Глава 18. Рыжий котёнок

 

       (Рассказ Дмитрия Аристова — продолжение)


Свою дочурку я решил встретить у института, где она работает. Но не для того, чтобы явиться сюрпризом - просто опасался, что она после работы отправится не домой, а куда-нибудь с друзьями, и мне придётся долго ждать её возвращения.

До этого побывал в нашем тресте, решил текущие вопросы, получил кое-какую документацию. Поговорил с заместителем главного инженера — своим хорошим приятелем, Львом Алексеевичем Меркуловым. От него узнал о перемещениях,  перестановках и в тресте, и в нашей организации, что подтвердило мои опасения: европейцев убирают со всех руководящих постов, заменяя местными кадрами.

Лев сообщил по секрету, что в высших эшелонах власти поднимается вопрос о введении узбекского языка в оформлении документации с низу до верху, и это внедрение, как видно, начнётся в самое ближайшее время.
-Ты понял, Дмитрий? - поинтересовался Меркулов. - Нас культурно выживают.
-Да они сами не смогут вести документацию на узбекском языке, - отреагировал я. - Многое заканчивали институты в России. Да и в школах учились на русском языке...

-Ничего, накарябают что-нибудь, - ответил Лев. - Мы и так не сможем, ведь большинство из нас местного языка не знает. Я, например, кроме «ассаляму алейкум» и « якши мисиз?» (здравствуйте, как поживаете?) не знаю ничего.
-Шутить изволишь? - улыбнулся ему в ответ я. - А «рахмат»,  «мархамат», «кичерасиз» (спасибо, пожалуйста, извините)?
-Да, - засмеялся Лев, - познания «глубокие»! Но для работы явно недостаточные.
-Придётся в рабочие переходить — там знание языка не обязательно, - пошутил я совсем не весело.
-Или вообще убираться отсюда подальше. Как они советуют: -«Езжай своя Россия!» - добавил Меркулов.

-Вам только говорят, а нам уже угрожают, - признался я. - Обещают гнать так, что мы успеем только прихватить сумку с документами и зубную щётку.
-Даже так?
-Даже так.
-Да, - резюмировал Лев, - перспектива не радужная.
-Боюсь, что на самом деле всё гораздо хуже, - признался я. - Мне кажется, да и не только мне, что в Ферганской долине назревают большие события. Не нравится мне сегодняшняя обстановка: местные басмачи подняли головы — ничего уже не боятся.

-Ну, Узбекистан всегда ими «славился» - этого скрывать нельзя. У нас в Ташкенте тоже были инциденты. Помнишь 69-й год: стадион «Пахтакор», резня европейского населения на стадионе, на улицах?  Разве это не разгул басмачества?... По крайней мере к нормальным людям таких причислить нельзя.
-Как бы опять всё не повторилось! - высказал опасения я.
-Как говорят в таких случаях: - «Типун тебе на язык!» - отреагировал Лев, отчаянно махнув рукой. - Только этого нам не хватало для «полного счастья»!

Конечно, Лев несколько сгущает краски: разговорный язык он знает неплохо, да и мне приходится общаться на языке местного населения. Возможно, не так хорошо, как он, но меня — понимают. Но одно дело язык общения, а другое - оформление документации. И тут проблема — налицо...
Естественно, никто из нас, инженерных кадров, в рабочие не пойдёт, а значит остаётся лишь одно: уезжать из Узбекистана. С чем останется республика? Это, как видно, никого из «борцов за чистоту ислама» не волнует: главное выжить русскоязычное население.

После треста я заехал ещё в пару мест, затем за тортом «Птичье молоко» и в пять часов был у парадного подъезда  Политехнического института.
Ждать пришлось недолго: минут через пятнадцать выпорхнула моя птичка и, увидев меня, издала радостный возглас:
-Папка, ты приехал?!
Картина, наверное, была потрясающая:улыбающийся во весь рот, наполовину седой мужчина с тортом в руке и эффектная молодая девушка у него на шее.
На нас сразу стали обращать внимание.

-Может пойдём, котёнок, чтобы не смущать сотрудников, ведь Бог знает, что могут подумать? - засомневался я.
-Что ты мой кавалер?! - радостно предположила дочь, -А пусть позавидуют!
-Чему? - удивился я. - Старый перечник не может быть предметом зависти.
-Ты несправедлив к себе, папка! - запротестовала Наташа. -Ты у меня ещё ого-го — есть чему позавидовать!
-А я торт твой любимый купил, - перевёл разговор на другую тему. -Надеюсь твои хозяева любят побаловаться чайком с хорошим куском торта?

