Средняя Арбайта. Ч. 2. Гл. 3. Иван Чичинов

 
         Сначала купец решил показать сыну долину Ануя. По нижней ее части они уже проехали, надо посмотреть и места в верхних краях. Четыре верховых всадника с необходимыми для поездки причиндалами тронулись поутру в путь вдоль не такой уж и большой речки Ануй.

- Вот – Турота, – показал Митрофан Романыч на небольшое, открытое всем ветрам поселение. – Это – казахское село… Они от царя сюда пришли, спасаясь, а дальше – Белый Ануй. Смотрите на эти места. У нас горы еще – так себе, а вот чем южнее, тем суровее они. Тайга….

- Медведи? – спросил Антон.

- Медведь – хозяин!

Белый Ануй расположен на  берегу реки  Ануй, в которую прямо на территории села   впадает правым притоком  небольшая, но упружистая речонка Шиверта.

- Говорят, зимой она полсела затопляет, – добавил Карпуша. Перемерзнуть не может, вот и поливает наледью, наращивая  целую гору льда.

         Путники поехали вдоль Шиверты, чтобы, одолев небольшой перевал, спуститься с него в долину речки Песчаной. Полюбовавшись с перевала на мощную круговую панораму горных хребтов, нехотя стали спускаться вниз. На пути выросла сначала роща из реденьких тонких лиственниц. Однако при дальнейшем спуске роща стала увеличиваться в размерах. Тонкие, явно молодые лиственницы, все плотнее и плотнее прижимались друг к другу и, наконец, наступил момент, что нельзя было лошадям пойти ни назад, ни вперед. Насколько видно было вокруг, везде была одна картина. Тонкий густой лес цепко держал свою добычу и не собирался выпускать. Что делать?

- Нет, ребяты, - решили Митрофан Романыч и Карпуша, - надо быстрее вертаться назад, пока светло, а то просидим тут до ночи…

         Чтобы развернуть коней, пришлось каждого из них освобождать, вырубая   несколько стволов. Наконец, создалась цепочка для движения гуськом. По очереди, меняясь местами, прорубали мужики узенькую просеку, делали несколько шагов и снова рубили следующий участок свободной тропы. Наконец, деревья в чаще стали редеть: «Слава богу!» - перекрестились путники и снова взобрались на перевал, но уже с другой стороны хребта. На привале Карпуша вспомнил про давнишнюю встречу:

- Мне толковал тогда мужичок, может, помните, Митрофан Романыч? И я уже забыл, да поздно, только сейчас вспомнил. Мы с им про тропы говорили, Дак он говорил, что ежлив, грит, с Бело–Ануйского перевала поедете сразу прямо – то попадете в Тюрьму. Место так называется. Можно и не выбраться из него. Вот мы в ней и побывали…

- Теперь будем знать таежную тюрьму, – засмеялся Антон.

- Да уж! – крякнул Митрофан Романыч. – И охранников не надо…

- А ежлив, грит, взять влево и вниз, то прямо на тропу попадете и скоро будете в Курзуне, а оттель – куды охота. Али туды, али – сюды, а все одно к Песчаной выедете… А те места мы знам как пять пальцев!

- Ну что? С божьей помощью продолжим? А то засиделись…

Надо было спускаться к воде – пришла пора поить лошадей.

Курзун – это и речка, и большие лога, а внизу – огромные просторы, занятые нередкими толстыми лиственницами, с огромными лапами–сучьями, торчащими в разные стороны. Красно-коричневая их кора почти сплошь усыпана янтарной листвяной смолой. Карпуша прямо с седла длинным шестом сбил несколько комочков–светлячков смолы.

- Сера называется, – представил он Антону еще не испытанного им светлячка, - жевательная сера из него получается. Ску – у - с – шибко хороший, пользительный. Потом покажу!

- Да дай ты молодым испробовать самим, пусть пожуют… Делать–то все одно нечего, будет занятие… полезное к тому же, - решил купец.

         Зажурчала впереди бегущая по камням речка. Кони зафыркали, ускорили шаг. После водопоя через некоторое время, подумав, Митрофан Романыч, словно заправский охотничий пес, сделал стойку в седле, встав на стремена и оглядев окрестности:

- Ну-ка, Карпуша, есть там у тебя какие-нибудь снасти рыбацкие? Видишь, речка-то все глубже и глубже… Пора пробовать рыбу искать…

- Счас, сладим… Готовых-то пока две удочки… Счас, счас, коней привяжем, еще две намошарим…

- Пока не надо! Если будет клев – тогда посмотрим.

К тонкому, длинному, гибкому стволику рябины привязал Карпуша удочку, бросил мушку на быстрину речки и вздрогнул от неожиданного резкого рывка удилища. Через мгновение средних размеров хариус подпрыгивал на берегу.

- Таня! – собирай рыбу! – обрадовался Митрофан Романыч.
Антон тоже оживился:
- А еще удочка есть?

