чистого и хмельного, в свой вагон, рассыпая пустые обещания о вечной дружбе и обязательных встречах в будущем, надиктовывая свои номера телефонов, которые мозг уже не воспринимал, а только давил дебильную улыбку на лице.
Пройдя в своё купе на автомате, лежащим под одеялами бесполым пассажирам, рассыпал извинения за раннюю побудку, как можно тише застелил свою постель и вытянулся на верхней полке. Знакомиться будем завтра…Нет, сегодня, уже сегодня, но позже, позже… А теперь спать. Морфея звать долго не пришлось.
Проснувшись, я сразу и не понял, где нахожусь. Низкий белый потолок казался нелепым. Покачивание и стук колёс вернули сознанию ощущение реальности. Картинка сошлась. И сразу сухость во рту превзошла все другие ощущения. Вкус был такой как будто в рот высыпали лоток из-под клетки с попугаями. Я поднял голову. Кто-то из провожающих заботливо сунул мне в дорогу пол-литра «Новотерской» воды. Крышка с шипением поддалась и в рот полилась живительная влага.
- Добрый день! – произнёс женский голос снизу.
- Добрый … - отвечал я, ещё не видя находящихся внизу. Быстро привёл себя в порядок, насколько было возможно, и спустился к моим попутчикам, вернее попутчицам.
Коллектив был женский. Одно место пустовало. Судя по выражениям лиц, они уже довольно долго беседовали по своим женским вопросам общего свойства и немного заскучали, подыскивая новые темы. Смотрели на меня с интересом, сканируя меня с ног до головы и ожидая хоть какой-то новой интересной информации. Признаюсь, честно: я не любитель откровенничать в поездах.
- Будем знакомы – сказал я и назвал своё имя.
- Ирина – сказала полноватая девушка лет 25-ти с серо-голубыми глазами, открытым лицом и русыми волосами, убранными в хвост.
- Очень приятно…- сказал я и перевёл взгляд на нашу соседку.
- Эльмира – сказала, с едва уловимым, акцентом, стройная женщина лет сорока пяти с глубокими карими глазами, с опущенными уголками рта, со смолистыми волосами, с тонкими руками. Её руки двигались размеренно и плавно, но своим видом как бы говорили, что видели в жизни такое, что не всем выдалось увидеть.
- Очень приятно… - повторил я. - Прошу прощения, если утром сильно вас потревожил.
- Ничего…бывает – по-деловому сказала Ирина, сменив положение на более удобное, при этом две груди её колыхнулись в треугольном вырезе кофточки, как бы подмигивая.
«Мерещится всякое» - подумал я про себя, а вслух сказал: - Пойду умоюсь…
Взял полотенце и несессер и вышел в коридор вагона. «Поезд мчался, трубя, громыхая по стыкам» - писал какой-то поэт. В данный момент лучше не скажешь. Так оно и было.
Закончив моцион, я, подходя к своему купе, помедлил входить в него, так как приближалась наша проводница, сразу видно, азербайджанка, с характерными восточными чертами лица, большими раскосыми глазами, острым носом и с причёской на голове кудрявый взрыв на макаронной фабрике. Её желеобразное тело всё колыхалось при движении и занимало весь проход.
- Можно стаканчик чая в пятое купе? – спросил я.
- В пятое?
- Да.
- Хорошо – без энтузиазма прошипела проводница.
Я зашёл в купе и стал ждать чай. Женщины прервали свою беседу.
- В Москву? – спросила Ирина.
- Да…В столицу…
- Вы там живёте?
- Да, живу и работаю- немногословно отвечал я. Что-то на общение не тянуло. После вчерашнего болела голова и сухость во рту мешала извергать слова.
Тут в купе ворвалось слоноподобное тело проводницы и поставило на столик стакан чая и пакетик сахара.
- С вас тридцать рублей! - опять прошипела и удалилась со скоростью метеора. При таких габаритах она обладала завидной подвижностью.
Я взглянул на стакан чая. Натюрморт с подстаканником не радовал. Чай был необычного цвета. Я не дальтоник, но не могу описать краски этого коллоидного раствора. Серо-буро-зелёная жидкость на чай походила лишь струйками пара. Ладно, если глаза можно обмануть, то носу доверие больше. Я, как учили на уроках химии вдыхать опасные газы, осторожно помахал над стаканом рукой, направляя потоки воздуха в сторону ноздрей. Женщины улыбались, глядя на мои манипуляции. Запах был неприятный. По инерции я взял ложку из стакана и стал мешать, думая, что с этим делать. По инерции и вынул её из стакана. Боже!!!Рабочая поверхность ложки была покрыта миллиметровым слоем жёлто-зелёного налёта, который кричал: Я живу здесь уже год!!!Решение пришло однозначно. Пить такое нельзя. Да и женщины – попутчицы выказали неудовольствие от созерцания процедуры обнажения ложки.