Дочь радуется, как в детстве, когда я из командировки привозил домой что-нибудь вкусненькое:
-Какой ты молодец, па! Едем! Я тебя познакомлю с  дядюшкой Усманом и тётушкой Халимой. Они замечательные старики!
-У тебя все замечательные, - смеюсь ей в ответ. - Наверное, пилят почём зря: этого не делай туда не ходи, сюда не садись, это — не трогай...
-Что ты, папка?! Они не такие: понимают, что я уже взрослая и доверяют мне, в отличие от мамы... Кстати, как она? Почему не приехала вместе с тобой?

-Ты же знаешь маму, дочерь. У неё ученики,  дополнительные занятия, кружок макраме, и прочее... - не совсем убедительно  выдаю я.
-Ясно, - вяло реагирует дочь. - Главное, что ты приехал. Я давно жду тебя, папа. Прошлый раз, когда от вас забегал гонец, я ничего не поняла... У вас что-то произошло?
-Да нет, котёнок, ничего, - успокаиваю её. - Просто он очень торопился.
-А мне показалось, что он что-то не договаривает, - признаётся Наташа.
-Показалось! - вполне убедительно заверяю я.

Мы едем с Наташей в старый город, где она сейчас живёт. Я украдкой посматриваю на дорогое лицо моей маленькой девочки, и всё более понимаю, что она давно уже выросла, а я и не заметил. Для меня она так и останется маленьким рыжим котёнком, которого я совсем недавно носил на руках, утирал слёзы, читал её любимую книгу Александры Бруштейн «Дорога уходит в даль»,  пел забавную песенку из этой книги:
-«Ах, простите! Ах, простите,
дорогая уистити,
Что-то нос у вас не чист.
Вы, конечно, обезьяна,
Обезьяна без изъяна,
Но ведь вы не трубочист!»

Наташа перебивает мои мысли своим вопросом:
-Папка, ты встречался с Сабиром Усмановичем?
-Да, - признаюсь ей, - встречался.
-И как он тебе?
-Сложный человек, - отвечаю уклончиво, чтобы ненароком не задеть чувств дочери.
-Все мы сложные человеки, - не сдаётся она. - А конкретнее?
Приходится конкретизировать:
-Не глуп, не болтлив, достаточно серьёзен.
-У-у-у, - тянет Наташа, - как плоско, словно о герое только что прочитанной книги...

-А ты хотела, чтобы я сказал: милый парень, этот Сабир Усманов? - в ответ улыбаюсь я.
-Ну, что ты па? - делает вид, что сердится, дочь. - Тебе всё хиханьки, да хаханьки, а у меня вполне конкретный деловой интерес!
-Деловой? - сомневаюсь я.
-Абсолютно, - без улыбки отвечает дочь, и я не могу ей не верить.
Отвечаю так же серьёзно:
-Знаешь, котёнок,  я не даром сказал, что это человек сложный. Я бы даже сказал: сложно-противоречивый... По-моему он сам для себя загадка — не только для окружающих.

-И откуда ты всё знаешь, пап? - вздыхает Наташа. -Ты у меня такой мудрый... Жаль, что я не в тебя уродилась, а в тётю Асю.
-Кто это тебе сказал? - хмурюсь я,  пытаясь скрыть своё возмущение.
И дочь неохотно отвечает:
-Мама всё время твердит, что я не только лицом в тётю Асю, но и умом...
Мне не  остаётся ничего иного, как признать:
-А знаешь, котёнок, это совсем  даже неплохо: тётя Ася была не только умным, но и добрым человеком... Главное, чтобы ты и душой пошла в неё.

-А не в маму? - делает предположение дочь.
-А не в меня, - криво улыбаюсь ей в ответ, думая о том, что сейчас как никогда искренен, хотя дочь не понимает этого.
И, конечно, не соглашается:
-Папка, ты у меня слишком скромен — это сейчас не модно! Быть похожей на тебя ни недостаток, а достоинство... Но я его, к сожалению, лишена.
-Мы оба достаточно скромны, - смеюсь ей в отчет. - Ты не находишь?
-Пожалуй, -  вполне серьёзно отвечает дочь.


                *      *     *

Вечер мы провели прекрасно. Старики Усмановы, действительно, оказались славными, как и утверждала Наташа: ещё из той, старой гвардии, отличающейся крепкими традициями и искренним отношением к людям.
Хозяин дома, Усман-ака: почётный строитель, проработавший на стройках республики более сорока лет, основательный и неулыбчивый, сразу привлёк моё внимание. Было в этом старике что-то такое, что сразу располагало и вызывало уважение.
Старик работал почти до шестидесяти пяти лет. Он со своей бригадой восстанавливал Ташкент после землетрясения - не смог стоять в стороне, когда родной город столкнулся с ужасной бедой.

