Глава 1. Пожирающий души

Сумерки обрушились на Тино-мьен вместе с непогодой. Ураганный ветер пригнал с востока тяжелые тучи, день быстро угас, и на смену ясному солнечному свету пришли яростные сполохи молний. Проливные дожди во всю мощь разгулялись в горах, и размытая водой порода щупальцами оползней устремилась по склонам. Даже река Кураве, которая и без того славилась своим буйным нравом, неожиданно свирепо заклокотала в каменных берегах, наводя ужас на всю округу.

Маленький городок зябко ссутулился под хлесткими ударами стихии. Но отнюдь не осенних бурь страшилось его население, хотя необъятная безлесная равнина на востоке и столь же внушительная гряда Лиловых Гор на западе могли сделать неистовство погоды похожим на конец света. В сердцах людей ныне тлел страх совсем иного рода. Они опасались, что нынешней ночью их родной город повторит кошмарную участь своего брата-близнеца – городка Горта-мьена, чьи неприглядные руины громоздились на противоположном берегу Кураве.
 
Воспоминания о случившемся зачастую оказывались настолько разрозненными и отрывочными, что невозможно было слепить их воедино. Кто-то говорил, что на город напал дракон. Мол, его продолговатую и безобразную голову на длинной шее можно было увидеть из любого уголка Горта. Кто-то же уверял, что чудовище являло собой гигантского змея, чье необъятное тело, покрытое блестящей темной чешуей, сминало дома и давило народ с такой необычайной легкостью, как будто здания были возведены из бумаги, а люди – слеплены из песка. Одни говорили, что из его пасти вырывался столп огня, другие – что густой пар, который облекал бегущих врассыпную людей и заставлял их тела плавиться, точно свечи, третьи же так и вовсе настаивали на том, что чудовище целиком проглатывало своих жертв. Не возникало сомнений лишь в том, что люди, пережившие все это, тронулись рассудком и уже не отличали правды от вымысла.

Через пару дней после трагедии группа смельчаков нашла в себе силы и смелость вернуться в сокрушенный город. Мужчины перебрались на противоположный берег и вступили в царство смерти. Ни у кого не повернулся язык назвать это место как-нибудь иначе. Обожженные развалины встретили гостей величественной неподвижностью надгробий. Звенящую тишину, куполом простершуюся над Горта-мьеном, нарушало лишь недовольное карканье кружащих в небе ворон да хриплые окрики стервятников, которые крайне недружелюбно поглядывали на процессию с окрестных скал. Спасатели исходили мертвый город вдоль и поперек, однако оправдать своего благородного названия так и не смогли. Живых людей они не обнаружили, зато пришли к неутешительному выводу, что те, кому не посчастливилось бежать в Тино, кто не бросился в отчаянии с обрыва и кого не настиг змей, сгорели в огне либо приняли долгую и мучительную смерть, оказавшись заживо похороненными под обломками рухнувших зданий. Руины города изобиловали трупами, а смрад разложения перебивал даже запахи дыма и копоти, которые также оставались достаточно сильными и колючей ватой забивались в горло и ноздри. Всех, кого могли, мужчины извлекли из-под обломков, даже если мертвеца приходилось вытаскивать оттуда по частям. Ввиду трупного окоченения и уже начавшегося разложения, покойников не стали хоронить как того требовали устоявшиеся традиции, а сносили в единый погребальный костер. Ближе к вечеру его разожгли под тоскливые завывания флейт и свирелей, и он горел в течение двух последующих дней, а дым от него, должно быть, до сих пор поднимался к небесам.

Не нашли исследователи и туши гигантского чудовища. Похоже, что кровожадной твари удалось убраться безнаказанной. Это открытие еще больше омрачило и без того безрадостный настрой населения Тино-мьена. Риск, что загадочный монстр вознамерится вернуться, чтобы продолжить начатое, оставался слишком велик, хоть никто толком и не знал, что понадобилось этой твари от миролюбивых жителей гор и за какие грехи мстит она беззащитным людям.

Ныне истекало десять дней с момента гибели Горта-мьена. Кто-то считал это верным свидетельством того, что сегодняшней ночью будут сочтены дни осиротевшего Тино. Мол, небеса дали грешникам небольшую отсрочку, чтобы те успели замолить свои грехи, но поскольку люди так и не воспользовались ниспосланной милостью, им предстояло умереть в страшных муках. Некто же наоборот считал это просто совпадением, и упорно продолжал верить в лучшее, хоть ветер так страшно ревел в дымоходах, а Кураве как будто взбесилась в своих берегах.