На моё счастье мимо, по своим бесконечным делам, проходила проводница.
- Можно вас на минутку! – позвал я.
- Что такое?
- Заберите чай, я его не буду и не прикасался к нему.
- Почему не будешь? Что такое? - лукаво, по-восточному запела проводница.
- Чай плохой и ложка грязная, зелёная.
- Какой такой грязная…только-только мыла. Хочешь в рот возьму? – прошипела проводница и мигом всунула грязную ложку в рот…- Вот, видишь чистая...
Ноги у меня подкосились. Я присел. Отвернулся. К горлу подкатывала тошнота.
- Это пить невозможно! Не буду и всё! - еле выдавил я из себя.
Проводница фыркнула, забрала чай с сахаром и брюзжа на своём диалекте, удалилась.
Когда она ушла Эльмира спросила:
- Видно, первый раз этим поездом едете?
- Да.
- Тут лучше ничего у них не покупать. Когда русская бригада, ещё ничего, а как эти – лучше не брать ничего.
- Спасибо. Будем знать – резюмировал я, прыгнул на свою койку, хлебнул воды из бутылочки, и подушка поймала мою голову. Монотонность стука колёс с размерным покачиванием, и бессонная ночь требовали от организма сновидений. И он их получил.
Сколько прошло времени - не знаю. Поезд продолжал движение. Я проснулся, но виду не показывал. Лежал, думал о своём. А меж тем внизу разговор между двумя женщинами приобрёл откровенную окраску. О том, что в дороге случайному попутчику иногда выкладывают то, что и самим себе не говорят, писано-переписано. Есть такой эффект. Рассказывала Эльмира. Ей и лет больше, и больше видела, и больше знает. Есть, что рассказать.
- Вот…уехала, а муж там болеет. Переживаю за него. Сказал езжай. А куда деваться – надо ехать, давно договаривались с поставщиками, товар покупать. Надо посмотреть, пощупать, оценить дизайн и качество, чтоб не купить ерунду, которая будет на полках пылиться…
- А что с мужем случилось? – спросила Ирина.
- Да...у него давление, врача вот вызывали.
- Может из-за погоды? Перепады давления...у меня мама тоже...
- А там у нас все плохо чувствуют себя...- перебила Ирину Эльмира, переходя в режим монолога. - О себе уж не говорю, мы женщины такие...испытанные. А мужики они такие слабые. Думаешь лучше самой болеть...Право, муж, как ребёнок...
- Это точно..."щас" погода вообще...
- Днём у нас на улице жарко. А с утра ветер дует. Бывает холодно. У нас там такие перепады. Там же море, горы. Всё вот это постоянно взаимодействует. Когда с мужем были в Крыму полтора месяца ни разу давление у него не поднималось...друг его говорит, он в Можайске живёт, дом у него там в деревне, красивый такой, он выкупил какие-то там земли...Говорит, давай я тебя заберу - говорит, ты тут был, не болел совсем. А там у себя постоянно болеешь. Это что такое? Приезжайте, пущу вас, живите, говорит, сколько хотите.
- Надо же...
- Я бы с удовольствием сама уехала оттуда. С этой дыры...
- Не нравится?
- Всё равно у вас лучше...Но не в Москве самой...а в области.
- Да, в Москве - это ужас...
- А область мне нравится. Видимо во мне русская кровь говорит. Нравится ваша природа сама. Деревня...
- Сейчас многие в Подмосковье дома покупают. Переезжают. Потому что в любом случае воздух там чище... А как торговля? Народ есть? – видимо Ирина уже в курсе чем живёт Эльмира.
- Торговля? Тишина. Просто удивительно. Да и свадьбы у нас пошли заодно. Вот муж мой на прошлой неделе на 4-х свадьбах был. Это минимум 2 - 3 тысячи отнести нужно на каждую. Это такие ещё самые, самые бедные свадьбы. А есть такие свадьбы 200-300 долларов и больше надо нести. По тысяче человек ведь бывают.
- Ничего себе...
- У нас у самих тысяча человек было на свадьбе...
- Вот это да..., а где же вы такое количество размещали? - только и удивляется Ирина.
 Да, и я, лежу тих и нем. Слушаю. Интересно. Боюсь дышать, чтоб не сбить. Накипело у человека. Голос у Эльмиры приятный, я бы сказал, материнский, хоть и с акцентом, еле уловимым, но льётся протяжно, ровно, спокойно, умиротворяюще. Хотя речь была несколько косноязычна, но фонетическая мелодия завораживала.
