Дневник Тоси Шереметьевой

26.12.14

Когда Тося слышала, как кто-то говорит, что Кубе напрасно простили 32 миллиарда долга, она терялась.

Она почему-то всегда считала, что нищему человеку всегда нужно прощать всё, что он случайно съел и выпил, будучи голодным.


20.12.14

"Господь милосерд", - думала Тося, навернувшись на гололёде утром.

"Господь милосерд", - думала Тося, навернувшись на гололёде вечером.

И пришла домой целая и почти невредимая.

"Господь милосерд", - думала Тося теперь каждый день, утро, ночь и вечер.


18.12.14

Мама у Тоси живёт в деревне. Маме 82 года.
Тося маму не забывает, и дело не только в продуктах
и уборке.
Зимой деревня почти вымирает и
справа и слева от её домика никто не живёт,
максимум - на новый год приедут из хлопушек пострелять.
Поэтому Тося очень ответственно подошла к постройке
вокруг маминого дома забора. А ещё ответственнее подошла
к задвижкам на калитках, чтобы к маме не было проходу
для лихих людей и прочего непонятного.
Сегодня Тося прискакала к маме с продуктами и уборкой,
и неожиданно издали увидела, что задвижка на одной из двух калиток
сломана - кто-то перекрутил металл и закрыть калитку невозможно...
Тося от удивления выронила сумку и бросилась к калитке,
где в страшном возбуждении начала металлическую задвижку выпрямлять
прямо голыми руками и кое-как ей это удалось!
Тося от изумления крякнула, посмотрела на свои руки благодарно
и закрыла калитку.
Мама у Тоси бабушка с довольно смешным характером,
и на вопрос, почему при поломке такой важной вещи, как калитка,
не было позвонено дочери, только задумчиво махнула ногой в валенке...

Выяснилось, что позавчера бабушка Лида, мельком взглянув в окно, увидела,
что кто-то ломает её калитку. Присмотрелась через лупу и издали разглядела,
что ломавших двое - интеллигентного вида пожилая пара, похожая на супругов.
Супруг ломал, а старушка лет семидесяти кивала головой в шапке из неизвестного зверя,
и видимо всячески вдохновляла на ломание - и задвижки, и калитки (чужих, замечу).

Пока бабушка Лида надевала шушун и валенки, а потом
снова выглянула в окно, то калитка была уже распахнута, а парочки ломателей не было.
Тут бабушка испытала нечто похожее на холивар и по всегдашнему совету Тоси решила,
что дверь никому не откроет ни за какие обещанные ей коврижки.
Вышла в терраску на цыпочках, топоча как слон, и грозно спросила: -
- Эй, вы???
Из-за двери раздалось дуэтом:
- Откройте!!! Нам надо спросить! Быстрей только, у нас очень важное дело!!!

Так как бабушка Лида свою дочку Тосю особо никогда и не думала слушать,
то дверь естественно открыла.

Перед ней стояла всё та жа пара интеллигентных на вид городских жителей -
женщина лет 70-ти с бледным цветом на лице и мужчина - старик с глазами.
Оба наперебой стали спрашивать, как найти бабушкиного соседа слева Андрюшу,
того самого, которому 5 лет назад удалось у бабушки Лиды отжать часть
родительского дома (ему продала свою долю покойная сестра бабушки Лиды), и Тосе пришлось
путём слома середины дома, ей же принадлежащей, отсоединяться от ставшего уже чужим большого дома.

Бабушка Лида смотрела на сломавших задвижку на её калитке интеллигентных стариков и молчала.
Где находится Андрюша ей было не ведомо, но что-то надо было делать с калиткой!
И она посеменила по снегу к ней. А те побежали за ней, уже повышая голос -
почему она не говорит им - где её сосед? Он им нужен! Они хотят купить часть дома, а то
деньги вон дешевеют.
- Бабка, - грозно сказал супруг бледной старухи, добежав до калитки вместе с бабушкой Лидой. - Говори давай, глухая что ли?!


Тося слушала маму и молчала.
Потом спросила:
- Ну ты им сказала, что он в шестом доме живёт?
Бабушка Лида кивнула.
- А они что?
- Написали мне записку со своим телефоном, чтоб если увижу Андрюшу - передала ему... А где я его увижу?
Тося кивнула.
- А что потом?
- Ушли они.
- А чего ж этот старик задвижку-то не поправил сломанную, я вон её сама кое-как выпрямила...
Мама Тоси снова махнула ногой в валенке.
- Да ты что! Они как пошли, я им говорю - калитку-то хоть прикройте за собой, так
они на меня так зло глянули... Какая там задвижка...


13.12.14


На работе у Тоси есть таксист Колобков.

