Параллели

                Я убиваю время,  время убивает меня – все взаимно.
               
                Приятно убивать время  –  отдых, покой, расслабленность.      
               
                Продолжительность удовольствия зависит от количества часов, минут, секунд – чем больше времени предстоит убить, тем изощренее работает воображение. 

                Время – оно разное,  всеобъемлющее, всепоглощающее.

                Всему свое время  – рождению, жизни, смерти.

                - У меня нет времени.

                - Позвольте спросить, для чего?

                - Ни для чего и ни для кого.

                - Значит, Вы мертвы для всего на свете.

                Время быстротечно, изменчиво, неотвратимо, безжалостно -  одним словом -  фатально. Оно как  приговор  - обязательный атрибут   всего живого.
                - Его у меня навалом.

                - Да? Значит, Вы бездельник, одно лишь утешение, что живой.

                Время лечит и калечит.

                - Потерпите, нужно время.

                - А где его взять, не подскажете? У кого одолжить? Ведь у каждого из нас оно свое, индивидуальное – маленькая составляющая глобального времени.

                Время ожидания дарит надежду, приносит радость и печаль, счастье и горе. Оно мобильно во всех проявлениях: приходит, проходит, придет и уйдет в никуда, испарится белым паром, канет в небытие.

                ***

                - Ты почему сидишь в темноте? – спросил отец, прерывая мысли дочери, и включил свет.

                - Отдыхаю, что,  нельзя?

                -Не дерзи, Мила, лучше вставай и пойдем ужинать. Я картошку  сварил и сосиски.

                - Не хочу, я не голодна.

                Тяжело вздохнув, мужчина , шаркая, прошел на кухню. Уже два года, как  пропала его жена, мама Милы. Вышла за хлебом и не вернулась …

                Два года поисков и никакого результата. Куда могла исчезнуть скромная, неприметная, необщительная женщина, которая все шестнадцать лет их совместной жизни действовала по одной и той же схеме: дом-работа-дом? Какое время поглотило ее?  Расследование по факту исчезновения зашло в тупик , оно раздулось, как воздушный шар, накачанный кислородом, с плотно перекрученным горлышком, который оторвался от земли и улетел куда-то далеко в небо, отдаляясь все дальше и дальше - до полного исчезновения из поля зрения.

                Мила училась в десятом классе, когда пропала ее мама.

                Примерная девочка, отличница - она много читала, школьные учителя пророчили ей хорошее будущее.  Благополучная, счастливая семья, любящие родители. Ничто не предвещало беды. 

                В первые дни после случившегося Мила чувствовала обиду на маму, потом -  злость и разочарование, на смену им  пришла жалость к себе и отцу. Итог был неутешительным – замкнутость , депрессия.

                Для подростка без достаточного жизненного опыта  многое было непонятно. Она никогда особо не задумывалась, почему папа и мама редко общаются  друг с другом, не ходят вместе, как раньше, в театр, в кино.  Они вечно заняты,  у них нет времени  для развлечений  - и этого оправдания  ей было достаточно, чтобы беззаботно  жить дальше.

                Из-за загадочного  исчезновения  для Милы и отца настали трудные времена.  Миле приходилось постоянно пресекать любые расспросы  про маму, она старалась не жалеть себя и не позволяла делать это другим, что стало серьезным испытанием для ее  хрупкой, еще   неоформившейся психики.

                Отцу было не легче. Убитый горем, он как-то сразу постарел, осунулся , и от безысходности стал выпивать.  Но когда нетрезвый возвращался домой и видел как его единственная дочь гаснет на глазах , хмель вмиг улетучивался.  Он не знал, что делать? Как помочь дочери, которая часами  сидит в темноте и в разговорах с ним постоянно ставит  условие - не говорить про маму?
От помощи психолога Мила категорически отказывалась.

                Но мир не без добрых людей. Соседи снизу, с которыми они были близки  много лет, часто поднимались к ним, утешали, сидели допоздна; тем более, что их сын, шестиклассник Витька, учился в одной с ней школе и был очень привязан к Миле.  Его одноклассники долго думали, что она его родная сестра, а не просто соседка. Витька мог во всем положиться на Милку – выручалку, как он ее называл.