- У нас весь город в банкетных залах. Весь город. Ты знаешь? Как будто, все с цепи сорвались…Тут даже те, кто в горах жил никогда там свадьбы не делал, вниз спускаются и делают свадьбы. Последние деньги собирают и отдают. У нас вот такой народ в Дагестане. Они, вот, глядя на соседа, на брата, с голода будут умирать, но сделают так же. Не хуже. Понимаешь? Это вот есть в нашем народе. Немножко зависть и всё это, знаешь...это конец, обязательно, как кто-то надо повторить...Бизнес поэтому тяжело здесь развивать. Я сама начинала. Меня мама с детства и шить, и вышивать, и вязать, и ковры шить ...всё научила... Вот ...а когда на инвалидность ушла, и мама умерла...меня, как будто, всевышний успокоил этим ремеслом...в её же комнатке сидела и бельё начала шить, постельное. А всё просто - от соседки пошло. Купила у неё бельё...плохо сшитое. А потом смотрю на рынке такая же ткань. Спрашиваю: -Почём? Она говорит: - 50 рублей - метр. Ну это 10 лет назад было. - Ну а сколько на "семейку" надо? -10 метров. Выходит 500 рублей. А мне соседка за 1000 комплект продала. Да ещё как сшито...ни пуговиц...ты бы видела...какое там "евро -шитьё"...Мы же сейчас по евро стандартам шьём. Потом взяла и сама сшила. Потом рулончик ткани купила. Так и пошло. Ни на кого не смотрела. А сейчас ходят разведчики по складу. А его сразу видно. Спрашивает: - А это откуда? А это почём? Начинают выпытывать. Видно же не покупать пришёл. Ой вообще. Представь. Каталоги крадут со стола....
- А вот, ты говоришь свадьба была 1000 человек. А где всё-таки размещали всех? Это что какой-то банкетный зал?
- Да, банкетный зал на 1000 человек, есть на 500 и меньше. Какие хочешь. А ты знаешь сколько за них платят? По 150 -200 тысяч рублей.
- Это за один вечер?
- Да...за один вечер. Нет, не вечер - день. У нас за день с часу дня до восьми вечера. А вот в Дербенте, знаешь такой город?
- Да, знаю.
- Так вот там наоборот, идёт свадьба с вечера до глубокой ночи, когда все спокойно могут и после работы прийти, и жары такой нет...Можно расслабиться до поздней ночи. А здесь такого нет. Здесь всё занято бывает. Здесь в любое время бывает и в рабочие дни и в выходные. На лето трудно что-то найти. Вот у друга дочка замуж выходит, он в Москве сам живёт, он вот как прилетел, искал эти залы, носился по городу, нигде не находил и нашёл только зал на понедельник. Все залы на выходные заняты, да, и в выходные зал на 20-30 тысяч дороже.
- Но всё равно ...я не могу представить 1000 человек.
- Да...вот мы делали. Представляешь, сколько мы накормили. А муж мой, ещё знаешь, что сделал? Кто так делает? Я не знаю. А? На другой свадьбе, за неделю до нашей, взял микрофон и объявил: - Все желающие из моего села, через неделю приходите на свадьбу моего сына...Так разве можно?!Как я начала нервничать. Ну как так? Это же надо рассчитывать на сколько человек накрывать. А как тут всех подсчитаешь. Кто там придёт - не придёт.
- Ну, конечно...
- Ой, сколько я пережила. Накроешь на 1000, а вдруг придёт полторы. Это ужас один. Ну, слава Богу, всё обошлось. А мужу потом сказала. Дай Бог дожить, конечно, но младшему сыну такой бардак не буду делать. Пригласим только самых-самых близких родственников и друзей. Да и свадьба не окупается, представь. Не окупились наши затраты.
- Неужели?
- Да...Там в селе у нас в основном бедный народ. Они приносят рублей 500, ну 1000 - самое большее. Всё. А вот друзья у него в Махачкале, пол города, богатые. Вот если бы он их пригласил, тогда бы окупилось, а он же не мог их пригласить всех. Пригласил только самых близких. Были в конвертах и хорошие деньги по 300 и 500 долларов. Потому что муж столько и носит на чужие свадьбы. А сельские столько не носят. Хоть муж носит им такие деньги. И ещё сельские идут всей семьёй. Ты приглашаешь мужа с женой, а приходят они с детьми, внуками, представляешь, там такой базар бывает. Ужас один! Как цыганский табор!
- Ничего себе.
- Нет. Мне этого больше не надо. Всё уже...так не буду больше делать.
- Конечно, лучше на эти деньги съездить отдохнуть куда-нибудь...