А что же чудовище?  Никто так и не сумел четко описать его внешний вид, а потому монстра – змей он или дракон – было решено назвать Танагрисом, что означало «пожирающий душу». Кто он таков или что он такое, откуда явился и куда исчез, до поры до времени так и осталось неразгаданной тайной.

*   *   *

Дождь царапался в окна Убежища. Этот тихий монотонный шум убаюкивал, но Аллилет боялась засыпать. Даже когда от усталости слипались веки, а тело наливалось тяжестью и отказывалось подчиняться велениям рассудка, девушка не решалась закрыть глаза и отдаться во власть сновидений. Опасалась, что во сне кошмары прошлого нахлынут на нее с новой силой и на этот раз, возможно, ей уже не посчастливится от них убежать. Наверное, ее сердце просто разорвется от ужаса, не позволив проснуться и осознать, что это был всего лишь сон. А ведь так страшно умереть в темноте, не увидев рассвета…

Подобные страхи, похоже, довлели не над нею одной. Бессонница стала частым гостем в стенах Убежища, где обрели приют беженцы из Горта-мьена. Точнее, те из них, кто не покончил с собой в первые дни после разыгравшейся трагедии, узнав, что все их родные и близкие пали жертвами безумного чудовища. Никто не смог бы упрекнуть этих людей в чрезмерной мнительности. Каждый из них жил предчувствием приближающейся беды. И сейчас оно было сильно как никогда.

Аллилет поставила на пол чашки с горячим ромашковым чаем и придвинулась ближе к брату. Мальчик лежал неподвижно, подтянув колени к подбородку и устремив взгляд на небольшую группку людей, которая собралась у разожженного очага. Здесь беженцы обменивались последними новостями, а также делились друг с другом своими страхами и переживаниями. Сегодня у всех на слуху было известие о смерти престарелой женщины, которая после крушения Горта осталась совершенно одинокой. Встревоженные люди пытались выяснить, скончалась ли она в силу естественных причин или же предпочла наложить на себя руки. К сожалению и первое, и второе было далеко не редкостью в стенах Убежища. Изо дня в день трагичная история этого места пополнялась все новыми именами.

Несмотря на то, что разговор велся вполголоса, Тибо прекрасно слышал каждое произнесенное слово и преисполнялся все большего ужаса.
 
- Не слушай их, - проговорила Аллилет, положив брату руку на плечо. – Выпей лучше чаю, пока горячий.

- Не хочу, - пробормотал Тибо, и обратил к сестре побледневшее лицо. – Я больше не хочу здесь оставаться, Леле, - слезно попросил он, давая волю страху. – Пожалуйста, давай уйдем.

- Куда же мы с тобой пойдем, Тибо? – попыталась урезонить его старшая сестра. Ей тоже  не нравилось это место, пронизанное горем, скорбью и отчаянием. Но находиться здесь все же лучше, чем на улице под проливным дождем или среди руин родного города, где каждый дом превратился в чью-то могилу.

- Не важно. Но только не здесь, не в Тино. Тут опасно. Говорят, Танагрис вновь нападет этой ночью…

- Никто этого наверняка не знает. Все лишь высказывают свои догадки. Поверь мне, в Тино безопасно. Большая стена вокруг города сдержит Танагриса, если тот посмеет вновь напасть. Но на самом деле, я думаю, что он уже мертв и лежит где-то на дне глубокого ущелья…

- Ты глупая, что ли? – лицо Тибо исказилось от страха и ярости. – Танагрис бессмертен. Его не поразит ни одно оружие. И спасения от него нет. Хочешь погибнуть – оставайся. А я уйду. В Рогатую Долину, в Равнинное Королевство… Куда угодно, только бы подальше отсюда и от этих глупых людей, которые сидят и ждут своей смерти!