                Андрей и Вера, родители Витьки, поддерживали  как могли. Иногда Вера готовила  для них обед, украдкой утирая слезу, стоя у плиты, а в это время Андрей утешал отчаявшегося соседа дежурными словами про надежду на лучшее…

                Но это бывало крайне редко, потому что соседи жили у себя в квартире набегами. Андрей, отец семейства, по работе  часто ездил  за границу в длительные командировки , а его жена и сын перебиралась к теще и тестю в другой район города.

                В тоскливые зимние  вечера Мила часто вспоминала совместные ужины двух счастливых семейств: веселый смех родителей, забавный бас дяди Андрея и вкусные пироги тети Веры.

                ***

                Два года прошли серо и однообразно, но, несмотря  на это, Мила поступила в институт на свой любимый литературный  факультет.  Она, как и прежде, после занятий, часто захаживала в книжный магазин, где раньше работала ее мама и каждый раз ожидала чуда – вот стеллажи, за ними прилавок, вдруг за прилавком появится  мама…

                - Здравствуй, Мила,  как ты? – весело здоровается с ней новая работница, знакомая с историей семьи.

                - Спасибо, тетя Оля, хорошо. Зашла посмотреть, нет ли чего-нибудь нового, интересного …

                Мила перебирает книги,  а на глаза наворачиваются слезы.

                “Повернуть бы время вспять” , - подумала она и вспомнила день, когда в последний раз видела маму за прилавком.

                Сентябрь, солнечный осенний день, нет последних уроков, математичка заболела.  “Чуть не забыла, Тетя Вера просила посадить Витьку в автобус во время большой перемены, ему опять придется через весь город ехать к бабушке.  Ура! Спешить некуда. Провожу непоседу и пойду к маме”, - думала Мила, спускаясь по ступенькам школьных лестниц…

                Зайдя в книжный магазин, она быстрым шагом направилась к прилавку, минуя густо заставленные книгами полки.  Внезапно Мила останавливается, увидев соседа, дядю Андрея, стоявшего очень близко к маме.

                “Не может быть, -  подумала она, - ведь он же уехал неделю назад в командировку”.  Они даже не заметили ее появления, однако, Мила успела уловить  какой-то  незнакомый, необычно мягкий взгляд мамы, что было для нее открытием.

                В магазине никого больше не было, и Мила, озадаченная увиденным, решила не выдавать себя и тихо  вышла.

                Шум улицы немного отвлек ее, но настроение было испорчено.      Вопросы, относительно дяди Андрея и мамы требовали незамедлительных ответов, и потому, пройдя квартал, Мила решила вернуться в магазин.

                Прежняя мама стояла за прилавком и листала книгу, она была одна.

                - Мила, что-то ты сегодня рановато, доченька, - сказала она весело. – У меня переучет и дел по горло, так что буду поздно. Я позвоню папе и попрошу накормить тебя.

                - Не надо меня кормить, я уже не маленькая, - рассердилась Мила.

                - Мам, а дядя Андрей уже приехал, да? - немного погодя, спросила она.

                - С чего ты взяла?

                - Кажется, я его видела здесь.

                - Что значит  кажется, и что ты видела? Опять твои фантазии. Попробуй только рассказать про этот бред кому-нибудь еще, - сказала мама сердито и швырнула книгу на прилавок. И вообще, заруби себе на носу - не лезь в дела взрослых, они тебя не касаются.

                После этого случая  дядя Андрей потерял в ее глазах всякое доверие: Мила стала  презирать  его за ложь и жалеть тетю Веру с Витькой.

                Отношения матери и дочери нельзя было назвать теплыми и доверительными. Мила была  непростым подростком: слишком начитана, умна, любознательна. Мама же хотела, чтобы все было иначе, и ее дочь не перечила  и беспрекословно подчинялась бы ей во всем. Их мнения часто не совпадали,а  иногда  летели искры непонимания, но побеждала всегда мать, используя для этого все  возможные  методы воспитания.

                …Конечно же, Мила испугалась материнского гнева и никому ничего не рассказала, в противном случае лишилась бы компьютера и книг, потому что мама считала, что они негативно влияют на дочь. Она подумала, что, может, мама в самом деле права и семейные отношения взрослых ее не касаются…
               
                ***

                …Мила пришла домой, открыла входную дверь и  хотела уже войти в квартиру, как услышала голос Витьки: “Милка, зайди к нам, пожалуйста, никак не могу разбудить маму. Не пойму спит она или что, - громко всхлипнул он.  - Полчаса бьюсь и папа не дома”.

