Грустно быть Богом
«Приличный кабак» - так называли в то время ресторан «Пельмени», и только там можно было отпраздновать любое мероприятие - свадьбу, юбилей - на хорошем уровне и без неприятностей. В зале ещё не курили, а в холле дежурила милиция.
Мы договорились отмечать в нём свои дни рождения. Нас было трое – я, Любка и Олеська, но нельзя было сказать, что отношения между нами были душевными, - просто нас свела работа. «Душевной» у меня была Наташка, она работала на другом заводе и вскоре планировала увольняться и уезжать к себе в соседний регион, - родители звали, обещая устроить ей там и работу, и квартиру.
Олеське я с некоторых пор вообще перестала доверять, она отличалась простотой и болтливостью, и как-то запросто выдала наш секрет, совершенно недопустимый к выдаче. Собственно, она и не принимала участия в развернувшихся далее событиях и присутствует здесь, как участница и свидетельница первого этапа.
Любку я легко прощала, потому что с ней можно было говорить обо всём – о литературе, о кино, об искусстве, - здесь мы были с ней на равных. Прощала лёгкую зависть: стоило мне прийти в обновке, подаренной мужчиной, она начинала её охаивать, причём делала это до мерзости искусно. Жила она одна, и к сорока годам не обзавелась ещё ни мужем, ни ребёнком, хотя и имела успех у противоположного пола.
Повод сходить в ресторан появился внезапно – приехала моя дорогая Натусечка, а Любка с Олеськой всегда были готовы повеселиться. Олеся оставляла свою семилетнюю дочь на мать и была свободна несколько часов. Она была моложе всех нас, а её восточная внешность и спортивная фигура всегда обеспечивали ей внимание мужчин. Я же знала, что в десять часов надо было возвращаться домой, где меня ждала свекровь и маленький сын… Наташка жаждала новых впечатлений, она всегда жаловалась, что в их городке жили одни бабы, а если попадался мужик, то обязательно оказывался сволочью.
Всё было как всегда: Олеська картинно доставала сигареты и крутила головой по сторонам в поисках того, кто бы поднёс ей зажигалку; Любка выставляла напоказ свои коленки, обтянутые блестящими колготками, и без конца оглаживала их; потом они обсуждали каждого мужика в пределах видимости. Наташа с кем-то танцевала, я тоже.
Но в мозгах моих напряжённо стучал метроном: время приближалось к десяти. Мои подружки к тому моменту обросли кавалерами и уже выслушивали предложения продолжить праздник в других, более приветливых местах…
Наташу «окучивал» какой-то джинсовый амбал, слишком тучный для своих тридцати с небольшим лет; она медленно сдавалась, но не хотела оставаться одна и уговаривала меня. «Амбал» тоже уговаривал, но мне были совсем неинтересны их перспективы.
Я уехала домой и уже ложилась спать, когда зазвонил телефон. Наташка, возбуждённо дыша в трубку, просила дать ей Любкин телефон.
- Натусь, зачем тебе её телефон, она уже давно спит!
- Понимаешь, - стала объяснять она, - тут у Вити (амбала) брат старший, ему скучно с нами одному, он просит привезти подружку, а Любка одна живёт, - может, она захочет ему компанию составить?
- Да ей даже лень будет сейчас из постели вылезать, ещё обидится, что я дала телефон!
- Ты не бойся, - в голосе Наташи слышался жёсткий напор, - я всю ответственность беру на себя.
Нехотя дала я номер телефона, заранее опасаясь, что завтра с утра на работе Любка выскажет мне свои претензии.
Наташа пришла утром, и, конечно, выглядела не лучшим образом… Уходя на работу, я только и успела спросить:
- Ну, как ты?
- Да ничего хорошего, - сказала она, укладываясь спать. – До вечера!
Зато Любка, сидя за своим столом, выглядела оживлённой и радостной; брат Вити ей понравился: в отличие от него Миша был строен, умён, умел грамотно ухаживать. И самое главное – обещал заглядывать к ней во время своих довольно частых командировок в наш город.
Как призналась потом мне Наташа, Миша ей тоже понравился, и она сожалела, что выбор был сделан до того, как она его увидела…
Отношения у них с Витей складывались ни шатко, ни валко – парень не имел никаких определённых целей, а совсем разбегаться ему не хотелось: Наташа относилась к нему серьёзно, заботилась, как о ребёнке.