- Конечно, отдать эти деньги молодым...пусть отдохнут вдвоём хорошо. Да и муж потом говорил, что зря такие деньги потратил. Одним музыкантам 150 тысяч отдал. А после того как съездил в Мекку, совершил хадж, знаешь, да? Теперь и музыку не слушает. Говорит, что это грех. И всё. Понятно? Только суры из Корана у него в машине звучат. Зря, говорит, свадьбу играл с музыкой. Свадьба была у нас безалкогольная. Алкоголь мы на стол не ставим. У нас семья такая религиозная, вся сторона мужа и дети такие пошли. Выпивку мы не делаем. Еды валом, напитков разных. Хочешь соков, фруктов, выпечки различной - горы, чаи различные. Чайханщик ходит, он отдельно заказывается. Выпивки нет. Была музыка. Они хоть танцевали. А муж теперь жалеет. Была дагестанская музыка.
- А я и не знала о таких обычаях- заскучала Ирина, представляя свою свадьбу безалкогольной.
- А сейчас смешанные браки пошли. А у нас с мужем вообще история удивительная, редкая. Я первая была чужая в их роду, в их селе. Там в горах они не берут другую нацию. Да ещё у меня мать русская, отец лезгин. А муж мой аварец. Это же в горах. В их селе даже с другого села аварцев не берут, не то что другую нацию. Вот так. Они меня три года не признавали. Три года! Я уже вторым была беременная. Но куда деваться. Я в горы приехала, там, собственно и заболела. Я всё перенесла: огонь, воду и медные трубы, как говорят. Всё ради любви к мужу. Кизяки лепила, пять коров доила, с кувшином на родник ходила за водой ледяной в сорокаградусный мороз. Эпилепсию себе заработала. Там у меня приступы и начались от стресса. Я их язык понимала. Они меж собой говорили: - Выгоните её. Как вы её терпите? Вы с ней по-русски разговариваете. Церемонитесь с ней. Она чужая! Гоните её!
А вот свекруха всё равно со мной прожила. Скорее всего, поняла потом, что зря меня гнобила. Умерла потом. Прощения за своё поведение не попросила, конечно. Но поняла. Она набожный человек была. А, видишь, их действия абсолютно не соответствуют канонам их религии. Практика и внутренние устремления не соответствуют друг другу, а противоречат. На словах одно, в делах другое. Я всегда мужу говорю, что это противоречие меня всегда поражает. Очень религиозные люди были. Они меня не признавали. Мол молиться не умеешь. Я всё выучила, стала молиться как они. Но всё равно, до сих пор, знаешь для них своей не стала. Чужая есть чужая. Всё. Хотя мы уже 33 года живём. Сначала у нас землянка была. Одна комната, земляная крыша, земляной пол. Всё глиной надо было мазать. Когда мама с папой приехали посмотреть, где я живу они были в шоке. У нас в южном Дагестане дома как дворцы, всё цивильно, культурно, а это аул в горах, там дома как ласточкины гнёзда друг к другу прилеплены. Кто с боку, кто сверху, кто снизу. Там мой муж родился и вырос. Отец его, как и остальных отправил в интернат, где они получали образование. В горах и школы никакой не было. Он из такой многодетной бедной семьи...Вот так.
- А муж что говорил, на такое отношение к своей жене - поинтересовалась Ирина.
- Муж? Конечно, он меня как мог, защищал. Если бы он этого не делал, брак наш не сохранился бы. А так мы дожили вот. Маму его потом в город забрали, золовка до сих пор у нас живёт. Живёт со школьного возраста и ни к кому не хочет. Тридцать семь лет ей уже. Говорит: хочу жить только с вами. И всё. А потому что я живу с открытой душой, как русская, мама у меня русская была. А у них не так. На лице одно, а в душе другое. Сколько они пакостей мне делали - не перечесть. А они меня и поили, и кормили чем-то отравленным. Я глупая была, доверчивая. Всё принимала, как должное. А они делали это всё. Изжить меня хотели. Но я выжила. С тех пор у меня и начались проблемы со здоровьем. Я ничего этого не знала. С тех пор на лекарствах тридцать лет и живу. Поэтому я и занялась шитьём, текстилем. Это моё. Это меня отвлекает. Мне нравится это. Я всегда любила рисовать и далека была от математики. Хотя с развитием бизнеса приходится и её учить. Куда ж без неё...Всё надо просчитывать. Приход, расход и прочее.
Разговор прервал, прокатившийся по всем дверям, резкий стук металла и голос проводницы объявил:
- Через сорок минут санитарная зона! Туалет закрою! Санитарная зона! Сдавайте бельё!
Попутчицы засуетились. Стали готовиться к выходу из путешествия.
А я всё лежал и думал. Откуда у женщины столько сил, столько выдержки, терпения и любви к мужу. И ещё поразило то, что за все унижения, которые она испытала, она не жаждет мщения и не сыпет обиженно проклятия, не требует вознаграждения за ниспосланные испытания. Не опустила руки .Руки. Натруженные руки Эльмиры стоят у меня перед глазами и голос её звучит в голове, и пушкинский вопрос не находит чёткого ответа: А я бы смог?