Начало

Рано или поздно все уходят. Все уходят в себя. Либо успокоившись, либо поняв, что бесполезно. Так приходит смерть. И только нашим душам известно, последует ли за очередной смертью ещё одно рождение.

Сильнее всех всегда сопротивляется тело. Инстинкт самосохранения выжимает из каждой клетки последние ресурсы, отказываясь принять данность. А потом приходит долгожданный покой. И ты знаешь, что больше уже никогда не увидишь, не сможешь коснуться, вдохнуть.

А если и случится... Если и случится, то уже в новой, другой жизни. И ты (или что-то внутри тебя) веришь в это. И эта вера помогает тебе родиться вновь.

Но память... И только память каждый раз, как заботливый могильщик, ставит ещё одно надгробие на территории, на которой мы не любим бывать. Но вот ведь! Чем больше на этой территории надгробий, тем сильнее внутри желание найти тут самую. Найти подтверждение жизни вечной. Та самая душа, та самая вера, та самая вечная жизнь. Те самые души... Душеворот...

Единственная война, которую я хочу завершить та, что внутри. Система, в которой все жизненно важные функции воюют друг с другом, не в состоянии действовать нормально. Родитель, дети которого враждуют друг с другом и убивают друг друга, никогда не будет жить спокойно.

Так и бывает. Ты подходишь к границе. Подходишь к границе себя, границе своего сознания, границе своего восприятия. И останавливаешься. Ты знаешь, что ещё шаг и Рубикон. Рубикон, за которым сразу же начнётся Рагнарёк. Твой персональный Рагнарёк. И ты останавливаешься.

И ветер. И ветер, который ты всегда любил, становится вдруг нестерпимо жёстким, холодным, вымораживающим всего тебя до основания. В растерянности ты поворачиваешь назад, думая, что пришёл не туда. Ты думаешь, что это тупик и дальше дороги нет. И ты возвращаешься. Но как только ты делаешь пару шагов туда, назад, становится ясно, что ты вдруг стал совершенно маленькой точкой.

Собственно, ты понимаешь, что всегда был этой совершенно маленькой точкой. Точкой, которая очень хотела стать прямой. Но, оказавшись у Рубикона, ты вдруг ясно понимаешь, что удел этой совершенно маленькой точки, которой ты являешься, вовсе не прямая. Нет. Ты, конечно понимаешь, что мог бы стать частью прямой. И, конечно, понимаешь, что мог бы стать частью любой прямой. Но. Тебя вдруг ввергает в ступор чёткое осознание того, что ты, эта совершенно маленькая точка, так далеко ушёл от всех возможных прямых. Ушёл вовсе не в поиске чего-то исключительного. Ушёл потому, что тебе просто всегда нравился сам процесс поиска.

А теперь... Теперь, стоя у Рубикона, в предвкушении своего персонального Рагнарёка, ты чётко видишь свой удел. Совершенно маленькая точка должна... Совершенно маленькая точка обязана... Совершенно маленькая точка неизбежно станет Сферой. Совершенно маленькая точка станет Сферой, не смотря ни на что. Станет, как только перейдёт Рубикон и проживёт свой персональный Рагнарёк.

Твоя душа и твоё сознание всё уже решили. Да, они всё уже решили за тебя.
А твой ум, который считает себя полноправным хозяином происходящего, бьётся в истерике. Твой ум приводит тебе самые весомые логичные и даже нелогичные доводы, пытаясь остановить тебя от этого необдуманного шага. Воображение… О! Воображение рисует тебе самые страшные образы, показывая, что может ждать тебя там, на другой стороне. Но способны ли они тебя испугать? Ум, воображение … Ты теперь точно знаешь, что не они твои хозяева, а ты их… Только ты и никто больше.

Надгробия, на той территории, где мы не любим бывать… Надгробия на кладбище нашей памяти. Тебе даже идти туда не надо. Эти могильные плиты. Ты и так их постоянно носишь с собой. Пришло время, обойдя их все, проститься с тем, что было. Проститься с тем, что было, не во имя чего-то. Проститься просто потому, что пришло время. Пусть мёртвые заботятся о мёртвых.