Его жена, Халима-апа до пенсии работала в школе, преподавая русский язык и литературу: хорошо знает классическую литературу и по-моему любит её.
Супруги неуловимо похожи, хотя и кажутся столь различными. За ними  интересно наблюдать, с ними интересно общаться. Они и друг к другу относятся с теплом. Невольно возникает ощущение, что стариков связывает нечто большее, чем уважение.
А ещё они оба любят людей, стараясь понять, и принять каждого - на что способны не все из нас.

Весь вечер мы заинтересованно общались: я хотел побольше узнать о семье, в которой сейчас живёт моя дочь, а Усмановы, естественно, хотели узнать о нашей семье.
В процессе общения я вдруг поймал себя на мысли, что не слишком хорошо знаю свою девочку. Наверное, это ошибка большинства родителей: они воспринимают своих детей как бы своим продолжением, своей собственностью что ли, в полной уверенности, что их чадо в сущности ещё дитя.
Вот и я до сего дня воспринимал Наташу, как своего маленького рыжего котёнка, а оказалось она уже выросла во взрослого человека, который не боится трудностей, не боится взять на себя ответственность за себя, за свою жизнь.

Сразу вспомнился дядя Коля, у которого я воспитывался: мои родители погибли в самом начале войны, и меня воспитывал двоюродный брат отца по фамилии Чуднов.
Его жена, тётя  Катя, называла его чудным, а соседка по коммунальной квартире, баба Катя - чудиком.
Так вот дядя Коля, после того, как я окончил школу, сказал мне:
-Ну вот, Дмитрий, ты и стал взрослым... Я выпускаю тебя в мир: отныне ты должен взять на себя ответственность за свою жизнь.
И я её взял.

Теперь, видимо, пришла очередь моей девочки. И мне от этого и грустно, и волнительно, и тревожно, ведь мир, в который она вступает, совсем не похож на тот, в который когда-то шагнул я сам.
Очень хочется, хоть как-то облегчить эти первые шаги, чтобы они не были такими, как у меня, когда некому было помочь, поддержать, подсказать...
И уж, если я не оставил Наташу, когда она была  маленьким, беспомощным котёнком, то теперь, когда она стала взрослой, красивой девушкой — тем более не оставлю.

Весь следующий день (а это была суббота) мы с дочерью не расставались. Гуляли по городу, побывали на выставке какого-то молодого художника, и я признался, что не помню, когда в последний раз бывал на подобных мероприятиях.
-Знаешь, па, - с лукавой улыбкой подхватила мою мысль дочь, - я тоже не часто бывала на них, ведь помнится мы проживали в одном и том же местечке, под названием Фергана...
-Да, дочерь, - согласился я, - помнится и мне, что в тех краях культурная жизнь не столь интенсивна, как в столицах.

-Потому я и направилась в Ташкент, - в ответ засмеялась дочь, - чтобы быть в самом центре культурной жизни!
-Быть в центре - не значит участвовать, - не согласился  я. - Помнится, когда ещё жили в Ленинграде, мы мало где бывали: вечно не хватало времени. Ну, разве в кино успевали заскочить, да на футбол...
Но, когда переехали в Фергану, то в каждый отпуск, по приезде в Ленинград, бывали и в Эрмитаже, и в Петергофе, в Пушкино и Павловске, в театрах, на выставках и концертах. Бывали там, где не каждый коренной житель города побывал... Так же, наверное, происходит и здесь. Ты в Ташкенте уже больше трёх месяцев, так?  А где побывала за это время?

-Я? - переспросила дочь. - Я была... пару раз во «Дворце Искусств» - в кино. На концерте группы «Белый лимузин». Каталась на лыжах на Чимгане, и даже... в ресторане «Зеравшан».
-О, дорогуша! - отреагировал я. - Да ты, оказывается, ведёшь разгульный образ жизни? Лимузин и Чимган я, конечно, одобряю... Но «Зеравшан? Не слишком ли круто, дочерь?
-Что ты, папочка, - сделала скромное личико дочь, - всё было очень даже невинно! Зато именно там я познакомилась с замечательной группой «Белый лимузин», с замечательными людьми. И мы — подружились.

-Твои друзья — мои друзья, -  отреагировал я. - Хочу с ними познакомиться.
-Это не проблема, - ответила Наташа. - Завтра  же поедем на Чиланзар, где живёт моя подруга Рита Ералова.
-Могу полюбопытствовать, сколько ей лет и кто она такая?
-Пап, позволь не давать никаких характеристик? Очень хочу узнать твоё непредвзятое мнение.
Смотрю на дочь с нескрываемым интересом:
-Не боишься, что наши мнения не совпадут.
-Нет, - отвечает она. - Я же твоя дочь, папка.