                Мила сбежала вниз по лестнице. Тетя Вера лежала на диване с открытыми глазами и ни на что не реагировала. Мила пощупала пульс, он был слабый. Она позвонила в скорую и попыталась успокоить Витьку.
                В больнице Веру спасли с трудом, сказали -  лекарственное отравление, попытка суицида.  Оказалось,  Андрей через адвоката передал ей документы на развод, вот она и решила свести счеты с жизнью, не подумав о бедном Витьке.

                Мила вступила во взрослую жизнь раньше времени:  вот уже два года как она пребывала в нем.

                Накануне, она вспоминала слова мамы, советовавшей не лезть в дела взрослых. Замечание оказалось недальновидным, учитывая сложившиеся в жизни Милы обстоятельства.

                Тетю Веру поместили в неврологический диспансер, а Витьку забрали бабушка с дедушкой.  Мила с папой навещали ее в больнице - совершенно другую женщину: осунувшуюся, бледную, без блеска в глазах, безразличную ко всему.

                Вскоре из-за границы приехал и дядя Андрей, разрушивший, неожиданно для всех,  замок мнимой семейной идиллии, построенный на лжи, под обломками которого оказались его жена и сын.

                Он избегал встреч с соседями, и потому  Мила была крайне удивлена его визиту , тем более, что отца в это время не  было дома.
                - Здравствуй Мила, - сказал он, нервно и неуверенно переминаясь с ноги на ногу, что было совсем не похоже на него - самоуверенного весельчака с  хитринкой во взгляде. – Тут письмо тебе, возьми…

                - Какое еще письмо, от кого?  – с дрожью в голосе сказала Мила.

                - Потом поговорим, я сейчас к Витьке поеду, вечером буду дома, - не глядя ей в глаза, промямлил он и исчез.

                ***

                Черные блики перед глазами мешали Миле читать. Пересилив себя, она  кое-как начала разбирать  письмо по буквам – это мамин почерк…

                “Милочка,  деточка, прости меня, если сможешь. Я так люблю тебя и все, что  делаю, только ради твоего счастья и благополучия.

                Не суди меня строго, скоро я получу гражданство и смогу забрать тебя к себе. Здесь тебя ждет учеба в престижном Вузе, блестящее будущее,  работа. Поверь, у тебя все будет хорошо, я  и дядя Андрей сможем оплатить …  Мы с дядей Андреем…”

                Мила с трудом  устояла на ногах,  лицо покрылось холодным потом, от нервного перенапряжения тряслись руки и кружилась голова.

                Она обрушила весь свой гнев на мамино письмо, разорвав  листок бумаги на мелкие кусочки. Холодным ветром ворвалось  время  разочарования, падения в глубокое темное ущелье, в пропасть, в вакуум…

                … Успокоившись, она решительно  подошла к письменному столу, взяла лист бумаги, ручку и без всяких предисловий  начала писать:

                “Ничего не было, никакого письма, попробуй только рассказать кому-нибудь про этот бред, мама.

                Мы с тобой живем в параллельных мирах и, значит, мое время, где живу я, папа, тетя Вера и Витька, никогда не пересечется с твоим.
                Нас нет в твоем времени, а тебя в нашем.

                Осмелюсь разочаровать тебя. Ты  скроила из времени проживания с нами  несуразицу. Грубыми стежками  соединила друг с другом лоскутки сотворенного тобой “шедевра”  и решила, что он мне к лицу, и со временем все образуется. Оказалось,  все не так-то просто, и наши вкусы не совпадают.

                Смирись. От старого  ничего не осталось. Лишь искромсанные, ни для чего не пригодные временные обрезки.  Впрочем, если тебе в очередной раз захочется сыпровизировать,  есть еще один отрезок - новое время дяди Андрея. В случае необходимости можешь использовать его, ведь другой альтернативы у тебя больше нет.

                Желаю тебе счастья в твоем новом времени...”

                Мила сложила вчетверо письмо: оно было готово  к отправлению в иное время - пока еще неприемлемое и непонятное.