Аллилет невольно отпрянула. Она успела подумать о том, что раньше Тибо был милейшим мальчиком: кротким, добрым, послушным, готовым прийти на помощь сестре и отцу. Но трагедия Горта-мьена разительно его изменила, как меняет засуха живописный пейзаж зеленой долины, обращая ее в безжизненное ущелье. Наспех собравшись – дети не успели прихватить с собой даже самого необходимого – им довелось бежать из родного города, ночью, когда одна его часть была уже разрушена, а другая находилась во власти огня. Их отец, уважаемый городничий Собриан, оказался одним из тех немногих храбрецов, кто предпочел рискнуть своей жизнью, дабы остановить невиданное чудище. С мечом наперевес бесстрашный воин возглавил небольшую группу столь же отважных мужчин, вооруженных кто мечами, кто топорами, кто кирками, и исчез в клубах смолянисто-черного дыма, чтобы никогда не вернуться назад. С тех пор Аллилет и Тибо больше не видели отца. А отряд добровольцев, который отправился на обследование пожарища восемь дней назад, ни тела Собриана, ни трупов его смелых товарищей так и не обнаружил. Аллилет сочла это добрым знаком, ведь их отец мог выжить, а удар его меча – оказаться тем решающим доводом, который заставил Танагриса убраться восвояси.

Тибо же придерживался противоположного взгляда на это неоднозначное известие.

«Наверное, его тело оказалось так изуродовано, что эти трусливые ослы не признали в нем человека» - мрачно заявил он. И Аллилет ужаснули темные круги, которые в тот миг отчетливо выделялись у брата под глазами, как будто в мальчика вселился злой дух. Она возмущенно окликнула его тогда, но Тибо не придал никакого значения ее негодованию. А когда расплакалась, не попытался ее успокоить. Неужели беда так быстро его сломила? И заставила во всем происходящем видеть только худое? Даже в своих чаяниях всегда и в первую очередь рассчитывать на несправедливость и смерть?

Аллилет горестно вздохнула. И, видимо, в этом невольном вздохе прозвучало такое неприкрытое отчаяние, что Тибо приподнялся на локте и удивленно посмотрел на сестру.

- Почему ты вздыхаешь? – теперь в его голосе звучала не гневная претензия, как прежде, а искреннее недоумение.

- Как же мне не вздыхать, когда я сначала потеряла отца, а теперь вижу, что мой собственный брат меня ненавидит?

- Я не ненавижу тебя, - воскликнул мальчик, усаживаясь на своей неудобной постели и спуская на пол босые ноги.

- Почему же ты постоянно пытаешься огорчить меня и заставить плакать?

- И вовсе я не пытался тебя огорчить, - скрестил руки на груди Тибо, и в этот момент выглядел почти взрослым. – А коль ты плакса, то разве ж я в этом виноват? 

Он тряхнул головой, увенчанной короткими волосами пепельного цвета:
- Я злюсь на судьбу! Зачем она так с нами поступила? Как будто нам и без этого проблем не хватало? А папа?.. Разве заслуживал он такой жуткой смерти? – в бессильной злобе мальчик стукнул кулаком по распрямленной ладони. Аллилет видела под его выразительными глазами все те же темные полукружья, но на этот раз они не были такими четкими и не внушали зловещего впечатления. Скорее свидетельствовали о чрезмерной усталости, ведь за всю прошедшую неделю Тибо так и не удалось как следует поспать. – Теперь у нас ничего не осталось! Мы с тобой стали такими жалкими и несчастными… Вот посмотри на меня, – с этими словами парнишка развел руки в стороны, позволяя рукавам безразмерной рубашки провиснуть под мышками. В полумраке он напоминал аиста. Эту обновку ему пожертвовали сердобольные люди, поскольку одежда Тибо за ночь непредвиденных скитаний превратилась в грязные лохмотья. – Ну, разве не смешно, а?

- Нет, не смешно, - с жаром возразила Аллилет, разозлившись от того, что ее брат позволил себе терзаться из-за таких пустяков. – Да, мы потеряли отца, дом наш разрушен и мы вынуждены жить в изгнании. Но у тебя есть я, а у меня есть ты. Грех жаловаться, Тибо! А если слишком долго сетовать на судьбу, она может разозлиться и отобрать у нас даже это!

Подавленный и пристыженный мальчик опустил глаза.
 
- Если перестанешь ворчать и смотреть на всех волком, то я ушью твою одежду, чтобы она сидела на тебе как влитая, - предложила Аллилет.

- Обещаешь? – недоверчиво протянул Тибо, хотя причин сомневаться в искренности сестры у мальчика не было. Девушка решила, что его разочарование зашло слишком уж далеко, чтобы он мог от него так просто избавиться.
 
- Обещаю, - с улыбкой подтвердила она. – Надо только раздобыть иголку с ниткой. Но, думаю, за этим дело не станет.