Он всегда опаздывает.

Тосе в 15.00 уже домой идти, а его всё нет.
Где Колобок?

Сегодня другой таксист Тосю успокаивал, типа с ним, с Колобком, ничего не сделать - он всегда такой, вот он его знает уже 30 лет и ничего с ним сделать никто не может - Колобок всегда спит долго, потом в туалете час
сидит, потом чай пьёт ещё два часа, ест затем обязательно, одевается на работу потеплее, потом снова заходит в туалет...

В общем, дождалась Тося Колобка в 15.30.
Повезло считает.

Правда потом ещё полчаса автобуса не было. Но это уже Тосины трудности!


25.11.14


Тося открыла калитку и, прихрамывая, подошла к дому.
Найдя швабру, негромко стукнула по боку бревенчатого сруба - голос мама не услышит, а стук, скорее всего, да.
Тишина.
Неожиданно настежь распахнулась дверь терраски и Тося увидела шесть встревоженных глаз - парочку маминых, которая её не ждала, и четыре вытаращенных кошачьих глаза - Муркиных и Тишкиных.
 
- Кто это к нашей бабушке?.. Вррраг?.. Не вррраг?.. Сейчас рразорррвём, если вррраг...
Всматриваются несколько секунд недоверчиво, и, узнав, снова всматриваются - мало ли...
Узнали!
Жива Тося.
Жива!

Фиолетовый кот под сиренью живёт.
Фиолетовый стриж ему песни поёт.
Фиолетовый вечер им щурит глаза -
и стрижу, и коту.
По другому нельзя!
Они вечные вместе - стриж и кот.
Кот и стриж.
Фиолет в фиолете.
Не молчи.
Что молчишь?..


19.11.14

Тося с услием тащила по ступенькам дорожную сумку, колёсико от которой торчало из кармана её плаща.
- Здорово, Тоська! - прогудело от мусоропровода.
- Привет, - кивнула Тося, не останавливаясь.
- Опять в Грецию ездила... Ну как там в Греции-то греки остались? - уборщица с редкой фамилией Селючка с интересом смотрела на Тосю.
- Греки... Какие ещё греки? - как вкопанная остановилась Тося. - Я в Рим ездила.
- В Ри-и-и-м?.. - протянула Селючка. - Говорят там потом был! Чего не утонула-то?
Тося махнула рукой, чуть не выронив сумку.

- Не время мне ещё.


7.11.14

Тося собиралась в Италию. На чемодане лежали - колбаса Брауншвейгская, сыр Российский, зелёные оливки турецкие в упаковке и пакет сушек-малюток.
Тося нервно смотрела на четвертинку чёрного хлеба на столе, беззвучно шевеля губами:
- Брать... не брать??? Как там в Риме с хлебом-то?! Ладно, пойду в душ... посплю немножко... подумаю в общем, - решила она и пошлёпала в ванную.

В Италии уже три дня, как был потоп - ТВ-каналы показывали плывущих куда-то кролем и по-собачьи по затопленным улицам итальянцев. Сидящие и стоящие на крышах - из тех, кто выплыл, отряхивались, как мокрые собаки, и стучали зубами:
- Маммма мия!.. Маммма миа!..

Тося сделала несколько решительных плавательных движений руками и
мечтательно зажмурилась.
Плавать она любила.
 

6.11.14

Сегодня Тося встала в 6 утра, собралась и поехала на одну из своих работ - в Красную Пахру. Доехала за три с половиной часа, поработала, получила получку и поехала обратно, мысленно рассуждая про знакомую Олечку, которая в очередной раз съездила в Португалию смотреть на океан.

Рассуждалось плохо, потому что вдобавок к рассуждениям навстречу и в обгон шли мужчины - один другого краше.

Сперва Тосю обогнал хорошо одетый незнакомец в частично шёлковых костюмных брюках и удобной новой куртке, Тося даже немного придержала воздух в лёгких, но через несколько секунд заметила, как незнакомец нервически дёргает руками и что-то говорит сам с себой.
- Что ж, бывает.
Потом попался подпирающий забор обкуренный субъект и Тося его обошла.

И уже на десерт навстречу Тосе вышел "мужчина домашний" - похожий на изящного белогвардейца блондин, одетый в чёрное с иголочки. 

