Тайный совет старейшин Уральского казачьего войска

Впервые я услышал про тайный совет Уральского казачьего войска (УКВ) из уст моего отца. Он, как бы мимоходом, упомянул о нём когда рассказывал про Калёный, - его родовой посёлок. Из несвязного рассказа выходило, что тайный совет собирался, именно, в Калёном, когда туда съезжались все, свободные от служебных тягот, казаки Уральского войска для проведения осенней плавни. Сбор казаков на плавню проходил 2 - 3 дня, пока добиралось, из самых отдалённых станиц и посёлков, всё "плавенное" войско. В это же время, за столом заседали представители старейших уральских фамилий и обсуждали важнейшие проблемы, которые возникали в жизни УКВ. Главная тема разговоров была связана с рыболовством на Урале и в Каспийском море. Старейшины были очень озабочены ежегодным сокращением улова рыбы и занимались поиском приемлемых решений для восстановления рыбных запасов в Урале. И это не удивительно, ведь, рыболовство было главной отраслью экономики Уральского казачьего войска. На рыбе же, в прямом смысле, держалось всё хозяйство уральского казака. Останется казак без рыбы, - не на что будет снарядить себя на "царёву" службу и прокормить свою семью. "Неисчерпаемый запас рыбы на Урале был постоянной и нерушимой базой их благосостояния, - писал В. Правдухин. - Казаки ревниво охраняли своё монопольное право на Урал. В неурочное время даже удочкой на нём нельзя было порыбачить и казаку".

Некоторые решения, принимаемые советом старейшин, были не "по нутру" как рядовым казакам, так и членам Войскового административно - хозяйственного правления УКВ. Поэтому состав совета старейшин всегда держался в тайне. В войске было заведено, что каждый уральский казак почитал "приговор" совета старейшин, как Закон; обязан был "приговору" подчиняться и неукоснительно его выполнять. Разницы не делали между  рядовым казаком и войсковым атаманом. Вероятно, поэтому с 1830 года царь перестал назначать войскового атамана из уральских казаков, а присылал на Урал наказных атаманов "не казачьего" сословия. В самом войске действовал "негласный"  закон, по которому члены совета старейшин или члены их семей не могли занимать в УКВ должности войсковых чиновников или офицеров. Закон справедливый, ведь, совет старейшин имел большое влияние на все процессы жизнедеятельности УКВ. Без его ведома не производилось ни одного назначения в войсковом хозяйственном правлении, и не принималось ни одного судьбоносного решения в жизни УКВ. Совет старейшин, по сути был, так называемым "серым кардиналом" в руководстве войска. Даже, наказным атаманам, руководившим УКВ по воле монарха, приходилось считаться с решениями совета старейшин. Возможно, наказные атаманы и подумывали "закрыть" тайный совет старейшин, только  последний имел сильных покровителей в Петербурге, которые оберегали его от бед и напастей, даже, Оренбургских генерал - губернаторов.

"Уральцы жили в исключительно счастливых условиях, - вспоминал В. Правдухин. - Едва ли можно было где - нибудь в России найти столь благодатный уголок. У них до последнего времени сохранились остатки своеобразного, если хотите, первобытного коммунизма, - это для меня бесспорно по отблескам детских моих воспоминаний, крепко хранящим ряд самых радостных картин человеческого труда. Казачья вольность, известное равенство обусловливались природными богатствами, находящимися в их распоряжении". Во имя сохранения этого "казацкого" коммунизма и был создан тайный надзорный орган, который строго следил за соблюдением "законов" внутреннего жизненного уклада уральских казаков, не дозволяя их нарушать ни бедным ни богатым, ни чиновникам ни рядовым казакам. В вопросах же религии, совет старейшин соблюдал нейтралитет. Хотя, уральские казаки и были почти поголовно все старообрядцы, однако в их среде было много сект и течений, имеющих различия в толковании основ древлеправославия. Помимо старообрядцев, в войске служили татары - мусульмане и калмыки - буддисты, а также был небольшой процент православных греческой веры, так называемых "никониан". За всё время существования Уральского войска, серьёзных конфликтов в казачьей среде на религиозной почве не было. Хотя, в быту случалось, что "дырники" вступали в словесную перепалку с "никудыками", а единоверцы со старообрядцами - поповцами австрийского толка. Староверы считали патриарха Никона предшественником Антихриста, а те же единоверцы посещали греко - православные храмы, где молились рядом с "никонианами".