На этом скалистом обрыве, на котором ты сейчас стоишь, все эти надгробия будут смотреться как ещё одна груда камней. Ещё одна груда камней… Ещё одна? Значит, до тебя здесь уже бывал кто-то. Многим ли из тех, кто здесь бывал, удалось перейти Рубикон? Ты не узнаешь. Во всяком случае, не сейчас. Потому что некому тебе рассказать об этом. И некому тебя остановить от этого последнего шага. Да и кто теперь может тебя остановить? Нет больше прямых.

Даже линий нет. Нет пространства, нет времени… Есть только одна совершенно маленькая точка. На этом скалистом обрыве…

Может показаться, что ты в полном одиночестве. Но это не так. Есть ты, Рубикон и Рагнарёк. Твои Рубикон и Рагнарёк. Твои. Толи вас действительно трое, то ли ты, став совершенно маленькой точкой, теперь можешь вместить так много в себе. Для тебя этого так много, что ты не можешь не действовать.
Это как момент, когда ты проснулся. Ты знаешь, что лежать дальше уже не имеет смысла. Пора вставать!


И ты подходишь к обрыву… И ты смотришь вниз…

Сильнее ума, сильнее воображения только тело. Инстинкт самосохранения… Инстинкт самосохранения выжимает из каждой клетки последние ресурсы, отказываясь принять данность. Но даже инстинкт самосохранения тебя уже не может отвлечь. Ничто тебя больше не может отвлечь от того, другого берега. Ведь там… Ведь там тебя ждёт Рагнарёк. Твой Рагнарёк. У вас назначена встреча. Встреча, к которой ты готовился с самого начала. Нет, не твоего рождения. А раньше. Много раньше.

Осталось решить как...

Скалистый берег. С чем ты пришёл сюда? Всё, что тебе в дорогу собрали родители. Всё, чем поделились с тобой друзья. Всё, чем поделились с тобой враги. Ах, да! В твоём рюкзаке ещё есть то, что ты в спешке успел положить сам в… Твой рюкзак… Нужен ли он теперь?

Скалистый берег крут. Там, внизу, Рубикон. Что ты возьмёшь с собой?
Там, внизу, омут. Броситься в омут с головой. И не знать, останешься ли в живых. Только так. Только так возможно перейти Рубикон.

А что нужно мёртвому? Да ничего, собственно. Значит… Разве что, на случай взять, если всё-таки останешься в живых. Остатки… Почти засохший сыр, и уже зачерствевший хлеб, и почти прокисшее вино. Рубикон велик. Но если повезёт… Остальное – лишний груз, который запросто утянет на дно. Остальное – прах.

И ты подходишь к обрыву… И ты смотришь вниз…

Разбег... Прыжок...

Полёт… Толи во сне, толи наяву. Глаза закрыты. Ибо, страх. Страх не потому, что тебе страшно. Неизвестность…

Да! Ты знаешь, а может чувствуешь, что ты не первый, кто решил перейти Рубикон. Нет! Ты веришь, что ты не первый. Не первый, потому что в противном случае этот мир уже не существовал бы. Веришь! И эта вера помогает тебе открыть глаза. Открыть, чтобы увидеть.

Увидеть там, внизу, кипящий лёд. Лёд, завораживающий холод которого настиг тебя тут же, как только ты открыл глаза. Холод. Так вот что такое ад! Это не пекло, как многие знающие любят рассказывать об этом. А если и пекло, то по другой причине. Холод такой, что обжигает тебя всего. Холод, который выжигает внутри всё так, что вдруг становится жарко. Очень жарко! И ум, который дрожал всё это время от страха и потерявший способность мыслить трезво, начинает вопить, что вот она, смерть!

Смерть…

Сильнее всего всегда сопротивляется тело. Но зацепиться уже не за что. Ты летишь… Ты летишь в кипящий ледяной Рубикон!

А потом вдруг приходит долгожданный покой. И ты понимаешь, что больше уже никогда не увидишь, не услышишь, не почувствуешь. А если это и случится, то уже в другой жизни. И ты веришь. И эта вера помогает тебе понять, что ты с самого начала знал, что будет. Что будет так.