О-хо-хо, ну и повороты делает иногда жизнь! Вскоре моей дорогой подружке позвонил Миша, и от имени брата пригласил её приехать, якобы, тот попросил. На следующий день ситуация прояснилась: Мише тоже понравилась Наташа, и он хотел встречаться именно с ней, а Любка получала полную отставку. Теперь они встречались регулярно, и хоть я не любила откровения на эту тему, выслушивать мне приходилось. Что самое поразительное, рассказ Любки почти ничем не отличался от рассказов Наташи, даже в деталях; видимо, мужчина не утруждал себя фантазиями и со всеми женщинами применял одни и те же, проверенные практикой и временем, приёмы…
Так прошёл почти год. На работе я видела, как ждала Мишиного звонка Любка, как она пыталась выяснить время его командировок, как звонила в гостиницы, где бы он мог остановиться. Я, разумеется, молчала: Наташка была мне ближе, и я за неё переживала, видя, как она всё сильнее привязывается к этому заезжему летуну. Да и потом – это был осознанный выбор двух взрослых людей. С Любкой мы работали бок о бок, наши столы стояли рядом, и я знала, что она не сильно страдает от отсутствия мужского внимания.
Осенью Наташа стала собираться домой, к родителям, по вышеназванным причинам, она уже уволилась и утрясала последние дела. Съёмную квартиру освободила и жила у меня эти несколько последних дней, да и Миша должен был позвонить, им предстояло нелёгкое расставание…
В один из рабочих дней, когда Любка пошла разговаривать по городскому телефону, я ничего не заподозрила. У неё в то время не было домашнего телефона, и все кавалеры звонили ей на работу. После телефонного разговора вернулась возбуждённая и радостная.
- Догадайся, кто мне сейчас звонил?! – она просто вибрировала от нетерпения.
Я перечислила несколько мужских имён. Она засмеялась.
- Нет, нет, нет! Это Миша! – и она назвала фамилию братьев.
– Он просил прощения, что так долго не звонил, говорил, много работы было, но он помнил меня всегда и хочет ко мне сегодня приехать! Сейчас я отпрошусь у начальника, надо дома прибраться, сготовить чего-нибудь и вообще!
Любка не могла скрыть своей радости. Я же медленно погружалась в шок. «Как же так?! Ведь Наташа должна была сегодня с ним встретиться, целый год он предпочитал её, даже не вспоминая о Любке, и вдруг такой поворот!» Я ничего не понимала. Моя дорогая подруга так ждала этой встречи, возможно, последней, а тут такое!
Придя вечером с работы, я застала Наташу расстроенной, с глазами, полными слёз.
- Представляешь, я поехала на завод за трудовой, зашла к своим попрощаться, а мне говорят: звонил какой-то Миша, мы сказали ему, что ты уволилась и здесь больше не работаешь. Суки, стервы!!! Они ведь знали, что я у тебя, и телефон твой я им дала, могли бы позвонить!
Слёзы так и брызнули из её глаз, и я вдруг поняла, насколько сильны были её чувства.
«Выходит так, - думала я, - он, значит, приезжает в город, звонит Наташке на работу и узнаёт, что её больше нет здесь. Потом он спокойненько открывает свою записную книжечку и выбирает из неё запасной вариант – Любку. А если бы не было на месте Любки, то была бы какая-нибудь Люська, Верка, Танька. Сволочь! И со всеми своими «вариантами» он будет делать одно и то же, говорить одни и те же слова. Машина, бездушная железяка!»
Мне становится плохо, в душе копится отвращение. Как будто я вымазалась в грязи, а помыться негде. Но выдать его я не смогу – удар для Наташки будет страшный. Нет уж, пусть мне одной будет тошно.
- Давай справочник, я сама его найду, - говорит Наташа, вытирает слёзы и берёт к себе на колени телефонный аппарат. Истерика и растерянность сменяются железной решимостью, от которой во мне поселяется смутный страх.
За полчаса она обзванивает все гостиницы, и вычисляет ту, где он остановился. В номере его нет.
- Я буду звонить ему каждые 20 минут, и всё равно его найду! – говорит она, и от этой её настойчивости страх во мне ещё более усиливается.
Потом она идёт в ванную, умывается, красится, не забывая каждые пять минут звонить в гостиницу. Просит дежурную оставить для Миши записку в дверях его номера и у администратора.
Время идёт: уже восемь часов, девять, десять… Наташа сидит на кровати с телефоном на коленях, глаза её возбуждённо и нервно блестят, лицо бледно, пышные волосы обрамляют его густым облаком – и вся она необыкновенно хороша в этом трепетном ожидании, так хороша, что мне жалко этого блудливого кобеля.
В одиннадцать часов её осенят: она смотрит на меня широко раскрытыми тёмными глазами и медленно говорит:
- Знаешь, он наверное у Любки!
У меня холодеют ноги, а страх разрастается до чудовищных размеров. Вот это интуиция! Нельзя, никак нельзя, чтобы она укрепилась в этой мысли. Я вынуждена, вынуждена вести эту пошлую, отвратительную игру.
- Да ты что! Он, наверное, и забыл про неё! Как это он после тебя к ней вернётся, ведь ты же понимаешь – она ему не понравилась!
- Но он же, кроме неё и меня баб в городе не знает! – подтягивает она аргументы.