Выбор Калёновского посёлка, в качестве "ставки" тайного совета старейшин, не был случайным. Посёлок расположен на середине, вытянутого узкой дугой, на расстояние в 600 с лишнем верст, Уральского (Яицкого) войска. Через посёлок шли бесперебойно обозы из Уральска на Гурьев и обратно. Сюда же, стекались все свежие новости из войска. Зимой, возницы меняли здесь сани на телеги, чтобы добраться до Гурьева, где снег был большой редкостью, а на обратным пути оставляли "чужие" телеги и забирали свои сани. "Летучка" - всадники с эстафетой, также не обходили стороной посёлок. Впервые форпост "Калёный орешек", именуемый впоследствии Калёновским посёлком, упомянут в "Оренбургской истории", написанной П. И. Рычковым в 1744 году.

"Калёновский посёлок широко известен по Уральской области: испокон веков отсюда начиналась осенняя плавня, - вспоминал В. Правдухин. - Плавня давала казакам четверть годового улова рыбы: около восьми тысяч тонн. Вся область в эти дни стекалась в Калёный. До трёх тысяч будар сползались в этом месте к Уралу. По Уралу за рыбаками двигались обозы. Купцы "из Московии" приезжали сюда за рыбой. Везли с собой различные невиданные товары и нам, ребятам, незатейливые, чудеснейшие для нас в то время сласти и ряд наивных развлечений, обычных для центральной России в пасхальную неделю. Здесь впервые я увидел карусель. На плавне узнал и навсегда унёс с собой вкус сладких черных стручков и приторных пряников - "жамков", как их называли казаки". Зимой, в Калёном же завершалось багренье, которое продвигалось от учуга вниз по ятовям (местам залегания рыбы) на Урале, с остановками на ночлег в низовых станицах. После багренья тоже случались проблемы, которые требовали немедленного решения советом старейшин. Например, по конфликту между наказным атаманом Ставровским и казаками - баграчеями в декабре 1899 года.

"Уральские казаки круглый год занимаются рыболовством, - писал В. Правдухин. - Это веками выработало из них настоящих детей природы. Они здоровы, как звери, как звери - веселы, добры, просты и радостно гостеприимны, гордо ревнивы к своему, но не жадны и не скаредны". Однако, писатель Правдухин мог и не знать, что за жизнью и бытом казаков зорко следило "всевидящее око" тайного совета, ставившего на своё место "зарвавшихся" уральцев. Особенно жестко наказывали браконьеров, которых не только жестоко били плетями, но и сажали в тюрьму. Вниз по Уралу, от учуга до Каспийского моря, летом стояла сторожевая охрана, следившая чтобы к реке никто не подходил. Казачьи пикеты стояли на Урале (Яике) с незапамятных старых времён и постепенно превратились из боевого охранения в рыбоохранное.

"В другой раз я подъехал к берегу Урала у Белых горок (верстах в десяти ниже Уральска, в запретной части реки), - рассказывал о своей поездки на Урал писатель  В. Г. Короленко. - Здесь, на увале, стояла сторожка. Из неё вышел старый казак в сером пиджаке и форменной фуражке.

Это был караульный пикетчик. На его обязанности следить за рекой. В старину такие пикеты следили за движениями орды, теперь они следят за рыбой. Пикетчик знает речную глубину так же отчетливо, как и учужный казак, и так же уверенно может рассказать, кто из водных обитателей уже изволил прибыть с моря, кто ожидается на днях, где новоприбывшие избирают места для остановок ("ятовей"). Он указал мне рукой вдаль, на "степную сторону" и сказал:

- А вон там - другой пикет.

Вглядевшись, я действительно увидел вдалеке белое пятно... Ещё дальше, в млеющей степной мгле мелькала третья, уже чуть заметная точка.

- И так до моря? - спросил я.

- Да, до самого Гурьева...

- Ну, а выкупаться тут можно? - спросил я, истомлённый жарой.

В глазах пикетчика мелькнуло выражение неподдельного испуга.

- Что вы это, Бог с вами! - произнёс он с изумлением. - Как можно в реке купаться? Да тут след ваш на песке увидят, - я обязан объяснить, кто и для какой надобности подходил к берегу... А вы - купаться!.. Ах, Боже мой!.."

