Можжевеловая пустошь - 3

                Можжевеловая пустошь – 3.

                На третий год моих исследований можжевеловой пустоши  удалось обнаружить несколько гнёзд коноплянок, два гнезда пеночек-весничек и одно неизвестное мне ранее гнездо. Вот как это было.  Во время наблюдения за одним из гнёзд коноплянок мне почудилось какое-то движение  в пышном кусте можжевельника метрах в десяти от меня. Но сколько я ни всматривался, больше ничего не увидел. Хотел подойти проверить, но тут коноплянка, сидевшая на гнезде, слетела, и я направился к этому гнезду. В нём лежало семь яиц – максимальная для коноплянок кладка. Я принялся замерять размеры яиц, заносить данные в записную книжку и вновь заметил мелькнувшую в дальнем кусте тень. Закончив писанину, подошёл к этому можжевельнику и внимательно осмотрел его. Ничего подозрительного или необычного не было, если не считать нескольких сухих веточек, застрявших в развилке ствола. Я пошёл к следующему гнезду, но какое-то чувство неудовлетворённости не покидало меня. Что-то смущало, и эта мысль занозой сидела в голове. Отойдя уже довольно далеко, вдруг понял: среди кучки веточек внутри куста была сухая еловая ветка! Ближняя ёлка росла в сотне метров от этого места и ветка никаким образом не могла самостоятельно попасть в этот пышный можжевельник! Я вернулся. Действительно странно: большинство прутиков были сухие можжевеловые, но среди них были три сухих прутиков жимолости, а сверху лежала еловая ветка, тоже сухая.
                Сие осталось для меня загадкой. Заглянув через несколько дней, на месте кучки прутиков я обнаружил настоящий помост толщиной 2,5 сантиметра, состоящий из хаотически уложенных сухих веточек, а на нём, как на помосте почти готовое птичье гнездо, строящееся из сухой травы, тонких прутиков, и мха, хорошо скреплённых паутиной. Ещё через два дня гнездо было готово. Диаметр и глубина его были не два сантиметра больше, чем у гнезда коноплянок. Стенки гнезда были значительно толще и плотнее, а лоток выстлан шерстью и пёрышками. Значит, строительство продолжалось семь дней. К концу мая в гнезде лежало шесть голубовато-зелёных яиц, покрытых бурыми пятнышками и точками. Они очень напоминали яйца зяблика, но были крупнее. Хозяев увидеть мне так и не удалось.
                В первых числах июня я вновь оказался у гнезда. Раздвинул ветки можжевельника, и замер, поражённый увиденным. На гнезде сидела самка снегиря! До этого я никогда не видел в наших краях снегиря летом и считал, что они прилетают к нам только на зиму. Мы смотрели друг на друга в упор, как вдруг снегириха выпрыгнула и скрылась меж ветвей. Я ещё несколько  раз подъезжал к гнезду, но хозяев больше не видел, а в гнезде всё так же сиротливо лежали  шесть холодных яиц. Когда через три недели я увидел всё ту же картину, то понял, что снегири бросили гнездо. Я стал невольным губителем птичьей кладки. В последствии, перелопатив немало литературы ( в начале шестидесятых годов телевизоры были большой редкостью, а о компьютерах не имели ни малейшего понятия), я узнал о том, что не все снегири весной улетают с наших широт. Отдельные пары всё же остаются, в чём я позже убедился. Кроме этого я узнал, что вспугнутая с гнезда самка, практически во всех случаях бросает гнездо. Исключения очень редки.
                На этом закончились мои исследования можжевеловой пустоши. На следующий год -- окончание школы. Май -- усиленная учёба и подготовка к экзаменам. Июнь -- сдача экзаменов на Аттестат Зрелости. Июль -- подача документов в институт и подготовка.  Август -- сдача вступительных экзаменов. Сентябрь -- 1-ый курс на картошке.

                В.Светашов.