- А ты думаешь, что у них с братом здесь нет друзей? Сидят сейчас где-нибудь и водку жрут, ты же знаешь, как у мужиков – если не женщина, то водка, - я продолжаю сбивать подругу с верных мыслей.
Она колеблется всего несколько секунд.
- А давай сейчас сходим к ней, я хочу убедиться, что он не у неё.
Я понимаю, что ещё немного, - и я лишусь обеих моих подруг. Мне представляется, как мы с Наташей приходим к Любке, застаём их тёпленькими в постели, происходит бурное разбирательство с битьём предметов, лиц и выдиранием волос, после чего Любка ненавидит меня за то, что я привела Наташу, а Наташа - за сокрытие такого интересного факта.
Горячо, правдиво и очень убедительно я доказываю, что этого делать нельзя, что это будет выглядеть полным идиотизмом; в общем, я трусливо спасаю свою шкуру. Тень сомнения ещё некоторое время бродит по её лицу, но вскоре она сдаётся. Ещё десяток раз набирает номер гостиницы, лицо у неё постепенно меркнет, она устала, это видно. Засыпает она во втором часу, не умывшись, не раздевшись. Укладываюсь и я, тоже уставшая от нервных потрясений.
Утром, в гнетущей тоске, отправляюсь на работу, заранее зная, что там будет. Любка -девушка на редкость откровенная, и то, что ей ночью шептали на ушко, утром знали мы все.
Так и есть: Любка выглядит счастливой, и через пять минут я полностью "в курсе".
В десять вечера Миша был уже у неё, всё было как всегда, она осталась довольна. Вот только он не остался до утра, а в третьем часу уехал к себе в гостиницу.
Я делала вид, что рада за неё, но тоска не покидала меня до самого вечера, а перед возвращением домой ещё и усилилась. Чтобы потянуть время и не встречаться с расстроенной Наташей, я зашла в булочную, потом купила какую-то ненужную газету, и, наконец, стала медленно подниматься по лестнице в квартиру. Не по своей воле я стала участницей этих гнусных, противных моей душе дел, и это вынужденное участие тяготило меня до крайности.
Но, - пристегните ремни, дорогие читатели, здесь наша история делает ещё один неожиданный крутой поворот.
Первое, с чем я сталкиваюсь, открыв дверь – это радостное, сияющее лицо подруги!
«Ну, слава Богу, видно, отвлеклась за день, может, купила чего-нибудь себе», - думаю я. Мы собираем на стол, садимся ужинать, и какое-то тихое умиротворение, исходящее от неё, настораживает меня. Но я молчу. Она не выдерживает первая:
- А я всё-таки нашла его!
Сразу даже не поняв, я переспрашиваю:
- Кого?
- Ну его, Мишу!
Я всё ещё не догадываюсь.
- Когда?!
- Да утром же! Я в половине восьмого опять позвонила ему в номер, он оказался на месте. Обрадовался, что я ещё здесь, пригласил к себе. Ну я и поехала…
К моей тоске вдруг примешиваются ещё пустота и скука. Осторожно спрашиваю её:
- А он не сказал, где был вечером?
- Сказал. Ты была права – когда он узнал, что меня нет в городе, то пошёл к брату в общежитие и они там «квасили» до утра.
Она вдруг заразительно рассмеялась.
- Представляю, как бы мы вчера вечером завалились к Любке и объяснялись с ней!
Я через силу улыбнулась. Мне было плохо: рушились все мои представления о семье, об отношениях мужчин и женщин, я увидела тайную, скрытую ото всех сторону жизни, обычно неизвестную никому, и что я там увидела!? Ложь, ложь, и ещё раз ложь, притворство, цинизм, практичность. Мало того, что я увидела тайное, я ещё в нём и поучаствовала! Живут люди, работают, ездят в командировки, любят семью, детей, все их считают порядочными, да и сами они так считают…
Но ведь и Наташа, и Любка были довольны и счастливы! Да и сам осчастлививший их индивид, наверное, тоже был доволен! Почему же мне было так плохо?!!
Прошло много лет с тех пор, я сама успела нагрешить сверх всякой меры, впечатления о том примечательном событии притупились, и вопрос, так мучивший меня: - почему всем было хорошо, а мне плохо? – в своё время нашёл свой ответ. Да просто потому, что человек и не должен знать всего, не по силам это ему, не рассчитан он на такую нагрузку, а потому и судить не может. Это прерогатива Создателя – знать ВСЁ. Боже, как же грустно смотреть Тебе со Своих пречистых высот на эту грязную возню и видеть, как сотворённое Тобою для любви и созидания предаётся всяческим грехам, покрывая их цветистым покрывалом лицемерия! Господи, помилуй!
2012 г.
Свидетельство о публикации №214121801835
Галина Лазарева 2 09.05.2015 07:38 Заявить о нарушении