- Спасибо, Леле, - смущенно произнес мальчик, внезапно устыдившись своей прежней несдержанности и гадая, не успел ли он прогневить судьбу настолько, чтобы та вознамерилась отобрать у них с сестрой что-нибудь еще. В любом случае, он решил, что ему стоит как можно скорее загладить свою вину. – Ты знаешь, пожалуй я смогу выпить немного чаю. Не пропадать же… Эй, что за чертовщина? – воскликнул Тибо, заметив, какую странную пляску выделывает вода в его чашке. А едва светло-янтарная жидкость перелилась через край, поспешил отдернуть руку, чтобы не обжечься. – Да что же это?!

- Землетрясение? – испуганно прошептала Аллилет.

- Нет, - Тибо ощущал под ступнями тряску пола. В Убежище вдруг воцарилась звенящая тишина. – Неужели снова он?..

Словно в подтверждение его слов в густом мраке ненастной ночи разнесся грозный рев чудовища, который Тибо с Аллилет уже имели сомнительное удовольствие однажды слышать. Его невозможно было спутать ни с одним другим звуком на земле, равно как и забыть. Начинаясь с низкого утробного рычания, он постепенно прибавлял в мощи, пока не превращался в оглушительный душераздирающий вопль. А под аккомпанемент набирающей силу бури звучал вдвойне устрашающе.

Тибо резво вскочил на ноги. Но тут мощный толчок с такой силой сотряс дом, что мальчику невольно пришлось раскинуть руки в стороны, чтобы не упасть. Тибо словил себя на мысли, что это мог оказаться обвалившийся участок крепостной стены, которая по периметру окаймляла Тино-мьен и должна была сделаться первой преградой на пути Танагриса. Из очага посыпался огненный водопад пылающих угольев. Где-то со звоном разлетелось окно. Следом раздался новый леденящий душу вой и приглушенные крики разбегающихся в панике людей. Еще несколько зданий отправилось в небытие, возвестив о своем крушении оглушительным грохотом. И только вскрик Аллилет, пронзительный и болезненный, вернул мальчика в чувство, попутно напомнив о том, что все эти катастрофические разрушения произошли с городом за считанные секунды.

- Что с тобой, Леле?  - он бросился к сестре, которую обнаружил сидящей на полу у стены. Девушка сжимала в ладонях раненную ступню. Между белыми пальцами виднелась побагровевшая кожа.

- Кипяток, - простонала Аллилет и бросила выразительный взгляд на осколки разбитой посуды.

- Проклятье! – выругался Тибо. – Но идти-то ты сможешь?
Аллилет не была в этом уверена, но чтобы не пугать младшего брата еще больше, ответила утвердительно.

- Да, только помоги мне подняться, - попросила она, протягивая ему навстречу руку.

Первые шаги дались девушке с трудом, но стоило ей и Тибо оказаться снаружи, в подсвеченной пурпурным заревом ночи, как Аллилет тут же забыла и о боли, и о хромоте. Девушка подумала, что бросилась бы бежать, даже если бы ей переломило кости. За стенами убежища царил кромешный хаос, который, по словам проповедников, поджидал человечество в Самый Последний День Бытия, когда все духи вырвутся на свободу и примутся уничтожать сущее. Только это был вовсе не предсказанный религиозными фанатиками конец света, поскольку Аллилет и Тибо созерцали его уже второй раз в жизни.
 
Грохот рушащихся зданий несмолкающим эхом катился над Тино-мьеном. Дома падали с пугающим постоянством, а вопли Танагриса утихали только лишь затем, чтобы позволить чудищу проглотить очередную замешкавшуюся жертву. Самого чудовища видно не было. Дымный саван окутывал ту часть города, в которой хозяйничал монстр, а рев пламени, доносящийся оттуда, напоминал гудение прибоя.

Если бы смертные могли взглянуть на Тино-мьен сверху, то обнаружили бы свой родной город похожим на гигантское спелое яблоко, в которое влез огромный прожорливый червь. С невиданной жадностью вгрызаясь в сочную мякоть, он оставлял позади себя длинную и безобразную червоточину из разрушенных зданий и раздавленных людей. Подобное сравнение могло бы оказаться не столь уж далеким от истины, поскольку Танагрис на самом деле был исполинским змеечервем. Только обитал он не в спелой фруктовой сердцевине, а в каменной толщи Лиловых Гор.

