Можжевеловая пустошь - 2

                Можжевеловая пустошь – 2

                Я уже писал, как во время сбора  ягод жимолости на можжевеловой пустоши мы с ребятами обнаружили восемь птичьих гнёзд. Нас было полтора десятка и мы буквально прочесали пустошь. Судьбу четырёх гнёзд коноплянок я описал в первом рассказе. Ребята отправились продолжать сбор ягод, а я занялся обмером и описанием гнёзд. Два гнеда их них были похожи, хотя одно располагалось внутри можжевелового куста, а другое в густом малиннике. Гнёзда, представляющие собой довольно глубокую чашечку, были построены из листочков и тонких стеблей злаков.  Постройка несколько рыхлая и гнёзда просвечивали насквозь. Лоток выстлан конским волосом с незначительной примесью тонких корешков и растительного пуха. Характерной особенностью гнезда был ободок по верхней кромке из растительного пуха. В обоих  гнёздах было по пять желтоватых яиц, густо покрытых бурыми и лиловыми пятнышками. Я заканчивал описание второго гнезда, сидя на земле недалеко от него, когда на можжевельник опустились две серенькие птички, величиной значительно меньше воробья. Одна сразу юркнула внутрь куста, а другая принялась молча шнырять по веткам. Я, как можно осторожнее, приблизился. Птичка бойко сновала с ветки на ветку в трёх метрах от меня. Удалось хорошо рассмотреть её, хотя казалось, что она ни секунды не задерживалась на одном месте.
                Спина, крылья и хвост у неё были серовато-бурые, голова светло-серая, даже пепельная, грудь белая, брюшко светлое с розоватым оттенком. Вокруг чёрной бусинки глаза чётко выделялось белое кольцо. Птичка скрылась с глаз, и я подошёл к кусту с гнездом. Не задевая веток, с трудом удалось разглядеть сидящую на гнезде птичку, так как над бортиком виднелись только тоненький клювик и кончик хвоста. Верхняя часть птицы была буроватого цвета, в том числе и голова. Забегая вперёд, скажу, что согласно двум определителям, уже дома я установил их принадлежность. Это были самец и самка серой славки.
                Следующее гнездо совершенно не походило на первые два. Оно располагалось в тройчатке ствола можжевельника на высоте 30 сантиметров от земли, и представляло собой травяной шар с боковым входом.  Этот шар построен из длинных и узких сухих листьев трав с некоторой примесью зелёного мха. Я решил расширить входное отверстие пальцами, чтобы заглянуть внутрь. Тут же почувствовал, что кто-то ущипнул палец и отдёрнул руку. Из гнезда вывалился желтовато-зелёный взъерошенный комок перьев, немедленно превратившийся на земле  маленькую птичку и, кувыркаясь через крыло, бросился удирать. Понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что меня дурачат, притворившись подранком. Я принял игру и бросился догонять. Через десяток метров птичка «ожила» и, взлетев, скрылась за кустами. Единственно, что я успел заметить – жёлтоватую полоску над глазом. Быстро вернулся обратно. На подстилке из конского волоса и пёрышек лежало восемь белых, с красно-бурым крапом, миниатюрных яичек. Они были тёплыми. Быстро замерил размеры гнезда, яиц и отошёл, спрятавшись за густым кустом. Прождал минут двадцать, но птичка так и не появилась. Дома я долго «колдовал» над определителями и с большой долей вероятности решил, что это гнездо пеночки – веснички, одной из самых маленьких наших птиц, весящей всего 8-10 граммов.
                Последнее из найденных гнёзд располагалось на земле, между корней невысокой берёзки на опушке леса. Оно представляло собой неглубокую ямку, заполненную аккуратно свитыми стебельками и листьями сухих трав с примесью мха и шерсти. В гнезде лежало пять сероватых с тёмно-бурыми пятнышками яиц. Птицу я так и не увидел, хотя за время сбора ягод подходил к гнезду ещё трижды.
                Три дня подряд после обеда начинался дождь, так что ехать за ягодами  после школы было невозможно. На четвёртый день установилась солнечная погода и я, прибежав из школы, наскоро пообедал и, оседлав велосипед, помчался на можжевеловую пустошь. Начал собирать спелые налитые ягоды, но вскоре не выдержал и бросился проверять гнёзда. Серые славки насиживали, причём на одном гнезде сидела самка, а на другом – самец. Тревожить их я не стал. Из гнезда пеночки-веснички доносился писк птенцов. Спрятавшись, понаблюдал. Родители несколько раз подлетали с кормом, и всегда их встречал дружный писк. Один раз они подлетели вместе и я не смог отличить самца от самки: они были совершенно одинаковой расцветки.
                Последнее гнездо, которое я не сумел определить по «Определителю птичьих гнёзд», нашёл с большим трудом даже при наличии вешки. Птица так плотно сидела на гнезде, что я дважды прошёл рядом, не заметил. Мой взгляд зацепился за бусинку глаза в метре от меня, и только вглядевшись, я различил её очертание.  Серовато-бурый верх птицы с продольными тёмными пестринами совершенно скрывал её с окружающей поверхностью. Спугнуть её с гнезда я не решился. Уже вечером, сопоставя два  определителя, я понял, что обнаружил гнездо лесного конька.
                Я не думаю, что последующие наблюдения будут интересны. Спешу сообщить, что все пары благополучно вывели и выкормили птенцов, за исключением того,  что в одном гнезде славки оказалось неоплодотворённое яйцо-болтун, а из гнезда пеночки вывалился и погиб не полностью оперившийся птенец.