От этого признания у меня начинают пощипывать глаза и наворачиваются слёзы,  хотя человек я не сентиментальный. Чтобы дочь не увидела моей слабости, отворачиваю лицо в сторону и думаю:
-«Если бы ты знала, дочь, насколько сейчас права».
Но говорю совсем иное:
-Хотя бы скажи сколько лет твоей подруге, чтобы я знал как вести себя, и не попасть впросак.
-Ох и хитренький ты, папка! - смеётся Наташа. - Знаешь, как меня можно раскрутить.
И затем добавляет:
-Рите двадцать один год — она танцовщица группы «Белый лимузин»

-Мог бы и догадаться, - ворчу  недовольно я.
-Каким образом? - интересуется Наташа.
-Ты так восторженно говорила о «Белом лимузине», что можно было бы понять:  у тебя не просто зрительский интерес — нечто большее.
-Ты прав, па, - признаётся  Наташа. - Я болею за них душой.
-Что так?
-В группе сейчас трудные времена... Не хочется, чтобы она распалась. Коллектив, действительно, интересный, талантливый!

-«Моя девочка, кидается на спасение утопающих, - думаю я. - Как когда-то делала её родная мать — Арсения  Кудрина»...
А вслух произношу куплет из стихотворения Агнии Барто, переделанный до неузнаваемости ещё в студенческие годы, адресованный Асе:
-Мы с Наталкой ходим с палкой -
Всех калечим находу.
Мы врачуем всех с Наталкой:
Наталка лечит — я реву.
-Пап, - смеётся дочь, - ты прелесть! Никто не может развеселить меня так, как ты.
И тихо признаётся:
-Так рада, что ты приехал... И так тебя люблю.
-Я тебя тоже, котёнок.

           *      *      *

В воскресенье мы были в гостях у Риты Ераловой. Сказать, что девушка мне понравилась — не сказать ничего: я был удивлён, даже, честно признаться, шокирован. Что-то было в этой девушке особенное, неординарное. Поймал себя на мысли, что Рита, как и моя Наталка — не «ширпотреб» с кукольно-идеальным лицом, похожим на новомодную куклу Барби, а «штучный экземпляр».
Достаточно одного взгляда, чтобы понять: у этой девушки, не смотря на её молодость, за плечами изрядный багаж, который - не камень, но урок, возможно, даже горький.

Почему я так решил? Причиной тому глубинная боль в глазах, во взгляде девушки, в повороте головы, даже в сдержанной улыбке. И ещё страх. Страх обмануться в человеке, в своей оценке его, в отношении к ней. Она всеми силами души старается уйти от этого, забыть, но, как видно, не всегда получается.

Вдруг показалось, что достаточно одного неосторожного жеста, взгляда, слова, и это нежное, хрупкое создание сразу испугается, захлопнется, как створки раковины, чтобы не впустить в собственную боль.
Возможно, я ошибаюсь, но именно такое ощущение возникло у меня при первом взгляде на девушку Риту — новую подругу моей дочери.

Неожиданный «психологический эксперимент», как кнутом подстегнул осознание  собственной вины и удивления самому себе:
-«Замечая странности чужих девушек, почему же ты не заметил, что твоей родной дочери плохо рядом с тобой, что она готова в любую минуту  кинуться в бега?... Не лез бы ты, «доморощенный  психолог» со своими дилетантскими выводами в чужую жизнь — там и без тебя несладко... Наведи сначала порядок в собственной жизни».

Пора, пожалуй, переключиться с загадочной Риты на добряка Владимира, который своим присутствием так оттеняет и дополняет подругу.
И опять  сюрприз: этот парень напомнил меня самого в его возрасте — та же широта, добродушие, прямолинейность, та же наивность и доверчивость. Вот только он не старается казаться — он просто таков на самом деле.  И мне вдруг подумалось:
-«Как же вам, ребятки, должно быть нелегко в этом новом мире меркантильности и расчётливости?!»

Но, когда первое впечатление улеглось, я понял, что и Рита, и Владимир, старше, мудрее, а главное - намного сильнее первого  впечатления о их хрупкости и наивности. И это меня, не скрою,  порадовало:
-«Снова прокол «Шерлок Холмс»! Ох, зря тебя дочерь уважает за «мудрость»: до мудрости тебе, как до Луны».