Тося вздохнула в третий раз и завернула в магазин, где уже на кассе её сумку придирчиво обыскали, хотя в ней ничего кроме кошелька с получкой не было. Хотя, нет, там было целых два кошелька - для бумажных и медных денег.
Тося почти не оскорбилась, кассиры супермаркетов - все без исключения, по каким-то только им понятным причинам видели в Тосе потенциальную выносительницу пряников без оплаты оных на кассе.
- Да пошли вы со своими пряниками, куклы чёртовы! - пробормотала Тося, оплачивая сыр и половинку чёрного хлеба.
- Чего? - переспросила дёрганая кассирша с помадой на подбородке.
- Уши мыть надо, - вздохнула Тося, забирая сдачу.
- А вы не хамите, женщина... - вскинулась кассирша. - Моё дело сумки проверять! А то мало ли...

Тося вышла из магазина и на неё пошёл снег.


30.10.14

Бабушка Лида идёт по саду, шаг сделает - подумает,
ещё шаг - снова подумает, пока шла три метра - много чего передумала.
Про дочку думала всё - не едет что-то Тося к ней.
За бабушкой след в след крадётся кот Тихон, большой, серый и с одним ухом.
Следит, чтобы бабушка не споткнулась, как неделю назад 
и коту пришлось её подымать.
Хотя бабушка в тот раз сама кое-как встала, обессиленно охая на холодной земле,
но коту мерещится, что это он самолично бабушку поднял, отнёс в дом, ухватив зубами за воротник, 
и уложил лапами на кровать.
Бабушка только недавно заметила кота, крадущегося сзади, и ворчит на него:
- Чего под ногами путашься? Иди давай, мышей лови!
Кот надувает щёки и сердится.
Потом мяукает требовательно. И снова мяукает!
- Чего тебе? - снова оборачивается бабушка. - Говори!
Кот набирает воздуху и выпаливает:
- Ты эта...
- Что?
- Ты эта... - кот подбирает слова покороче. - Когда упадёшь...
- Че-е-го-о-о? - бабушка стоит руки в боки и насмешливо смотрит на кота. Но стоит не очень уверенно,
покачивается.
- Ты когда упадёшь, бабушка, - примирительно скороговорит кот. - Ты на четырёх лапах иди, вот как я, поняла?.. А то на двух опять упадёшь! Ферштейн, бабушка?
Бабушка кивает.
- Ферштейн, ишь... Разболтался, болтун какой... Какая я тебе бабушка? Девушка я молодая, сколько раз повторять?..

И делает шажок. Кот сосредоточенно идёт следом.


28.10.14. МАМА

У Тоси очень старая мама.
Но она ещё ходит прямо.
Ещё умывается
и одевается сама.
Стирает и варит суп.
И не выжила ещё из ума.

У неё есть дом на горе
и несколько кошек.
Сад.
Огород.
Приходящий ёжик.
Пенсия.
Дочь
и кое-какие мечты -
о бессмертии конечно же.
Всё понял ты.

27.10.14

Обычный пейзаж - лес, придорожные сёла и аварийные кресты погибших у обочин, как память о тех, кто не доехал домой... к семье... к друзьям... или сам к себе.
Тося, то лениво глядела в окно автобуса, то дремала, стукаясь головой о стекло, и снова машинально открывала один глаз, который сам по себе ловил что-то из мимо проносящегося, независимо от её желания.

Промелькнул стилизованный под мотоцикл памятник у дороги и Тося вдруг перестала спать - сон убежал куда-то по-английски, не прощаясь.

Она знала маму этого разбившегося насмерть мальчика. Та поседела за одну ночь и стала заговариваться. И этот памятник, который отлили из чёрного металла его друзья, такие же мотоциклисты, теперь напомнил о нём.
В глазах защипало...
Но Тося вдруг разозлилась. Она именно страшно разозлилась, потому что ей внезапно пришло в голову, что все эти молодые и немолодые мужчины - бешено любящие автомобили, мотоциклы и прочие драндулеты, которые, как наскипидаренные несутся на огромной скорости по дорогам, тропинкам и бездорожью к смерти, они, они...
- В общем, куда вы несётесь, чокнутые? - покачала головой Тося, глядя в окно автобуса. - Куда торопитесь?..
Сколько крестов вдоль дорог, сколько жизней вы захватили с собой, очумевшие любители железок и бензина?!

А если, к примеру, фанатичный любитель огурцов подавится огурцом - ему тоже на месте его гибели ставить памятник - огурец из пупырчатой резины, так?..
А если увлечённый любитель жареной картошки лопнет от её поедания, к примеру, то ему тоже выходит надо ставить на могилу сковородку в полный рост?..

Глупые мысли, да.


24.10.14

Однажды Тося заработала денег и поехала в Италию - в Помпеи. Походила там вместе с другими любопытными по лаве и вулканическому пеплу, посмотрела на кости и следы людей, которых накрыло кипящей земной внутренностью и решила, что когда-нибудь снова вернётся туда.
А сегодня написала стихи:

Скоро я поеду в Рим,
в серый Рим,
в древний Рим.
В Риме долго буду я
жить и петь:
Тра-ля-ля!
Там оставлю свою тень
и мечты,
ну а душу привезу,
как и ты,
как и ты?..