Совет старейшин выработал такие строгие правила рыбной ловли, ещё в эпоху Петра I и они продолжали действовать до захвата красноармейцами Уральска, в январе 1919 года. Если бы, не дай Бог, фактическое руководство рыбным промыслом оказалось в руках наказного атамана УКВ, то писатель Короленко не написал бы про Урал такие замечательные слова, идущие из глубины души: "Значение боевой границы Урала исчезло, и он представляет от учуга до моря только живорыбный садок. Начиная отсюда и до самого Гурьева, река лежит в берегах, неприкосновенная и девственная... Ни бударки, ни паруса, ни плота, ни парома. Даже перевозы устроены только в четырёх местах". Вот, вам и ответ на вопрос: почему совет старейшин всё своё внимание уделял вопросам рыболовства. Возможно, в "старые" годы старейшины  занимались и другими вопросами, помимо рыболовства. Например, уральский писатель Иоасаф Игнатьевич Железнов записал народное предание, которое опубликовал в 1859 году в московском журнале "Русский вестник" под названием "Видение". Приведу небольшой фрагмент из этого предания, где говорится про яицких старейшин:

"...Задумали наши козаки перенести свой город с Кирсанова Яра к речке Чагану, - говорит Иван Никитич Чакрыгин. - Место, вишь, на Кирсановом Яру было неудобно: зимой снегом заносило, а летом от песка житья не было. Задумали они это дело, снарядили небольшую партию посыльщиков да и послали спросить совета у старейших, что жили на море, на Камынь - острове.

- Разве на Камынине острове жили в те поры козаки? - спросил я.

- Как же! Исконе же там жили козаки - лыцари, самые то - исть старики - старожилы, которым в городе было душно, и которые, между нами будь сказано, любили простор и раздолье, а уж есть ли что просторнее и раздольнее батюшки синя - моря Каспицкаго? Може статься, на Яике, в верху, и поселений настоящих не было, а на море, на островах, да на буграх, наверное были козачьи притоны. И нельзя не быть, касатик: ведь в стары годы, козаки наши частенько разъезжали по морю, как в песнях поётся, "во легких стругах за добычаю, разбивали бусы - кораблики, все армянские, татарские, басурманские" этим только и жили , что греха таить. Так как же на Камынь - острове, иль - бо на другом каком, не жить нашим козакам? И в песне про Яикушку - Горыныча, знаешь, поётся:

...На острове Камынине,

Братцы, старики живут,

Старики живут, старожилые,

Им же по девяносту лет...

- Постой, постой, Иван Никитич! - перебил я. - В этой песне говорится про стариков - старожилых. Може статься, они жили на Камынь - острове ради Бога, то - есть спасали свои души?

(При сих словах Иван Никитич улыбнулся: замечание моё насчет стариков, спасавших души, показалось старику до крайности смешным и наивным).

Как видно, первые яицкие старейшины - старожилы выбрали местом своего пребывания один из островов на Каспийском море. В первой половине XVII века там шла морская война России с Персией, в которой Посольский приказ и яицкие казаки принимали активное участие, а старейшины находились в самом центре событий. В те времена основной статьей дохода казаков Яицкого войска являлся морской разбой, в ходе которого брались на абордаж (штурмом) купеческие корабли персов. На островах же, происходил и делёж добычи по совести и справедливости. Про это красноречиво говорит старинная песня:

Разбили одну лодочку с золотой казной,

Снимали с золотой казной красну - девицу,

Красну девицу, раскрасавицу, дочь купецкую.

И начали делить золоту казну пуховою шляпой.

На кон клали раскрасавицу, красну девушку.

И начали меж себя трясти жеребей.

Досталась атаманушке красна девушка.

Возговорит атаманушка таковы слова:

"На бою - то я, атаманушка, самый первый был,

На паю на дуване я последний стал:

Досталась мне, атаманушке, красная девушка.

Уже, в те времена, стали вырабатываться принципы жизнедеятельности в условиях "казацкого" коммунизма. Вся добыча разбивалась на равноценные паи и делилась по жребию, не взирая на социальное положение и заслуги казака. Такой же принцип дележа применялся впоследствии на главных рыбных ловлях в Войске, которые также проводились сообща, свободными от внешней службы казаками.

"Эти походы на рыбу всем войском содействуют в высшей степени сохранению на Урале казачьего быта и типа, - писал В. Г. Короленко. - Войско в эти периоды чувствует своё единство. На привалах кипят религиозные споры, распространяются политические новости. В старину всякая смута зарождалась в этих походах".

