Слыхали львы

            

                рассказ





















Третий урок, посвященный опере «Евгений Онегин». Ученики музыкальной школы, прослушав дуэт Татьяны и Ольги, записали в своих тетрадях: «Слыхали львы за рощей глаз ночной». Им по четырнадцать. Учительница не знала, то ли смеяться, то ли плакать.

- Какие львы? – в недоумении уставилась она на них. – Где вы тут львов услыхали?

- А у меня тонкий слух, - хвастливо заметил мальчик на первой парте.

- И ты так услышал? – совершенно невозмутимо уточнила учительница, за долгие годы привыкшая к тому, что удивить ее чем-то трудно. Но в этот раз и она оторопела.

- Я каждую букву различил.

- А что такое? – переспросила его соседка по парте.

Ну, хоть один бы написал верно.  Так нет – у всех одинаковые ошибки. Усталая учительница, которой до пенсии осталось два года, закрыла глаза, и принялась сотый раз терпеливо все объяснять.

- Первое слово – «слыхали». Это вы правильно написали. И, слава богу, хоть тут не ошиблись.  А дальше идет частица «ль» и обращение «вы».

- То есть, львов тут нету?


- Львов тут нету, - еще раз повторила она, чувствуя изнеможение. – Есть вопрос: слыхали вы или нет? В старину говорили: слыхали ль вы? Вам понятно?

- Ну, да, - все заржали.

- А что? Прикольно.

- Да если бы только это… Вы еще слово «глас» почему с буквой «з» написали?

- А разве не глаз?

- Ну хоть сами бы подумали… Глаз ночной… Не нелепо?

- А какой еще такой глаз с буквой «с»?

- В старину это обозначало – голос. Говорили – глас.

- Голос в ночи, что ли? А мы-то думали, почему это львы должны ночью глаза какие-то видеть, или это у них глаза открываются ночью?

- Львы! Глаза! Я с вами с ума сойду скоро, - не выдержала пожилая учительница. – Вы думаете, это о чем? О львиных глазах?

- А о чем же?

- Нет, я въехал, - опять похвастался мальчик на первой парте. – Ну, вроде как слыхали вы или нет какой-то там голос в ночи? Теперь-то я правильно понял?

- Теперь ты правильно понял.

- А почему у нас столько ошибок? – поинтересовалась отличница Катя.

- Литературу девятнадцатого века читаете? Судя по всему, нет, или очень мало, и из-под палки. К речевым оборотам той эпохи вы не привыкли. Для вас это – диковина.

Если уж отличница пишет с таким количеством нелепых ошибок, это тревожный симптом. Даже самые старательные и послушные дети стали как Маугли. Все, что было до них, представляется не интересным, изучать это они не хотят. Или высмеивают. Но смех – это тоже какой-то путь к познанию, хотят высмеивать, пусть лучше делают это, может, хоть так они что-то запомнят или усвоят.

Учительницу осенила новая мысль.

- Так… а что вам вообще кажется смешным, когда вы это слышите?

- Ну… Ольга – вроде как веселушка, а поет низко, чуть ли не басом…

- А как у женщин называется самый низкий тембр?

- Ну это… контральто!

- Хорошо, теперь запомните тембр Ольги. Контральто.

- А почему Чайковский ей дал такой тембр?

- Это вопрос к нему. Я, если честно, тоже не понимаю. По мне так – логично ей колоратурное сопрано дать. Чтобы была легкая звонкая попрыгунья. Тембр очень «утяжеляет» Ольгу, делает массивной, грубоватой. А у Татьяны тембр какой?

- Сопрано.

- А вы бы ей какой подобрали?

- Можно и меццо.

- Да. Можно. Она могла бы и низким голосом петь. Вроде как затаенная страсть, как это тогда называли.

«Пусть хоть тембры запомнят – вообще какие бывают в природе», - подумала учительница, до предела вымотанная к концу рабочего дня.

- А теперь мужские голоса назовите, мы их с вами записывали. И муссируем уже четвертый год подряд.

- Гремин – бас, Онегин – баритон, Ленский – тенор, - ответила послушная Катя.

- Как вам кажется, этим героям тембры подходят?

- Ленскому – да. Этот сладенький тенорочек…

Все засмеялись.

- Вам Ленский нравится?

- Не мужик, а слюнтяй какой-то, - ответила Катя.

- Да вообще на гея похож. Натурал такой не бывает. И слушать его не прикольно.