Ещё до прихода сюда ты сам выбрал эту дорогу и этих попутчиков. Ты сам выбрал свой род и свою семью. Ты с самого начала знал обо всех событиях, которые с тобой произойдут.

Инстинкт самосохранения. Да! Именно он довёл тебя этого момента. И именно с ним тебе пришлось бороться в момент прыжка. Он сделал своё дело. Он сохранил твоё тело и твою душу для этого самого момента. И даже сейчас… Даже сейчас именно он включил все твои внутренние резервы, чтобы рассказать… Чтобы показать тебе всю твою жизнь до… И теперь, просматривая свою жизнь как кинофильм, ты понимаешь, что проваливаешься под лёд Рубикона, в его тёмную глубину.

Инстинкт делает последнее, что может сделать для тебя. Чтобы умирать было не страшно, он начинает показывать тебе лучшие моменты твоей жизни. Он показывает их тебе, повторяя так часто, что они вдруг превращаются в волшебную колыбельную. Чтобы ты спокойно мог уснуть. Теперь уже навсегда. Чтобы твоя душа смогла, наконец оставить это тело как ненужный груз, как прах.

И вот, где-то вдалеке забрезжил слабый свет. Ты уже простился, простил, попросил прощения…

Неожиданно твоя душа улыбнулась, а следом ты услышал неудержимый весёлый хохот. Такой весёлый хохот. Такой оглушительный хохот! Твой ум решил, что теперь-то уж он окончательно спятил.

Тогда зачем всё это? Вопрос прозвучал как гром среди ясного неба. Ты узнал этот голос, голос, который только что безудержно хохотал.

Тогда зачем всё это? Зачем ты пришёл на берег Рубикона? Сознание не останавливалось и продолжало задавать новые и новые вопросы. Ни на один их них ты не мог дать хоть сколько-нибудь вразумительного ответа.

Ты просто понимал. Понимал лишь то, что тебе всегда нравился процесс поиска.
И теперь уже ты. Ты сам задавал вопросы. Вопросы самому себе, на которые не мог дать ни одного ответа.

Сознание сделало своё дело. Сознание разбудило тебя. Разбудило в тот момент, когда ты мог и готов был заснуть навсегда. Понимание. Бритва. Понимание, острое как лезвие бритвы. Понимание того, что ты – не ум, ты – не тело, ты – не сознание. Понимание того, что ты тот, кто может наблюдать и наблюдает за всем этим. Понимание того, что тебя больше нет.

И совершенно не имеет никакого значения, как тебя зовут. Ты - никто. А потому можешь отзываться на любое имя. С этого момента для тебя важно не имя. Важно другое. Сам факт обращения к тебе.

Переживание…

Как часто можно услышать, что кто-то за кого-то или за что-то переживает. Многие переживают даже за самого себя. Человеки переживают по любому поводу, кроме… А многие ли способны пережить самого себя? Ведь «переживать за» - это отстранение, отдаление… Можешь ли ты? Ты уже знаешь ответ. И открываешь глаза. Снова открываешь глаза.

Сон, который тебе подарил инстинкт самосохранения, прошёл. Прошёл так резко и безвозвратно, что очнуться в глубине вод Рубикона оказалось не самым приятным занятием из всех, тебе известных.

Нет. Вода Рубикона совсем не была холодной. Уже не была. А отсутствие возможности разглядеть его глубину под тобой вовсе не пугало. Мокрый. Мокрый насквозь. Казалось, что вода Рубикона проникла в самую твою суть. И да, она была солёной. Ты вспомнил, как ты плакал. Плакал навзрыд и Рубикон плакал вместе с тобой…

Ты вдруг понял, почему вода Рубикона такая солёная. Рубикон уже много раз плакал. Плакал вместе с кем-то ещё. Кто из тех, кто был в его водах, вышел на другой берег? Ты если и узнаешь, то не сейчас. Ты узнаешь позже. А пока…

Ты теперь чист. Ты пережил себя. Ты оплакал себя. И Рубикон плакал вместе с тобой. Ты теперь никто. Это как раз то, к чему ты стремился. Ты можешь остаться никем. Но наверняка ты захочешь побыть кем-то ещё. Наверняка так и будет.