Удержать Уральское (Яицкое) Войско от смуты было нелегко. Впервые, яицкие казаки взбунтовались во время Круга, на котором решался вопрос о выдаче "беглых" царским властям. В результате жаркого спора Войско разделилось на две враждующие партии. Войсковой атаман Иван Белоусов, которому было за девяносто лет, был приговорен на Кругу к смерти и тут же, казнен (1698 г.). После Белоусова совет старейшин стал "выдвигать" на должность войскового атамана не "природных", а "пришлых" казаков. В начале XVIII века к власти пришли атаманы Меркурьевы, потом их сменила династия Бородиных, на которых и завершилась череда войсковых атаманов из среды уральских казаков (1830 г.).

Уральский писатель и историк А. З. Курлапов в своей статье "Уральские казаки и проблемы этнической идентификации" привёл интересные, но малоизвестные сведения: "Из документов начала XVIII в. известно о существовании особого слоя в яицком казачестве, - пишет Александр Зотович, - называемых "старые люди", "старые казаки". Это были казаки старинных, знатных и богатых родов, старшины, многие из которых не раз выбирались атаманами. Эти "старые люди" и вершили дела на Яике".

Когда заводишь разговор о доминирующей роли тайного совета старейшин в политике сдерживания, обеспечения правопорядка и дисциплины в Уральском войске, скептики сразу же возражают: "Такого не могло быть! Всё определяли наказные атаманы и войсковые чиновники, которые занимались поборами с казаков и казнокрадством. Поэтому и случались в войске смуты, перераставшие в кровавые бунты".

"Ещё в начале XVIII в. в Яицком городке документы фиксируют наличие слоя "лучших людей", - пишет Курлапов, - происходящих из "старинных яицких казаков", многие из которых - старшины; или "прежде сего бывали атаманами, а ныне они на Яике знатныя люди".

"Старинные люди" - это не указание на возраст(большинство из действующих лиц находятся в самой зрелой поре), - утверждает Курлапов, - а положение и авторитет "природного казака", древность происхождения рода и связанное с ним общественное положение. В этом плане "старые люди" у яицких казаков напоминают "старцев градских" на Руси, да и вообще институт старейшин, существующий в любом традиционном обществе".

По сути, термины "старейшины" и "старые люди" имели в Уральском казачьем войске равнозначное значение. Произносили в разговоре слово "старейшины", а подразумевали - "старых людей", и, наоборот. В обиходе, оба слово одинаково употреблялись и "старейшин" никогда не путали со "стариками". Уральцы уважали стариков за старость и прислушивались к ним, за их мудрость, но не более того. Судьбоносные же решения в войске принимали, лишь, "старейшины" или "старые люди". В этом смысле, последних не следует отождествлять со стариками - казаками, вообще.

"Войско", то есть собственно огромная хозяйственная община, не имеет и теперь решающего влияния на распоряжение своей "казной", - писал В. Г. Короленко. - Ведается она чисто бюрократическими учреждениями, над которыми стоит атаман, военный генерал не из уральцев, по большой части не имеющий понятия об этом своеобразном общинном хозяйстве, в котором, однако, он самонадеянно "командует" (порой часто по - военному) и покосами и рыбной ловлей... А "чиновники", конечно, часто распоряжаются так же, как и во всей остальной России".

Надо сказать, что многие уральские чиновники были "приведены" во власть тайным советом старейшин и, до конца своих дней, верой и правдой служили во благо всего Уральского войска. В числе наиболее известных чиновников можно назвать генералов Бизяновых: Федота Григорьевича и Константина Федотовича, полковника Ивана Трофимовича Плотникова, хорунжего Иоасафа Игнатьевича Железнова и многих других.

В своём очерке "У казаков" В. Г. Короленко очень ярко описал колоритную фигуру уральского писателя И. И. Железнова, в бытность его асессором хозяйственного  правления УКВ, то есть войсковым чиновником.

"Это был патриот, романтик, страстно преданный казачьей родине, любивший до самозабвения её боевое прошлое, её предания, обычаи, песни, все особенности её устоявшегося быта.. На посмертном издании его сочинений, в качестве эпиграфа, стоят следующие слова:

"Я, если разбирать меня с общей точки зрения, - гуманист, но коснись дело интересов казаков, я - эгоист. Я и днем и ночью, и наяву и во сне желаю, чтобы казак имел не только необходимое, но и лишнее. Киргиз же для меня - создание совершенно постороннее".