Наравне с Танагрисом город истязал еще один змей – огненный. Его тело неуклонно росло по мере того, как пламя стихийных пожаров перекидывалось с одной крыши на другую. Очередной такой очаг вспыхнул за спинами Тибо и Аллилет, когда из тлеющих на кухонном полу угольев родилось голодное пламя и принялось жадно облизывать деревянные половицы. Из Убежища повалили испуганные люди. Поддаваясь слепой панике, они бросались бежать, куда глаза глядят, но сшибали друг друга с ног, падали и принимались вопить, катаясь по земле. Другие же, более сдержанные горожане, покидали зону бедствия куда организованней… Если можно так назвать бурный человеческий поток, который направлялся на юго-запад и по стремительности своей уступал разве что неистовому течению Кураве. Беженцы держали путь к Вратам Зари, за которыми располагалась Рогатая Долина. Но вовсе не на заступничество собратьев, обитающих по другую сторону ущелья, рассчитывали измученные страхом люди, а на узость пресловутых Врат, в которые исполинской туше Танагриса было не протиснуться. Однако путь туда все равно оставался неблизким, а жуткий змеечервь хоть и не обладал быстротой молнии, все же, подобно ей, тоже мог нагрянуть совершенно внезапно.

Тибо и Аллилет, не раздумывая, примкнули к все растущему, все ускоряющемуся человеческому потоку и вклинились в самую его сердцевину. Глаза у всех горели страхом и целеустремленностью, как у оленей, напуганных лесным пожаром. Тибо даже подумал, что если впереди вместо Врат Зари вдруг разверзнется пропасть, то все стадо…

«То есть толпа» - поправил он себя.

…без раздумий бросится вниз. И они с сестрой не избегут трагичной участи, поскольку оба сейчас более всего напоминали двух крошечных рыбешек, которых мощное течение увлекало навстречу кровавой мясорубке водоворота. Аллилет же, напротив, чувствовала себя в относительной безопасности. Она не сомневалась в том, что остальные беженцы позаботятся о двух несчастных сиротах. Во всяком случае, не станут их топтать, если те вдруг упадут. Но все равно крепко сжимала в руке потную ладошку младшего брата и тянула его за собой, если ей вдруг начинало казаться, что он отстает.

Краем глаза Тибо заметил огромный смолянисто-черный клуб дыма, поднимающийся над крышей двухэтажного особняка справа. И только через мгновение осознал, что это вовсе не дым, а изогнувшееся удавкой змеиное тело, такое огромное, что истинные его размеры никак не укладывались в голове. Воздух застрял у паренька в горле, словно рыбная косточка, не позволив даже вздохнуть, не говоря уже о том, чтобы крикнуть и оповестить всех остальных.
 
Эту задачу взял на себя кто-то другой.

- Танагрис! – прозвучал многоголосый вопль где-то позади, когда из-за конька крыши показалась здоровенная голова с кошмарной плоской мордой, немного напоминающей человеческое лицо, и оттого еще более ужасной. Из приоткрытой пасти змея и его огромных ноздрей валили струи густого пара. Гибкое тело оплетал дым. Большущие глаза почти полностью занимали круглые зрачки, и только по краю тянулась тонкая сверкающая золотом полоса, похожая на полумесяц. Вот эти два полумесяца, нависшие так низко, словно где-то обвалились столпы, поддерживающие небосвод, и стали единственным, что Тибо запомнил о той ночи. Потом этот образ постоянно будет преследовать его в кошмарных снах.

Чудовище исторгло душераздирающий вопль и, широко раскрыв кривозубую пасть, бросилось на людей. Человеческий поток мигом разорвался на две части, словно бархатная лента, перерезанная ножницами пополам. Когда Танагрис вновь распрямил шею, его жуткие клыки уже были обагрены кровью, а вниз летели куски человеческих тел: руки, ноги, головы… Люди ошалело завопили и бросились врассыпную, безжалостно затаптывая тех, кто имел неосторожность упасть. Руки Тибо и Аллилет разорвались, брат с сестрой потеряли друг друга и каждый из них остался в одиночестве, посреди взбеленившейся толпы.

Терзаемая мучительной неизвестностью относительно дальнейшей судьбы брата, Аллилет со всех ног мчалась туда, куда ее гнала обезумевшая от ужаса толпа. Долгое время девушка не видела перед собой ничего, кроме спин и мельтешащих локтей, которые порой весьма ощутимо задевали ее по бокам, голове и груди. Сзади на пятки наступали преследователи. Одни нервозно толкали ее в спину, заставляя бежать быстрее. Другие хватали за волосы и, казалось, были не прочь даже влезть хрупкой девушке на плечи, лишь бы оказаться хотя бы на йоту ближе к спасению. Аллилет уже не знала, что предпочтительней – оказаться растоптанной обезумевшей толпой или быть съеденной кошмарным чудовищем. Похоже, нынешнее бегство вовсе не решало вопрос жизни и смерти, а лишь определяло наиболее подходящий вариант последней.