Совершенно точно ты теперь знаешь только одно. Ты совершенно точно знаешь, для чего прошёл весь этот путь и почему ты сейчас здесь. И почему Рубикон не поглотил тебя, ты тоже знаешь.

Ты здесь потому, что хотел завершить войну. Завершить ту единственную войну, что внутри тебя.

Потому что ты точно знаешь, что система, в которой все жизненно важные функции воюют друг с другом, не в состоянии действовать нормально. Не будет действовать нормально. Ибо это её война!

Потому что ты точно знаешь, что родитель, дети которого враждуют друг с другом и убивают друг друга, никогда не будет жить спокойно. Не будет жить спокойно. Ибо это его война!

Только ты ещё дитя. Дитя, которому теперь уже заботливый Рубикон помогает выбраться на другой берег. Ты - дитя. Ты, собственно, всегда и был ребёнком. Ты – никто. И у тебя уже нет имени. Или ещё нет.

И только Рубикон знает правду.

Ты выходишь на берег и, чувствуя, что последние силы покидают тебя, ты кричишь. Ты кричишь так, что исчезает всё вокруг. Исчезает абсолютно всё. И только призрачный, сумеречный свет заполняет всё собой...

Сумеречный свет… Он заполняет собой абсолютно всё. Толи скоро ночь, толи скоро рассвет. Ты не знаешь, что это такое. Ничего не знаешь. Ничего нет. Нет даже того, кто не знает всё это, но мог бы знать. Сумеречный свет, проникающий повсюду и заполняющий всё собой. Что-то меняется. Пробуждение… Серебристо – сумеречный свет начал рассеиваться и стали появляться очертания. Проснись!

Невероятный разряд ярко-голубой молнии осветил всё вокруг. Ты улыбнулся. Тебе всегда нравилось слышать этот звук, смотреть на это явление и вдыхать воздух, сопровождающий его повсюду, где оно случалось.

Но в этот раз всё по-другому. Ни звука, ни чудесного запаха. Проснись! Это твоё сознание вот уже в который раз пытается вывести тебя из небытия. Рычащего небытия… Р-у-б-и-к-о-н… Р-а-г-н-а-р-ё-к… Глаза закрыты… Ру-би-кон. Раг-на-рёк. Рубикон. Рагнарёк. То, что было. То, что ждёт.

Кто ты? Откуда ты? Где ты? Так не хочется. Как же не хочется! А сознание требует ответы. Немедленные ответы.

Сумеречный… Серебристый… Свет. Нет ничего и никого. Так не хочется покидать это место!

Это уже было или нет? Ты не помнишь. Открыть глаза… Открыл. Закрыл. Никакой разницы. Ещё раз! Открыл. Закрыл. Очертания. Неясные очертания… Снова вопрос. Где ты?! Ты знаешь, что мог бы не отвечать. Но... Проснись! Вспоминай! Всё изменилось. Изменилось ли?

Ты идёшь по дороге. Дорога без начала и конца. Или, может быть, тебе это только кажется. Как и то, что вокруг всё такое огромное. Ты идёшь, но ничего не меняется. Даже дорога. Всё вокруг странно-серое. Трава, деревья, небо, дорога. Даже дорога!

Ничего не меняется! Всё так же близко и всё так же далеко. Всё напоминает карандашный рисунок, в центре которого находишься ты. Есть всё, что должно быть. Но это всё не имеет ни цвета, ни запаха. И почувствовать всё это, кажется, нет никакой возможности.

Ты знаешь, что идёшь, но не чувствуешь своего движения. Есть только знание этого. Ты делаешь шаг, и всё повторяется снова. Ты делаешь ещё шаг и … Проснись наконец! Кто ты? Откуда ты? Куда ты идёшь? Почему ты здесь? И здесь – это где?