И не только киргиз. В споре двух казачьих общин Железнов был патриот своей общины, отстаивающий со всей исключительностью её интересы. Ради них он был способен на высокое самоотвержение и на величайшую несправедливость. В споре с илецким соседом его не смягчает ни единство происхождения и веры, ни братство по оружию, и когда этот больной вопрос обострился, то уральский писатель, исследователь и историк проявил всю исключительность и страстность любого заурядного общинника".

Когда император Павел I уравнял во всех правах армейских офицеров и казачьих чиновников, а последние получили право на потомственное дворянство, то возникла реальная угроза ликвидации "казачьего" коммунизма в Уральском войске. Алексей Ираклиевич Левшин, прибывший по служебным делам в УКВ в 1821 году писал: "Хутора, принадлежащие чиновникам, населены крепостными, купленными на своде в разных губерниях". Некоторые уральские богатеи, уже, начали помышлять о приобретении в частную собственность земельных участков. Войсковой атаман Давыд Мартемьянович Бородин был одним из богатейших людей в войске, имевший своих крепостных. Однако, вскоре, после визита Левшина они были отпущены на волю и зачислены в войско. Примеру атамана Бородина последовали и другие уральские чиновники, владевшие крепостными. Что могло способствовать такому поступку "новоиспеченных" дворян УКВ, - неизвестно.

Однако, и на рубеже XX века Уральское войско продолжало жить всё в том же "первобытном" коммунизме, сохраняя своеобразный жизненный уклад. "Начиная от Гурьева городка, там, где - то далеко у Каспийского моря, и кончая средним течением Урала и его притоками, от теряющихся в песках Узеней на западе и до киргизских степей на востоке - вся эта земля не знает ни частной собственности, ни даже русских общинных переделов, - писал в 1901 году В. Г. Короленко. - Все её обитатели - как бы одна семья, каждый член которой имеет одинаковое право на родной клок этой земли, раскинувшейся от края и до края горизонта, не деленной, немежеванной и никем не захваченной в личное владение..." Без сомнения, в этом и состоит главная заслуга тайного совета старейшин Уральского казачьего войска.

В заключение необходимо несколько слов сказать о Приказе тайных дел, учреждённым около 1653 года царём Алексеем Михайловичем. Данный приказ не был подчинен Боярской Думе, и все вопросы решались в обход её мнения. В нём заседали дьяк и 10 человек подьячих (по данным Григория Карповича Котошихина и относится только к времени его пребывания в Москве, то есть 1664 - 1665 гг.). Бояре и думные люди не входили в состав приказа, так как он был учреждён главным образом для наблюдения за их деятельностью. Приказ тайных дел перестал существовать сразу после смерти царя Алексея Михайловича в 1676 году. Кстати, архив Приказа до сих пор не обнаружили, поэтому самый полный источник о нём, - небольшая запись в сочинении Григория Котошихина.

PS. Уральские казаки, ушедшие в эмиграцию с атаманом В. С. Толстовым, вынесли из молоха гражданской войны святыни Уральского казачьего войска - знамёна, которые были изготовлены по указу Императора Александра III в 1891 году. В австралийском городе Брисбене казаки - эмигранты купили клочок земли, на котором, со временем, построили Православный кафедральный собор. В 1938 году на совете старейшин было принято решение до возвращения знамён на родину хранить их в соборе. Для этого был заказан специальный киот для иконы Николая Чудотворца, а по бокам стояли знамёна. Сохранённые святыни были переданы в феврале 2009 года потомкам уральских казаков в г. Илек Оренбургской области, в торжественной обстановке.               

Источники:

Гурлянд И. Я. Приказ великого государя Тайных дел. Ярославль, 1902.

Железнов И. И. Уральцы. Собрание сочинений в з-х томах. Т. 3. СПб., 1910.

Короленко В. Г. У казаков (из летней поездки на Урал). Челябинск, 1983.

Курлапов А. З. Уральские казаки и проблемы этнической идентификации/Земля мастеров.

Курлапов А. З. Яицкие - уральские казаки. Повседневная жизнь и праздники/Историко - краеведческое издание. - Уральск, 2013.

Лешин А. И. Историческое и статистическое обозрение уральских казаков. СПб., 1823.

От Гугни до Толстова. Сост. Анатолий Григорьевич Трегубов. Уральск, 2006.

Правдухин В. П. Годы, тропы, ружьё. Оренбург, 2008.