Несмотря на неудачные «психологические изыскания», вечер мне понравился: новые друзья оказались приятными собеседниками, и мы с удовольствием поговорили на интересующие темы. Правда Владимир был не слишком разговорчив, но по крайней мере старался, чтобы не показаться букой.

К Усмановым возвращался с чувством выполненного долга: я удостоверился, что моя дочурка нашла себе настоящих друзей, и это несколько успокоило мою отцовскую душу.
На этом вечер не закончился: старики не пожелали отпускать Владимира, отвозившего нас в старый город на собственной машине, без достархана. Закон гостеприимства в этой семье — необычайно силён, и не принимает отказа.

Возможно, старикам просто не хватает общения, потому каждый гость — событие, каждый гость — желанный.
Наташа рассказывала, что у Усмановых раньше была большая семья: три дочери, сын, а теперь они остались вдвоём. Дети, как и положено, выросли и разлетелись, как птицы, из  родимого гнезда. Дома бывают нечасто: в отпуска, в праздники. В Ташкенте живёт только старшая дочь, а остальные - далеко от родителей.
Мне кажется, я понимаю их состояние: остаться на старости лет одним — ощущение не из приятных. Вот они и компенсируют издержки цивилизации, с удовольствием принимая гостей — даже таких  нежданных и незванных, как мы.

Часа два мы развлекали друг друга разговорами, попивая душистый индийский чай, пробуя кулинарные изыски хозяйки, оказавшиеся на вкус весьма впечатляющими.
-«Элеонора никогда нас с Наталкой так не баловала», - подумал я, удивляясь тому, что отделил жену, словно межу провёл, разделяя семью на две половинки: она и мы.
-«А ведь действительно, - мысленно согласился я, - наша семья состоит из этих самых двух половинок, так и не слившихся в единое целое, непостижимым образом соседствуя все эти годы».

Неожиданно возникло желание всё рассказать дочери, но заглянув в её глаза, искрящиеся весельем, я понял, что не сделаю этого никогда, потому что этим причиню моей девочке боль, а я, как отец, должен оберегать от неё, а не  быть её причиной.
-«Тайна должна оставаться тайной! - твёрдо решил я. - И возвращаться к этому вопросу больше не стоит».

                *      *      *
Утром я улетал назад в Фергану. Наташа позвонила на работу и сообщила, что задержится на пару часов, решив проводить меня. И я, хотя ужасно не люблю проводы, позволил это, с ощущением непроходящей вины перед ней.
Наташа, как могла скрывала грусть из-за нашего расставания, а мне пришлось говорить больше, чем хотелось: прощание вынуждало.
Уже перед самой регистрацией дочь спросила:
-Ну, как тебе мои друзья, па?

-Понравились, - односложно ответил я, надеясь, что этого будет достаточно.
-А чуть подробнее? - не приняла односложности Наташа. - Что Рита?
-Интересная девушка... Даже более чем.
-И это всё? - разочарованно продолжала настаивать дочь.
-Моё суждение, возможно, субъективно...
-Ну и? - не сдавалась настырная девчонка.
Пришлось «раскрывать душу»:
-По-моему в жизни этой девушки было что-то такое, что она не хочет вспоминать, о чём не хочет делиться ни с кем... Даже с близкими друзьями.

-Ты это понял, папка?! - обрадовалась дочь. - Ты точно это понял?!
-Мне так показалось... Хотя я не уверен... А, что — это не так?
-Я не знаю, - призналась Наталка. - Но мне тоже  так показалось... Я это почувствовала. Вот здесь...
И приложила левую руку к груди, словно прислушиваясь к себе самой.

А у меня мелькнула догадка-вопрос:
-«Что, если она и нашу тайну почувствовала своим чутким сердцем?...  Что, если...
Но задавать щекотливый вопрос уже не было времени: диктор объявил регистрацию на мой самолёт, и Наташа засуетилась:
-Пойдём, пойдём, па! Я провожу тебя и поеду на работу!
-Может приедешь на Новый год домой? - поинтересовался я.
-Не знаю. Не уверена. - последовал ответ
-Может вы с мамой сами приедете ко мне?! - с надеждой взметнулся её голос.
-Не знаю... Не уверен, - повторил её слова. - У мамы ёлка, представление... Ты же знаешь...
-Да, знаю, - сникла дочь.

Вот уже и регистрация была пройдена, и я, подталкиваемый толпой, отодвинут к накопителю, а Наталка всё ещё стояла и махала мне рукой, стараясь улыбкой подбодрить своего папку.
-«Котёнок мой дорогой, — думал я, махнув на прощание рукой. - Милый, рыженький котёнок... Если бы ты знала, как мне тяжело расставаться с тобой.

          Продолжение: http://proza.ru/2014/12/15/189