Танагрис не отставал. Из двух лоскутков некогда единой людской ленты змей предпочел броситься вдогонку за тем, в котором находилась Аллилет. Клацанье его огромных зубов вонзалось в уши, точно удары молота по наковальне, и, возможно, с каждым таким щелчком преследователей за спиной у девушки оставалось все меньше. Крики ужаса и боли практически не смолкали. Здания продолжали рушиться, но уже где-то в отдалении – очевидно, они падали, задетые мощным хвостом Танагриса. Кое-где вспыхивало пламя. По обе стороны дороги громоздились развалины. Впереди людям раскрывала объятия тьма неизвестности.

Благодаря чуду или случайному стечению обстоятельств, но уж никак не в силу отменного здоровья или потрясающей выносливости, Аллилет в числе немногих беженцев добралась до конца этой кошмарной дистанции. В любой другой день сие событие могло бы сулить ей спасение. Но только не сегодня, ибо девушка вышла на открытый всем ветрам уступ, который козырьком нависал над Великой Равниной, а спасительные Врата Зари находились в противоположной стороне. Справа грохотала, выла и гремела Кураве, выплескиваясь через край утеса на необозримую пустошь. Здесь поразительная симфония ее беспокойных волн превращалась в оглушительный рев водопада. Даже ветру было не под силу перекричать этот чудовищный гомон, хотя он то и дело коршуном налетал на замершую в растерянности девушку и трепал ей волосы.

Загнав добычу в угол, Танагрис неспешно приближался. Во мраке ночи грозно поблескивали его золотистые глаза – два полумесяца, обращенные рогами друг к другу. Тяжелая, непропорционально сработанная голова, высоко плыла над землей, покачиваясь на изогнутой мощной шее. Гигантские змеиные кольца плавно шевелились позади, сливаясь с темнотой. Мокрая от дождя чешуя влажно поблескивала, отражая сполохи пожаров. Огромные глаза, не мигая, смотрели на Аллилет. Они пожирали ее взглядом. Может, не только ее, но, затравленно оглядевшись, девушка вдруг обнаружила, что осталась на щедро орошаемом дождем утесе совершенно одна. Остальные беглецы уже в отчаянии спрыгнули вниз, решив, что лучше разбиться о камни, чем отыскать свою гибель на дне желудка змеечервя.

Аллилет не хотела смерти. Но сейчас, стоя на краю пропасти, она думала вовсе не о спасении, а о благополучии Тибо. Удалось ли ему выжить после этого вероломного нападения Танагриса? Аллилет не допускала сомнений – конечно же, удалось. Но что будет с ним, если она погибнет? Меньше всего на свете девушка хотела оставить своего младшего братца один на один с этим жестоким и коварным миром. Кто в нем станет опорой для беззащитного мальчика? Кто позаботится о нем, когда тот впадет в беспросветное уныние, узнав о гибели сестры? Или – того хуже – окажется в городе, который станет следующей целью кровожадного чудовища?

Уверенная в том, что решительно все сущее понимает человеческую речь и знакомо с состраданием, девушка воздела руки с раскрытыми ладонями. Однако и этот более чем красноречивый жест не произвел на жуткого змея достойного впечатления – он продолжал подползать, нависая над маленькой девушкой, громко клацая челюстями и брызгая во все стороны слюной, смешанной с человеческой кровью.

- Пожалуйста, не надо…- прошептала беглянка, пока обезумевший ветер пытался затолкать эти слова ей обратно в губы.

Сбивающий с ног порыв отпустил Аллилет незаслуженную и болезненную пощечину. Девушка сдавленно вскрикнула и заслонила лицо руками.

- Падай!.. - провыл ветер ей в уши и вцепился в подол юбки в бесстыдной попытке содрать одежду. – Падай!..

Едва Аллилет вновь открыла глаза, боязливо и нерешительно, то увидела прямо перед собой огромную, пурпурно-красную пасть, окаймленную жуткими кривыми зубьями. Мир подернулся рябью, а перед глазами заплясали яркие пятна. В следующий миг земля ушла у девушки из-под ног, а далее последовали необъятная тьма, торжествующий вой ветра и грохот водопада.