- А вот Чайковский его любил. Пушкин – нет. Он высмеивал Ленского. Так что ваша реакция объяснима. Так что найдите у Пушкина это место, может, вам будет забавно узнать, как он относился к этому персонажу.

У всех глаза загорелись – их впервые «зацепило» произведение.

- У меня дома есть книжка, я поищу, - вдруг встрял двоечник.

- Пушкин вообще был очень ехидным, высмеивал так, как вы и представить не можете.

- А он над Татьяной ржал?

- Ну… в какой-то мере. Не так, как над Ленским. Но ирония пронизывает у Пушкина все абсолютно. Он и Онегина называл душой холодной и ленивой. Казалось бы, сам Онегин достаточно ядовит, он всех высмеивает, но автор и к нему относится с иронией.

- А почему Татьяна в сцене письма все время что-то делает со своими руками? – спросила Катя.

- В то время заламывание рук – трагический жест для актрисы.

- По мне так она похожа на наркоманку, - заметила Лиза. – Только шприц бы еще.

- Жестикуляция разных эпох отличается. Сейчас в книгах или сценариях не будут писать: заламывает руки. Тогда это был некий штамп. Актрисы выходили на сцену и руками выражали душевное состояние своей героини. Сейчас тоже есть жесты, которые ваши потомки понимать не будут.

- А что, была мода на слюни и сопли, как у Ленского?

- Да, это именно так. Была мода. Восторженность, сентиментальность. Такими были герои романов того времени. Ленский пытается соответствовать и вести себя так, как они. Потому он отчасти смешон.

- А мне Онегин нравится. Он крутой. Ленского пристрелил.

Все засмеялись.

- Сам-то он рад такой крутизне не был, - спокойно заметила учительница. – Можно сказать, что это его надломило.

- А Онегин – он тоже модный герой? – спросила Катя.

- Да, в то время образ скучающего пресыщенного разочарованного в жизни молодого человека был в моде. Так вели себя те, кто хотели казаться загадочными и привлекать к себе интерес тем, что вроде как совсем еще молодые, а держатся как старики. Это называли «байронизмом», в честь героев Байрона и его самого.

- И Татьяна, что  - «повелась» на это?

- Возможно. Он ей показался загадочным. Тогда как Ленский – весь как на ладони. Такие ей не интересны. Ей надо кого-то «разгадывать». Для самого Пушкина Онегин, естественно, – не загадка. А самый обыкновенный парень. Вообще мужчины друг другу загадочными не кажутся. Как и женщины, чаще всего. Загадочен человек противоположного пола. Поэтому люди и совершают столько ошибок, когда вступают в возрастную пору любви.

- А в конце она что, его разгадала, ей стало не интересно?

- В какой-то степени – да. Хотя чувство ее до конца не прошло. За эти годы она достаточно книг прочитала и изучила нравы светского общества. Она уже не была наивной. И многое понимала и знала.

- Теперь она ему загадочной показалась, - заметила Катя. И все рассмеялись.

- Ну, есть в этом определенная логика.

Учительница устало вздохнула, услышав пафосный возглас своей коллеги из соседнего класса: «Как вы смеете говорить такие вещи?!» Пафос – он ничему не учит. Только время зря отнимает. А через смех можно достучаться до самого нерадивого ученика. Пушкин-то это хорошо знал.

- Получается, у Пушкина все с это с юмором, а у Чайковского с пафосом? – спросила Лиза. – И в этом разница между ними?

- Да, ты все правильно поняла. Молодец. Но музыка очень красивая, ее любят все. Я так поставлю вопрос: какие фрагменты вам не понравились?

- У Ленского слова не нравятся, а мелодии-то у него – супер, я даже себе записал, - ответил двоечник на последней парте.

- Значит, музыка нравится сама по себе, без связи с либретто, просто как набор красивых мелодий?

- Ну, да, - ответила Катя.

- Чайковский – один из лучших мелодистов мира.

- Сладковато немного… но вроде приятно, - заметила Лиза.

- Нравится? Вот и учите.

- Да я уже все фрагменты запомнила, - похвасталась Катя.

- В следующий раз проверю. Если еще хоть кто-нибудь мне напишет про львов…

Все засмеялись.

- Я напишу. Для прикола, - пробормотал кто-то из них, но кто именно, учительница не расслышала. Выходя из класса с журналом, она улыбалась.