Вечный, пыльный
Рим-старик
на костях,
на песке,
он один, совсем один -
как Христос на доске.

Поцелую я его
в щёку
и
мы с ним рядом
посидим,
как свои,
как свои.

____



21.10.14

Сегодня Тося написала заявление по собственному желанию и ушла с работы, забрав из картонной коробки, в которой лежали три её орудия труда - алкотестер, ручка и предрейсовый журнал, свои вещи - зонтик и два полиэтиленовых плаща, которые пылились там на случай дождливого наваждения.

Точнее, отработала смену, написала заявление, отдала его начальнику транспортного отдела и со спокойным сердцем поехала домой на маршрутке, метро и электричке.
"Восемь месяцев - коту под хвост", - было написано на Тосином круглом лице с акварелями серых глаз, когда на столе рядом с овсяным печеньем звякнул её мобильник.
- Антонина Егоровна, вы обязаны отработать положенные две недели, - человеческим голосом сказал мобильник и затих.
- А у меня рабочего места все восемь месяцев работы не было и зарплату мне давали меньше, чем обещали при приёме, - жуя печенье, ответила Тося.
- Ну и что с того? - в мобильнике кто-то вздохнул. - Мы вас ждём. Имейте в виду!
- Ждите, чего уж! - разрешила Тося. - Только я не приду. Жулики вы.


Вот такой разговор.



20.10.14

"Бож-же мой, боже мой... Раньше-то навстречу мне всё больше попадались девчонки-хохотушки - мои ровесницы по школе.

Они смотрели на меня, я - на них... На косы и сравнивали, на глаза и сравнивали, на нарисованные карандашом "искусство" стрелки на веках и тоже сравнивали - у кого прямее и аккуратнее, на пластиковые заколочки и хвостики, на босоножки и гольфы с белыми помпонами и не только, а сейчас...

Антонина Егоровна, прищурясь, оглядела привокзальную площадь, по которой вдоль и поперёк маршировали какие-то старухи в сером и чёрном.

- Кошмар какой-то, ей-ей... это что же, мне скоро гробы навстречу попадаться начнут? Тьфу-тьфу!.. - Антонина Егоровна, а для кого-то Тосенька, покачала головой, отгоняя видение и, немного ссутулившись, начала спускаться в подземный  переход, ища глазами вечно стоящую тут нищую, похожую на тростинку, для которой она приготовила две "золотые" монетки по десять рублей каждая. 

Нищей на обычном месте не было, зато неподалёку примостился спиной к плиточной холодной стене ещё один, как бы знакомый молодой инвалид, имени которого Тосенька безусловно не знала, но уже привыкла к его весьма раздражающему за последние месяцы приторному голоску: - Поддд-аааайте, люди добрые!

И к его весьма вероятно здоровой, обёрнутой каким-то чудным сооружением ноге, похожей на онучу "первой мировой войны" тоже привыкла... Хотя надо признать, что Тосенька онуч и первой мировой войны в глаза не видела, разве только мельком в старых фильмах например, но вот чуяла её душа в этой бутафорской искусственности какое-то разводилово, хоть что хочешь с ней делай.

А нищий всё дребезжжал:

- Поддд-аааайте, люди доообрыееее!..

"Щас я тебе под-дам, экий ты сукин сын", - Тосенька злорадно убрала две медяшки обратноь в карман и, расправив плечи, бодро пошла по переходу дальше, но споткнулась и чуть не упала.

- Ч-чёрт...

Тосенька обернулась зачем-то.

В мокрой полутемноте перехода нищий даже не глядел в её сторону, продолжая дребезжать на всё той же унылой ноте и, неожиданно она вернулась и, кинув два медяка по десятке в его пакет на руке, снова ссутулившись, пошла своей дорогой.

Только у выселенного дома без дверей и окон она остановилась, чтобы немного унять дыхание от быстрой ходьбы. На неё с надеждой покосилась мокрая собака у дома и внезапно отряхнулась, настырно упершись в землю всеми четырьмя лапами. Тося машинально дёрнула рукой на которую попала влага с собачьей шерсти, и тускло сверкнули два обручальных кольца на ней - одно потолще, а другое поуже на опухшем безымянном пальце.

А что такого, у Тоси были мужья... И не два кстати, если судить по обручальным кольцам, а значительно больше. Целых три с половиной.
Но Тося не любила о них вспоминать, особенно о том, который был как бы 1/2 мужа, но приходилось.

Приходилось...