         Сам купец решил отдохнуть на бережку и вскоре, под журчание речки и лучей ласкового солнышка, склонил голову и задремал. Вскоре он проснулся, крякнул, вставая:

- Куда рыбу девать будем? - И распорядился: - Хорошего   помаленьку, а то хозяин речки и тайги обидится на нас, несладко будет…

- Посолим, а вечером уху сварю, у нас и картошка есть – целых десять штук и лук – успокоила Таня отца.

         Правый берег речки Курзун зарос густым ельником, жимолостью и другим кустарником. На левобережье широко раскинулись бугры и ложбины с запашистым разнотравьем. Курзунские просторы осваивали, заселяли инородцы, вынужденные уйти из ближайших сел из-за конфликтов с новыми переселенцами или соблазненные близостью летних отгонных пастбищ. Их немногочисленные аилы стояли разбросанными на пригорке, недалеко от проезжей тропы. Одним из хозяев аила, недавним переселенцем, был Николай Айдунов по прозвищу Хохотунчик.
         В Илушихе он жил в работниках по очереди в домах у хороших хозяев. Выполнял разную работу: постричь овец весной или осенью, провести летнюю сенную страду, заколоть барана или торбока, или лошадь – всё умел делать Николай. Особенно быстрее всех косил он траву. Скинет правый рукав шубы, подоткнет его за опояску, оголив плечо и – рванет вперед, наступая на пятки нерасторопным косарям. А зимой он лучше всех мял овчины, но требовал, чтобы места при этом в избе или аиле было достаточно. А уж он  хозяина не подводил. Женила Николая одна семья, где он жил-трудился. Поглянулся хозяйке, вроде как, ну и вот теперь живет в Курзуне. Хохотать при этом меньше он не стал, значит, на судьбу жалоб не имел.

         Всадники, чуть груженые рыбой, подъезжали к аилу Айдунова-Хохотунчика. Две собаки, чем-то похожие на хозяина, скорее всего своей резвостью, встретили их лаем, но кидаться на путников не стали. У аила стоял сам хозяин, а он никакой команды не давал еще. Значит, надо гавкнуть разок – другой и отойти в сторонку, дать гостям проход. Николай, Карпуша и купец давно знали друг друга, встречаясь в Илушихе. Многие товары выменивал Николай у купца. Сделки были честные, никто никого не обижал. Хохотунчик привязал Таниного коня к коновязи, весело прохохотался:

- Однако, растерял, Романыч, по горам свой товар?

- Да-да, Коля! Видишь, ездим, травы топчем, на горы смотрим…

- Зачем смотреть? Надо там охотиться, зверя много, но шкуры добывать сейчас нельзя.

Купец сказал хозяину аила, кто такие молодые парень и девушка, и Коля с большим уважением им поклонился:

- Шибко рад таким гостям! Ха – ха – ха! – и пригласил их зайти в аил.

         На столе стояли чашечки – пиалы, наполненные белым молочным продуктом, баранье мясо крупными кусками лежало на простой тряпичной скатерти, пиалы для чая, курут. Отдельно стояла пиала, видимо, для арачки. Значит, будет «чочой», когда старший по возрасту первым делает один глоток арачки и передает сосуд соседу по столу, тот - следующему, и так – по кругу.

         Антон внимательным взором осмотрел «нутро» аила, но ни стульев, ни табуреток не нашел. Видимо, их заменяют невысокие чурочки. Веточки святого для инородцев деревца-кустарника под названием «Арчын» были разложены и в изголовье и на пустых местах в аиле, где редко ступали хозяева. Духом этого можжевельника был пропитан весь воздух в аиле…
         Во время трапезы хозяин поддерживал разговор, задавая простые и даже наивные, детские вопросы. Их было не так много, но на все были даны честные ответы. И вот – благодарение богам в сторону самой высокой горы в округе. Через некоторое время гости пошли к коновязи.
 
- Не чаял я встретить тебя тут, Коля. Ты так нас угостил, что никогда не забудем. Вот, возьми от нас трубку. Да рыбу…

Николай от радости хохотнул и с трепетом взял трубку. Однако от хариусов отказался. Он долго стоял у опустевшей коновязи, глядя вслед отъезжающим гостям. Карпуша оглянулся:

- Отказались бы от еды – нанесли бы обиду хозяевам. Это для них закон: встретить хорошо, угостить и проводить гостя.

- Да-а-а! – протянул Антон. – При такой убогости – честные и гостеприимные люди.

Видно было, что и на Таню встреча произвела сильное впечатление:

- Главное, они не лукавят, всё делают от сердца… 

- А по-другому они  не могут! – подвел итог Митрофан Романыч.

Все вдруг смолкли. Слышалось лишь фырканье лошадей да стрекот невидимых в траве кузнечиков.

Продолжение: http://www.proza.ru/2015/01/13/1721.