Решение. Рубикон. Рагнарёк. Оскомина. Видимо, всё это длилось так долго, и так много этого было, что скулы сводит от этих слов.

Итак. Кто ты? Нет. Не то! Откуда ты? Да! Откуда?! Именно это сейчас важно. Всё остальное подождёт. Может подождать.

Внезапно лай собаки. Сзади. Ты оглядываешься и видишь, как к тебе бежит истошно лающая собака…

Проснулся.

Ну, наконец-то! Проснулся. Ты всё там же. Оказывается это не сон, и ты не спал. Это самая настоящая реальность. А серой, как нарисованный чьим-то простым карандашом рисунок, она была только потому, что ты напрочь не хотел  воспринимать её.

Удивительно! Ведь ты, именно ты сам, выбрал оказаться здесь. Как давно это было? Как же давно это было?! Ты тогда решил уйти.

Рано или поздно все уходят. Уходят в себя. Вот и ты ушёл. Ушёл, чтобы стать совершенно маленькой точкой. Нет. Ты ушёл, потому что хотел завершить войну. Войну, что внутри. И стал совершенно маленькой точкой.

Ты не был уверен,  ты не знал. И только твоей душе было известно, что за очередной  смертью будет ещё одно рождение. Тебе же оставалось только доверять ей. Довериться своей душе, которая знала, что это будет твоё последнее рождение.

Твоя душа знала, что в этом твоём последнем рождении, в этой твоей новой жизни, у тебя будет много воплощений. И ты доверился, и ты поверил.

Тебе ничего не оставалось больше делать. Ты до такой степени устал от того, что какая – то твоя часть всегда оставалась в тени, ускользая от твоего внимания, что ты сам решил стать источником света. Ибо тень возможна только тогда, когда есть внешний источник.

С этого момента единственным источником света для тебя стала твоя душа. И, как только это произошло, ты стал совершенно маленькой точкой. Да, ты, конечно же, понимал, что мог бы стать частью любой прямой. Но. Ты ушёл потому, что тебе всегда нравилось идти. А идти вовне, чтобы сделать то, к чему ты так стремился, не имело никакого смысла.

Ты совершенно точно знал, что ты не первый, кто решил перейти Рубикон и пережить Рагнарёк. Ты осознавал, что не первый, потому что в противном случае этот мир уже не существовал бы. Вот только… Вот только никто из тех, кто был до тебя, по известным только им одним причинам, так и не оставил письменных свидетельств. А всё, что осталось от их путешествия, было лишь пересказом и попыткой толкования тех, кто услышал историю из первых уст.

Теперь твоя дорога – дорога тех, кто уже проходил по ней. Теперь твоя жизнь – жизнь тех, кто жил, идя по этой дороге. Но. Это твоя жизнь и твоя дорога.

Ещё раз прочувствовать. Ещё раз прожить. Чтобы из бесконечно маленькой точки превратиться в бесконечно большую сферу.

И не потому, что хочется, а потому что неизбежно.

Чтобы увидели, поняли и осознали, что это возможно. И не потому, что ты возомнил себя мессией, а потому что пришло время.
Открыть, чтобы увидеть. Открыть, чтобы показать. Открыть, чтобы увидели.

Ты никто. А потому можешь отзываться на любое имя. И даже сам факт обращения к тебе уже неважен. Ты есть. Ты есть независимо от этого. Ты прожил – пережил самого себя. Ты никто. И тебе этого более чем достаточно.

И ты кричишь. Кричишь от радости. Ты кричишь так, что всё приходит в движение и окрашивается во все возможные и невозможные цвета.


Рецензии
Оч. трогательно. Но не надо замурять себя думами о смерти. "более всего старят мысли о старости", сказал кто-то из великих.

Эдуард Снежин   04.12.2014 01:50     Заявить о нарушении
Благодарю вас за отзыв, Эдуард.
Но написанном разговор не о смерти, а о жизни.
Во всяком случае, именно о ней я и хотел рассказать.
Возможно, у меня не получилось это сделать.

Адам Кастодиан   09.12.2014 23:28   Заявить о нарушении